Алард. Восход хаоса

‒ Ааа! – завопил перепуганный акис, и в следующее мгновение Самсет одним укусом отделил верхнюю часть тела пирата.

‒ Наконец-то вы пришли, ‒ с облегчением проговорил Таламаций, опершись на молот. Торб сильно устал и даже не столько физически, сколько ментально. Хоть бой и длился не больше пяти минут, из-за постоянной концентрации, напряжения и осознания близости смерти, для бойца словно пришли часы.

‒ Рано расслабляться, ‒ торб уже хотел свалиться на землю и отдохнуть. Лишь упорство защитников корабля, удерживало натиск пиратов. Разбойники несли потери, но подбадриваемые стоящим сзади главой продолжали давить противников, не считаясь с жертвами ни с чьей стороны.

‒ Если все так продолжиться, то мы покойники, ‒ тихо сказал Тал. – Они просто задавят нас числом.

‒ Я знаю, ‒ кивнул Эфель. – Поэтому мне понадобится твоя помощь.

‒ Как скажешь, ‒ даже не дослушав до конца, ответил Таламаций. Хотя у него и получилось пройти первое испытание, будучи обычным деревенским парнем, ему отчаянно не хватало боевого опыта. Разработать стратегию было для него пока что слишком сложно. Осознавая свои недостатки, Тал спокойно принял их и полностью доверялся кому-то более компетентному. В данном случае это был Эфель.

‒ Видишь торба и соркиса? ‒ Эфель указал на двух пиратов. ‒ Нужно их убрать.

‒ Понял, ‒ кивнул Таламаций. – Я беру соркиса.

‒ Не спеши, ‒ внутри Эфеля, что-то противилось такому раскладу. Он сам не знал почему, но именно соркис вызывал в нем огромное чувство опасности. – Возьми на себя торба. Нашего южного гостя я возьму на себя.

‒ Угу, ‒ Таламаций перехватил молот покрепче. Эфель, не теряя ни секунды, вскинул арбалет и выстрелил. К его изумлению, соркис в последний миг уклонился от снаряда и с нескрываемым интересом взглянул на торбов. Что-то прошептав ближайшему пирату, соркис заставил раздававшего команды разбойника обратить внимание на Эфеля и Таламация. Кровожадная ухмылка искривила губы торба, а соркис оставался невозмутимым.

‒ А вы кое-что из себя представляете, ‒ торб с обломанным бивнем осклабился. ‒ Присоединяйтесь к нам, и мигом станете вице-капитанами флотилии. Богатства, власть, женщины… В качестве первого подарка – первыми выберете, с кем развлечься из пассажиров.

‒ Думаю, называть две посудины флотилией – небольшое преувеличение, – усмехнулся Таламаций, бросив взгляд на один из кораблей, уже объятый пламенем и готовый в любую секунду уйти на дно.

‒ Ничего страшного, ‒ опасный блеск появился в глазах торба. – Когда мы захватим этот корабль и убьем здесь всех, все встанет на свои места.

‒ Сомневаюсь, что у вас получится, ‒ тут же ответил ему Эфель и приподнял секиру, тем самым явно давая понять, что не собирается присоединяться к пиратам.

Торб с поломанным бивнем после этого бросил взгляд на соркиса и увидев едва уловимый кивок тут же улыбнулся еще шире.

‒ Тогда вам придется присоединиться к остальным пассажирам. Но не ждите быстрой смерти. Я лично сделаю так, что вы будете молить о ней, целуя подошвы моих ботинок.

‒ Я убью тебя быстрее, ‒ спокойно произнес Таламаций и бросился на врага.

‒ Запомни, ты умрешь от руки Брама Темного, – взревел торб, кидаясь навстречу Таламацию с занесенным мечом.

Эфель тем временем изучал своего противника. Все говорило о том, что именно соркис является предводителем пиратов. Именно он представлял главную угрозу.

