Реквием Лимба

– Я смотрю, самый толерантный город на всем Диком Западе, – усмехнулся Гарри, постукивая пальцами по рулю.

– Странно, – Клементина скользнула взглядом по многоцветным полотнищам, – обычно в августе их уже убирают.

Прищурилась и добавила с едкой усмешкой:

– Никак тут цветная революция произошла. Ты смотри по сторонам, когда приезжать будешь. Прикрывай тылы.

Гарри только молча закатил глаза.

Машина притормозила у пешеходного перехода. На дорогу выплыла парочка в одинаковых флисовых худи – толстощекие, как хомяки, перебравшие буррито. Шли медленно, переваливаясь с ноги на ногу с ленивой грацией, словно полагали, что весь мир обязан ждать, пока они доползут до другой стороны.

Позади них пронеслась пара пафосных велосипедистов на карбоновых байках. Спины прямые, подбородки задраны – глядят вперед, будто эта велопробежка добавит им десяток лет жизни и лям подписчиков в инсте[6].

– Идеальное место для отдыха, – хмыкнул Гарри и напряженно сжал руль, словно гонщик, готовящийся к старту.

Клементина фыркнула и обвела взглядом знакомые фасады.

– Решил дождаться, пока весь город дорогу перейдет? – саркастически поддела она мужчину. – На следующем перекрестке налево и до конца.

Дом возник внезапно – словно кто-то влепил перед машиной кадр из старого диафильма. Белые ставни, идеально чистые окна, лужайка – ни единого следа чужих ног, будто мир здесь замер, законсервированный в первозданном виде.

– Вау… – Гарри выдохнул, выключая двигатель. – Это место выглядит даже лучше, чем на фото, что скинул Алекс.

Она открыла дверь, и прохладный воздух скользнул по лицу, обнимая разгоряченную кожу. Сделала шаг на дорожку, гравий хрустнул под каблуком.

– Я смотрю, заборы тут не в почете? – выйдя из машины Гарри огляделся, словно уже ожидал покушения на свою будущую собственность.

– А от кого скрываться? – бросила она через плечо, вынимая ключи из сумки. – Тут все друг друга знают. Разве что медведь забредет на пирожок.

– Медведь? – Гарри нахмурился и резко насторожился. – Серьезно? Тут водятся медведи?

Мгновение он выглядел так, будто всерьез засомневался, что ввязался во все это.

Клементина только хмыкнула, отпирая дом. Поворот ключа, щелчок – и дверь открылась, бросив в лицо прохладу кондиционера и запах лимонного освежителя.

– Добро пожаловать в сказку, – усмехнулась она и шагнула внутрь.

Гарри вошел следом и остановился посреди комнаты, словно боялся нарушить идеальный порядок, царивший в доме.

– Да за такую цену это точно сказка.

Клементина, не обращая внимания на его восторг, прошла в прихожую. Сняла пиджак и бросила на кожаный диван цвета темного шоколада. Она знала этот дом наизусть – каждую чертову трещину и скрипучую половицу.

Подойдя к старому деревянному шкафу у стены, она открыла ящик. Внутри лежала связка ключей с серебристым брелоком. Девушка взяла ее и сжала так крепко, что побелели костяшки пальцев.

– Ну как тебе дом?

– Очень даже… – протянул Гарри, оглядываясь с неподдельным интересом. – О… Тут даже пианино есть. Ты играешь?

– Когда-то, – бросила она сухо. – В прошлой жизни.

Гарри уловил в ее голосе холодок и копать глубже не стал.

– Может, устроишь экскурсию?

– Да не вопрос.

Клементина скользнула по лестнице на второй этаж. Гарри шел следом, разглядывая комнаты: спальня с безупречно застеленным покрывалом, гостиная с двумя креслами у окна – все как на обложке журнала для тех, кто верит в сказку про идеальную жизнь с видом на горы.

– У тебя тут как в музее: все чисто, все по полочкам, – усмехнулся он, остановившись у двери ванной комнаты.

– Оставлю тебе контакты управляющей компании, – бросила девушка через плечо. – Они следят за домом, пока здесь никто не живет.

– Беру! Где подписать? – он хлопнул ладонью по косяку двери, словно хотел застолбить свое будущее владение.

– Погоди, – Клементина коротко рассмеялась и покачала головой. – На этом аукционе лот один на все.

Гарри еще раз оглянулся и, находясь под впечатлением, хмыкнул:

– Дом на озере?

– Ага, – кивнула она и вышла первой, оставив за собой легкий пряный аромат.

