Затерянные во времени. Книга 1. Пробуждение

Его ослабленный радиацией и стрессом разум, его отчаянное желание поверить в чудо, в спасение для Эмили, сделали его лёгкой добычей для опытного телепата вроде Элиры. Её слова, подкреплённые мощным ментальным потоком, обходили его критическое мышление, напрямую воздействуя на центры удовольствия и веры. Сопротивление было почти невозможным; он жаждал этого обмана, этого облегчения.

Она говорила о гармонии, о слиянии душ, об освобождении от бремени индивидуальности. Джейкоб слушал, как заворожённый. Он чувствовал, как его покидает боль, страх, вина. На их место приходила эйфория, чувство безграничного покоя и блаженства. Он видел прекрасные, неземные образы – сияющие города, парящие в звёздной пыли, слышал музыку сфер. Он верил. Он нашёл спасение. Элира пообещала ему, что, когда Зианна «очистят» Землю от скверны Аль-Нуир и принесут на неё свет истинной гармонии, его дочь Эмили будет исцелена и присоединится к ним в этом новом, совершенном мире.

Слишком много Истины: Разум в Осколках

Элира начала процесс «очищения». Её золотые спирали вспыхнули с невероятной силой, и мощный телепатический поток хлынул в беззащитный разум Джейкоба. Это было не нежное прикосновение, а полномасштабное вторжение, переписывающее его личность, стирающее его воспоминания, подавляющее его волю.

Но человеческий разум, даже такой отчаявшийся, как у Джейкоба, не был предназначен для восприятия всей мощи и чуждости коллективного сознания Зианна. Прекрасные образы, которые он видел вначале, начали искажаться, превращаясь в пугающие, абстрактные концепции вселенского масштаба. Он увидел холодную, безжалостную логику роевого разума, где индивидуальность – не дар, а ошибка, подлежащая исправлению. Он увидел истинную природу Зианна – не милосердных спасителей, а древнюю, высокомерную расу, преследующую свои собственные, непонятные и пугающие цели, где люди – лишь пылинки, ресурс, не более.

Вместо обещанного света он увидел бездну космоса, наполненную другими, ещё более древними и чудовищными сущностями, для которых и Зианна, и Аль-Нуир были лишь песчинками. Он увидел историю Зианна – их взлёты, их падения, их генетические эксперименты, приведшие к созданию смертоносного вируса, уничтожившего большую часть их собственной расы – жертва, которую Элира считала необходимой для «очищения» и сохранения чистоты их пути. Он увидел тщетность всех своих усилий, ничтожность своей любви к дочери перед лицом этой ледяной, безразличной вечности.

Голос Элиры в его голове размножился, превратившись в оглушающий хор тысяч голосов, каждый из которых повторял свои истины, свои заповеди. Сознание Джейкоба не выдержало. Оно треснуло, как перегруженный кристалл, разлетаясь на мириады острых осколков.

Он закричал – диким, нечеловеческим голосом – и начал биться в конвульсиях на сияющем полу. Его глаза безумно вращались, изо рта шла пена.

– Спираль… спираль времени… она пожирает всё! – выл он. – Эмили… нет… они лгут! Слишком много света… это тьма! Они все… все слепые жрецы… слепые! Ха-ха-ха!

Элира с холодным, почти брезгливым сожалением отстранилась от него. Её золотые узоры потускнели. Этот «сосуд» оказался слишком хрупким, неспособным вместить даже малую часть её «истины». Она молча указала стражам на корчащееся тело. Для неё это был лишь неудачный эксперимент, досадная помеха.

Когда Марк и Лия, обеспокоенные исчезновением нескольких членов экипажа, ворвались в зал Элиры, они увидели Джейкоба, лежащего на полу. Он был жив, но его разум был безвозвратно разрушен. Он тихо хихикал, глядя в пустоту невидящими глазами, и что-то бормотал о «золотых спиралях, пожирающих души». Рикки и другие «паломники», оцепенев от ужаса, жались к стене.

Джейкоб Финч, искавший спасения, нашёл лишь безумие в объятиях слепых жрецов чужого бога. И его сломанный разум стал живым, страшным предостережением для всех на «Селене».