Соркисы родом из пустыни Тивод на юге Мозерама. Изолированные от остального мира, они выживали в условиях вечного голода и жажды, окруженные хищниками. Горы Сахдер отрезают пустыню с севера. Неприступные высоты, пологие склоны и стаи кровожадных блусов не позволили соркисам расселиться по Мозераму. Первыми, с кем они столкнулись, стали акисы племени Фоламх. Позже, в эпоху Великих Открытий, в Тивод прибыли торбы, и началось расселение соркисов. Заселив Мозерам, они встретились с гилфоргами и, обнаружив схожесть в менталитете, быстро нашли общий язык. Впоследствии это переросло в создание союза «Видеам», главного врага торбов. В отличие от других рас Аларда, соркисы редко покидают Мозерам. Встретить их за пределами родины ‒ редкость. Особенно они избегают холода, поэтому в пустошах Борра, на Синальских островах и крайнем севере Мозерама их не найти. Среди них встречаются представители любых профессий, но в мире, где сильный правит слабым, большинство соркисов стремится в армию или ищут способ проявить силу. А им есть, что показать. По габаритам и строению тела соркисы напоминают гилфоргов, но спутать их невозможно. Они достигают двух метров в высоту и четырех в длину. Их тело словно разделено на две части. Нижняя часть длиной два метра, прочно стоит на шести лапах, покрытых твердым панцирем и напоминающих лапы паука. Сзади расположен двухметровый хвост с большим острым ядовитым жалом с красным наконечником. Яд соркисов невероятно силен. Они могут дозировать количество яда, вводя жертву в легкое головокружение, вызывая паралич или убивая. Единственные, на кого не действует яд соркисов – бронты, обладающие иммунитетом ко всем токсинам мира. Нижнюю часть тела и хвост покрывают толстые костяные пластины, защищающие от ударов. Торс соркисов похож на верхнюю часть тела других рас. Две руки, как у гилфоргов, акисов и вейтеров, и ни с чем не сравнимая голова. Рот обрамляют острые жвала. Шесть глаз позволяют следить за всем вокруг, а расположенное на затылке жало ‒ уменьшенная копия хвоста. Соркисы управляют обоими жалами так же легко, как акисы – щупальцами. Жало и голова ярко-красные, переходящие в оранжевый на груди, а остальное тело желтое, словно песок в пустыне. Лишь костяные пластины на спине и хвосте коричневые. Все это делает соркисов невероятно опасными и непредсказуемыми противниками. И сейчас Эфелю предстояло сразиться в смертельной схватке с одним из них.

‒ Думаю, что больше нет смысла скрываться, ‒ Эфель спокойно посмотрел в глаза соркису. – Почему же ты так усердно скрываешь, что капитан здесь не этот увалень?

‒ Скромность, ‒ капитана искренне позабавило, как торб назвал Брама.

‒ Более нелепого оправдания я не слышал. Вашего брата не часто встретишь в наших краях. Любопытно, что же занесло одинокого соркиса так далеко от родного дома?

‒ А вот это точно не твое дело, ‒ мгновенно ощетинился соркис. – Меня зовут Сафорид Краат. И сегодня я окажу тебе великую честь – собственноручно отправлю в объятия смерти. Можешь гордиться, ибо лишь немногим удавалось пробудить во мне столь жгучее желание.

