Затерянные во времени. Книга 1. Пробуждение

Лия вошла через несколько минут, быстро сбрасывая перчатки скафандра, всё ещё покрытые тонким слоем лунного реголита после короткой вылазки для проверки внешних датчиков. Её каштановые волосы, обычно собранные в строгий узел, теперь вились беспорядочными прядями, а у висков, как она с ужасом заметила утром, отчётливо серебрились несколько новых седых прядей. Ей было всего тридцать пять.

– Радиационный фон на базе… он не просто высокий, он… необычный, – Капур ткнул своей тростью из углеродного волокна в голограмму, на которой сравнивались спектры излучения на «Селене» и обычного космического излучения. – Это не обычные гамма-лучи или протоны. Здесь высокий уровень экзотических частиц, возможно, тахионов или каких-то субквантовых возмущений, генерируемых реакторами марсиан, особенно технологиями Аль-Нуир, которые работают на грани стабильности материи. Эти частицы, проникая в наши клетки, не вызывают прямых мутаций, как обычная радиация, а действуют на более тонком уровне. Они интерферируют с работой фермента теломеразы, который отвечает за восстановление теломер. Кроме того, они вызывают своего рода «квантовую декогеренцию» в сложных белковых структурах, отвечающих за эпигенетическую регуляцию. Клетки теряют способность «читать» свою программу, их жизненный цикл сбивается, они начинают стареть с катастрофической скоростью, как если бы их внутренние часы были переведены на ускоренную перемотку. Проще говоря, мы все здесь очень быстро стареем.

Лия подошла к небольшому зеркалу на стене. Мелкие морщинки у глаз, которые она раньше едва замечала, углубились. Кожа на тыльной стороне её ладони, когда она сняла перчатку, стала тонкой и сухой, как пергамент.

– Сколько… сколько у нас времени? – спросила она, не отводя взгляда от своего стремительно меняющегося отражения.

Капур молча вывел на экран ещё один график – прогноз продолжительности жизни для обычного человека в текущих условиях. Красная ниспадающая кривая безжалостно пересекала отметку «два-три стандартных месяца».

– Как песок в часах, Лия, – пробормотал он, тяжело вздохнув. – Каждая частица этого странного излучения – это удар по нашему времени. И я… я уже не жилец. Моя болезнь… она ускорилась многократно. Мне остались недели, если не дни.

Лия на мгновение прикрыла глаза, затем снова посмотрела на доктора.

– Раджив, это излучение… оно влияет только на наше физическое старение? Я заметила… странные вещи. Моё восприятие символов Зианна, моя… связь с Кейраном. Она стала сильнее, яснее после того, как мы попали сюда. Может ли это быть связано?

Капур задумчиво постучал пальцами по своей трости.

– Интересное наблюдение, Лия. Теоретически, да. Если эти экзотические частицы влияют на квантовые процессы в наших клетках, они вполне могут воздействовать и на нейронные сети, особенно на те их аспекты, которые отвечают за интуицию, эмпатию или, как в вашем случае, за латентные способности к восприятию чуждых форм коммуникации. Возможно, это излучение, разрушая одни наши барьеры – физиологические, – одновременно истончает другие, ментальные, делая вас более восприимчивой к телепатическим или эмпатическим сигналам Зианна. Это, как если бы ваш мозг, пытаясь адаптироваться к агрессивной среде, начал «слышать» на новых частотах. Но это палка о двух концах, Лия. Такая повышенная чувствительность может сделать вас уязвимой для ментального воздействия, не только со стороны Кейрана, но и… других. И кто знает, как долго ваш разум сможет выдерживать такую нагрузку, особенно на фоне общего ослабления организма.