Глава 15: "Пламя в вакууме"

Подземный жар

Геотермальный отсек Гамма-3, сердце энергетической системы «Селена», располагался на самой большой глубине станции, там, где титановые буры вгрызались в лунную мантию, высасывая её первозданный жар. Воздух здесь всегда был плотным, горячим, с резким запахом серы и перегретого машинного масла. Оглушительный гул гигантских турбин, шипение пара, вырывающегося из предохранительных клапанов, и мерцание сотен индикаторов на контрольных панелях создавали ощущение пребывания в нутре какого-то гигантского, дышащего огнём механического зверя.

В эту смену в Гамма-3 дежурили Грег «Бульдозер» Маллинз, главный механик, и Юлия Петрова, ядерный физик станции. Юлию временно перебросили сюда из-за нехватки персонала и её глубоких знаний в области термодинамики и работы реакторных систем. Она с тревогой следила за показаниями приборов, которые в последнее время вели себя нестабильно, то и дело поглядывая на кулон с голографическим фото её маленькой дочери, оставшейся на Земле. Грег, как обычно, ворчал на «лунных гремлинов» и изношенное оборудование, пытаясь устранить очередную мелкую утечку в системе охлаждения главного термообменника.

– Опять эта проклятая прокладка! – прорычал он, затягивая огромный вентиль. – Говорю же, хлам нам подсунули!

Юлия, сверяясь с показаниями на своей консоли, нахмурилась:

– Грег, посмотри, давление в третьем контуре охлаждения падает быстрее, чем должно от такой утечки. И температура в камере предварительного нагрева теплоносителя… она ползёт вверх. Что-то не так.

Внезапно на главной контрольной панели ярко вспыхнули несколько красных аварийных сигналов. Пронзительно завыла сирена, перекрывая гул турбин.

Искра во тьме: Диверсия

За несколько минут до этого, в наименее доступной части отсека Гамма-3, скрытой за переплетением труб и вспомогательных генераторов, Зул, кибер-шпион Аль-Нуир, завершал свою работу. В обличье одного из погибших техников он без труда проник в этот жизненно важный сектор. Его целью, поставленной Найрой, было не просто вызвать аварию, а создать условия для максимального разрушения, которое вывело бы из строя энергосистему «Селена» и, возможно, вызвало бы цепную реакцию, губительную для всей станции.

Он прикрепил два небольших, но мощных кумулятивных устройства с таймерами: одно – к магистральному трубопроводу с легковоспламеняющимся органическим теплоносителем, второе – к основному блоку управления автоматическими системами пожаротушения. Убедившись, что таймеры активированы, Зул бесшумно растворился в тенях, направляясь к заранее подготовленному пути отхода через старую вентиляционную шахту.

Ад под Луной

Первый взрыв, глухой и сотрясающий, выбил несколько панелей обшивки и повредил кабели освещения. За ним последовал второй, более мощный – это рванул трубопровод. Кипящий, легковоспламеняющийся теплоноситель под огромным давлением хлынул наружу, мгновенно вспыхнув от контакта с раскалёнными поверхностями турбин. Стена огня взметнулась до самого потолка, отрезая Грегу и Юлии путь к основному выходу.

– Пожар! Горим! – закричала Юлия, инстинктивно прикрывая лицо от жара. Огонь с рёвом распространялся по отсеку, пожирая всё на своём пути.

Грег, оттолкнув её от самой опасной зоны, схватил ближайший огнетушитель и направил струю на пламя, но это было всё равно что пытаться потушить лесной пожар стаканом воды.

– Автоматика не сработала! – крикнул он сквозь рёв огня, указывая на молчащие спринклеры.

В командном центре «Селена» на главных экранах возникла ужасающая картина.

– Капитан! Пожар в геотермальном! Взрыв трубопровода! – доложила Айко, её пальцы уже летали по консоли.

– Температура в камере реактора растёт экспоненциально! – голос Тани Вольской был напряжён до предела. – Давление в системе охлаждения ядра упало до критического уровня! Если мы не остановим этот пожар и не восстановим охлаждение в ближайшие… десять минут, произойдёт неконтролируемый перегрев и, возможно, расплавление активной зоны реактора! Это будет конец для всех нас!

Юлия, немного придя в себя, увидела, что огонь отрезал им путь к основному шлюзу. Но был ещё аварийный выход, ведущий в узкий технический туннель.

– Грег, сюда! – крикнула она, указывая на мерцающий знак аварийного выхода. – Мы должны выбираться!

