Deus Ex… Книга 2

От ее прыжка Рогар пошатнулся, скрипнул зубами, но тут же выправил равновесие.

– Я ничего не слышу. Ты могла бы говорить так, чтобы я видел твой рот?

Кайлин испуганно отстранилась, но тут же вздохнула с облегчением, увидев плотные кусочки воска в его ушах: он всего лишь на время устранил главную проблему. Рогар сделал это ради нее, чтобы выйти к ней, нарушить еще одно сложившееся летами правило. Она прижалась щекой к его плечу, чувствуя его большую ладонь на своем затылке, а в волосах горячее дыхание, когда своей щекой он прижался к ее виску. Он обнимает ее, держит в объятиях, что может быть лучше?

– Я ничего не слышу, Кайлин. Наверное, это была глупая затея…

– Нет! – она встрепенулась, вскинула голову, вцепилась пальцами в его рубашку, как будто могла удержать, если бы он захотел уйти. – Все в порядке. Все хорошо. Ничего страшного, что ты не слышишь. Не уходи.

Он прочитал слова по ее губам и слабо кивнул. Затем перевел взгляд на груду наваленной посередине комнаты одежды.

– Собираешь вещи, рачонок? Бежишь от меня?

– Нет! – в двух словах, как могла, она описала ему, как наряжала женщин. Затем робко поежилась, опасаясь, что вновь ляпнет то, что заставит его бежать без оглядки. – А ты? Ты пойдешь со мной на праздник?

– Похоже, у меня нет выбора, – криво усмехнулся Рогар и разжал кулак, полный скомканных записок. – Иначе, боюсь, ты завалишь меня ими так, что дверь будет не открыть.

Кайлин тоже улыбнулась, затем закрыла глаза, встала на цыпочки и прижалась к его твердым губам своими мягкими губами. Внутри нее все наполнялось ликованием. Это ее записки вернули его к жизни. Ее слова дали ему силы выйти из затворничества, не замыкаться в себе. Она была права, когда не уступала ему, тормошила его и не позволяла себе бояться или жалеть.

– Поможешь выбрать наряд? – она отступила, лукаво изогнув бровь, и Рогар с ухмылкой шагнул в комнату за ней следом.

Увидев, что происходит, Далирин подхватила Лаура и собиралась уже укрыться в детской, но дей остановил ее жестом. Подманил к себе. Взял из ее рук ребенка и, чудовищно хромая, подошел и уселся в кресло, махнув служанке, что она здесь больше не нужна.

– Мы вместе посмотрим, если ты не возражаешь, рачонок.

Ни за что в мире Кайлин не стала бы возражать. Ее буквально на части разрывало от счастья, что все наконец-то потихоньку возвращается на круги своя и Рогар как раньше держит на руках ее сына. Она достучалась до него. Она смогла. Закружившись по комнате, она убежала за ширму переодеваться.

Схватившись за застежки на груди, Кайлин быстро расстегнула платье и тут услышала:

– Слушай, когда это ты успел так вымахать, друг мой? Ты такой тяжелый! А-а-а, ты отдавил мне ногу. Посмотри, в лепешку просто ее раздавил. Ты такой великан! Ох, сколько же ты весишь?

И счастливый, заливистый смех ее сына. Хлопанье его крохотных ладошек в знак высшей степени восторга от того, что этот огромный, страшный бог играет с ним, шутит. Кайлин невольно прикусила губу, застыв в полурасстегнутом платье. Осторожно повернувшись, она чуть выглянула из-за ширмы. Рогар покачал малыша на здоровом колене, прижался губами к нежному пуху на его виске, погладил своей большой ладонью по хрупкому затылку. Сколько в нем нерастраченной любви, сколько сдержанной, глубоко задавленной внутри потребности заботиться о ком-то слабом. Она задыхалась, когда представляла, каким отцом он будет их собственным, еще не рожденным детям. Хорошим отцом. Любящим отцом. Отцом, которым можно гордиться. На Подэре его не поняли, ну и пусть. Такие, как он, рождаются раз в тысячу лет, не чаще.

