Реквием Лимба

Дин Эшвуд

Реквием Лимба

Пролог

Голова гудела, глаза резало от напряжения. Джаспер сдвинул очки на лоб, с силой потер переносицу, но облегчения это не принесло. Уже битый час он пытался разобраться в финансовой отчетности больницы, оставленной его предшественником.

Черт бы побрал Марвина и его махинации с откатами за вакцины. Списания на несуществующие закупки, липовые тендеры… Совет снял коллегу, теперь ему светит срок, но латать дыры придется Джасперу.

Он устало провел рукой по лицу и взглянул на часы. Глубокая ночь.

Работал семь дней в неделю – и этого, похоже, мало. Теперь придется здесь жить. Джаспер свернул документы, выключил компьютер.

– Нет, на сегодня хватит. Домой.

Взяв портфель и накинув плащ, он вышел в тускло освещенный холл.

Коридор был забит каталками и временными койками с пациентами. Больница задыхалась. Каждый чертов день – нехватка мест, персонала, кислорода. COVID. Боксы и палаты закончились уже давно, теперь больные заполняли даже проходы. Скорые прибывали быстрее, чем удавалось находить места для людей.

Автоматические двери разъехались, впуская в помещение ледяное дыхание осени.

На стоянке замер голубой фургон с надписью IHS – Indian Health Service[1].

Внутри вспыхнуло раздражение. Только благотворительности не хватало.

– С каких пор мы стали филиалом больницы резервации? – буркнул он, когда к нему подошла доктор Ай Фудзивара.

Она выглядела так, словно не спала трое суток.

– Я как раз шла к вам, – устало произнесла Ай.

Она кивнула в сторону команды фельдшеров у фургона. Те стояли рядом с носилками, на которых лежал человек. Лицо покрыто ожогами, руки забинтованы, аппарат искусственного дыхания мерно подавал воздух в его легкие.

– У них нет мест в реанимации.

Затем, понизив голос, раздраженно добавила:

– Они говорят, что, если мы его не примем, он не доживет до утра.

Джаспер стиснул зубы.

– Перевод согласован?

Ай отвела взгляд.

– Да. Бывшим главврачом.

В груди неприятно кольнуло. Ну конечно. Марвин Рэндольф. Какой сюрприз.

Джаспер тяжело выдохнул.

– Кто он? Что случилось?

– Нашли в резервации, личность не установлена. Без сознания, без документов.

Джаспер снова посмотрел на пациента, затем на врачей из IHS.

– И теперь, благодаря Марвину, это наша проблема.

Он махнул рукой.

– Хорошо. Оформляйте.

Фельдшер IHS передал документы доктору Ай, сухо кивнул и, не дожидаясь ответа, направился к машине. Фургон бесшумно развернулся и скрылся в ночи.

Джаспер проводил взглядом носилки, исчезающие за дверями реанимации. Безымянный пациент растворился в водовороте ночной смены – еще один неизвестный в бесконечной череде тех, кто завис между жизнью и смертью.

Только вот… не всем удавалось найти дорогу обратно.

Глава 1

Дождь стекал по окнам тонкими струйками, словно слезы. Томас усмехнулся, покачал головой, отгоняя наваждение. Странно – почему на ум приходят такие меланхоличные образы?

– Черт, – пробормотал он. – Просто осенняя хандра.

Он достал ключи. Металл тихо звякал в такт шагам, когда Томас поднимался по ступеням. Внутри зрело странное чувство: словно он проживал этот момент уже сотни раз. Еще один виток в бесконечном цикле.

Каждая деталь была до боли знакома – запах влажного асфальта, тяжесть серого неба, теплый шепот дождя. Даже звук ключа в замке отозвался в голове, как неотъемлемая часть вечера. И все же именно эта цикличность дарила странный комфорт.

«Вот я и дома», – подумал Томас, глядя на свет, струящийся из окна. Здесь его ждали тепло и покой, уютное убежище, которое он называл своим.

Он повернул ключ. Щелчок показался слишком громким на фоне шелеста дождя, будто само возвращение хозяина разрушило тихую идиллию этого вечера. Дверь открылась легко. В прихожей пахло древесиной и чем-то сладковатым, почти неуловимым. Он на мгновение замер, прислушиваясь.

