Реквием Лимба

– Добро пожаловать, блистательная королева света и щедрости! – его голос лился мягко и проникновенно, словно шелест тончайшего шелка. – С твоим появлением этот зал оживет, преображенный твоей красотой. Сегодняшний бал – в твою честь.

Девушка не сводила с него глаз. Взгляд Короля-Павлина завораживал, притягивал, словно в его глубине прятался мир, полный загадочных тайн. Мысли унеслись куда-то далеко, будто подхваченные невидимым течением. Ей нравилось быть центром всего этого великолепия, на который устремлены десятки восхищенных взоров.

Голоса вокруг зашептали, вторя королю:

– Королева… королева щедрости…

Муравей сильно дернул ее за прядь волос.

– Он тебе льстит… Ты что, не понимаешь?

Девушка лишь небрежно отмахнулась. Локон качнулся, и маленькое существо отлетело в противоположный конец зала.

Король-Павлин плавно спустился с трона и, склонившись с изысканной грацией, протянул руку:

– Подари мне этот танец, о прекрасная королева.

Их ладони соприкоснулись, и в тот же миг музыка грянула, наполнив зал сияющей бурей звуков. Король и Девушка закружились, растворяясь в ритме, становясь частью этого чарующего вихря.

Лев резко рванул вперед, но двое стражников в масках орлов шагнули навстречу и преградили ему путь. С гулким, протяжным грохотом двери зала захлопнулись, словно полностью отсекая внешний мир, запечатывая его снаружи.

Когда танец закончился, Павлин усадил Девушку на трон рядом с собой. На столе перед ними появились изысканные угощения: фрукты, сладости, легкие закуски. В хрустальной чаше с золотой ножкой мерцало белое вино, источая тонкий цветочный аромат.

Павлин поднял сосуд и, улыбнувшись, преподнес Девушке:

– Пей, о прекрасная королева. Этот нектар создан специально для тебя.

Она приняла хрустальную чашу и сделала глоток. Вино было прохладным, обволакивало рот вкусом белых лепестков и сладко растворялось на языке. В глубине напитка, маня, обещая бессмертие, славу, власть, мерцали отблески золотого пламени.

Павлин медленно приблизился к уху Девушки. Чуть наклонил чашу, подливая своей спутнице еще, и, едва касаясь губами ее кожи, зашептал:

– Ты заслужила это… Все это – твое…

* * *

Муравей открыл глаза и пошевелил лапками. Голова слегка кружилась после того, как он, кувыркаясь, пролетел через весь зал и шлепнулся где-то в темном углу. Он поднялся и стал наблюдать: Девушка сначала танцевала с Королем-Павлином, затем тот пригласил ее сесть на трон рядом с собой, поил вином и шептал сладкие речи. Ее глаза сияли от обольщения, а сама она пила из хрустальной чаши.

Муравей чувствовал, как страх пронзает его сердце ледяной иглой, – все это казалось неправильным и чуждым.

И тут кто-то негромко окликнул:

– Эй… маленький воин…

Муравей обернулся и увидел в дальнем углу, в тени, куда совсем не проникал свет, клетку. Он подобрался ближе и сквозь полумрак смог разглядеть там девушку. Она была одета в рваное, грязное платье, ее волосы спутались, а лицо скрывала маска черного лебедя.

– Кто ты? – прошептал Муравей.

Она слабо подняла руку и схватилась за прутья.

– Я… прошлая королева этого бала, – ответила заключенная хрипло. – Когда-то я тоже поддалась чарам Короля-Павлина. Я верила, что все это празднество, вся эта слава и все эти похвалы – мои по праву. Но Король забрал у меня свет и красоту… и запер здесь.

Муравей содрогнулся и посмотрел на трон, где Павлин склонился над Девушкой, продолжая нашептывать льстивые обещания.

– Ты можешь открыть замок? – голос пленницы был слаб, но полон надежды.

– Я попробую, – тихо отозвался Муравей. Он ловко поднялся по прутьям клетки и быстро пролез внутрь замка. Через минуту раздался едва слышный щелчок и механизм открылся.

Черная Лебедь осторожно отворила дверь, опасаясь, что скрип привлечет внимание стражи, и вышла наружу.

– Ты поможешь моей спутнице? – обратился к ней Муравей, указав в сторону Короля-Павлина и Девушки.

– Да, но нужно спешить, – ответила Черная Лебедь.