Лия вышла из медблока, слова доктора Капура гулким эхом отдавались в её сознании. Два-три месяца. Её собственное тело, её мозг – всё стремительно увядало под воздействием невидимого врага. Она прислонилась к холодной металлической стене коридора, пытаясь унять дрожь в руках. Взгляд её упал на одну из информационных панелей на стене, которая сейчас была неактивна и показывала лишь стандартную заставку ESA. Но на мгновение, на долю секунды, ей показалось, что на тёмном экране проступил едва заметный, пульсирующий серебристым светом узор – спираль. Та самая спираль, которую она видела в символике Зианна, на коже Кейрана, в древних артефактах. Символ их пути, их знаний, их связи с энергией.

«Связь… – подумала она. – Капур сказал, что это излучение может усиливать мою восприимчивость. Может ли эта связь с Зианна, с их знаниями, быть ключом не только к пониманию, но и к… выживанию? Или это просто иллюзия, порождённая отчаянием и угасающим разумом?»

Спираль на экране исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив после себя лишь гладкую, тёмную поверхность. Но образ её запечатлелся в сознании Лии, как последний луч надежды в надвигающейся тьме.

Магнитный лабиринт

Инженерный отсек на границе между нейтральной зоной и сектором Альфа, захваченным Аль-Нуир, был наполнен гулом силовых полей. Таня Вольская присела на корточки, напряжённо вглядываясь сквозь защитный визор в сложную панель управления. Перед ней простирался коридор, перекрытый несколькими рядами магнитных решёток Аль-Нуир. Они напоминали гигантскую паутину из ярко светящихся силовых нитей, каждая толщиной с человеческий палец. Воздух вокруг них дрожал и искажал свет от напряжения поля.

– Двадцать Тесла, как минимум, – пробормотала она, осторожно проведя рукой в усиленной перчатке в сантиметре от ближайшей силовой линии. Край перчатки тут же затлел и обуглился. – Разорвёт на кварки любого, кто сунется. И стандартные методы обхода тут не сработают, у них какая-то хитрая модуляция поля.

Айко Мураками, прислонившись к стене чуть поодаль, водила пальцами по своему наручному QR-импланту, который проецировал перед её глазами сложные потоки данных и зелёные строки кода.

– Паттерн модуляции поля повторяется каждые 11.37 секунды, – сказала она, не поднимая глаз от своих вычислений. – Магнитные решётки питаются от центрального плазменного ядра сектора Альфа. Если создать точный противофазный электромагнитный импульс в момент смены цикла модуляции… теоретически, можно вызвать короткое замыкание в управляющей системе и на мгновение обрушить поле.

– Если, да кабы, – Таня осторожно вставила в щель в стене рядом с панелью управления решёткой крошечного нанобота-разведчика. – Вот только для такого импульса нужна мощность, сравнимая с небольшим ядерным взрывом. Или очень точный и хитрый вирус, который обойдёт их защиту. Нам нужна приманка, чтобы отвлечь их внимание, или прямой удалённый доступ к их системам управления.

Решётка перед ними внезапно вспыхнула ослепительно голубым светом. Сноп искр вырвался из панели управления, прожигая Тане рукав комбинезона и оставив на коже багровую, болезненную полосу.

– Чёрт! Они нас заметили! Или это автоматическая защитная реакция на нанобота! – Таня отдёрнула руку, шипя от боли.

Айко криво усмехнулась:

– Может, предложим им Джейкобина растерзание? Он у нас мастер по созданию проблем и привлечению внимания.

Часовой механизм

Марк Рейес стоял у голографического стола в командном центре «Селена», его лицо было неподвижно, как высеченная из камня маска. На трёхмерной карте базы мигали красные зоны, показывающие активность Аль-Нуир и их продвижение по туннелям. Лия подошла, плотнее запахнув капюшон своего комбинезона, но несколько серебряных прядей всё равно выбивались наружу, предательски поблёскивая в свете голограмм.

– Капур дал нам в лучшем случае два месяца, Марк, – тихо сказала она, её голос был напряжён. – Если мы не найдём способ защититься от этого излучения. Но Дракс и его Аль-Нуир, скорее всего, добьют нас гораздо раньше.