Рогар тем временем порылся в кармане и извлек оттуда что-то, сверкнувшее алыми искрами. Приложив палец к губам, он показал добычу Лауру.

– Вот. Отдашь маме. Только не говори, что от меня. Скажешь, нашел на полу. Договорились? Придумай что-нибудь.

Лаур с заворожено блестящими глазенками обхватил новую «игрушку» крохотными пальчиками, тут же потянул в рот, чтобы испробовать на зубок, а Кайлин едва не прыснула от смеха. Из-за того, что уши у ее бога были залеплены воском, громкость голоса он не контролировал, поэтому слова, которые должны были прозвучать шепотом, вышли громкими, и никакого секрета не получилось. А может, он нарочно так произнес? Ведь и сам понимал же, что ребенок, которому еще и двух лет не исполнилось, едва ли выполнит просьбу и сочинит историю, как вещь попала к нему.

Быстро скинув платье, Кайлин облачилась в другой наряд и вышла из-за ширмы, на ходу застегивая крючки.

– Что это у вас такое?

– Да вот. Сам не знаю, – Рогар смотрел на нее, его глаз лучился каким-то особенным светом. Светом, который согревал ее, заставлял возноситься над землей до самых небес.

– М-м-м, да это же ожерелье! – она опустилась перед креслом на колени, делая вид, что изумлена при виде тяжелого, обрамленного красным золотом украшения в руках сына.

– Да. Малец знает толк в побрякушках.

– М-м-м. Хорошо, что ты даришь мне только песок, камни, водоросли, мой дей. Ну, еще книги и прочий всякий хлам. Если бы ты вдруг решил подарить мне эту самую «побрякушку», я бы сочла это… пошлым? Подумала бы, что ты ставишь меня в один ряд со своими многочисленными любовницами.

– Кхм. Поэтому я тебе их и не дарю?

– Да. Но именно и конкретно эта мне нравится.

– Так возьми ее себе. Лаур признался мне, что подобрал ее где-то на полу в коридорах. Наверное, обронил кто-то.

– Одна из твоих многочисленных любовниц?

– Кхм. Не припоминаю, чтобы я дарил такое кому-либо. Оно слишком… дешевое на вид.

– Это красное арамейское золото? Эти рубиновые камни? Действительно, какая дешевка.

– С каких это пор ты разбираешься в золоте? Насколько мне помнится, ты в зеркала-то смотреться боялась, считая их величайшей драгоценностью на свете.

– Со времен, как немного повращалась в кругах Симона при его дворце?

Они беседовали легким беззаботным тоном, наслаждаясь внезапно возникшей на ровном месте игрой, и Кайлин не выдержала первой, засмеялась. Обеими руками она провела по его бедрам вверх и вниз, желая приласкать и сдерживаясь лишь из-за присутствия сына.

– Как же я тебя обожаю, мой дей! – с чувством призналась она. – Ты так бесхитростно врешь мне и не краснеешь!

– Хочешь сказать, что ты умеешь врать гораздо искусней? – улыбка еще играла на его губах, но сияние глаза изменилось, стало холоднее, и по спине Кайлин пробежали мурашки.

– Рогар, пожалуйста, – прошептала она и вцепилась в его запястье, словно могла тем самым удержать от ярости, в которую он вдруг, как ей показалось, захотел впасть. – Пожалуйста, не порть один из наших редких моментов. Мне так хорошо с тобой сейчас. Не закрывайся от меня, умоляю.

С некоторым раздражением он выдернул руку из ее ладони, но затем вздохнул и снова смягчился. Пробормотал, проводя костяшками пальцев по ее щеке:

– Если бы не ты, меня бы вообще не было тут, рачонок.