* * *

К озеру Гарри домчал их с ветерком. За рулем «Бентли» он выглядел так, будто алкашу на годовщину завязки подсунули пузырь ядреного пойла. Полупустая дорога и ревущий движок – идеальное комбо, чтобы забыть напрочь про то, что жизнь – штука хрупкая.

Гарри оказался компанейским типом – легким на подъем, с шутками на грани. Всю дорогу он развлекал Клементину – травил байки из студенческой жизни, одна тупее другой, но рассказывал с таким задором, что не засмеяться было невозможно. И что удивительно – девушку это начало цеплять.

На длинной прямой он выжал под восемьдесят, и Клементина ощутила неприятное покалывание в животе.

– Тебе хоть одна табличка с «двадцать пять», «тридцать», «сорок» о чем-нибудь говорит? – спокойно бросила она, повернув голову.

– Ну кто тут это увидит? Коровы? Пара сосен?

– Да нет, просто, если выживу, неохота объяснять шерифу, почему у тебя вместо подушки безопасности из груди торчит оленья башка!

Гарри уже открыл рот, чтобы перевести все в шутку, но, увидев, что Клементине и правда не по себе, сбросил скорость – без лишних понтов.

– Все-все, ты босс. Извини.

Она снова взглянула на мужчину и на секунду позволила себе едва заметную улыбку, прежде чем отвернуться к окну. Лес редел, уступая место прибрежным просветам, а в воздухе пахло хвоей и водой.

* * *

– Вот это домина! Просто чума! – Гарри стоял посреди подъездной дорожки с выпученными глазами, как турист экономкласса, которого по ошибке заселили в пятизвездочный отель. Дверь «Бентли» осталась открытой, но Гарри было по барабану – его засосало величие раскинувшегося вида.

– Нет, я тебя не отговариваю. Хозяин – барин. Но это потянет как минимум на десять лямов. Участок в собственности? Сколько здесь? – он кивнул на прилегающую территорию, словно уже прикидывал, где поставит гриль и развесит гирлянды.

– Точно не помню… Акров пять вроде. В договоре все расписано.

– Да ну на… хрен… – Гарри протянул «а», будто уже мысленно откупоривал шампанское за успех сделки.

Клементина хмыкнула, ключи звякнули в ее руке. Она поднялась на крыльцо, отперла дверь и обернулась, кидая взглядом приглашение:

– Идешь?

– Да-да, ща! – отозвался он, как пацан, которого батя загоняет домой с тусовки. Споткнулся о порог и шагнул за хозяйкой внутрь.

Половица в прихожей жалобно скрипнула, будто вспоминая о старых обидах. Клементина на секунду замерла, словно что-то всплыло из недр памяти – что-то такое, что лучше бы навсегда осталось забытым. Глубоко вдохнула, отогнала мысли к черту и прошла дальше.

– Ни хрена себе… Шика-а-а-рно, – Гарри провел рукой по массивной мебели и шлепнул ее с одобрением. – Это ж чистый дуб, а не прессованные отходы с помойки Ikea?

– Цельный дуб, – бросила Клементина не оборачиваясь.

Гарри присвистнул и нырнул в гостиную. Огромные окна выходили прямо на озеро, в водах которого бликами играло солнце.

– Мать моя женщина… – пробормотал он, прикрывая глаза. – Как выйду на пенсию, воткну шезлонг на террасе и буду хлестать «Маргариту» по утрам.

– В подвале, кстати, коллекция неплохих вин, – добавила Клементина, скрестив руки на груди, словно между делом набивала цену дому.

Мужчина резко повернулся, и глаза у него засверкали, как у ребенка в магазине игрушек.

– Винный погреб? Ну ты меня убиваешь! Устроим дегустацию? – он усмехнулся и сразу переключился на обстановку. – Ни фига себе… Это ковер? Ручная работа?

Клементина мельком посмотрела на центр комнаты, где раскинулся ковер. Ее лицо на секунду дернулось, но она тут же вернула себе невозмутимость.

– Да, чистый персик. Из Ирана.

Гарри вскинул брови с легкой ухмылкой:

– А ты не контрабандистка, часом?

– Давай опустим это, – она улыбнулась и ловко перевела тему. – Во дворе еще гараж есть с прогулочным катером.

Гарри выглянул в окно:

– Ого, здоровенный!

– Показать?

– Ой, давай, не томи.

Они вышли во двор, где ветер гонял солнечные зайчики, и направились к гаражу.