– Значит, мы должны действовать сейчас, – Марк решительно ткнул пальцем в точку на карте, обозначающую предполагаемое местоположение центрального реактора сектора Альфа. – Таня и Айко ищут способ взломать их магнитные решётки. Как только они это сделают, мы штурмуем их реактор. Отключим их энергию, лишим их базы. Это наш единственный шанс. Атака через три часа.

Лия взяла его за рукав. Её пальцы, уже тронутые печатью времени, покрытые сеточкой мелких морщин, резко контрастировали с его сильной, загрубевшей кожей.

– А если это бессмысленно, Марк? – её голос дрогнул. – Если мы все здесь обречены? Что, если мы просто… отсрочим неизбежное ценой ещё больших потерь?

Марк наконец посмотрел на неё. В его обычно холодных глазах на мгновение мелькнуло что-то тёплое, почти сочувственное, но тут же скрылось за привычной маской командира.

– Тогда мы умрём, сражаясь за шанс, Лия, – он мягко высвободил свой рукав. – А не в медицинском блоке, глядя, как наши тела рассыпаются в прах. Это достойный выбор.

Он снова повернулся к карте, его внимание уже было приковано к разработке плана атаки.

Песочные бури

Лаборатория Зианна в секторе Бета. Лия и Кейран обсуждали открытие доктора Капура.

Лия: – Это излучение… оно убивает нас. Почему оно не действует на вас?

Кейран провёл рукой по своей коже, где биолюминесцентные узоры мягко пульсировали.

– Наша кожа, Лия, это не просто покров. Это сложный биоэнергетический интерфейс. Нанокристаллы в её структуре, которые вызывают свечение, способны улавливать и преобразовывать многие виды энергии, включая те экзотические частицы, о которых говорил ваш доктор. Мы можем метаболизировать их, использовать для подпитки наших способностей, или нейтрализовать, если они вредны. Это результат миллионов лет эволюции на Марсе, планете с изначально нестабильным ядром и высоким уровнем естественной радиации.

Он положил перед ней небольшой, пульсирующий светом кристалл.

– Этот кристалл – часть нашей технологии омоложения. Он настраивает биоритмы клеток, корректирует повреждения ДНК, вызванные внешними факторами. Мы не бессмертны, но наш цикл жизни значительно длиннее вашего, и мы умеем противостоять распаду.

Лия с надеждой посмотрела на кристалл, затем на свою руку, где морщины, казалось, стали ещё глубже.

– Вы… вы можете помочь нам? Обратить это?

Кейран на мгновение прикрыл глаза. Его лицо омрачилось. Когда он снова заговорил, его голос был полон печали.

– Мы пытались… на Марсе. Когда наши пути с Аль-Нуир только начали расходиться, были попытки создать гибридные формы жизни, объединить наши способности с их физической силой. Мы пытались адаптировать их к нашим методам регенерации. – В его сознании (и частично в сознании Лии, благодаря их растущей связи) возникли образы: дети, полу-Зианна, полу-Аль-Нуир, их тела искажены, конечности перекручены, они кричат от боли в стеклянных инкубаторах. – Но их генетическая структура оказалась слишком… прямолинейной, слишком жёсткой. Наши методы вызывали в их клетках неконтролируемые мутации, они… взрывались изнутри. Сгорали, как песчинки в пламени звёзд. Цена такого «омоложения» для них была смертью. Я боюсь, что с людьми… результат может быть таким же. Ваша ДНК, хоть и несёт след наших предков, всё же слишком отличается. Мы можем попытаться создать защитные амулеты, фильтрующие излучение, но обратить процесс… это может быть смертельно опасно для вас.

Последний паттерн

Таня, превозмогая боль от ожога, подключила небольшого дрона-камикадзе, оснащённого ЭМИ-генератором, к терминалу, который Айко удалось частично взломать удалённо. На её AR-визоре замигал обратный отсчёт до предполагаемого окна уязвимости в магнитной решётке: 10… 9… 8…

– Если я правильно рассчитала фазовый сдвиг и резонансную частоту, – Айко напряжённо следила за потоками данных, её голос звучал в наушниках Тани, – поле должно схлопнуться на 0.37 секунды. Не больше. Этого должно хватить, чтобы проскользнуть.