Его встретил привычный полумрак. Только настольная лампа в гостиной разгоняла темноту теплым светом. Томас снял пальто, повесил на крючок, пригладив ткань. Рукой случайно задел белый конверт, лежащий на столике. Тот с шуршанием упал на пол. Томас подобрал его, повертел в руках – обычный почтовый, без адресата. Пожал плечами и прошел вглубь дома.

Здесь никогда ничего не менялось. Книги на полках стояли ровными рядами, молча наблюдая за жизнью хозяев. На диване лежал оставленный им с утра аккуратно сложенный плед. Томас задержал взгляд на пианино в углу. Крышка была поднята, намекая на то, что инструментом недавно пользовались.

Из гостиной доносились приглушенные звуки музыки. Барочная мелодия, вплетающаяся в вечернюю тишину. Он никогда не любил классические композиции, особенно доведенные до совершенства. Но не спорил с ее вкусом – в этих мелодиях было что-то, что, казалось, делало ее по-настоящему счастливой.

– Дорогой, это ты? – ее голос раздался из кухни, теплый, привычный.

Шаги растворялись в тишине. Он пересек коридор, и мягкий свет лампы выхватил женский силуэт из полумрака. Светло-русые волосы падали на лицо. Все было настолько привычным, что Томас ощутил странное спокойствие.

– Привет, – он приблизился и поцеловал супругу в шею. – Смотри, нашел в прихожей конверт. Ни адреса, ни адресата.

– Да, – она вернулась к готовке. – Подобрала на пороге, когда возвращалась с прогулки.

– Откроем?

– Нет… – ее глаза притворно округлились. – Разве ты не знаешь, что читать чужие письма неприлично? Лучше достань вино.

Томас положил конверт на холодильник, открыл шкафчик, нашел бутылку рислинга. О загадочном письме супруги больше не вспоминали.

Он разлил вино по бокалам, сделал глоток, наслаждаясь мягким вкусом.

– Ты купила его в том новом магазинчике? – спросил Томас.

– Там на удивление хороший выбор, – ответила Клементина, отводя взгляд.

Она выключила огонь и стала раскладывать еду по тарелкам. Ее движения были точными, как у пианиста, знающего свою партию наизусть. Томас наблюдал, пытаясь понять, что именно его завораживало в возлюбленной. Нет, это была не просто красота, а неуловимое сочетание утонченности и сдержанности.

– Тебе кусок побольше? – спросила она не оборачиваясь, будто знала, что муж смотрит.

– На твое усмотрение, – усмехнулся Томас.

Жена поставила перед ним тарелку с аппетитным стейком, украшенным веточкой розмарина. Легкий пар поднимался над блюдом, наполняя комнату теплым ароматом специй и трав, усиливая уют вечера.

– Божественно, – сказал Томас, пробуя первый кусок. – Как тебе это удается?

Клементина села напротив, поставив перед собой свою порцию. Ее взгляд, спокойный, но чуть отстраненный, задержался на супруге, словно она обдумывала ответ. Затем пожала плечами.

– Это просто стейк, Томас, – произнесла Клементина с мягкой улыбкой, отрезала кусочек мяса и аккуратно попробовала его.

Они ели молча, изредка бросая друг на друга лукавые взгляды. Когда с ужином было покончено, Клементина убрала тарелки и принялась подавать десерт. Томас наблюдал за ее плавными движениями, чувствуя, как напряжение постепенно покидает тело.

Перед ним оказался кусок яблочного пирога. Воздух наполнился теплым ароматом корицы и печеных яблок. Томас сделал глоток вина и решил поделиться событиями прошедшего дня.

– Сегодня я снова задумался, на что люди готовы пойти ради денег, – начал он.

Клементина смотрела, ожидая продолжения.

– Например, один клиент заявил, что у него украли катер. Тридцать футов длиной. Только вот проблема в том, что никакого катера не существовало.

– Совсем? – Клементина подняла брови, ее губы тронула улыбка.

– Совсем, – подтвердил он, убрав локоть со стола. – Даже фотографии оказались коллажем из интернета. Наивность поражает. Ты бы видела его лицо, когда его поставили перед фактом, что гараж придется проверить.

Она рассмеялась, аккуратно отломив кусочек десерта вилкой.

– А второй случай? Ты говорил, что день был тяжелым.

Томас откинулся на спинку стула, сделал небольшой глоток вина и на секунду задумался, словно решая, стоит ли рассказывать.