Эфель не удостоил врага ответом. В глазах Сафорида плескалось безумие, подобного которому торбу ещё не доводилось видеть. Ударив пару раз лезвиями кинжалов друг о друга, соркис бросился к Эфелю. Двигался он с поразительной быстротой, и спустя мгновение уже был возле Эфеля, целясь в стык доспехов. Торб, не теряя ни секунды, отступил в сторону, но тут же был вынужден уклониться от жала на голове врага. И хотя яда в этом жале было куда меньше, чем в хвостовом, даже этой дозы хватило бы, чтобы замедлить реакцию Эфеля. Увернувшись, торб широким взмахом секиры отбросил соркиса, и, выхватив заряженный арбалет, послал вслед врагу смертоносный снаряд. Сафорид, проявив невероятную ловкость, подставил под болт свою закованную в броню спину. Снаряд лишь слегка углубился в панцирь, не сумев пробить его и добраться до плоти. Не давая врагу передышки, Эфель бросился в атаку, обрушивая на него град ударов. Соркис отвечал не менее яростно, стремясь задеть противника. В смертельном танце, кружась в вихре стали, они приковали к себе всеобщее внимание. Опасаясь шального удара, остальные отступили, образовав вокруг торба и соркиса круг свободного пространства.

Дзинь! Звук столкновения кинжала и доспеха пронзил воздух. Эфель пропустил удар, не успев уклониться. К счастью, сталь выдержала натиск, не пропустив смертоносное оружие. Торб понимал, что враг перед ним – не простой противник. Соркис демонстрировал высочайший уровень владения оружием и тактики боя. Эфелю было тяжело признать это, но он во многом уступал врагу. Но было кое-что, в чём торб превосходил его на голову. Бам! Соркис отлетел на несколько метров. Уклоняясь от удара секирой, капитан пиратов на мгновение забыл, что не только его природа наделила дополнительным оружием, и поплатился за это, будучи сметенным бивнями Эфеля. Враг попытался подняться, оправившись от удара, но торб не собирался давать ему передышку. Он ринулся к соркису, нацелив секиру на голову врага. Сафорид не успевал уклониться или парировать удар. Эфель уже предвкушал вкус победы, как вдруг противник совершил нечто невероятное. Соркис вскинул руку над головой. Секира врезалась в неё, отсекая конечность легким движением, но из-за возникшего препятствия отклонилась и не достигла цели.

‒ Тварь! – взревел соркис, отступая назад. – Я буду по кусочкам резать тебя и скармливать шаркодам!

‒ Громкие слова для трупа, ‒ Эфель бросился в погоню за врагом. Оба понимали, что с корабля бежать некуда, кроме как в воду или обратно на пиратское судно. Бегство раненого капитана неминуемо посеет смуту и хаос в рядах пиратов, чего Сафорид не мог допустить. На ходу он, используя обрывки одежды, накладывал жгут на изувеченную конечность. Эфель видел это, но не мог догнать более проворного врага. Ему оставалось лишь ждать, пока тот совершит ошибку. Пусть у противника теперь нет руки, но в его распоряжении оставалось ещё три конечности, каждая из которых смертельно опасна. Внезапно прямо перед соркисом выскочил один из пиратов, не заметив своего капитана в пылу сражения. Сафорид на мгновение замешкался, и этого времени хватило Эфелю, чтобы настичь врага. Бам! Удар секирой обрушился на хвост соркиса. Пусть удар малого арбалета и не смог преодолеть естественную защиту Сафорида, секира справилась с этой задачей на все сто. Почувствовав сопротивление, Эфель надавил на рукоять ещё сильнее, вкладывая всю свою мощь в этот удар. Наконец-то он почувствовал, как лезвие скользит дальше, прорезая кости и плоть врага.

‒ Аааа, ‒ взвыл соркис, видя, как на землю падает его хвостовое жало. – Защитить капитана!

Крик Сафорида эхом разнёсся по кораблю, и все обратили внимание на разворачивающуюся картину. Соркис без руки и с наполовину отрубленным хвостом, и стоящий рядом с ним торб, с ног до головы покрытый кровью.

‒ Как только он умрет, победа будет за нами! – заорал Эфель и бросился к соркису. – Выиграйте мне время!

Увидев это, оставшиеся защитники почувствовали, что забрезжил луч надежды. Многие из выживших уже не надеялись увидеть следующий рассвет и сражались лишь потому, что хотели продать свою жизнь подороже. Если же им удастся утащить с собой на тот свет капитана пиратов, они будут счастливы.

