Затерянные во времени. Книга 1. Пробуждение

Дрон-паук, казалось, совершенно не обратил внимания на застывшую от ужаса Лену. Он медленно подполз к металлической обшивке стены коридора и с невероятной силой вгрызся в неё своими жвалами. Куски металла посыпались на пол. Дрон «пережёвывал» их, и Лена с ужасом увидела, как из его брюшной части выделяется какая-то вязкая, быстро твердеющая масса, которую он тут же начал прикреплять к стене, формируя нечто похожее на основание… гнезда? Или башни?

– Тревога! – наконец вырвался у неё сдавленный крик в коммуникатор. – Неизвестные… механизмы… в секторе G-7! Они… они жрут станцию!

Рой пожирателей

Сообщение Лены стало лишь первым из многих. В течение следующих десяти минут командный центр «Селена» был завален паническими докладами из разных отсеков. Дроны-пауки Аль-Нуир, словно выползшие из самого ада, появлялись повсюду. Они проникали через слабые точки в обшивке, которые образовались после недавних атак, через старые, заваренные вентиляционные ходы, через повреждённые шлюзы, которые команда ещё не успела отремонтировать.

Их становилось всё больше. Казалось, они размножаются прямо на глазах, используя поглощённый металл станции. Они не проявляли прямой агрессии к людям, если те не мешали, но их методичное разрушение инфраструктуры было куда страшнее. Они перегрызали силовые кабели, погружая целые сектора во тьму. Они выводили из строя системы жизнеобеспечения, датчики, компьютерные терминалы. Их острые конечности оставляли глубокие борозды на несущих конструкциях, угрожая обрушением.

– Капитан, они повсюду! – голос Юсуфа Аль-Фарида, климатолога, дрожал от страха. Он забаррикадировался в своей лаборатории, слыша, как дроны скребутся в дверь. – Я вижу их в иллюминатор, они ползают по внешней обшивке!

Марк Рейес пытался сохранять хладнокровие, отдавая приказы по организации обороны. Но что можно было противопоставить этому металлическому рою? Стандартные плазменные пистолеты лишь оставляли на их броне оплавленные пятна, не причиняя серьёзного вреда. Несколько техников, пытавшихся остановить дронов с помощью монтировок и сварочных аппаратов, были серьёзно ранены острыми конечностями или обожжены плазмой, которую некоторые модификации дронов могли изрыгать из жвал.

Айко Мураками, бледная, но решительная, склонилась над своей консолью, её пальцы летали по голографической клавиатуре. На главном экране командного центра она выводила данные с камер наблюдения, анализируя поведение дронов.

– Это не просто хаотичное разрушение, капитан, – наконец сказала она, её голос был напряжён. – Они действуют как единый рой, абсолютно синхронно. Я перехватываю сложный, зашифрованный управляющий сигнал, исходящий, предположительно, из сектора Альфа. Они не просто жрут металл. Они его перерабатывают. Видите? – она указала на изображение из одного из захваченных дронами отсеков. – Они строят. Какие-то угловатые, асимметричные структуры. Похоже на их осадные башни или… или гнёзда. Они создают плацдарм прямо внутри нашей станции.

– Самовоспроизводящиеся нано-ассемблеры в макро-форме, – пробормотала Айко. – Классический почерк Аль-Нуир. Пожирают ресурсы, строят из них себя и свои орудия. Этот сигнал, судя по всему, передаётся через сложную квантовую сеть, своего рода коллективный разум «матки». Если прервать этот сигнал или внести в него помехи на квантовом уровне, их координация нарушится. Они могут стать уязвимы, если их «отключить» от центрального процессора. Это их сила и их слабость одновременно. Если найти и отключить «матку» или главный передатчик, рой рассыплется или станет гораздо менее эффективным.

Охота на «Матку»

Айко закусила губу, её розовый ирокез, казалось, потрескивал от статического электричества, которое всегда возникало вокруг неё во время интенсивной умственной работы.

– Я займусь этим «главным передатчиком», – заявила она. – Если он есть, я его найду.

Её импровизированная кибер-лаборатория, устроенная в небольшой кладовой рядом с командным центром, превратилась в центр кибервойны. Мерцающие экраны с потоками непонятного кода, висящие в воздухе голограммы со схемами сетей Аль-Нуир, тихое гудение её кастомного сервера – всё это создавало атмосферу мозгового центра, работающего на пределе возможностей.