– Я знаю, я знаю! – Кайлин обхватила его ладонь, прижала к щеке, поцеловала. Закрыла глаза, вся дрожа снова, но уже иным, горячечным жаром, как всегда случалось, когда он прикасался к ней. – Поэтому и прошу: не сомневайся во мне. Верь мне. Держись за то, что есть между нами. Не отталкивай меня.

Его большой палец огладил ее кожу, скользнул вниз, провел по приоткрытым губам. Кайлин мучительно хотелось большего. Она без конца думала о прошлом его порыве, когда он рывком посадил ее на стол, раздвинул ей ноги. Его желание к ней было так очевидно. Наверное, радужная стена так влияла на нее, но Кайлин казалось, что она сходит с ума от голода. Физического голода по его сильному телу, крепким мышцам, по его божественному запаху и вкусу. И она еще безумнее желала его, когда видела, как он любит Лаура. Отодвинувшись, Кайлин еще раз оглядела двух самых дорогих для нее мужчин на Эре. Такие разные, такие непохожие друг на друга. Один – крохотный, рожденный из ее тела человечек, другой – неповторимый, нечеловечный бог. Но она бы бесконечно смотрела на них вместе.

– Позволь, я примерю, – она осторожно выудила ожерелье из ручонок сына, и тот конечно же сразу разревелся, как делал всегда, если не мог сохранить при себе понравившуюся вещь. Рогар ловко отвлек его, сняв с пальца увесистый перстень, и Кайлин снова вспомнила, как умело он обращается с детьми.

Он опытный отец, потому что на Подэре у него были собственные дети.

И он до сих пор не может справиться с болью из-за того, что решил бросить там их.

У нее в голове не укладывалось, что она могла бы точно так же оставить Лаура. Уйти в другой мир, зная, что сын обречен на смерть без нее. Но ведь она – простая слабая женщина, не чета бессмертному богу. Она никого в своей жизни не сумела спасти, даже пользы толком никому принести не может. Только чувствовать его внутреннюю боль, как свою собственную. Если бы у нее получилось подарить ему дитя, хоть немного залечить этим его внутренние раны! Может, нынешний вечер все изменит и исполнит их самую заветную мечту? Нужно постараться. Нужно соблазнить его так, чтобы он забыл обо всем.

Поднявшись на ноги и отступив на пару шагов, Кайлин надела ожерелье и застегнула замочек, который искусные мастера по золоту сделали надежным и вместе с тем простым. Повернувшись вокруг себя, она с улыбкой подбоченилась.

– Ну как тебе, мой дей? Я – достойное обрамление для этой безделушки?

Это платье они с Далирин специально пошили к празднику, в четыре руки. Распороли несколько других и составили новое, совершенно непохожее ни на что другое. Кайлин извлекла из задворок памяти те бесхитростные наряды, украшенные рыбьей чешуей, которые сооружала ее мачеха, и попыталась слегка усовершенствовать и повторить нечто подобное. Пусть дей вспомнит, как в первый раз увидел ее на Нершиже. Пусть ощутит то притяжение, которое пусть не сразу, но уже на острове прочно связало их двоих. Только в этот раз будет все по-другому. Не нужны ей никакие мечи – только его большой твердый член в ее лоне. Его божественное семя, зачинающее в ней новую жизнь.

Платье было коротким, но для выхода в люди Кайлин предусмотрела к нему длинную накидку. Пока же ей хотелось проверить, какую реакцию оно вызовет у Рогара. Если не понравится – наготове имелась и пара других нарядов, не таких провокационных. На случай, если это разозлит его. Она быстро училась и хорошо усвоила, как важно не злить его, особенно, в таком состоянии, как сейчас. Но важно и не поддаваться. Не стелиться перед ним, как Ириллин. С таким мужчиной, как дей, очень сложно. Но и очень интересно. Она чувствует себя необычайно живой рядом с ним. Ее сердце трепещет при одной мысли о нем. А больше ничего и не надо.