‒ Поможем ему! – взревел непонятно откуда взявшийся Гур Ортхай, сжимая в одной руке молот, в то время как вторая безвольно болталась, словно плеть. – Смерть пиратам!

‒ Смерть! – вторили ему десятки голосов и защитники, словно у них открылось второе дыхание, стали наседать на врагов. Пираты же, видя, как их израненный капитан убегает от своего противника, а охранники, словно обезумевшие, бросаются на них, почувствовали страх и неуверенность.

‒ А ну, не дрейфить! – взревел пират, багровея от злости. – Нас больше! Мы обязательно…

Чавк! Чавк! Всех бросило в холодный пот. Пират, еще секунду назад сотрясавший воздух, рухнул на палубу, обезглавленный. Над ним возвышался Самсет, дожевывая голову незадачливого оратора. Читаург, залитый чужой и своей кровью, был испещрен глубокими ранами и порезами. Его небесно-голубые крылья, словно опаленные пламенем, почернели от запекшейся крови жертв, а взгляд горел зловещим, кроваво-красным огнем.

‒ Монстр! – заорал один из пиратов и бросился прочь, Но не успел он сделать и нескольких шагов, как Самсет, словно молния, настиг его и, вцепившись зубами в шею, перегрыз позвонки.

‒ Рубите их! – вновь проревел Гур Ортхай, зачарованно глядя на чудовищного зверя. В глубине души он ликовал, что решился выпустить его на палубу. Соркис, почуяв неладное, исподтишка начал пробираться к абордажным канатам.

‒ Бесполезно, ‒ закричал ему в спину Эфель. Сафорид замер, как вкопанный, перед кинжалом, вонзившимся в палубу прямо перед его ногами.

‒ Не стоит меня недооценивать, ‒ прошипел соркис и снова бросился бежать. Кровь все продолжала течь из двух обрубков, которые остались от конечностей соркиса, оставляя за собой багровую дорожку на палубе. Такие раны не могут остаться без последствий ни для кого и Сафорид не исключение. С каждой секундой его бег становился все медленнее, в глазах капитана пиратов начали плясать черные мушки, а в ушах предательски звенело.

‒ Черт! Я не могу… умереть вот так просто! – еле слышно прошептал Сафорид, спрятавшись за бочкой, чтобы перевести дух.

‒ Не переживай. Добиться твоей смерти было далеко не просто, – раздался за его спиной ледяной голос, и острая боль пронзила спину. Эфель сумел обойти врага и зайти ему в тыл, выбрав момент, когда тот пытался отдышаться. Удар секиры, обрушившийся на спину Соркиса, разрубил его почти надвое. Капитан пиратов рухнул на палубу, захлебываясь в собственной крови. Он пытался что-то сказать, но из его рта вырывались лишь кровавые хрипы. Эфель возвышался над поверженным врагом. Из зияющей раны хлестала кровь, образуя под телом Соркиса все увеличивающуюся лужу. Торб стоял и не шевелился, смотря на умирающего перед ним противника. Стоило только ему перестать хрипеть, как Эфель одним ударом отсек тому голову. Когда хрипы капитана стихли, Эфель одним взмахом отсек ему голову. Он не собирался дарить этому злодею легкую смерть и избавление от страданий. Подняв голову за жало, Торб провозгласил.

‒ Капитан пиратов мертв!

Бой мгновенно стих. В живых осталось не менее тридцати защитников, продолжавших сражаться с пиратами, и около пятидесяти морских разбойников. Брам Темный, яростно сражавшийся с Таламацием, застыл в шоке, глядя на отрубленную голову своего предводителя. Таламаций не упустил этой возможности. Удар молота с глухим стуком обрушился на голову остолбеневшего пирата, и тот рухнул замертво. В его потухших глазах больше не было ни чувств, ни эмоций, но на лице застыло удивленное выражение, вызванное то ли смертью своего босса, то ли собственной.