Айко погрузилась в цифровые джунгли коммуникационных протоколов Аль-Нуир. Это была не первая её схватка с их системами, но на этот раз враг был особенно хитёр. Управляющий сигнал дронов был зашифрован многоуровневым квантовым алгоритмом, постоянно меняющим частоту и структуру. Системы Аль-Нуир активно сопротивлялись её попыткам взлома, обрушивая на её файрволы потоки «мусорных» данных, запуская логические бомбы и расставляя хитроумные цифровые ловушки.

Таня помогала ей, анализируя энергетические сигнатуры передатчика и пытаясь отфильтровать помехи. Даже Джимми Хоук с Земли, с которым Айко поддерживала тайный канал связи через ретранслятор Молчальников, подключил к поиску часть вычислительных мощностей одного из суперкомпьютеров ESA, рискуя быть обнаруженным.

Часы тянулись мучительно долго. Станция «Селен» стонала и содрогалась под натиском голодных машин. Несколько раз Айко была на грани провала, когда её системы чуть не обрушились под атакой Аль-Нуир. Но её упрямство и гениальность хакера не знали границ.

Наконец, после почти шести часов непрерывной кибер-битвы, на её основном экране вспыхнула точка.

– Есть! – выдохнула она, откидываясь на спинку кресла. Пот стекал по её лицу. – Я триангулировала источник. Главный командный узел, или «матка», как выразилась Таня. Находится в подсекторе Дельта-9. Это заброшенная часть станции, примыкающая к территории Аль-Нуир. По нашим данным, там высокий уровень остаточной радиации после старой аварии и сильные разрушения. Никто туда не совался уже много лет. Идеальное место для логова.

Она посмотрела на Марка.

– Удалённо взломать его не получится. Защита слишком сильная, и они постоянно меняют протоколы. Мне нужно подключиться напрямую. Я иду туда.

Западня в Паутине

Подсектор Дельта-9 встретил Айко и Оливера Гранта, пилота шаттлов, который вызвался её сопровождать («Кто-то же должен прикрыть твою гениальную задницу, если что-то пойдёт не так, Мураками!»), зловещей тишиной, нарушаемой лишь скрипом металла под их ногами и отдалённым скрежетом дронов. Воздух был спёртый, пахло пылью, озоном и чем-то ещё, неуловимо чужеродным. Фонари на их шлемах выхватывали из темноты обрушенные перекрытия, перекрученные балки, стены, проеденные до дыр, словно гигантскими кислотными червями. Повсюду валялись куски переработанного дронами металла и останки их менее удачливых «собратьев».

– Миленькое местечко, – пробормотал Оливер, сжимая плазменную винтовку. – Прямо как в моих кошмарах про вторжение гигантских пауков.

Айко не ответила, полностью сосредоточившись на показаниях своего портативного сканера, который вёл её к источнику сигнала. Ей приходилось постоянно корректировать маршрут, обходя патрули дронов-пауков, которые здесь, вблизи своего «логова», были особенно многочисленны и агрессивны.

Наконец, они достигли центрального зала подсектора – огромной, полуразрушенной каверны, где когда-то, возможно, располагался один из старых реакторов станции. И в центре этой каверны ОНО. То, что Айко искала.

Массивный, уродливый кокон из переплетённых силовых кабелей, металлических балок, кусков обшивки станции и каких-то органических на вид трубок, пульсирующий изнутри тёмно-красным светом. От него исходил мощный, почти осязаемый гул и волны жара. Это и был центральный командный узел дронов, их «матка».

– Красота-то какая, – с кривой усмешкой произнесла Айко, её глаза горели азартом. – Ну что, поиграем, железка?

Она быстро развернула свой полевой интерфейс, подключила кабели к нескольким разъёмам на поверхности кокона, которые выглядели как импровизированные точки доступа. Её пальцы запорхали по голографической клавиатуре, строки кода с невероятной скоростью побежали по её AR-дисплею. Она обходила защитные слои один за другим, погружаясь всё глубже в управляющую систему роя.