Муравей кивнул, юркнул к трону и быстро, словно молния, взобрался по изогнутой ножке. Он увидел, как Девушка поднесла к губам вино, собрав все силы, прыгнул и выбил чашу лапками.

Хрустальный сосуд упал и разлетелся вдребезги. Белое вино разлилось по полу, оставляя липкие пятна.

Все́ замерли.

Воспользовавшись замешательством, Черная Лебедь подобралась вплотную к Королю-Павлину и сорвала с него маску.

Перед всеми открылось истинное лицо хозяина бала. Серая, дряблая кожа усеяна бородавками и язвами. Вместо глаз – два мутных белых пятна, губы треснутые и пересохшие. Он был похож на старого, больного стервятника.

Зал содрогнулся. Свет потускнел и стал блеклым, словно его выцедили. Золотые колонны почернели и покрылись грязью. Вместо зеркального пола показалась усыпанная соломой земля. Вместо изысканных платьев танцоров – рваные, грязные одежды. Лица превратились в свиные морды. Пары застыли и захрюкали в замешательстве. Охранники в масках орлов обернулись шакалами с острыми клыками и горящими желтыми глазами.

В зале поднялся ветер, одна из массивных дверей сорвалась с петель и закачалась, издавая громкий, протяжный скрип.

Король-Павлин вскочил с трона, оттолкнул Черную Лебедь, и та, скатившись к его подножию, застыла без движения. Он схватил Девушку и прижал к себе, впиваясь тонкими пальцами в ее плечи. Его рот широко раскрылся, и король стал вытягивать из своей жертвы свет, ее красоту, ее жизнь.

Лицо Девушки побледнело, окрасилось в цвет луны, волосы посерели и начали увядать. Тем временем Павлин становился моложе и ярче, будто каждый вздох королевы наполнял его сиянием.

Муравей судорожно огляделся, надеясь найти хоть что-то, что могло помочь. Танцоры со свиными мордами подбирались все ближе, они жаждали урвать себе частичку света и красоты Девушки. Черная Лебедь лежала без сознания у подножия трона, не подавая признаков жизни.

И вдруг он увидел клетку у входа. Внутри метался Лев – его лапы с силой били по прутьям, и каждый удар отдавался гулом. Муравей застыл, потрясенный: похоже, иллюзия настолько затуманила его разум, что он даже не заметил, как Льва поймали и заперли.

Он рванул к клетке, проскользнул между лап шакалов и нырнул прямо в замочную скважину. Он уже знал, что делать: замок лязгнул и…

Дверь клетки с грохотом распахнулась. Лев, разбрасывая шакалов и танцоров со свиными мордами, с ревом ринулся к трону, где Павлин по-прежнему держал Девушку, впиваясь тонкими пальцами в ее плечи. Его лицо светилось жадным восторгом, а Девушка обмякла, словно сломанная кукла.

Но возле трона Лев внезапно остановился, будто наткнулся на невидимую преграду. Он стал медленно ходить кругами, злобно сверкая глазами и рыча, не сводя взгляда с Павлина.

Король повернулся к нему и злорадно ухмыльнулся:

– Здесь нет твоей власти…

– Прикажи мне! – рыкнул Лев, обращаясь к Девушке. Его глаза вспыхнули золотым огнем.

– Убей… – едва шевеля губами, беззвучно произнесла она.

Лев взревел и ринулся вперед, одним прыжком преодолев расстояние до трона. Павлин, словно защищаясь, поднял руки к лицу. В его блестящих глазах застыл ужас. Он попытался увернуться, но было слишком поздно.

Когти Льва вонзились ему в грудь, сверкающие одеяния разорвались, обнажив дряблую, морщинистую кожу. Его тело содрогнулось, и, издав последний хрип, Павлин рухнул на каменный пол.

Лев повернулся к Девушке, его дыхание было тяжелым. Он медленно подошел и выплюнул к ее ногам павлинье перо. Оно переливалось мягким золотым светом – второй ключ.

Оставшаяся публика замерла, будто время остановилось. Затем люди начали медленно таять, их силуэты растворялись и превращались в тени. Вскоре весь зал опустел, словно ничего и не было.

Черная Лебедь пошевелилась и поднялась на ноги. С ее плеч осыпалась пыль, а платье засияло глубоким темным блеском, будто ткань была соткана из ночного неба.

– Спасибо… – ее голос прозвучал мягко, но в нем слышалась сила. Она взглянула на Девушку и тепло улыбнулась. – Теперь я свободна. И я могу помочь вам в битве против Дракона.