‒ Убить! – тут же закричали защитники корабля и с новыми силами бросились к пиратам.

‒ Бежим!

‒ Быстрее к канатам!

Крики испуганных головорезов разносились по палубе. Увидев смерть капитана и его заместителя, пираты утратили всякий боевой дух. В их среде не существовало понятий верности и чести, и никто не собирался мстить за Сафорида. Единственной целью стало спасение собственной шкуры. Стоило одному пирату броситься бежать, как остальные, словно подхваченные волной, устремились к спасительным канатам. Защитники корабля не собирались выпускать врагов живыми и продолжали рубить и колоть каждого пирата, попадавшегося на пути. Неспособные оказать достойное сопротивление, разбойники один за другим падали на палубу мертвыми телами. Самсет, Таламаций и Эфель также приняли участие в этой бойне, обрушивая удар за ударом на врагов. В этой битве не было места жалости, ведь в случае победы пиратов ни один из них не пощадил бы пассажиров корабля. Мужчины и старики были бы убиты, а женщины и дети проданы в рабство и публичные дома.

‒ Рубите канаты! ‒ что есть мочи вопил Гур Ортхай, не намеренный давать врагам ни единого шанса на спасение. Несколько защитников тут же бросились выполнять приказ. Пираты, успевшие забраться на канаты, мешками падали в воду, где их поджидала верная смерть. Упавшие ранее тела уже привлекли внимание шаркодов, которые, обезумев от запаха крови, рвали все вокруг, не щадя даже себе подобных. Увидев новые жертвы, хищники тут же бросились к ним, и воздух наполнился криками боли и отчаяния.

‒ Я сдаюсь! – закричал один из пиратов, вейтер с перебитым крылом, и упал на пол, бросив оружие и убрав руки за голову.

‒ Быстро сожгите оставшиеся корабли, иначе их подельники сбегут! – крикнул Эфель. Он помнил, что на пиратских кораблях оставались их соратники. Торб не собирался давать им ни единого шанса на спасение. Гур Ортхай кинулся в сторону кают и вскоре вернулся с чашей, наполненной маслом, и тут же поджег ее. Эфель схватил валявшийся на палубе лук и начал отправлять горящие стрелы в сторону пиратских кораблей. У Торба не было возможности захватить их, да и в одиночку он не смог бы управлять такой махиной. Стрелы врезались в паруса, палубы и борта. Оставшиеся пираты тщетно пытались потушить пожары, тем более что к Эфелю присоединились еще несколько лучников. Даже Таламаций, не отличавшийся меткостью, принял участие в обстреле. Сейчас от него не требовалось филигранного мастерства, ведь попасть в огромный корабль было несложно, а куда именно – не имело значения. Постепенно судно охватило пламя и потушить его уже было невозможно. Пираты, обуреваемые ужасом и страхом метались по палубам и не знали куда себя деть. Их ждала верная смерть – либо в огне, либо в зубах морских тварей.

‒ Спасите нас! – начали вопить некоторые из них, обращаясь к экипажу корабля, который совсем недавно собирались захватить. Эфель посмотрел на Гура Ортхая, ожидая, что тот будет делать. На суровом лице бронта отразилась внутренняя борьба, но он быстро принял решение.

‒ Кинуть абордажные крюки на пиратские суда! ‒ рявкнул он, и команда, не теряя ни секунды, забросила тросы, соединяя борта. Ликующие пираты, расталкивая друг друга, полезли по канатам на «Лацит», пока их товарищи гибли под яростным натиском защитников или сдавались в плен.