– Второй случай куда сложнее, – медленно начал он. – Женщина обратилась за выплатой страховки. Муж покончил с собой.

Клементина напряглась, и супруг заметил, как ее пальцы сдавили ножку бокала.

– И?

– У нас правило: самоубийства не покрываются, если они произошли в течение первых двух лет после заключения договора, – объяснил он. – Но она настаивает, что это был несчастный случай. Собрала кучу документов, якобы подтверждающих ее версию. Угрожает судом.

Он сделал паузу, наблюдая за реакцией жены.

– Но все слишком очевидно. Мужчина облил себя бензином и поджег. На глазах у соседей.

Клементина молча смотрела на него, ее лицо оставалось спокойным, но во взгляде мелькнул странный блеск. Томас хотел что-то добавить, но передумал.

– Это ужасно, – тихо сказала она, взглянув на свой бокал. Затем аккуратно провела пальцем по его краю, будто раздумывая о чем-то важном.

– Ужасно, – согласился Томас, разливая остатки вина. – Но такие случаи не редкость. Они могут грозить судами сколько угодно – в договоре все прописано четко.

Клементина подняла на него глаза, взгляд был глубоким, почти пронзительным.

– А ты бы смог?

Томас нахмурился, поставил бокал на стол.

– Смог что?

– Ну… защитить то, что тебе дорого, любой ценой, – уточнила она. Ее голос звучал мягко, но в нем угадывалось напряжение, словно женщина испытывала супруга на прочность.

Томас внимательно посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся.

– Мне дорога только ты, – сказал он, слегка наклоняясь ближе. – И да, тебя я буду защищать любой ценой.

Клементина приподняла бровь, смотря прямо ему в глаза. Ее губы тронула едва заметная улыбка.

– Какой ты… благородный.

– Но это правда, – продолжил Томас с притворно серьезным видом. – А ты действительно думаешь, что я бы рискнул жизнью ради десерта? Хотя…

Она рассмеялась – звук был легким, как шелест листвы за окном.

– Иногда мне кажется, ты способен и не на такое.

– Возможно, – сказал он, делая вид, что обдумывает слова супруги. – Но, догадываюсь, ты бы не разделила мой энтузиазм.

Томас потянулся через стол, взял ее руку. Пальцы Клементины были теплыми, а взгляд неожиданно смягчился. Он слегка наклонился ближе и, прежде чем жена успела что-то сказать, поцеловал ее.

Она не отстранилась, но, когда Томас вернулся на место, в ее глазах появилось что-то новое – смесь тепла и едва уловимой грусти.

– Вы всегда такой самоуверенный, мистер? – сказала она, убирая за ухо локон волос.

– Это хорошо или плохо? – спросил он с усмешкой.

– Я еще не решила, – ответила Клементина, поднимая бокал. Несколько секунд она молчала, потом вдруг добавила:

– Ты слышал, на сто сорок пятом шоссе была страшная авария?

Томас нахмурился.

– Нет. Что-то серьезное?

Она отпила немного вина.

– Кто-то пытался объехать мертвого оленя и вылетел за ограждение.

Лицо Томаса стало сосредоточенным.

– Пострадавшие?

– Вроде бы нет, – ответила она, но голос прозвучал чуть иначе. Более отстраненно. – Но машина сгорела, а тела внутри не оказалось. Это пугает. И заставляет задуматься.

– О чем?

Клементина посмотрела на мужа, ее глаза блестели в свете лампы, а в голосе послышалась едва уловимая грусть:

– О том, что не все в мире поддается логике.

Томас сделал глоток вина, его взгляд задержался на мягком свете лампы. Слова жены пробудили в нем странное беспокойство, будто они касались чего-то важного, но недосказанного. Мужчина почувствовал, что этот разговор вызывает у него некоторое раздражение, и решил сменить тему.

– Ты знаешь, может, как-нибудь устроим отдых в горах? – спросил он с легкой улыбкой, стараясь разрядить обстановку. – Мы ведь живем так близко, а на лыжах так ни разу и не прокатились.

Клементина поднялась, обошла стол и неожиданно устроилась у Томаса на коленях. Ее руки мягко обвили шею любимого, а стол слегка скрипнул, когда женщина сдвинула его в сторону.

– Ну ты же знаешь, я не люблю холод, – сказала она, ее глаза сверкнули легким озорством.

Томас усмехнулся, пальцы лениво коснулись ее запястья.