– Почти… почти… есть! Ядро системы! Сейчас я им устрою…

Внезапно всё изменилось. Код на её экране замер, а затем сменился агрессивным красным символом Аль-Нуир. Системы «матки» перешли в яростную контратаку. Тяжёлые гермодвери, ведущие из зала, с оглушительным скрежетом закрылись, отрезая им путь к отступлению. Из всех щелей, из-за всех обломков полезли десятки дронов-пауков, их красные сенсоры были сфокусированы на Айко и Оливере. Их было гораздо больше, чем они ожидали.

Командный узел завибрировал, и по залу прошёл мощный, направленный ЭМИ-импульс. Фонарь на шлеме Оливера погас, его винтовка зашипела и отключилась. Связь с командным центром «Селена» прервалась.

– Ловушка! – выкрикнул Оливер, пытаясь перезагрузить оружие.

Айко с ужасом смотрела, как её собственный интерфейс гаснет, экран покрывается помехами. Её оборудование было выведено из строя.

– Они ждали меня, – прошипела она, её лицо исказилось от ярости и осознания собственной ошибки. – Это была приманка. С самого начала.

Дроны-пауки медленно, но неумолимо смыкали кольцо. Один из них, самый крупный, с шипастым панцирем и особенно злобными жвалами, отделился от остальных и прыгнул прямо на Айко.

Укус Стали

Оливер успел оттолкнуть Айко в сторону за мгновение до того, как гигантский дрон обрушился на то место, где она только что стояла. Его жвалы сомкнулись на пустом месте с отвратительным клацаньем. Пилот, выругавшись, выхватил из-за пояса тяжёлый аварийный резак – единственное, что у него осталось из работающего оружия – и с отчаянной решимостью бросился на ближайшего паука.

Айко, упав на пыльный пол, ударилась головой, но адреналин не дал ей потерять сознание. Её основной интерфейс был мёртв, но она лихорадочно пыталась активировать резервную систему своего наручного QR-импланта – там был спрятан «чёрный ход», небольшой вирус, который она разработала на случай полного отказа систем. Это был её последний шанс.

Дроны наступали. Оливер яростно отбивался, его резак оставлял на их панцирях лишь неглубокие царапины, но он выигрывал для Айко драгоценные секунды. Несколько пауков набросились на него одновременно, повалив на пол. Его крик боли оборвался.

Айко в отчаянии ударила кулаком по своему импланту. Есть! Резервная система активировалась. Она быстро ввела команду, направляя свой вирус через беспроводной канал малой мощности на ближайших дронов. Её вирус был не просто набором вредоносного кода. Айко, изучая обломки первых дронов Аль-Нуир, обнаружила, что их роевой интеллект, хоть и сложен, но основан на чёткой иерархической структуре и системе идентификации «свой-чужой», транслируемой через специфические квантовые сигнатуры. Её вирус был разработан так, чтобы имитировать эти сигнатуры, внося хаос именно в систему распознавания, заставляя дронов атаковать друг друга или зацикливаться на выполнении бессмысленных команд. Это была не грубая сила, а точечный удар по их «общественному договору».

Один из дронов, уже занёсший над ней свои острые конечности, внезапно замер, а затем с каким-то механическим воем развернулся и атаковал своего соседа. Начался хаос. Пауки бросались друг на друга, их красные сенсоры метали дикие лучи.

Но один из них, тот самый, шипастый, который изначально прыгнул на неё, казалось, был не подвержен вирусу. Он снова устремился к Айко. Она попыталась увернуться, но было поздно. Острая, как лезвие, металлическая конечность ударила её по левой ноге, пронзая плоть до кости. Айко закричала от боли, но в её глазах вместо страха вспыхнула холодная ярость.

«Ненавижу этих гребаных железяк!»

В этот момент стена зала содрогнулась от мощного взрыва. Тяжёлая гермодверь, которую они считали заблокированной, разлетелась на куски, и в проёме появились фигуры в скафандрах «Селена». Марк Рейес, с плазменным дробовиком в руках, и Кейран, чьи биолюминесцентные узоры пылали боевым синим светом, ворвались в зал, открывая шквальный огонь по обезумевшим дронам.

Кейран, двигаясь с нечеловеческой скоростью и грацией, отшвырнул энергетическим импульсом шипастого дрона, который уже навис над раненой Айко. Марк прикрывал их отход, поливая оставшихся пауков плазмой.