Позади раздался скрип и грохот: дверь окончательно сорвалась с петель и с громким ударом рухнула на землю.

– Пора идти, – тихо сказал Лев.

Девушка подняла павлинье перо, ее взгляд был твердым и ясным. Она направилась к выходу, Муравей взобрался на ее плечо. Черная Лебедь догнала их, нежно взяла спутницу за руку и снова улыбнулась.

Лев ступал рядом, его золотая грива слегка развевалась, словно отражая свет грядущего пути.

Глава 3

Мерзкий звук будильника. Не просто будильника – долбаной умной колонки, которая решила, что блюз в семь тридцать утра – это «спасение».

– Пошла на х*р… – рычит Клементина и резко дергает рукой.

Колонка летит на пол и с глухим стуком выключается, отправив трек в небытие.

Голова тяжелая, волосы липнут ко лбу. Клементина медленно садится на край кровати и глядит вниз, словно пытаясь решить, стоит ли вообще совершать дальнейшие действия.

Она поднимается. Ноги касаются холодного паркета – липкого, будто кто-то пролил пивную жижу и не потрудился вытереть. Рядом валяется полупустая бутылка «Буллета».

Летний рассвет пробивается сквозь щели и давит своим белым светом, но она все же тащит себя к окну и хватается за проклятые шторы.

– Чертова рухлядь…

Клементина дергает их так, будто хочет оторвать к чертям вместе с карнизом. Шторы наконец поддаются. Свет заливает комнату.

Постель хаотически перевернута.

Одежда валяется на полу – ее платье, трусы… и не только ее.

Взгляд падает на кровать.

Половина занята. Мужик сопит, пускает слюни. Волосы торчат в разные стороны, как трава на свалке. Лицо утонуло в подушке, спина мерно приподнимается на вдохах.

Клементина медленно проводит рукой по лицу, словно пытается стереть остатки ночи. Глаза жутко чешутся. Да какое там чешутся – в них будто втерли добрую порцию песка.

Забыла снять линзы.

«Охренеть, „утречко“…»

Сквозь мутную пелену девушка еще секунду разглядывает мужчину, пытается вспомнить имя. Ничего. Впрочем, плевать.

«Доброе утро, незнакомец… или уже прощай?»

Стоит молча, прищурившись, решает, что важнее – избавиться от него или разобраться с глазами.

Клементина пинает мужчину пяткой.

– Ты вообще кто? И какого хрена тут забыл?

Мужик шевелится, что-то бормочет, но на этом все заканчивается. Только выдох – и воздух наполняется перегаром, никотином, теплым пивом.

– Сказка-п***ец… – шепчет она и, не дожидаясь ответа, направляется в ванную.

Избавляется от линз.

Как минимум чтобы видеть этот мир чуть четче.

* * *

Кофе.

Кофе – ритуал. Без него день даже начинать не стоит. Кофемашина ворчит и выплевывает густую, черную струю. Клементина подносит чашку к носу и вдыхает аромат – жидкий привет из преисподней.

За спиной слышатся шаги.

– Ты жива? – раздается хриплый голос.

Клементина не оборачивается. Делает глоток и молчит. Слишком рано для объяснений.

– Ну… это было весело, да? – он усмехается, почесав затылок.

Она разворачивается медленно, как змея перед броском.

– Весело? Я даже не помню, кто ты… Джон? Бобби? Или просто «чувак с запахом старого вискаря»?

Его лицо вытягивается в неловкую улыбку.

– Джейсон.

– Какая разница…

Второй глоток. Чашка касается стола так тихо, что звук больше похож на приговор.

– Слушай, Джейсон, я не готова к этим «утренним нежностям». Дверь там… – она кивает на выход и достает сигарету.

Джейсон стоит на месте. Почесывает грудь под футболкой с потертым логотипом какой-то рок-группы.

– Да ладно тебе, – ухмыляется он. – Мы же нормально провели время… может, еще встретимся?

Клементина сжимает фильтр сигареты в зубах, щелкает зажигалкой и выпускает едкий дым в сторону двери.

– Нормально? – повторяет она, глядя прямо на него. – Чувак, мы просто провели ночь.

Он морщится, будто подросток, которого застукали с журналом для взрослых.

– Ты жестокая…

Она сдвигает брови, на лице вспыхивает предупреждающая ухмылка.

– Дверь все еще там. Или мне тебя проводить?

Он вздыхает. Хватает джинсы, натягивает их прямо на месте. Застегивает молнию, проходит мимо Клементины.