Тяжелый взгляд дея медленно поднялся от ее облаченных в теплые чулки ног до вздымающейся от прерывистого взволнованного дыхания груди, а затем скользнул выше, глаза в глаза. Чулки Кайлин собиралась снять, они к платью не подходили, и носила она их лишь потому, что даже в тепло натопленной спальне этой неприветливой меаррской зимой у нее ужасно мерзли ноги. Но по выражению лица Рогара она поняла, что небольшое несовершенство ее туалета ничуть его не смутило. Жажда. Дикая, непреодолимая жажда – вот что выражал его взгляд.

Он поднялся на ноги, и все внутри Кайлин возликовало. Пусть жестокие женщины говорят что угодно, но дей по-прежнему хочет ее. Нет, яростно желает. Умирает от страсти. Она облизнула губы и сглотнула, ощущая, как горячо и томно стало внизу живота. Скорее бы он к ней прикоснулся.

– Старуха! – крикнул он, не поворачивая головы.

– Ее зовут Далирин, – проговорила Кайлин, кусая губы, чтобы спрятать улыбку.

– Мне плевать, как ее зовут, – зарычал в ответ он. – Старуха!

Дверь в детскую приоткрылась, и оттуда выглянула дрожащая от страха няня.

– Далирин, забери Лаура, – миролюбиво попросила ее Кайлин, не отводя глаз от своего мужчины. Они стояли друг против друга, уже слившись в одно целое взглядами, и только присутствие ребенка удерживало их на местах. – На иххоран он все равно не пойдет, этот праздник не для детских глаз. Уложи его спать пораньше.

Втянув голову в плечи, няня шмыгнула в спальню, робко приблизилась к дею, и сердце Кайлин подпрыгнуло и сжалось, когда он напоследок снова поцеловал ее сына в висок. Обожающий старую женщину, Лаур охотно пошел к ней на руки и совсем не возражал, что его уносят.

– Так что скажешь? – повторила Кайлин, когда они с деем остались вдвоем. – Я похожа на ту девушку, которая встретила тебя когда-то на причале?

– Нет, – медленно покачал он головой.

– Тебе не нравится? Все так плохо? – она бы обеспокоилась, расстроилась, огорчилась, вот только его взгляд подсказывал, что еще рано паниковать. Они играют, они снова играют друг с другом, это уже входит в привычку.

– Я почти не помню ту дикарку, про которую ты говоришь, – Рогар сделал шаг вперед, приближаясь к ней неторопливо, вкрадчиво, как хищник – к добыче. – Она смотрела на другого и предпочла мне мой собственный меч.

Кайлин вспыхнула и закусила губу. Да, этого она не учла. Что их на Нершиже было трое – связанных и странно зависимых друг от друга. На миг на нее навалилась страшная тьма деевой башни, черный силуэт на фоне чуть более светлого ночного окна. Шион. Она так и не навестила его ни разу. Не спустилась к нему в подземелье. Вычеркнула из жизни, выкинула из головы. Слишком страшно было вспоминать, слишком жутко. Проще было притвориться, что его больше не существует. Как щелчок пальцами – и у ее сына словно и нет кровного отца. Словно она одна сама зачала его в своем теле. Трусиха. Слабая и глупая девчонка, которая прячет голову в песок и до смерти боится мужчины, которого сама же и выбрала однажды. Но разве она не сполна расплатилась за свои ошибки? Кайлин встряхнулась, радуясь, что в иххоран вся грусть мигом улетучивается из головы.

– Теперь передо мной дея. Моя богиня, – произнес Рогар, который, видимо, тоже заметил тень, пробежавшую по ее лицу. – Прекрасная женщина, которая собирается полуголой выйти к голодным до секса мужчинам.

Его глаз снова светился холодным льдом, и Кайлин обуял короткий, но острый ужас. Зря она затеяла этот праздник с песком. Хотела напомнить Рогару об их знакомстве, а невольно воскресила воспоминания и о Шионе, и о том, как ее отец собирался подарить ее чужакам. Вот только разве не поэтому она с Нершижа и бежала? Чтобы дарить свою любовь только тому, кого выберет сама, не позволять, чтобы такое решали за нее другие?