– Этого хватит, – решительно сказала Таня, её палец завис над кнопкой запуска на её тактическом планшете. – Готовься, Марк.

Секунды тянулись, как вечность. Ноль. Таня нажала на спуск.

Дрон с тихим жужжанием рванулся вперёд и взорвался с яркой вспышкой у самой магнитной решётки. Силовое поле на мгновение моргнуло, погасло… и тут же вспыхнуло вновь.

– Проход! – крикнула Таня, готовясь рвануться вперёд вместе с группой захвата, которую Марк уже приготовил.

Но из тени за теперь уже снова активной решёткой, словно материализовавшись из воздуха, вышел Зул, кибер-шпион Аль-Нуир, известный своей способностью менять обличья. Только на этот раз его облик был до ужаса знаком. Он был точной копией Ивана «Медведя» Волкова, погибшего от когтей Дракса. Его плазменная винтовка была направлена прямо на Таню, а голос, искажённый синтетическими модуляциями, имитирующими смех, вдруг сменился на знакомый до боли – низкий, с лёгким украинским акцентом, голос Ивана.

Зул (голосом Ивана Волкова): – Эх, Танюха, Танюха… зря стараешься, девочка… Теперь и тебя, как моего дружка Гришку Маллинза, в эту мясорубку отправлю. Только сначала немного поиграем.

Таня замерла, её лицо исказилось от ужаса и отвращения. Голос её погибшего друга, Ивана, произносящий эти слова из уст чудовища, ударил её, как нож в самое сердце. Она сглотнула тяжёлый ком в горле:

– Ты… ты не Иван. Ты мразь.

Зул (смеётся голосом Ивана, но в его глазах горит холодный красный огонь сенсоров Аль-Нуир): – А кто сказал, что я Иван? Я – ваше прошлое, ваше настоящее и ваше очень короткое будущее!

Эхо Древних Войн

Глава 11: "Язык света"

Убежище среди звезд

Личные покои Кейрана в секторе Бета напоминали живую пещеру, вырезанную из светящегося кристалла. Стены мягко пульсировали голубоватым сиянием, отражаясь в гладкой поверхности пола, похожего на застывшую воду. Вместо ламп здесь росли биолюминесцентные лианы, их причудливые цветы источали тонкий, едва уловимый аромат, напоминающий озон после грозы и что-то неуловимо пряное. Воздух был чист и неподвижен, тишина почти абсолютной, нарушаемая лишь тихим шелестом этих живых светильников.

Лия Морган вошла, чувствуя себя немного неловко в этом инопланетном святилище. Её комбинезон с нашивками ESA казался грубым и неуместным. После всего пережитого скепсис ученого в ней все еще боролся с почти детским изумлением. Кейран стоял спиной к ней, рассматривая сложный узор на стене, который, казалось, изображал спиральную галактику. Его высокая, стройная фигура почти сливалась с мерцающим светом.

«Язык света…» – Лия мысленно усмехнулась. – «Звучит как заголовок из бульварной фантастики. Но марсиане, читающие мысли, и города под Луной уже реальность. Главное – получить ответы, понять их до того, как мы все друг друга уничтожим. Если это не магия, то это какая-то невероятно продвинутая биофизика, возможно, связанная с квантовыми эффектами на клеточном уровне».

Кейран медленно обернулся. Узоры на его коже мягко светились, отражая его спокойное, но чуть печальное настроение. Он не произнес ни слова, лишь указал на свою обнаженную до локтя руку, где символы начали едва заметно перестраиваться. Затем он приложил палец к своим губам и покачал головой. После этого он коснулся узоров на руке, потом указал на Лию и на свое сердце.

«Слова лгут или искажают», – Лия почти услышала это в своей голове, как слабое эхо его мысли. – «Свет… энергия… несут чистую информацию, истинные эманации сознания. Чувствуй, не анализируй».