Айко, превозмогая боль, подняла голову. Спасение. Но какой ценой? Оливер лежал неподвижно, его тело было разорвано на части дронами, его верный резак валялся рядом, забрызганный его же кровью. Лицо Марка на мгновение исказилось от ярости и боли, когда он увидел Оливера – ещё одна потеря, ещё один член его команды, которого он не смог уберечь. Он с удвоенной яростью обрушил огонь на оставшихся дронов. Кейран, подхватив раненую Айко на руки, на секунду замер, его биолюминесценция потускнела, отражая скорбь по павшему воину, пусть и человеку. Даже для него, пережившего гибель цивилизации, смерть конкретного существа, сражавшегося рядом, не была чем-то абстрактным.

«Я ещё вернусь за тобой, тварь», – прошептала Айко, глядя на кокон «матки», прежде чем Кейран вынес её из этого ада.

Позже, в медблоке, когда Айко оказывали помощь, новость о гибели Оливера Гранта, весёлого балагура и отчаянного пилота, ударила по оставшимся членам экипажа как обухом по голове. Он был одним из тех, кто всегда поднимал дух, кто не боялся рисковать. Его потеря стала ещё одним тяжёлым камнем на сердце каждого, ещё одним напоминанием о том, что эта война не щадит никого.

Война с машинами Дракса только начиналась.

Глава 14: "Слепые жрецы"

Сломанная клетка, сломленный дух

Холод пробирал до костей. Джейкоб Финч сидел, съёжившись, на металлическом полу импровизированной криокамеры, переоборудованной из старой складской ячейки. Тусклая аварийная лампа на потолке отбрасывала на стены дрожащие, вытянутые тени, превращая маленькое помещение в подобие склепа. После провала с кражей артефакта Аль-Нуир, Марк Рейес не стал активировать полный криогенный сон – возможно, из остатков человечности или просто потому, что не хотел рисковать его жизнью без формального разбирательства. Но изоляция, холод и постоянный гул работающих где-то рядом систем жизнеобеспечения давили на и без того расшатанную психику Джейкоба не хуже пытки.

Он снова и снова доставал из-под комбинезона потёртый серебряный медальон. Щёлчок замка – и перед ним возникало улыбающееся личико семилетней Эмили, его дочери, с такими же, как у него, веснушками и озорными искорками в глазах. Она была его единственным светом в этом ледяном аду. Ради неё он пошёл на сделку с «Кронтехом», ради неё он готов был рискнуть всем. И он проиграл. Теперь Эмили осталась без шанса на дорогостоящую операцию, а он – заперт здесь, как лабораторная крыса, ожидая своей участи. Страх перед наказанием, жгучий стыд за свой проступок и, главное, всепоглощающее отчаяние из-за невозможности помочь дочери смешивались в его голове в ядовитый, удушающий коктейль.

Внезапно станция содрогнулась. Далёкий грохот, затем ещё один, ближе. Завыли сирены. Джейкоб вжался в стену, сердце заколотилось от ужаса. Это снова Аль-Нуир? Их дроны-пауки? Он слышал крики, топот ног по коридору снаружи. А потом – резкий, оглушительный треск. Стена его камеры, та, что примыкала к техническому туннелю, пошла трещинами, и огромный кусок обшивки с грохотом рухнул внутрь, подняв облако пыли. Один из дронов-пауков, очевидно, прогрызая себе путь, случайно пробил и его «тюрьму».

Когда пыль немного улеглась, Джейкоб увидел в стене рваное отверстие, ведущее в тёмный коридор. Сирены всё ещё выли, но звуки борьбы, казалось, сместились дальше. Его никто не охранял. Все были заняты отражением атаки. Это был шанс. Не бежать со станции – бежать было некуда. Но выбраться из этой ледяной клетки, попытаться что-то сделать, найти хоть какой-то выход. Дрожа всем телом, он протиснулся в отверстие.

Отчаяние на «Селене»

Кают-компания станции «Селен» напоминала лазарет после бомбёжки. Несколько раненых техников стонали на импровизированных койках. Остальные сидели или лежали, где придётся, их лица были серыми от усталости и безысходности. Атака дронов-пауков была отбита с большим трудом и новыми потерями, но разрушения были колоссальны. Станция, их единственный хрупкий оплот в этом враждебном мире, буквально разваливалась на части. И к этому добавлялось неумолимое тиканье внутренних часов – проклятое излучение, ворующее их молодость и жизнь.