Она не смотрит. Слышит звук захлопывающейся двери и короткое «щелк» замка.

Тишина.

Клементина глубоко затягивается, смотрит на дымящийся кончик сигареты, потом переводит взгляд на стол. Выдвигает верхний кухонный ящик и достает белый пузырек. Надпись давно стерлась. Она встряхивает упаковку, как кости перед броском.

– Ладно, пора возвращаться в реальный мир… – шепчет она, и таблетка падает на язык.

Глоток кофе. Жжет горло. Волшебная пилюля скользит вниз, вместе с ней уходит тяжесть и гул в голове. Она зажмуривается на секунду, потом резко открывает глаза.

– Ну вот, все как доктор прописал… – бросает себе под нос, словно подводит итог этому утру.

* * *

Стоило ей войти в спальню, как кислятина перегара ударила в нос, будто кто-то выдохнул прямо в лицо.

Бардак – такой, что хоть ленту «Полиция, не входить» натягивай. Постель – жалкий комок ткани. Пара пустых бутылок валяется на полу, как трупы после вечеринки. Пепельница с окурками, переполненная, как мусорка на задворках бара.

Меж зубов тлеет сигарета. Горький дым вползает в комнату, поглощая вонючие следы вчерашнего апокалипсиса.

Она подходит к туалетному столику и дергает ящик. Под пальцами – мягкая ткань. Белая футболка, аккуратно сложенная, чистая.

– Подойдет… – бурчит она сквозь зажатую в зубах сигарету.

Уголки губ кривятся в подобии усмешки.

С футболкой в одной руке и тлеющим огоньком во рту она еще раз оглядывает комнату, как детектив, который только что понял, что он и есть преступник. Потом разворачивается и уходит.

Коридор.

Босые ноги шлепают по холодному полу, будто предупреждают:

«С дороги, королева идет».

– Душ… Мне нужен чертов душ, – бросает она самой себе сквозь зубы, словно пытается убедить, что все еще есть способ смыть это дерьмо.

Ванная комната.

Холодная плитка под ногами. Зеркало смотрит на нее, как усталый свидетель чужого позора. Футболка летит на край корзины.

Клементина включает душ.

Первый поток воды – ледяной.

Вцепившись в край стены, она стискивает челюсти.

– Дерьмо… – вырывается сквозь зубы, но она не поворачивает кран.

Вода хлещет, холодно ударяет по плечам и стекает вниз струйками, словно пытается проточить девушку насквозь.

«Если что-то тебя добьет – пусть это будет холод, а не страх».

Через пару минут переключает на горячую. Пар обволакивает тело, мышцы начинают расслабляться. Глаза закрыты. Колеса и душ окончательно прочищают мозги.

Вернулась привычная реальность.

Вода капала с мокрых волос на пол. Клементина вытерла тело, лицо, голову. Еще один быстрый взмах – и полотенце полетело на край раковины.

Она снова посмотрела в зеркало. Теперь вместо усталого, потухшего взгляда – холодные, прищуренные глаза.

Глаза хищника перед броском.

– Да ты сегодня красотка, мать твою… – усмехнулась она и поправила мокрую прядь, прилипшую к виску.

Футболка заскользила по коже.

Мягкий хлопок коснулся плеч, свежий запах порошка защекотал ноздри.

На секунду что-то привычное выдернуло ее далеко – в ту жизнь, где все было проще.

Звонок.

Долгий, резкий, как лезвие по стеклу.

– Кого там еще принесло?!

Она вышла в коридор.

И тут – хрясь!

Что-то острое врезалось в мизинец. Чертов робот-пылесос зажужжал и закрутился под ногами.

– Гребаная консервная банка! – рявкнула Клементина и пнула его.

Робот обиженно пискнул и нырнул под диван, как крыса в нору.

Дверь распахнулась.

На пороге – экономка с корзиной для белья и каменным выражением лица.

– Сеньора Брэдфорд, доброе утро.

– Да уж, «доброе»… Ладно, заходи, Хуана.

– Я Роза, сеньора.

– Да хоть Кончита…

Клементина указала на спальню:

– Все – в мусор. Простыни, подушки – этот чертов дурдом. И окна открой. Пусть этот ад хоть чуть-чуть проветрится.

Роза молча кивнула и прошла внутрь, без единого вопроса.

Клементина бросила взгляд на часы.

8:15.