– Ты иди! – прорычал Грег, отступая от наступающего пламени. – Я попробую перекрыть главный запорный вентиль на этом проклятом трубопроводе! Если не остановить подачу топлива, оно будет гореть, пока вся станция не превратится в пепел!

Вентиль находился в самом пекле, рядом с бушующим пламенем.

Выбор Капитана

Марк Рейес смотрел на главный экран. Он видел, как Юлия Петрова, пригибаясь от жара, пытается пробиться к аварийному люку, и как гигантская фигура Грега Маллинза, уже охваченная языками пламени, отчаянно крутит огромное штурвальное колесо вентиля.

– Капитан, Юлия у аварийного шлюза! Но его заклинило от взрыва! Она не может его открыть! – доложила Айко.

– Грег! Слышишь меня? – голос Марка был хриплым. – Оставь вентиль! Помоги Юлии с люком! Мы вынуждены будем герметизировать отсек!

В ответ из динамиков донёсся треск пламени и искажённый голос Грега:

– Капитан… я слышу… Почти… почти довернул… Юлька… сейчас… помогу…

Марк видел, как Грег, оставив почти перекрытый вентиль, бросился к Юлии и с нечеловеческой силой налёг на заклинивший рычаг аварийного люка. Металл застонал.

Время истекало. Температура оболочки реактора приближалась к красной черте. Ещё несколько минут – и процесс станет необратимым.

– Айко… Юлию и Грега… они успеют? – с надеждой, которой почти не осталось, спросил Марк.

Айко покачала головой, её лицо было бледным.

– По моим расчётам, капитан… даже если они откроют люк сейчас, им не хватит времени выбраться из зоны герметизации до того, как мы будем вынуждены её активировать, чтобы спасти реактор. Огонь уже у самых его стен.

Марк закрыл глаза. Снова. Снова этот выбор. Он посмотрел на Таню, на Лию. Их жизни, жизни всех на станции, зависели от его решения.

– Юлия! Грег! – его голос был твёрд, но в нём слышалась бесконечная боль. – Я отдаю приказ на герметизацию отсека Гамма-3. У вас… у вас тридцать секунд, чтобы попытаться.

Он знал, что это почти невозможный срок.

– Айко… – его голос стал почти шёпотом. – Готовь протокол экстренной герметизации. Код доступа: Альфа-Омега-Семь. По моей команде.

Пламя и Тишина

На экране было видно, как Грег, услышав приказ, с яростным рёвом снова налёг на рычаг. Юлия помогала ему, отталкивая обломки. И люк поддался. Он со скрежетом открылся, ведя в узкий, тёмный туннель.

– Давай, Юлька, быстро! – прорычал Грег, буквально выталкивая её в проход.

Юлия, кашляя от дыма, обернулась, чтобы помочь ему, но Грег уже развернулся и бросился обратно к главному вентилю, который он почти перекрыл.

– Грег, нет! – закричала она, но её голос потонул в рёве пламени.

– Капитан, Юлия в безопасной зоне туннеля! – доложила Айко. – Грег… он вернулся к вентилю!

Марк видел, как Маллинз, объятый пламенем, из последних сил докручивает штурвал. Подача топлива прекратилась. И в этот момент он посмотрел прямо в камеру, его единственный глаз горел яростным огнём, но в нём не было страха. Он успел показать большой палец вверх.

– Айко… сейчас, – выдохнул Марк.

Тяжёлые, многотонные гермошлюзы с протяжным, душераздирающим воем начали медленно сходиться. Насосы экстренной откачки воздуха взревели.

Пламя в отсеке, лишённое подпитки и кислорода, на мгновение взметнулось с новой, отчаянной яростью, а затем начало быстро затухать, сменяясь клубами едкого чёрного дыма. Камера, показывающая фигуру Грега у вентиля, зашипела и погасла.

В командном центре «Селена» воцарилась мёртвая, оглушающая тишина, нарушаемая лишь тихим треском остывающего металла, доносившимся из динамиков, и прерывистым дыханием тех, кто был свидетелем этой трагедии. Таня Вольская отвернулась от главного экрана, её плечи судорожно вздрагивали. Айко Мураками застыла с пальцами, зависшими над консолью, её лицо было бледным и непроницаемым.