– Да тут гребаный «Боинг» можно посадить, – протянул Гарри, окидывая взглядом массивное строение.

Он остановился и прищурился на черную точку камеры над воротами гаража.

– И охрана, значит, есть? – он кивнул на объектив.

– И не только, – усмехнулась Клементина.

Она достала смартфон, провела пальцем по экрану – ворота с тихим гулом поползли вверх.

Клементина бросила взгляд на открывающуюся створку и на секунду застыла. Там, где раньше был механический замок, теперь лежал толстый слой краски – идеально ровный, будто и не было ничего. Но на миг ей показалось, что в этом месте все еще видны глубокие борозды, словно от ударов чем-то тяжелым. Она мотнула головой – наваждение исчезло.

– Вот это я понимаю – продвинутая хрень, – кивнул Гарри. – Удобно.

Когда двери полностью распахнулись, Гарри застыл. Его глаза расширились до размеров спутниковых тарелок.

– Да ну на… Это че, Riva Aquarama?! – он чуть ли не подпрыгнул на месте и замахал руками. – Да ну на**, серьезно?

Клементина облокотилась на стену, скрестив руки на груди. Уголки ее губ дрогнули, выдавая слабую усмешку.

– Это чертова классика, блин! – продолжал Гарри, заводясь все сильнее.

– Ну да, – кивнула она, бросив взгляд на катер, как на воспоминание о вечеринке, где ей не рады. – Батя был фанатом всякой винтажной хрени.

Гарри подошел ближе, почти благоговейно провел рукой по лакированной поверхности, словно гладил кожу модели с обложки порножурнала.

– М-м-м… Дерево будто вчера отполировали. Слушай, это не просто катер – это произведение искусства! И ты это продаешь?

Клементина повернулась и встретила взгляд мужчины.

– Поверь, я знаю, что делаю.

Гарри поднял руки, будто капитулируя:

– Окей, окей. Прокатимся?

Клементина прищурилась, проверяя, насколько он серьезен.

– Я бы не прочь, но нотариус не будет ждать весь день. Если хотим закрыть сделку сегодня – нужно ехать.

Гарри улыбнулся уголками губ:

– Меня все устраивает.

– Тогда двинули? – Клементина развернулась и кивнула в сторону машины.

– Да-да, босс, – Гарри потянулся и, усмехнувшись, последовал за ней.

* * *

Клементина уже ставила подпись на последнем листе договора, когда рядом завибрировал телефон. Экран вспыхнул, высветив «Старуха». Гарри бросил взгляд, но промолчал – только уголки губ едва заметно скривились.

– Извините, – спокойно произнесла она и взяла телефон. Встала, отошла к окну и облокотилась на подоконник.

– Да, мам… – устало, но без злости. – В городе, ага. Все нормально. Скоро приеду.

Гарри хмыкнул и, не отрываясь от бумаг, пробормотал:

– «Старуха», да? Жестко.

Клементина вернулась за стол, мельком взглянула на документы:

– Все готово?

Нотариус кивнул и протянул ручку Гарри:

– Подпишите здесь и здесь.

Гарри быстро поставил подписи, нажимая ручкой так, будто заключал сделку с самим дьяволом. Хлопок в ладоши. The deal is sealed[7].

– Фух… Все, – он пожал руку Клементине с широкой улыбкой. – Деньги завтра будут у тебя. Мы сделали это, босс!

Клементина выдохнула, убрала документы. Звенящая связка ключей перекочевала в руку Гарри. Тот с довольной миной покрутил ее на пальце и усмехнулся:

– В этой дыре есть хоть одно приличное место, где можно отметить сделку?

Она чуть улыбнулась, поправила сумку на плече и коротко ответила:

– Есть. Но ты взрослый мальчик – сам разберешься. У меня еще свои дела.

Гарри прищурился, во взгляде появилась легкая заинтересованность:

– Не мое дело, но семейные заморочки?

Клементина встретилась с ним глазами:

– Ты прав. Это не твое дело.

Повисла короткая тишина. Гарри поднял руки, сдаваясь:

– Ну… удачи. И спасибо.

– И тебе, – кивнула она и двинулась к выходу.

Гарри смотрел ей вслед – каблуки, изящная линия спины, легкий пряный аромат, еще висевший в воздухе, как отголосок мелодии.

Дверь хлопнула, отсекая шум улицы.

* * *

Сцена спектакля под названием «Мы тут процветаем, а вы все идите на хрен» – Маунтин-Вилладж.

Рекламный баннер, где каждый дом соревнуется в пафосе с соседним, – Маунтин-Вилладж.