– Я никакая не богиня, – тем не менее выдавила из себя усмешку Кайлин и вынесла из-за ширмы накидку, в которую и завернулась. – Я – обычная женщина, и все, что ты видишь, мой дей, предназначено только для глаз моего мужа.

Она быстро подошла и прижалась щекой к его груди, обхватив его мощный торс обеими руками.

– Мужа, которого я выбрала сама и которого люблю, – тихим шепотом закончила Кайлин, слушая, как гулко бьется где-то там внутри его сильное, божественно нечеловечное сердце.

Рядом с ним она всегда ощущала себя такой маленькой. Чтобы поцеловать его, ей приходилось вставать на цыпочки, а его мужской орган с трудом помещался в ней. И все-таки сейчас, в его объятиях она вновь чувствовала себя счастливой.

– Может быть, поэтому я и боготворю тебя, – Рогар приподнял ее лицо за подбородок, заставил посмотреть на себя, – потому что ты не завидуешь моему происхождению и не жаждешь моей плоти.

– О, я жажду твоей плоти, мой дей, – рассмеялась Кайлин, уронив накидку с плеч на пол. – Еще как жажду! Так уж вышло, что в тебе есть нечто такое, что очень мне необходимо.

Она красноречиво положила руку на свой живот, но когда он вздрогнул и хотел что-то сказать, остановила жестом:

– Пока нет, но, может, все получится сегодня? Если ты дотерпишь до конца праздника, так и быть, я награжу тебя за терпение. Кроме того, мне все-таки ужасно пришлась по вкусу эта дешевая безделушка, и если представить, что это мой муж мне ее подарил…

Рогар оборвал ее на полуслове, смяв ее губы своим жадным ртом. Кайлин зажмурилась от удовольствия, притягивая его к себе сильнее, охотно подставляя всю себя его поцелуям. Его рука скользнула под короткий подол ее платья, нашла край чулок, и тогда Кайлин невероятным усилием воли вывернулась из его объятий.

– Я же сказала: еще нет, мой дей, – проговорила она, лихорадочно задыхаясь и облизывая уже искусанные им губы. – Прояви терпение.

И вскрикнула, когда он снова схватил ее и прижал к себе. Пальцы запутались под лентой, удерживающей чулок, горячее дыхание обжигало ей язык. Другая рука прошлась по груди, очерчивая тяжелые алые камни, уютно лежащие в ложбинке грудей, подчеркнутых вырезом «островного» платья. Как же она забыла?! На Нершиже возбуждение мужчин было возведено в ранг искусства, и этот талант, похоже, прочно обосновался в ее крови. Эта ниспадающая ткань, очерчивающая изгибы ее тела, сделала его диким, а ее признания в любви окончательно заставили его потерять голову. Кайлин пыталась управлять своим божественным мужем, но слегка не учла, что даже все боги Подэры не сумели найти на него узды.

Он запустил пальцы в ее волосы, пронзая ее рот языком, и Кайлин задрожала от бушующей в крови истомы, от порабощающего желания отдаться ему. И все-таки вырвалась снова.

– Я сказала…

Он попытался схватить ее и промахнулся. Все как тогда, в его спальне, среди ночи, только теперь Рогар не пытается ее убить. Он жаждет заняться с ней сексом. Но как же ее задумка? Как же планы подразнить его, заставить весь праздник сидеть как на иголках и предвкушать миг соединения их тел? Ей казалось это забавным и милым. Но он возбудился и хочет этого сейчас.