– Тогда как насчет уикенда в нашем домике у озера? Обещаю, мерзнуть тебе не придется.

– Эти выходные? – задумчиво переспросила Клементина. Ее взгляд на мгновение устремился вверх, затем она покачала головой, чуть сжав плечо мужа. – У меня благотворительный прием. Но… на следующих – с превеликим удовольствием.

Она медленно поднялась, оставляя после себя ощущение тепла и близости. Затем направилась к пианино, ее шаги были плавными, почти беззвучными. Проведя рукой по крышке инструмента, она обернулась к Томасу:

– Я все-таки дописала ее. Хочешь послушать?

Он приподнял бровь и заинтересованно уточнил:

– «Элегию Рассвета»?

Клементина кивнула, ее губы тронула слабая, едва заметная улыбка.

– Надеюсь, столь вычурное название оправдает себя.

Ее пальцы мягко побежали по клавишам, и первая нота разлилась по комнате, как тихий шелест воды, проникая в вечернее безмолвие. Уже через мгновение пространство наполнилось мелодией. Она была одновременно легкой и глубокой, как утренний туман, растворяющийся под лучами солнца.

Томас сидел неподвижно, его взгляд устремился за пределы комнаты, где эта музыка обретала свои формы.

Мелодия развивалась постепенно, словно рассказывала историю. Томас чувствовал, что в ней сокрыто нечто большее, чем просто звук. Тайна, которую Клементина знала, но которой не спешила делиться.

Когда последний аккорд затих, она не пошевелилась – пальцы еще лежали на клавишах, словно не желая отпускать музыку. Потом женщина обернулась, ее взгляд был спокойным, но в нем мерцала внутренняя усталость.

– И? – спросила она тихо и мягко, будто боялась разрушить ту магию, что родилась в этой комнате.

Томас словно пробудился от сказочного сна.

– Круто, – его голос прозвучал неожиданно просто, даже слишком буднично.

Клементина звонко рассмеялась.

– Фу! Мужлан! – произнесла она с показным недовольством. Затем покачала головой и, надув щеки, передразнила: – «Круто».

Томас почувствовал легкое смущение и попытался исправиться, неловко подбирая слова:

– Я хотел сказать – красиво. Очень красиво.

Она слегка склонила голову.

– Томас, поздно! В наказание завтра ты как благородный рыцарь сопроводишь даму сердца в антикварный магазин и поможешь ей выбрать вещи для благотворительного аукциона.

– О нет, только не бросай меня в терновый куст, – ответил Томас с легкой усмешкой.

Улыбка Клементины смягчилась, и она отвела взгляд. Несколько секунд молчала, ее пальцы скользнули по клавишам, будто собирая остатки нот. Затем с тихим щелчком крышка пианино закрылась.

– Знаешь, я пойду спать, – сказала она, теперь ее голос звучал тише, спокойнее.

Томас смотрел на жену, пытаясь уловить оттенки ее настроения.

Она поднялась, ее шаги бесшумно скользнули по полу. На мгновение остановилась в дверях и оглянулась:

– Не сиди долго.

Ее взгляд был мягким, с нотками беспокойства.

– Хорошо, – ответил он.

Когда она скрылась за дверью, Томас остался один на один со своими мыслями. Мелодия «Элегии Рассвета» продолжала звучать у него в голове, как эхо, которому не хватило времени, чтобы доиграть последние ноты.

За окном дождь давно прекратился, оставив после себя легкое ощущение прохлады, проникающее в комнату через едва приоткрытую форточку.

* * *

Часы на стене показывали 16:13. До конца рабочего дня оставался час, но время тянулось медленно, нехотя.

Томас пялился в экран. Строки отчета расплывались, превращаясь в хаотичные черные линии.

Офис его компании располагался на втором этаже кирпичного здания с панорамными окнами, выходящими на центральную улицу. Снаружи висела скромная вывеска – латунные буквы, потускневшие от времени: Harbor Insurance. Внутри все было по-деловому лаконично: серые ковровые панели, простые столы с мониторами, стойка регистрации у входа. На стенах висели черно-белые фотографии горных хребтов и лыжных трасс – дань уважения духу Теллурайда.

Сегодняшний день выдался на удивление спокойным, и в помещении царила размеренная, почти сонная атмосфера. В воздухе смешались ароматы свежемолотого кофе, бумаги, пластика и усталого вечера. За соседними столами коллеги вполголоса обсуждали планы на конец дня.