Вскоре последний пират перебрался на «Лацит», оставив свою флотилию догорать в лучах рассветного солнца. Морские разбойники лежали на палубе, связанные по рукам и ногам. Уцелевшие защитники прожигали их взглядами, полными ненависти и презрения. Из семидесяти отважных воинов в живых осталось лишь двадцать четыре, шестеро из которых – пассажиры, вставшие на защиту корабля. На палубе же, словно поверженные идолы, покоились тела тридцати пяти пиратов. Кто бы мог подумать в начале этой кровавой схватки, что к ее исходу число нападавших и защитников почти сравняется?

‒ Хорошо, что все закончилось, ‒ прошептал Таламаций, обессиленно оседая на палубу и прислоняясь к борту. Эфель, не находя слов, лишь кивнул в знак согласия. Сил почти не осталось. Это была самая напряженная и опасная битва в его жизни. Он и раньше смотрел в лицо смерти, но никогда еще она не дышала так близко, не была столь масштабной и кровожадной. Торб даже боялся думать, сколько раз он чудом избежал гибели в этот день, но точно знал ‒ не мало.

‒ Рау, ‒ прорычал Самсет, подойдя к Эфелю и устраиваясь рядом с Таламацием, после чего принялся зализывать свои раны. Читаург был не глуп и видел, что Тал защищал и прикрывал его, поэтому испытывал к этому новому компаньону доверие.

Гур Ортхай окинул взглядом палубу, усеянную телами и залитую кровью, и его лицо окаменело.

‒ Все тела стражников ‒ сложить на палубе! Мертвых пиратов ‒ за борт! – живые разбойники вздрогнули.

‒ Ты, ты и ты! – охранники выдергивали из толпы пленников. – Живо за работу!

Уставшие защитники не собирались таскать тела мертвых пиратов, поэтому подрядили на это их еще живых товарищей. Разбойникам ничего не оставалось, как подчиниться, и вскоре они, пошатываясь от усталости, стали сбрасывать труп за трупом в море. Вода по обе стороны корабля словно вскипела, когда кровожадные морские твари, привлеченные запахом смерти, начали яростно рвать на части свою добычу. Корабль словно плыл по кровавой реке, настолько сильно окрасилась вода вокруг. Эфель понимал, что это вынужденная мера, и не осуждал капитана. Даже если доставить эти тела на берег, их все равно выбросят в море или сожгут вместе с мусором. Никому нет дела до мертвых преступников, а везти их куда-то – глупая и опасная затея. В такую жару разложение начнется очень быстро, а вспышка болезни на борту Гуру Ортхаю ни к чему. Собрав остатки сил, Эф с трудом добрался до каюты, взял лекарства и направился к Таламацию и Самсету. Гхор Гарай всегда учил его обрабатывать любые раны после сражения, как бы незначительны они ни казались, так как заражение намного опаснее любого, даже самого великого воина. Вначале торб занялся ранами читаурга, который лежал и недовольно рычал, с раздражением поглядывая на Эфеля. Торб не обращал на это внимания. Затем он принялся за Таламация. У того было несколько порезов и множество гематом. Доспехи его были во вмятинах и со следами ударов. Учитывая масштаб битвы, можно сказать, что Таламаций родился в рубашке. У Эфеля дела обстояли хуже. Несколько глубоких порезов на руках, ногах и туловище, и практически все тело под шерстью посинело от многочисленных ударов. Но торб не грустил. Он был даже рад и удивлен, что ничего не сломал.

По сравнению с остальными, они легко отделались. На палубе лежали десятки защитников и пиратов, которые, хоть и остались живы, сейчас лишь стонали от боли. Отсутствие конечностей уже не удивляло, как и огромные, зияющие раны на разных частях тела. Если о защитниках еще позаботятся, то у пиратов оставалась одна надежда – добраться до берега и там, попав в руки властей, получить помощь. Эфель смотрел на корчащиеся тела и понимал, что многие из них умрут сегодня же, а их трупы станут кормом для рыб. Эти несчастные тоже понимали это, но все равно цеплялись за жизнь из последних сил. Ими овладело чувство, которое посещает разум в самые трудные моменты жизни. Надежда. Неистребимая и неуничтожимая вера в лучший исход. Даже понимая и принимая реальность разумом, в его самых потаенных уголках надежда будет теплиться всегда. Ее потеря равносильна смерти, ибо жизнь без веры в лучшее – уже не жизнь, а лишь жалкое существование. Без света, дающего силы двигаться вперед, тело – лишь оболочка, ожидающая разрушения.