– Хочу еще кофе… – пробормотала она, будто пустота внутри орала:

«Давай, глуши кофеин литрами, пока сердце не взорвется».

* * *

Турка на плите.

Кофе закипал с предсмертным шипением, заполняя воздух горьким, терпким ароматом – запахом утреннего пинка под зад. Пока вода доходила до нужной кондиции, Клементина открыла ноутбук и плюхнулась на диван.

Экран вспыхнул уведомлением: «Ваши товары доставлены».

Уголки губ дернулись.

– Ну что, детки, добрались до мамочки?

Щелк.

Быстрый взгляд по списку: старинные серебряные портсигары, медальоны, хрусталь богемского разлива – все в стиле «украли, продали, забудьте».

«Эти штуки станут изюминкой на ближайшем аукционе. И всем плевать, откуда они и как их вывезли».

Из турки раздалось угрожающее шипение. Кофе готов. Первый глоток обжег горло, медленно растекся по телу, будто крича изнутри: «Живи, сука!»

Вкладка новостей.

Глаза выцепили заголовки:

«Blackwood Group: что стоит за успехом компании?»

«Финансовые аналитики сообщают о резком скачке акций…»

Графики мотало вверх-вниз, будто кто-то на бирже решил устроить дискотеку под кислотный рейв.

– Что за цирк?.. – прошептала она, щурясь на экран.

«Кто-то играет, скупая мою жизнь по кускам».

Еще один глоток кофе. В животе неприятно сжалось – не от страха.

От гнева.

– Кончита, ты не видела мой телефон? – бросила она, не отрываясь от экрана.

Роза замерла с корзиной для белья. Взгляд ее блеснул чем-то вроде: «Еще раз назови меня так – и я уйду». Но вместо этого, смирившись, молча вынесла из спальни и протянула Клементине черный Vertu Aster.

Клементина ухмыльнулась. Зажала сигарету между пальцами и не глядя провела по экрану:

– Алло, Алекс?

На том конце ответил полусорванный голос:

– Слава богу! С тобой все окей? Последнее, что я видел, – ты уходила под ручку с каким-то кабаном, копией Тома Харди на стероидах.

Она хмыкнула и выпустила тонкую струю дыма.

– Да жива я. Ну прости, больше не буду. Ты это хотел услышать или все-таки о делах поговорим?

Пауза. На том конце Алекс выдохнул, раздались шелест бумаг и стук по клавишам.

– О делах, конечно. Но мне бы не помешало еще понять, не отбило ли тебе башку окончательно…

Она затушила сигарету и швырнула окурок в раковину.

– Оставим философию для личной встречи. Ты видел последние биржевые сводки?

Повисла тяжелая пауза. Потом Алекс хрипло выдохнул:

– Видел… Я же тебя предупреждал. У нас серьезные проблемы.

Клементина поджала губы и на мгновение прикрыла глаза.

– Давай обсудим это сегодня.

– В полдень. Я закажу столик в Capital Grille. Тебе удобно?

– Пойдет.

– И… береги себя.

– Ладно… Встретимся в полдень.

Сбросив вызов, она несколько секунд смотрела на пустой экран. Потом достала сигарету. Оранжевый огонек вспыхнул на кончике, дым обвил лицо Клементины плотным кольцом.

Тлеющий окурок пару мгновений мерцал перед глазами, словно размышляя о своей судьбе, а потом резко полетел в раковину. «Все, хватит на сегодня», – мелькнуло в голове.

Гардеробная.

В комнате пахло чистым хлопком и дорогим парфюмом – резкими нотами цитруса, смешанными с чем-то едва уловимым, теплым, но острым.

Пара секунд на выбор: черные легинсы, обтягивающий спортивный топ, кроссовки.

На стуле лежала повседневная кожаная куртка с серебристыми молниями – немного помятая, идеально подходящая под стиль. Без лишнего пафоса, но с намеком на «держитесь подальше». Клементина накинула ее на плечи, а джинсы бросила в сумку – мягкую, замшевую, удобную и вместительную. Внутри – все нужное и ненужное: кошелек, ключи, красная помада, упаковка жвачки и непонятно как оказавшаяся там старая зажигалка.

Девушка перекинула сумку через плечо и на мгновение остановилась перед зеркалом. Поправила прядь волос, кивнула своему отражению, словно сказала: «Погнали».

Коридор.

– Кончита, на кухне тоже прибери, – бросила она через плечо. – Спасибо.

Роза, перетаскивая пакеты с мусором из спальни и складывая их у двери, молча кивнула с недовольным видом.