– Только не «Последний бакс», – с тоской сказал Тони. – Они снова включат этот странный плейлист, который звучит, будто его выбирал тот, кто не понимает, что джаз и рекламные джинглы не одно и то же.

Сэм усмехнулся, лениво перекатывая карандаш между пальцами:

– Зато там цены не кусаются. Пиво нормальное, порции большие. И бармен улыбается так, будто мы его лучшие друзья.

Тони фыркнул, скрестив руки на груди:

– Конечно, мы же ему делаем основную кассу. Кроме нас в эту дыру никто не суется.

Сэм театрально развел руками:

– Ну, это же еще один плюс – нет вездесущих туристов.

Томас краем уха ловил обрывки разговора, раздумывая, не присоединиться ли к ним этим вечером. После долгого рабочего дня мысль о шумном баре с холодным пивом и беспечной болтовней с коллегами казалась заманчивой.

Легкая дробь по стеклу вырвала его из этого состояния.

Он поднял взгляд.

Клементина ждала у входа, слегка склонив голову набок, смотрела прямо на него. Ее улыбка была спокойной, почти неуловимой. Свет из окна скользил по ее тренчу, добавляя красок и делая ткань чуть ярче.

Офис застыл. Даже Сэм осекся, замерев с приоткрытым ртом на полуслове о преимуществах «Последнего бакса». Он уже было подорвался, чтобы встретить потенциальную клиентку, но застыл на месте, увидев, что та направляется прямиком к Томасу, игнорируя всех остальных.

Сэм присвистнул.

– Ну конечно. Все красотки достаются Томасу, – пробормотал он с усмешкой.

Остановившись напротив стола мужа, Клементина чуть наклонилась и, улыбнувшись, спросила:

– Мистер Брэдфорд, могу я отвлечь вас ненадолго? Вы помните свое обещание?

Томас поднялся, накинул пиджак и с короткой усмешкой сказал:

– Вылетело из головы, – затем продолжил шепотом: – Ты меня спасла. Еще пять минут – и я бы знал историю каждого бара на этой улице.

Он вздохнул и, повернувшись к Сэму, добавил:

– Прикроешь перед Чарли? Скажи, что у меня важная встреча.

Тот махнул рукой, улыбнувшись:

– Конечно. Будешь должен.

Тони хмыкнул и, глядя вслед паре, бросил:

– Мне бы такого клиента…

Они вышли на улицу. Воздух был прохладным, пах осенними листьями и сыростью. Из кафе напротив тянуло ароматом сдобы и кофе.

– Ничего необычного за сегодня? – спросила Клементина, поправляя прическу.

– Сплошная рутина, – пожал плечами Томас. – Никаких пожаров и пропавших яхт.

– Обычные дни – это хорошо, – сказала она, приподнимая воротник тренча. Затем посмотрела вперед, словно пытаясь разглядеть что-то за горизонтом.

Клементина взяла мужа за руку и тихо добавила:

– Пойдем. Иначе антикварная лавка закроется.

* * *

Теллурайд напоминал ожившую старую открытку: магазины с деревянными рамами, яркими вывесками, небольшие дома, отделанные сайдингом и кирпичом. Казалось, они хранили память о временах, когда город был пристанищем золотоискателей. Но вечерний свет фонарей, отражаясь в витринах бутиков, кофеен и сувенирных лавок, ясно давал понять, что он давно превратился в туристический центр Колорадо.

Несколько путешественников остановились, фотографируя закат. Солнце окрасило вершины гор в золотисто-оранжевый оттенок. Город медленно погружался в сумерки, но свет еще держался на крышах, отражался в стеклах окон.

– Это место особенное, – сказала Клементина, сжав руку Томаса.

– Порой кажется, что все это декорации, – ответил он. – Город будто нарисован, и мы просто ожившие герои на картине.

Она улыбнулась и кивнула на витрину с золотыми буквами:

– Нам сюда.

Дверь открылась с мелодичным звоном колокольчика. Навстречу им потянулся запах полированного дерева и старых книг, стеллажи с которыми располагались по обе стороны от входа.

Внутри было уютно: теплый свет настольных ламп мягко ложился на витрины, где стояли шкатулки, старинные часы, медные подсвечники. На полках поблескивали фарфоровые фигурки. Книги были расставлены ровными рядами, их корешки переливались оттенками коричневого и бордо. Все выглядело так, словно владелец магазина заботился о каждой детали, создавая нечто большее, чем просто сувенирную лавку.