Один из пиратов внезапно громко захрипел, выгнулся дугой и также быстро обмяк. Это был акис. Эфель успел заметить, что представителей этого народа в пиратской своре было больше всего. Двое сородичей склонились над павшим, пробормотали молитву морскому богу и, подхватив тело, вернули обратно в морскую пучину, откуда он и появился на свет.

Утренний туман уже успел рассеяться. Лучи солнца падали на морскую гладь, рассыпаясь мириадами бликов, словно море состоит не из воды, а из чистого серебра. Но ближе к месту битвы картина менялась. Два пиратских судна уже догорали и сейчас медленно уходили под воду, издавая шипящий звук. Шаркоды всё еще бесновались возле бортов, увлечённые поеданием павших воинов. Каждое новое тело, брошенное в воду, лишь распаляло их ненасытный голод.

‒ Пора! – крикнул Гур Ортхай, которому успели наложить фиксирующую повязку на сломанную руку. – Поднять паруса! Полный вперед!

Некоторые пассажиры стали вылезать из трюма, так как почувствовали движение корабля. Стихший шум боя лишь добавил им уверенности. Картина, открывшаяся перед их глазами, была чудовищна. Вся палуба залита кровью, мертвецы, сложенные в ровные ряды, покоятся чуть поодаль, накрытые тканью. Раненые пираты и защитники лежат и корчатся от боли. Кто-то из пассажиров вскрикнул, кто-то терял сознание. Иные, пытаясь сохранить остатки самообладания, едва выбравшись на палубу, тут же бросались к борту, извергая содержимое желудка. Эфель наблюдал за дрожащими гражданскими, несмотря на утреннюю теплоту, и в душе его рождалось странное, горькое удовлетворение. Он осознал, что вместе с остальными защитниками приложил руку к тому, что они остались живы.

‒ А ну быстро убрать здесь все! – прогремел голос, заставив Эфеля вздрогнуть. Торб, ростом не больше трех с половиной метров, казался непомерно широким. – И за это я заплатил деньги? Гур, немедленно сбрось с палубы всех мертвых и раненых!

Эфель ошеломленно смотрел на него. По вычурным одеждам и сверкающим драгоценностям он сразу понял, что перед ним не простой торб. Еще больше его поразило то, что следом за ним из трюма выбрались десять солдат-торбов, закованных в сверкающую броню.

‒ Господин Дайр, они отдали свои жизни за вас! Как вы можете так говорить? – воскликнул появившийся из ниоткуда бронт. Эфель заметил, что капитан корабля обладает удивительной способностью возникать там, где он нужнее всего.

‒ Я заплатил за это, – высокомерно ответил Дайр. – Если ты не избавишься от этого сброда сейчас же, забудь о своем корабле и будущем!

Выжившие охранники, с ненавистью глядя на торба, неосознанно потянулись к оружию.

‒ Заткнись! – не выдержал Эфель, чувствуя, как его захлестывает волна отвращения.

‒ Ах ты, плебей! – взвизгнул господин Дайр, переходя на ультразвук. – Ты до конца своих дней будешь сожалеть об этих словах! Схватить его!

Пятеро охранников тут же отделились от группы и направились к Эфелю

‒ Подождите, господин! – преградил им путь Гур Ортхай. – Мы все пережили тяжелую битву. Нервы на пределе. Этот молодой человек собственноручно убил капитана пиратов. Каждый на этом корабле во многом обязан ему жизнью. Прошу вас, сжальтесь.