Джейкоб Финч, недавно выбравшийся из своей импровизированной тюрьмы и всё ещё не оправившийся от шока и страха, был особенно уязвим. Он бродил по полутёмным коридорам станции, как привидение, стараясь не попадаться на глаза Марку или Айко.

Его паранойя росла с каждым часом. Каждый скрип металла казался ему шагами патруля Аль-Нуир, каждый сочувствующий взгляд коллег – скрытым осуждением. Он начал видеть знаки и предзнаменования в случайных поломках оборудования, в мерцании ламп. «Они следят за мной, – шептал он, прячась в тёмных углах. – Все они. И Аль-Нуир, и эти… люди. Они хотят забрать у меня Эмили, они знают, что я пытался её спасти».

Его ненависть к марсианам, особенно к Аль-Нуир, была не просто страхом перед неизвестным. Несколько лет назад, во время одной из первых вспышек неизвестного ретровируса на Земле, который, как позже выяснилось из засекреченных отчётов «Кронтеха», имел марсианское происхождение (возможно, занесённый с одним из ранних, непилотируемых зондов Аль-Нуир, или это была преднамеренная, хоть и не афишируемая, проба биологического оружия), его маленькая дочь Эмили тяжело заболела. Вирус поражал нервную систему, и, хотя Эмили выжила, она осталась прикованной к инвалидному креслу, нуждаясь в постоянном дорогостоящем лечении. Джейкоб винил в этом марсиан, всех без разбора. И теперь, оказавшись лицом к лицу с ними, его старая боль и ненависть смешались с новым, всепоглощающим ужасом и отчаянной надеждой найти спасение для дочери любой ценой.

Его научный склад ума отчаянно пытался найти логическое объяснение происходящему, но страх и чувство вины искажали реальность, подсовывая самые чудовищные интерпретации.

Вина жгла его изнутри, но ещё сильнее был страх – за себя, за Эмили. Он слышал обрывки разговоров: Лия что-то говорила о Кейране, о Зианна, об их способностях, о каком-то «языке света». Для большинства это были лишь странные, пугающие подробности о чужаках. Но для Джейкоба, находящегося на грани нервного срыва, эти слова превратились в навязчивую идею, в последнюю соломинку.

«Выбрался… но что толку? – лихорадочно думал он, прижимая к груди медальон. – Марк меня пристрелит, если увидит. Дроны Аль-Нуир сожрут при следующей атаке. А Эмили… Эмили умрёт без этих денег… Должен быть какой-то другой путь. Не эта бесконечная война, не эта медленная смерть от старости в тридцать лет. Аль-Нуир – это точно гибель. Но Зианна? Они говорят о гармонии, о свете… Лия сказала, Кейран не такой, как Дракс. Может, они… может, они знают, как остановить это проклятое старение? Может, они могут помочь Эмили? Я должен… я должен попробовать всё. Хуже уже точно не будет».

Шёпот Золотой Жрицы

В сияющем, пульсирующем мягким светом зале сектора Бета, Верховная жрица Зианна, Элира, ощущала волны отчаяния, страха и боли, исходящие от человеческой станции. Её тонкие, почти прозрачные пальцы с длинными ногтями цвета старого золота медленно перебирали нити светового гобелена, который она ткала в воздухе – сложная карта энергетических потоков Луны. Она знала, что в прямой силовой конфронтации с Драксом и его легионами машин Зианна, ослабленные тысячелетним сном и внутренними распрями, уступают. Но у неё было другое оружие – её непревзойдённое искусство телепатии, её способность влиять на умы, сеять сомнения или даровать ложную надежду.

Люди были слабы, их разум примитивен и открыт для влияния, особенно сейчас, когда они были сломлены и напуганы. Элира не желала им зла в том смысле, в каком его понимали Аль-Нуир. Она видела в них потенциальный ресурс, инструмент. Подчинив их своей воле, объединив их с коллективным сознанием Зианна (разумеется, на правах младших, несовершенных партнёров), она сможет использовать их станцию, их технологии, а возможно, и ту странную генетическую «искру», которую она чувствовала в некоторых из них, для усиления своей расы и окончательной победы над Аль-Нуир. Путь Зианна – путь гармонии и духовного восхождения – был единственно верным, и приобщение к нему, даже насильственное, было бы благом для этих заблудших «детей Земли».