У дальней стены мерно тикали напольные часы с резным маятником. Их ритм заполнял тишину.

– Время здесь будто застыло, – тихо сказала Клементина, проходя между витринами. Ее пальцы едва касались полированного стекла. Она останавливалась у каждой вещи, разглядывая ее, словно ожидала, что та поведает ей свою историю.

Томас шел следом, не торопясь. Ему было не особенно интересно, но ради Клементины он был готов провести здесь столько времени, сколько потребуется.

На одном из столов лежал бронзовый компас в кожаном футляре. Рядом – подзорная труба с потертым корпусом и гравировкой на латунной оправе. Томас взял компас и раскрыл крышку. Стрелка дрогнула, описала круг и замерла, указывая на север.

– Вижу, тебя тянет к приключениям, мой Колумб, – улыбнулась Клементина, оглянувшись на мужа.

Томас пожал плечами, вернул компас на место.

– Кто знает. Иногда хочется бросить все и махнуть на край света.

Она тихо рассмеялась и перевела взгляд на подсвечники – тяжелые, медные, с потемневшими краями.

– Как думаешь, такие подойдут для аукциона? – спросила она, слегка кивнув на один из них.

Томас взял подсвечник, взвесил его в руке и с видом знатока антиквариата произнес:

– Классическая вещь. Тяжелая и надежная. Думаю, твоим друзьям-снобам понравится.

Клементина иронично посмотрела на него, скрестив руки.

– Томас, эти «снобы» финансируют строительство стационара для онкобольных. Так что да, мне важно, чтобы им понравилось.

Он смутился и, пытаясь сгладить неловкость, начал искать что-то, что могло бы помочь сменить тему. Его взгляд остановился на небольшой шкатулке – потертая крышка и маленький латунный ключик сбоку придавали ей трогательный, почти домашний вид.

– А что скажешь про нее? – спросил он, кивнув на находку.

Клементина приблизилась и осторожно открыла ее. На бархатной подкладке поблескивал тонкий серебряный браслет, инкрустированный бриллиантами. В центре украшения выделялся изящный символ – перевернутая восьмерка, знак бесконечности.

Женщина замерла, широко распахнув глаза, затем резко захлопнула шкатулку, будто эта вещь пробудила в ней неприятные воспоминания.

– Возможно… Но нет, это слишком личное, – тихо произнесла она, возвращая вещь на место.

В этот момент к ним подошла дама с короткой стрижкой и дружелюбной улыбкой. Ее глаза заинтересованно сверкнули за тонкими очками.

– Хороший выбор, – сказала она с легким одобрением. – Эта вещь приехала из Бостона. Говорят, ее владелица могла общаться с духами.

Клементина повернулась к собеседнице.

– Очень красиво. Вы хозяйка?

– Да. Можете звать меня миссис Фелпс.

Клементина кивнула и мягко улыбнулась:

– Нам нужно что-то, что можно выставить на благотворительном аукционе.

– Тогда загляните в дальний угол, – с энтузиазмом сказала миссис Фелпс, жестом указывая вглубь магазина. – Там вы точно найдете несколько интересных вещей с историей.

Томас и Клементина двинулись вперед. Из дальнего угла на них смотрели статуэтки ангелов и старые рамки для портретов. Несколько картин, выцветших от времени, висели на стенах. Но взгляд Клементины задержался на зеркале.

Оно было большим, в массивной деревянной раме. Резные узоры переплетались, словно корни или ветви, образуя сложный орнамент. Древесина местами потемнела, отчего рама казалась еще старше и внушительнее.

– Невероятно… – прошептала она, будто увидела вещь, которую искала всю жизнь.

Томас подошел ближе. Отражение выглядело странным – слегка размытым, будто зеркало неохотно принимало его присутствие.

– Ты уверена? – спросил он осторожно. – Хочешь купить его для аукциона?

– Абсолютно, – ответила Клементина, ее глаза блестели. – Точнее, нет… Я хочу его домой.

Томас молча смотрел на жену. В ее взгляде мелькнуло нечто большее, чем просто желание обладать редкой вещью.

Миссис Фелпс появилась рядом почти бесшумно.

– Его привезли из Франции, девятнадцатый век, – сказала она, кивнув на зеркало.