Лия Морган, вошедшая в командный центр за несколько минут до развязки, смотрела на Марка с немым ужасом, смешанным с каким-то новым, сложным чувством, в котором было и осуждение, и… понимание невозможности его выбора. В её памяти всплыл образ молодого астронавта, отца Зои Кларк, который погиб во время той злополучной миссии на Марс, в которой Лия должна была участвовать. Она вспомнила, как видела Зои после этого – маленькую, потерянную девочку, в глазах которой навсегда застыла боль. Зои Кларк не была просто нейробиологом. Её отец, перед своей последней миссией на Марс, настоял, чтобы она прошла расширенный курс по системам жизнеобеспечения и аварийной связи космических станций – он всегда был немного параноиком в вопросах безопасности. Эти знания, которые Зои тогда считала излишними, теперь могли оказаться… полезными. Она знала, где находятся резервные передатчики, как обойти некоторые протоколы безопасности, если очень понадобится.

И теперь – Грег. Ещё одна жертва этого проклятого космоса, этих проклятых войн. Лия подумала о дочери Грега, Юлии, которая теперь тоже осталась без отца, и её сердце сжалось от сочувствия и гнева.

Марк Рейес стоял неподвижно, как изваяние. Кольцо с гравировкой «МКС-7» на его пальце, казалось, горело огнём. Реактор был спасён. Станция «Селен» выживет. Юлия Петрова была спасена. Но цена… цена снова была слишком высока. Грег «Бульдозер» Маллинз, верный и надёжный, пожертвовал собой. И этот груз лёг на плечи Марка ещё одной невыносимой тяжестью. Он закрыл глаза, и перед его внутренним взором встало обожжённое, но несгибаемое лицо Грега, показывающего ему большой палец. И тишина. Страшная, давящая тишина проигранной битвы за одну человеческую жизнь, но выигранной – за многие другие.

Глава 16: "Дитя звёзд"

Тихие Предвестники

За несколько часов до того, как ментальный шторм обрушился на «Селен» во всей своей разрушительной мощи, по станции и смежному сектору Бета уже начали пробегать первые, едва заметные волны предзнаменований. Это были тихие предвестники грядущей бури, которые большинство либо не заметили, либо списали на общее нервное истощение, ставшее нормой в их осаждённом мире.

На «Селене» Лия Морган, склонившись над консолью с данными о сейсмической активности Луны, вдруг почувствовала, как по спине пробежал необъяснимый холодок. Она на мгновение замерла, прислушиваясь к тишине командного центра, но услышала лишь привычное гудение систем жизнеобеспечения. Ей показалось, будто на периферии зрения мелькнул какой-то странный, расплывчатый символ, похожий на детскую каракулю, но когда она повернула голову, там ничего не было. «Переутомление», – решила она, потирая уставшие глаза. Но неприятное ощущение лёгкой тревоги осталось.

Джейкоб Финч, всё ещё находящийся в состоянии глубокой психологической травмы после своего «просветления» у Элиры, сидел в углу медблока, безучастно глядя в стену. Временами он вздрагивал и начинал что-то бормотать, прижимая руки к ушам. «Тише… тише… она плачет… не плачь, маленькая звёздочка…» – шептал он. Доктор Капур, занятый своими пациентами, лишь тяжело вздыхал, считая это очередным проявлением его безумия.

Даже прагматичная Таня Вольская, проверяя датчики в своей лаборатории, несколько раз останавливалась, услышав, как ей показалось, тихий детский смех или плач из пустого коридора. Она списывала это на слуховые галлюцинации от недосыпа и постоянного стресса.

Айко Мураками, как всегда, была ближе всех к истине, хоть и не понимала её до конца. Её чувствительные приборы, настроенные на перехват любых аномальных сигналов, зафиксировали серию очень слабых, нерегулярных пси-флуктуаций. Они были похожи на короткие, хаотичные всплески энергии, исходящие откуда-то из сектора Бета.

– Странно, – пробормотала она себе под нос, выводя графики на экран. – Похоже на… помехи в эфире, только не радио, а… что-то другое. Слишком слабые, чтобы быть атакой. Может, у Зианна их оборудование барахлит? Или это просто эхо от их постоянных медитаций?

Тем временем в секторе Бета, в детских покоях, Нимриэль становилась всё более беспокойной и капризной. Она отказывалась от еды, отталкивала свои любимые светящиеся игрушки-кристаллы. Её нежная серебристая биолюминесценция то вспыхивала тревожным розовым, то тускнела до почти серого, отражая её внутренний разлад.