Кайлин попыталась выскользнуть за дверь в надежде, что в коридоре он опомнится и умерит пыл, но вместо этого сама не поняла как очутилась в его спальне. Впрочем, двери у них находятся почти напротив, а ее божественный муж в разы, если не в десятки раз ее сильней. Она замерла и тихонько охнула, впервые за последнее время очутившись в его покоях. Здесь все было разбито. Просто растерзано в клочья. Из перины на кровати летел пух. Пол усеивали осколки. Повсюду валялись записки, написанные ее рукой. Страшно представить, в какое безумие он здесь погружался, оставаясь наедине с собственными мыслями. Хорошо, что у нее все же получилось вытащить его.

Рогар закрыл собой обзор, возникнув перед ней с бешено сверкающим глазом и стиснутыми зубами. Ужасающе прекрасен. Нечеловечно устрашающ. Невероятно силен. Непредсказуемо безумен. Она вдруг поняла, о чем он безмолвно молит ее, о чем молчит и никогда не найдет смелости признаться. Она нужна ему. Необходима. Сейчас. Он и так сделал все, что мог – открылся ей, как она и просила. Никто не знает, что творится в его голове, но он борется с этим ради нее. И играть с ним, устраивать ему препятствия, как обычному мужчине, было бы жестоко.

– Я сниму платье, чтобы не порвать, – проговорила Кайлин осторожно, – если ты не возражаешь, чтобы я все-таки пошла в нем на праздник?

Судорожно дыша сквозь стиснутые зубы, Рогар кивнул, и тогда она быстро стянула с себя и отбросила как можно дальше наряд, оставшись перед ним в нательном белье, глупых теплых чулках и украшении из тяжелого красного золота. Рогар сглотнул, снова пройдясь по ней взглядом. Поднял руку, обвил вокруг пальца прядь ее рассыпанных по плечам, еще не убранных в прическу волос, чуть потянул, чтобы поднести к носу, втянуть в себя ее запах.

– Как я скучал по соли и ветру в твоих волосах…

Теперь, когда он склонился к ней, Кайлин поймала краем глаза раскрошенный в щепы чайный столик. Они ставили его у камина, когда лежали на шкуре, греясь у огня. Непоседливый Лаур так и норовил смахнуть с него блюда…

Она подняла руки и провела раскрытыми ладонями по его изувеченному лицу, глубоким складкам на лбу и в уголках рта, разглаживая их, стирая все печали. Коснулась кончиками пальцев восковых печатей в глубине его ушных раковин. Повернула к себе его крупную, гордую голову, нежно улыбнулась:

– Иди ко мне, Рогар. Если хочешь сейчас – бери. Я скучала по тому, как ты делаешь со мной это…

Он снова поцеловал ее, прижимая спиной к холодной каменной стене, упираясь ладонями по обе стороны от ее головы. Камин в его покоях не растоплен. Дверь на балкон как всегда распахнута настежь. Он не чувствует холода, потому что сам насквозь, изнутри проморожен. Своими страхами, своим грузом вины, шлейфом своих потерь. Но теперь она рядом. И вместе с ним не чувствует холода тоже.

Откинув голову, Кайлин подставила шею жадным губам своего божественного мужа, наполняясь желанием, накаляясь до предела под его руками. Каждое прикосновение его горячего рта – как взрыв в ее крови. Каждый удар его бедер – как меч, пронзающий ее сердце. Она лизнула сладкий пот, стекающий по его груди в проеме расстегнутого ворота, а затем широко открыла рот, захватила тугой мужской сосок прямо через ткань рубашки, теряя разум, беспорядочно скользя языком по крохотной напряженной вершинке плоти.

Рогар застонал, громко, стаскивая с нее белье, стягивая вниз до колен глупые теплые чулки. Может это стена так влияет, что между ними все так быстро и так сладко? Кайлин ощущала, как влага течет из нее вниз по бедрам, ее тело жаждало принять его в себя. Обезумев, она оттолкнула его, сама скинула чулки на пол, оставшись совершенно голой и лишенной всякого стеснения. Рванула на Рогаре рубашку, но сил разорвать не хватило, только кое-где поотлетали застежки.