Альтернативная реальность с главным девизом: «Расслабься, чувак. Здесь все четко, как в аптеке» – Маунтин-Вилладж.

Маунтин-Вилладж – место, где легко потерять себя. Не в философском смысле, а в буквальном: через пару дней начинаешь задумываться, не начнут ли эти идеально счастливые люди пить твою кровь вместо латте, поддерживая свою безмятежность.

Дверь гондолы с тихим шипением открылась. Прохладный воздух ворвался внутрь, бросая в лицо свежий запах сосен и влажной травы.

Клементина шагнула на деревянную платформу, достала зажигалку, пачку Winston, прикурила. Окинула взглядом панораму внизу: идеально ровные газоны, блестящие крыши, сверкающие окна, смотревшие на мир с безразличием богатства.

Она задумалась, затушила сигарету и выбросила ее в урну.

«Не сейчас».

Особняк в центре. Небольшая ограда – скорее для красоты, чем для защиты. Звонок. Два требовательных нажатия.

– Дорогая… это ты?

Дверь приоткрылась на пару дюймов. Клементина выдохнула, натянула фальшивую улыбку и шагнула внутрь – словно не к матери приехала, а на прием, в свете софитов.

* * *

Мать обнимает с порога – легко, уверенно, с той теплотой, с какой встречают птенца, вдруг решившего вернуться в гнездо. Она вдыхает воздух, прикрывает глаза, но тут же морщится и отстраняется.

– Что за гадость ты на себя вылила?

«Ну вот какого ответа она ждет? Может, перевести все в шутку?»

– Так пахнет большой город: капля амбиций, щепотка пренебрежения и ведро грязной самоуверенности.

Мать закатывает глаза, качает головой – актриса в трагикомедии.

– Аромат лилий и внимание дочери мне как-то больше по душе. И волосы зачем-то перекрасила.

Пауза.

– Ладно, проходи. Все уже собрались, ждали только тебя.

«Да неужели?»

Гостиная. Убранство в стиле люкс старперов-миллиардеров. Дневной свет приглушен. Бархатные темно-зеленые шторы закрывают окна. На каминной полке фамильное серебро и позолоченные рамки с фотографиями «идеальной семьи».

Гости разбились на группы по интересам.

«Что там сейчас модно у пропахших нафталином толстосумов? Ничего нового: Сейшелы, дизайн шале и последний винтажный „Астон Мартин“».

Глоток шампанского.

«Нужно как-то пережить этот вечер. Все хорошо. Просто будь собой».

Сливаюсь с обстановкой в углу. Стараюсь не встречаться глазами с родственниками. Справа – рояль Steinway & Sons. Слева – Джон Блэквуд в лакированной дубовой раме.

Видение на краю сознания: самогон, перегар, пот, звон разбивающегося стекла.

Мотнула головой.

«Пошли на **р, демоны».

– Привет! Скукотища, да? – рядом материализуется блондинка с невыразительным лицом и фужером вина.

«Двоюродная? Троюродная? По**р, эти куклы все на одно лицо – просто массовка».

– Э-э-э… Катрин?

– Кэтрин, – поправляет та с укоризной, но с улыбкой. – Ты снова забыла? А ведь в детстве мы часто приезжали сюда к вам в гости, помнишь?

Глоток шампанского.

«Может, отстанет?»

– Ага, конечно.

«Ща блевану от этой приторной любезности».

Как назло, тетушка, мать куклы, смотрит на меня.

– О, милая, ты все же приехала! А я всем говорила: сегодня мы услышим «Саммертайм»!

Голос ее прозвучал так, будто она объявила выступление Queen на Уэмбли. Разговоры смолкли. Все смотрят на меня.

«Черт. Этого еще не хватало».

– Дорогая, сыграй, – мать выводит крупную артиллерию: щурится, улыбается, будто уговаривает встать на стульчик и прочитать стишок.

«Так. Кислая мина. Поехали».

– О, простите… Долгое отсутствие практики. Да и к тому же я потянула запястье. Думаю, после моего исполнения Гершвин перевернется в гробу и потребует сатисфакции.

Тетушка разочарованно отводит взгляд.

«Ну прям ребенок, которому не подарили щеночка».

Подходит мать.

– Ну раз с Гершвином не вышло, может, хоть с закусками справишься? Запястье не помешает?

«Черт. Сейчас опять начнется получасовая лекция про семейные ценности».