– Голоса… слишком громкие голоса, – пожаловалась она Кейрану, который пришёл проведать её. Она прижималась к нему, ища защиты. – Они кричат. И мне снятся плохие сны, даже когда я не сплю. Большие, тёмные тени…

Кейран пытался успокоить её, окутывая своим мягким, защитным телепатическим полем, но чувствовал, что её маленький разум, как перенапряжённая струна, вибрирует от каждого внешнего раздражителя. Он понимал, что это отголоски страха и боли, исходящие от людей на «Селене», которые Нимриэль, с её обострённой детской эмпатией, воспринимала слишком остро. Но он и представить не мог, во что это выльется всего через несколько часов.

Тихие предвестники надвигающейся бури были повсюду, но никто ещё не осознавал истинной природы и масштаба грядущего кошмара. Луна, казалось, затаила дыхание в ожидании крика звёздного дитя.

Нарастающее эхо в сознании

Тишина в секторе Бета была обманчивой. После недавних атак Аль-Нуир, пожара в геотермальном отсеке «Селена» и общего хаоса, даже здесь, в сияющих залах Зианна, висело напряжение. Нимриэль, дитя звёзд с глазами цвета ночного неба, сидела на полу в одном из детских покоев, окружённая мягкими, светящимися игрушками-кристаллами. Но она не играла. Её маленькие ручки были сжаты в кулачки, а нежные серебристые спирали на её коже, обычно излучавшие ровный, спокойный свет, начали пульсировать с нарастающей, тревожной частотой. Они то вспыхивали ярче, то почти гасли, отражая внутренний разлад. Рядом с ней, на низком кристаллическом столике, лежал небольшой, тёмный артефакт, который Зианна когда-то нашли в глубинах Луны – гладкий, овальный камень, не поддающийся анализу их приборами, возможно, принадлежавший Молчальникам. Нимриэль, в своём детском любопытстве, недавно начала тянуться к нему, и сейчас, в моменты её растущего беспокойства, артефакт, казалось, едва заметно вибрировал в ответ, усиливая её внутренние флуктуации, как резонатор.

Лия, узнав позже от Кейрана об этом артефакте и его возможном влиянии, вспомнила строки, которые она когда-то читала, изучая древние земные философии в поисках параллелей с культурой Зианна. «Как сказано в "Сутре Лотоса Беспредельного Сострадания", – промелькнуло у неё в голове, – истинная сила не в подавляющей мощи, а в простоте и гармонии. Путь к просветлению лежит через понимание пустоты, а не через накопление артефактов, чья природа может быть обманчива». Этот тёмный камень Молчальников казался ей полной противоположностью – сложный, непонятный, и, как выяснилось, потенциально опасный, особенно в руках ребёнка с такой силой, как у Нимриэль.

Кейран позже объяснит Лие, что, по древним легендам Зианна, артефакты Молчальников были не просто камнями, а сложными квантовыми устройствами. Они могли действовать как пассивные резонаторы и усилители пси-энергии, особенно такой чистой и мощной, как у детей Зианна. Артефакт, вероятно, улавливал и многократно усиливал ментальные эманации Нимриэль, превращая её детские страхи и тревоги в разрушительную волну.

Элира, её мать и Верховная жрица, наблюдала за ней с растущим беспокойством. Она чувствовала, как хрупкий ментальный щит, который она поддерживала вокруг дочери, истончается. Нимриэль, как и все дети Зианна её возраста, была невероятно чувствительна к эмоциональному фону окружающих. А фон этот в последние дни был переполнен страхом, болью и отчаянием, потоками липкой тьмы, сочащимися со станции «Селен».

– Она как губка, впитывает их ужас, – тихо прошептала Элира, обращаясь к Кейрану, который вошёл в комнату, привлечённый её тревогой. – Мои экраны слабеют. Её собственная сила начинает резонировать с их страданиями.

На «Селене» Лия Морган внезапно почувствовала приступ тошноты. Голова закружилась, перед глазами на мгновение вспыхнули какие-то рваные, бессмысленные образы. Она списала это на усталость и постоянный стресс. Но когда Марк Рейес, сидевший напротив неё в командном центре, тоже поморщился и потёр виски, она поняла, что это нечто большее. Айко, склонившаяся над своей консолью, нахмурилась:

– Странные всплески пси-активности. Источник – сектор Бета. Очень хаотичные, нестабильные. Похоже на… помехи от неисправного передатчика, только ментальные. И я засекла странный резонанс с той штуковиной, которую Зианна держат у себя, похожей на артефакты Молчальников. Может, девочка его активировала?