Её золотые спирали на коже, словно вытравленные на пергаменте древним мастером, начали медленно пульсировать, усиливая её телепатические способности. Она не посылала прямых приказов. Лишь тонкий, едва уловимый ментальный «шёпот», сотканный из образов мира, покоя, сияющих садов Марса, обещаний защиты, знаний и избавления от страданий. Этот шёпот, как невидимый туман, начал просачиваться сквозь переборки и силовые поля, достигая самых уязвимых умов на «Селене».

Джейкоб, находясь в состоянии крайнего стресса, вины и отчаянного поиска выхода после своего «освобождения», был особенно восприимчив к её «шёпоту». Длительное воздействие экзотического излучения на базе, как и предупреждал доктор Капур, не только ускоряло его физическое старение, но и, похоже, истончило его ментальные защиты, сделало его нейронные пути более открытыми для внешнего воздействия. К этому добавлялся хронический недосып, постоянный страх и чувство вины, которые ослабили его волю к сопротивлению. Он был как пересохшая губка, готовая впитать любую влагу, любое обещание облегчения. Он начинает слышать в своей голове мелодичный голос. Сначала это была просто тихая, успокаивающая мелодия в глубине сознания. Затем появились образы – бескрайние поля светящихся цветов, сияющие фигуры в белых одеждах, протягивающие к нему руки. И голос… мелодичный, нежный, обещающий ответы на все его вопросы, помощь его больной дочери, избавление от всех его страхов. Для Джейкоба это был голос ангела, сошедшего в его личный ад.

Паломничество в Безнадёжности

Ведомый этим призрачным голосом, который становился всё настойчивее и яснее, Джейкоб, как лунатик, направился к границе сектора Бета. Он больше не думал о Марке, об Айко, о последствиях. Голос Элиры обещал ему всё, чего он так отчаянно желал. Он уже не был один в своём безумном паломничестве. Рикки «Крыса» Торрес, вечно голодный и ищущий, где бы приткнуться потеплее и посытнее, увязался за ним, привлечённый смутными обещаниями «вечного пира» и «защиты от монстров». Ещё пара техников, чьи нервы сдали окончательно, брели следом, их глаза были пусты, а лица выражали лишь тупую покорность.

Джейкобу пришлось проявить остатки своей прежней изворотливости, чтобы обойти патрули, выставленные Марком на всех ключевых точках. Он использовал старые, заброшенные технические туннели, о которых знал ещё со времён своей работы по отбору проб экстремофилов в самых дальних уголках станции. Его маленькая группа отчаявшихся душ двигалась тенями, избегая света и лишних глаз.

Наконец, они достигли границы сектора Бета. Здесь их встретили двое высоких, безмолвных стражей Зианна, их кожа мерцала холодным синим светом. Рикки и техники испуганно попятились, но Джейкоб, словно в трансе, шагнул вперёд. Стражи не пошевелились. Повинуясь безмолвному телепатическому приказу Элиры, они расступились, пропуская жалкую процессию людей в сияющие глубины своего сектора.

В объятиях Света (и Тьмы)

Зал, в котором Элира принимала своих «гостей», был великолепен и одновременно пугающе. Стены, казалось, были сотканы из чистого света, переливающегося всеми оттенками золота и янтаря. В центре, на возвышении, напоминающем распустившийся кристаллический цветок, восседала сама Верховная жрица. Её хрупкая фигура, казалось, излучала неземное сияние, золотые спирали на её коже пульсировали в такт какой-то неземной музыке, а вместо ног у неё были клубящиеся щупальца чистого света, которые мягко касались пола.

Джейкоб, ослеплённый этим великолепием и сломленный отчаянием, рухнул на колени перед ней, простирая руки. Его спутники последовали его примеру, бормоча бессвязные мольбы.

– О, Великая… спаси нас… помоги… – лепетал Джейкоб, слёзы текли по его щекам. – Моя дочь… Эмили… она больна…

Голос Элиры, мелодичный и обволакивающий, зазвучал прямо в его сознании, отгоняя все страхи, все сомнения.

«Дитя моё, ты пришёл к свету. Твои страдания окончены. Человеческий разум слаб, одинок и подвержен страстям. Но в Великом Единении с вечным сознанием Зианна ты обретёшь силу, мудрость и покой. Твои страхи – лишь тени, порождённые невежеством. Мы очистим твой разум, и ты узришь истину».