Поднимаюсь. На кухню – как на каторгу. Внутри стерильная чистота: белая столешница, сверкающая плитка и набор ножей Tojiro, которые выглядят так, будто ими ни разу не резали ничего серьезнее лайма для джина с тоником.

Беру канапе, раскладываю на блюде.

«Слишком долгая пауза. Не к добру».

– Я тебя не узнаю. Ты изменилась, – голос матери тихий, отчужденный.

«Ага. Зато ты мать года».

– Редко звонишь, – продолжает она давить на мозг. – Дай бог, только по праздникам. Про внуков я вообще молчу.

«Ну б*я, началось».

– Мам, мы это уже обсуждали.

– Обсуждали? – она поднимает брови. – Ты так это называешь? Одна фраза: «Не хочу говорить об этом» – и все?

Пауза.

– Пора забыть его… Уже пять лет прошло.

«Вот зачем она это сказала?»

– Все, мам. Я больше не хочу об этом говорить.

– …

Забираю поднос с закусками и оставляю ее наедине с запахом дорогого кофе и выдуманными картинками из журнала «Домашний очаг».

Гостиная.

Приторно улыбаясь, ставлю поднос на стол и ретируюсь в угол. Кукла с теткой уже куда-то свалили.

«Один час. Потом скажешь, что у тебя самолет, и беги».

Мать возвращается. Берет бокал с шампанским. Кончик ножа касается стекла – дзинь. Достаточно одного звука – разговоры обрываются на полуслове.

«Слишком пафосно, мамочка. Переигрываешь».

– Сегодня мы собрались, чтобы почтить память Джона. Мужа. – Взгляд на меня. – Отца. Друга.

Продолжает смотреть в мою сторону.

– Скажешь пару слов?

«Пару слов? Лишь бы не сорваться».

Поднимаю бокал. Все смотрят на меня, как на президента в день инаугурации.

– Ну… Джон… э-э-э… отец был… – Пауза. Вдох. Скорбный взгляд на фото. – Человеком с большими амбициями.

Тишина. Напряжение в комнате – аж стекло фужеров звенит.

– Правда, его планы редко пересекались с семьей.

Кто-то выдохнул. Кто-то застыл с бокалом, на полпути поднесенным ко рту.

– Что? Ты о чем? – мать прищуривается, словно пытаясь убедиться, что не ослышалась.

«Ну вот, меня понесло».

– Если бы он действительно дорожил семьей и наследием, он бы не оставил компанию этому сраному Джиму Моррису.

– Дорогая, но ты сама всегда была против участия в делах отца. А Джим… он же как член семьи.

– И где сейчас этот ваш член семьи?

– Хочешь, скажу где?..

«Так, держи себя в руках. Ляпну лишнего – она начнет звонить Джиму».

– Неважно. Я поеду. Самолет.

Мать уже завелась:

– Нет, договори уж! Джон пахал как проклятый. Недвижимости и акций тебе более чем хватит на оставшуюся жизнь. И еще детям останется… если они у тебя будут.

– Акции? – усмехаюсь, качаю головой. – Скоро ими можно будет подтереться.

«Черт, проговорилась. Ладно, деньги от Гарри завтра придут. Вряд ли Джим, даже если и узнает, сможет сложить два и два».

– А недвижимость… Дома в Теллурайде и на озере? Я их продала сегодня.

– Как продала? – мать резко побелела. – Ты… продала дом на озере?

– Да, мам. Прямо сегодня.

Голос матери ломается:

– Но… Это же память… Он так любил этот дом…

Она оседает на диван. Ее окружают тетушки, сыплются утешения и охи.

Остальные смотрят на меня осуждающе, будто в семье королевских корги случился помет от дворняги.

Ставлю бокал на рояль. Беру сумку.

Дверь за мной захлопывается. Шоу окончено.

Достаю Winston, зажигалку – вдыхаю густой дым полной грудью.

«Мне срочно нужно выпить. Что-то крепче тринадцати градусов».

* * *

Она кое-как пробилась сквозь толпу назойливых туристов, оккупировавших барную стойку. Все просто: каблук – в мокасины за штуку баксов, поглубже.

– Ой, извините, я такая неловкая! – с блеском в глазах и без малейшего стеснения сдвинула парня плечом.

Тот уставился, будто впервые увидел женщину, которая так нагло вторглась в его личное пространство.

Клементина щелкнула пальцами по стойке:

– Эй, красавчик. Двойной Bulleit, без льда.

Бармен поднял взгляд, кивнул с легкой улыбкой:

– Содовую?

– На **р содовую.