Крик Звёздного Дитя

Триггером стал новый подземный толчок – Аль-Нуир возобновили бурение туннеля к реактору «Селена», и вибрации достигли даже сектора Бета. Для Нимриэль, чьи чувства были обострены до предела, этот внезапный грохот, наложившийся на уже переполнявшую её чашу чужого страха, стал последней каплей. Нимриэль, в порыве страха или отчаяния, неосознанно коснулась артефакта Молчальников, и тот, среагировав на её мощную детскую пси-энергию, многократно усилил её неконтролируемый выброс.

Её маленькое тельце напряглось. Глаза, огромные и бездонные, расширились от ужаса. Она не закричала вслух. Вместо этого из глубин её детского, но невероятно могущественного сознания вырвался беззвучный ментальный вопль – ослепительная, неконтролируемая волна чистой телепатической энергии. Её серебристые спирали вспыхнули так ярко, что на мгновение ослепили Элиру и Кейрана.

Эта волна, как цунами, прокатилась по сектору Бета, вызывая у Зианна приступы дезориентации и вспышки болезненных воспоминаний о Марсе. Артефакт Молчальников на мгновение вспыхнул тусклым, внутренним светом, а затем снова погас, словно выполнив свою тёмную роль катализатора.

А затем волна обрушилась на станцию «Селен».

Лампы в командном центре взорвались с сухим треском, осыпав всех искрами. Приборы на консолях погасли, а затем снова хаотично замигали, выдавая бессмысленные показания. Люди схватились за головы, их лица исказились от внезапной, невыносимой боли, словно в их черепа вонзили раскалённые иглы. Несколько техников в коридорах просто рухнули на пол, потеряв сознание. Сирены, и без того не смолкавшие в последнее время, взвыли с новой, отчаянной силой, но их звук тонул в нарастающем ментальном шторме.

Театр Страха: Галлюцинации на «Селене»

А потом начался кошмар. Телепатическая волна Нимриэль, усиленная и искажённая страхами самой девочки, начала вытаскивать из глубин подсознания каждого человека на «Селене» его самые потаённые ужасы, воплощая их в жутких, осязаемых галлюцинациях.

Лия Морган увидела перед собой Итана, своего погибшего мужа. Его лицо было обожжено и искажено, он протягивал к ней руки из пламени марсианской бури, его голос шептал обвинения: «Ты оставила меня… ты виновата…». А затем образ сменился – она стояла посреди пустыни, и песок под её ногами превращался в спирали, затягивающие её в бездну, а голос Кейрана, холодный и чужой, говорил: «Ты одна из нас… ты больше не человек…».

Марк Рейес снова оказался на борту МКС-7. Вокруг него кричали его товарищи, задыхаясь в разгерметизированном модуле, их глаза, полные ужаса, были устремлены на него, а он стоял у шлюза, его рука тянулась к рычагу герметизации, и он снова и снова переживал тот момент, когда обрёк их на смерть. А потом он увидел Таню, её лицо было покрыто инеем, её глаза пусты, а её кибернетический имплант зловеще светился красным, обвивая её шею, как удавка.

Таня Вольская закричала и вжалась в угол своей лаборатории. Стены вокруг неё начали медленно, но неумолимо сходиться, превращая помещение в узкую, тёмную щель, готовую раздавить её. Её клаустрофобия, обычно контролируемая, вырвалась наружу чудовищным, всепоглощающим ужасом. А затем она почувствовала, как её собственный имплант на шее оживает, его холодные металлические нити прорастают в её плоть, превращая её в бесчувственную машину.

Айко Мураками с воплем отшатнулась от своей консоли. Вместо строк кода на экранах появились тысячи осуждающих, насмешливых лиц, шепчущих её самые потаённые страхи: «Ты одна… никому не нужна… робот без души…». А затем её собственные дроны, её единственные верные друзья, развернулись и с хищным жужжанием устремились на неё, их оптические сенсоры горели красным огнём.

Джейкоб Финч, чей разум и так балансировал на грани, окончательно погрузился в безумие. Он видел свою дочь Эмили, худую и бледную, лежащую на больничной койке, а вокруг неё копошились гигантские дроны-пауки Аль-Нуир, готовые поглотить её. Он пытался отогнать их, но его руки проходили сквозь них, как сквозь дым.