Клементина уже на выходе из дома продолжила раздавать указания:

– Я в спортзал, потом у меня весь день встречи. Днем будет доставка – примешь?

Роза повернула голову и, вытирая руки об передник, насмешливо добавила:

– А у меня есть выбор, сеньора?

Клементина коротко улыбнулась и закрыла за собой дверь.

В машине.

Сумка шлепнулась на соседнее сиденье. Клементина залезла в нее в поисках ключей, шурша замшевыми карманами.

– Черт… где же…

Из бокового отделения выпала визитка. Черный кусочек бумаги с золотой, вытертой надписью: «Клементина Брэдфорд».

Она замерла. Вздохнула, повертела визитку между пальцами, а потом, без эмоций, смяла и бросила в пустой стакан из-под молочного коктейля. Сверху добавила жвачку, вытянутую изо рта.

Окно сползло вниз с мягким щелчком. Клементина прищурилась, будто на тренировке, и метнула стакан в стоящий напротив мусорный бак. Глухой удар.

– Трехочковый, мать его… – хмыкнула и захлопнула окно.

Ключи нашлись сразу после этого, словно дожидались ее «триумфа».

* * *

Клементина повернула ключ зажигания. Мотор низко и хищно зарычал. Porsche Cayenne мягко выскользнул из гаража. В зеркале заднего вида – пустая улица.

Но стоило машине разогнаться, как позади что-то мелькнуло. Черный внедорожник. Массивный, угловатый, будто специально создан для слежки. Или для давки пеших мечтателей.

«Да ну на хрен… Паранойя на завтрак?»

Она резко перестроилась и притормозила. Проверила. Внедорожник остался на светофоре, замер в потоке машин. Но ощущение слежки вцепилось в мозг, как голодный клещ.

«Успокойся, Клем. Ты не из тех, кто ловит приходы из-за пары фар в зеркале».

Пальцы сжали руль. Она вдавила педаль газа. Машина рванула вперед.

Пульс стучал, как чертов молоток.

* * *

Двери фитнес-центра Shape Plus открылись с тихим щелчком, пропуская Клементину внутрь. Запах железа, чистящих средств и пота вдарил в лицо, как пощечина на турнире Power Slap[2].

«Территория боли. Здесь можно выжечь всю дрянь из головы».

Клементина кивнула администратору и проскользнула мимо не задерживаясь. Раздевалка встретила ее зеркальными бликами и звуком молнии на чьей-то сумке. Глоток ледяной воды – укол в горло. Параноидальные мысли мгновенно отступили.

Черный топ обтягивал грудь, как броня. Волосы стянуты в высокий хвост.

«Ну что, кто кого сегодня?»

Она шагнула в зал к тренажерам. Музыку в уши и врубить на максимум. Как выстрел из дробовика по мозгам. Голоса и шум зала испарились. Остался только ритм.

Беговая дорожка.

Легкое жужжание – и ноги сами подхватили ритм. Мышцы напряглись, тело работало на автомате.

«Ад посреди бесконечных прерий».

Темп нарастал. Музыка пробивала барабанные перепонки, ускоряла пульс.

«Беги в горы, спасай свою жизнь!»[3]

Взгляд выцепил мужика у стоек с гантелями. На вид – лет сорок с хвостиком. Сухой, жилистый, стрижка «под военного». Он не делал ничего подозрительного. Просто поднимал вес.

Но глаза.

Смотрели слишком долго. Слишком пристально.

«Да ты кто такой, черт побери?»

Клементина отвернулась, продолжила бежать. Ноги двигались механически.

Но его взгляд.

С каждой секундой врезался все глубже. Как лезвие по коже.

«Спокойно, спокойно… Мало ли кто пришел в зал…»

Она вжала кнопку на панели. Темп увеличился. Монотонный гул дорожки перешел в высокие частоты, словно пытался угнаться за ее мыслями.

Пульс бил в виски. Она снова бросила косой взгляд в сторону незнакомца.

«Да что за хрень? Почему ты пялишься?»

Он не отвел глаз. Даже когда вытер пот с лица и бросил полотенце на скамью. Смотрел так, будто разбирал девушку на запчасти.

Клементина прикрыла глаза на долю секунды. Дыхание – в такт с басами. Сердце ритмично отбивает ударную партию. Но взгляд все равно прожигал спину. Как раскаленная стальная игла.

Ладонь вдарила по кнопке «Стоп».