Турист с помятыми мокасинами фыркнул и растворился в толпе.

Стук бильярдных шаров, громкий смех – хаос в воздухе. Клементина спокойно ждала свое лекарство от реальности.

«Отпускается без рецепта».

Взгляд зацепился за отблеск лампы в бокале с янтарным виски, который бармен поставил перед ней.

«Вечер только начинается…»

С дальнего конца зала кто-то махнул – широко, словно сигналил самолету на взлетной полосе.

Гарри.

Прищуренные глаза, кривая ухмылка. Барабанит пальцами по воздуху – уверен, что безотказен.

Она обхватила бокал, сделала глоток – виски прожег горло и рухнул в желудок, как раскаленный свинец. На секунду показалось, что все проблемы – просто дым в парах спирта.

Гарри поднял бокал – за компанию.

Клементина поправила воротник и пошла к его столику, лавируя между туристами и местными, спорящими над крылышками и горой начос.

Гарри подвинул ей стул и сам плюхнулся напротив.

– Ну что, порешала дела?

Она облокотилась на стол, скривилась:

– Дела? В топку, за борт, в пепел.

Сделала еще один глоток и усмехнулась, ощущая, как виски накатывает волной:

– Давай просто напьемся и пошлем этот день к чертям.

Гарри кивнул. Их стаканы с глухим звоном соприкоснулись.

– За безумные сделки, – бросил он с кривой ухмылкой.

В воздухе застыл запах мяса, виски и ее духов – словно кто-то пнул воспоминание, и оно взорвалось в мозгу.

* * *

– Ты здесь родилась? – Гарри наклонился ближе. Голос чуть хриплый, с примесью дыма и виски.

Она чуть приподняла бровь, взгляд острый, как осколок стекла.

– Вопрос на миллион. Что дальше – про погоду?

Гарри усмехнулся, качнул головой:

– Да не, просто интересно. Ты такая… – он помахал рукой, очерчивая что-то в воздухе. – Сложная.

– Да ты охренеть, психолог! – Клементина взболтала напиток и наблюдала, как виски закрутилось в воронку.

Гарри сделал глоток, и ухмылка медленно испарилась.

– Не обижайся. Просто день такой… – она смягчила тон, будто разжимая хватку. – Не люблю копаться в прошлом.

– Если что-то давит, я умею слушать, – Гарри откинулся на спинку стула, помахал официанту. – Бутылку Bulleit и побольше льда, бро.

Клементина сделала глубокий вдох, чувствуя, как тепло виски медленно расползается по телу. Но вместо облегчения пришло что-то другое – огонь, не успокаивающий, а выжигающий изнутри. Она наклонилась ближе.

– Представь: твоя жизнь – гнилая веревка над пропастью. Каждый шаг – бросок костей. Шестерки? Еще шаг. Единицы? Прощай. И да – у тебя всего одна попытка. Мне продолжать?

Гарри сжал губы и посмотрел на нее так, будто пытался прочитать, что скрывается за этим фасадом из завуалированных фраз и недомолвок.

– И ради чего все это?

Взгляд Клементины застыл, словно она провалилась внутрь себя.

– Иногда… даже не знаю. Просто иду.

У соседнего стола раздался крик, бильярдный шар со стуком влетел в лузу. Толпа ахнула, вспыхнул смех, и зал снова ожил, будто кто-то переключил канал.

Официант поставил на стол бутылку виски, два стакана и ведерко со льдом.

Клементина откинулась на спинку стула, прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и, резко открыв их, бросила:

– Ладно. Теория усвоена. Пора переходить к практике.

Гарри уже поднял бутылку и наклонил к стакану девушки. Клементина слегка склонила голову и усмехнулась:

– Может, не здесь? Ты где остановился?

Гарри кивнул, оглядел бар:

– Тут, в «Шеридане». Номер наверху.

Она подхватила ведерко со льдом, хитро взглянула на мужчину:

– Ну, давай, покажи свои хоромы!

Покинув бар, через мгновение они оказались в лобби отеля. Смеясь и обгоняя друг друга, поднялись по лестнице. Алкоголь смыл неловкость напрочь, оставив лишь тепло и азарт.

Щелчок замка – и дверь отворилась, впуская их в другой мир. В номере пахло древесиной и свежевыстиранным бельем, аромат чистоты с примесью чего-то спокойного и домашнего.

Клементина шагнула внутрь, бросила пиджак на кресло – как вторую кожу, пропитанную тревогами дня. Повернулась к Гарри, расслабленно держа в руке бокал.