– Дикий маленький рачонок, – засмеялся он, сам освобождаясь от одежды. – Ты знаешь, почему ведешь себя сейчас, как голодный зверек? Радужная стена поет вам, людям, то, что вы хотите услышать.

Кайлин хотела спросить, что же ему самому поет радужная стена, но побоялась испортить момент. Все слишком сладко между ними. В прошлый раз, когда она задала первый вопрос, который пришел в голову, Рогар ушел. Если он уйдет сейчас или выкинет ее за дверь, как собачонку, она умрет, взорвется от неудовлетворенного желания и умрет на месте. Или начнет яростно ласкать себя там же, на полу у его двери, и потом сплетницы сотрут себе языки, обзывая ее всякими словами. Она хищно облизнулась, увидев его массивный напряженный член. Бедняжки завистницы, они и представить себе не могут, как ей повезло.

– Хочешь его? – снова засмеялся Рогар. Чудовищно хромая, он попятился к растерзанной постели и упал прямо на разбросанный пух. Его глаз сверкал предвкушением и безумием. – Иди сюда, рачонок. Оседлай его. Или его.

Закинув руки за голову, он вытащил откуда-то из-за кровати свой огромный боевой меч. Яростно зарычав, Кайлин прыгнула на дея, каким-то невероятным чудом выбила из его руки оружие. Сталь не зазвенела по полу, лишь глухо упала в деревянные обломки.

– Не смей! – почти закричала она, сидя на животе у мужа, обхватив его лицо руками, низко склонившись над ним и содрогаясь всем телом от похоти, охватившей ее до последней клеточки. – Не смей отгораживаться от меня прошлым! Не смей отталкивать меня, пытаясь задеть и обидеть!

Ухмылка медленно сползла с его искалеченного лица.

– Когда разлом снова закроется, ты посмотришь на сегодняшний день другими глазами, – проговорил он через хриплое дыхание. – Вспомнишь, как трахалась с уродом, текла и прыгала на его член.

Застонав от бессилия, Кайлин впилась в его твердые губы, чтобы задушить эти жестокие слова своим поцелуем, прижала к кровати его сильные запястья своими слабыми руками, почти распяв его под собой, и резко опустилась на его вздыбленный член. И тут же изогнулась назад, извиваясь на нем, вбирая в себя мокрой разгоряченной плотью. Украшение из тяжелого красного золота подпрыгнуло у нее на шее и шлепнулось обратно. И еще. И еще. Оно ударяло по груди Кайлин с каждым новым рывком, возбуждая ее еще больше.

– Да, – прошептал Рогар, жадно расплющивая ладонями ее налитые, чувствительные груди, – я пытался убить тебя на этой самой кровати, а ты прыгаешь на мне на ней.

Она стиснула коленями его бока, не находя слов в своем пересохшем горле, ощущая горячую лавину, растекающуюся от низа живота, от лона, растянутого им до предела, вверх по телу, рукам и ногам, до самых висков и макушки. Он снова двинулся в ней, чудовищно огромный и раскаленный, громко застонал, и она ощутила, как в воздухе пахнет сладостью, испаряющейся с его кожи. Схватив руку Рогара, Кайлин засунула его палец себе в рот, продолжая извиваться на его пульсирующем члене и слушать, как он хрипло повторяет ее имя. Да, вот так, жадно и дико, сквозь легкую боль, оставленную в сердце его жестокими словами. Он ранит ее и любит одновременно, но разве так не было всегда? Он причинял ей страдания своей любовью, а она – ему.

Его большое сильное тело выгнулось под ней, исторгая внутрь нее такое желанное семя, и Кайлин закричала, ощущая, как сладкие спазмы сводят ее бедра, ноги, низ живота. Задыхаясь, она упала на широкую влажную мужскую грудь, царапая по его коже своим ожерельем, и почувствовала, как его пальцы гладят ее волосы.

– Прости меня, рачонок. Я такой дурак. Зачем я наговорил тебе все это?