Первые искры понимания

Кейран начал демонстрацию. На его предплечье вспыхнула яркая, быстро вращающаяся спираль. Затем она сменилась ровным, пульсирующим кругом, потом – прерывистой, беспокойной линией. Он повторил последовательность, глядя на Лию, ожидая. Его кожа, как Лия теперь лучше понимала, содержала эти уникальные нанокристаллические структуры в клетках эпидермиса. Эти кристаллы, обладая пьезоэлектрическими и фотонными свойствами, могли преобразовывать нейронные импульсы его мозга – особенно активные тау-ритмы, связанные с образным мышлением и передачей сложных концептов – в модулированное когерентное излучение, видимое как светящиеся узоры. Это была не просто смена цвета, а сложная система передачи информации.

Она поняла интуитивно: вопрос, да, нет или опасность. Он попросил её попытаться воспроизвести эти «световые слова», но не усилием воли, а… намерением, эмоцией.

Лия сосредоточилась, вытянув руку. Ничего. Она попыталась вспомнить уроки физики, биохимии, но Кейран мягко коснулся её виска, и по коже пробежала волна тепла. Его собственные узоры вспыхнули сложным каскадом, который она истолковала как «не думай – чувствуй; позволь энергии течь».

Она закрыла глаза, вспоминая ощущение от прикосновения к марсианскому артефакту в Зале Символов, ту странную энергию, которая, казалось, пробудила что-то в ней. Она представила спираль вопроса, вложив в неё всё своё любопытство и научный азарт. И вдруг на тыльной стороне её ладони, там, где кожа еще помнила контакт с древним металлом, вспыхнуло слабое, едва заметное изумрудное свечение, повторяющее узор Кейрана.

Шок. Восторг… Лия поняла – это не просто игра света. Это энергия, напрямую связанная с сознанием, и.… с её собственной, человеческой, генетикой. Она вспомнила слова доктора Капура о 43% совпадении их ДНК и о её собственном «маркере предтеч». Возможно, именно этот маркер, активированный излучением базы или её контактом с артефактами, позволял ей не только интуитивно понимать символы Зианна, но и частично воспроизводить их способность к этой «оптической нейролингвистике». Её тело, её ДНК откликались на эту древнюю форму коммуникации.

Безмолвный диалог

Они продолжили. Лия, осмелев, сформировала световую спираль, затем указала на себя, потом на Кейрана: «Кто ты?».

Его кожа ответила сложной симфонией света: образы звёзд, спиралей, планет, затем – угасающий огонь. «Наследник пепла и звёздной пыли», – так она это прочла.

Она «спросила» светом о Марсе, о войне, о Земле. Их безмолвный диалог был медленным, но удивительно ёмким. «Мир» – мягкое, ровное сияние, гармоничные, перетекающие друг в друга узоры. «Война» – резкие, рваные вспышки багрового, ломаные, диссонирующие линии. «Дом» – тёплый, золотистый свет, исходящий от сердца, образующий защитный круг. «Потеря» – тускнеющие, холодеющие узоры, распадающиеся на отдельные точки.

Лия обнаружила, что не просто копирует, а интуитивно формирует собственные световые ответы, вплетая в них свои эмоции. Её узоры были слабее, проще, но Кейран «читал» её свет так же легко, как она – его, его лицо выражало глубокое внимание и понимание.

Но когда она попыталась «спросить» о причинах войны, о деталях гибели его мира, о Драксе и его мотивах, световые узоры Кейрана стали невероятно сложными, быстрыми, почти хаотичными. Боль, гнев, отчаяние, горечь предательства – всё это смешалось в нечитаемом для неё каскаде света. Он дал ей понять: свет прекрасен для передачи сути, эмоций, простых концепций, но бессилен передать всю глубину и многогранность трагедии цивилизации. Для этого нужно нечто большее, более прямое.

Приглашение в Разум

Кейран вытянул руки, и свет вокруг них, казалось, сгустился, стал плотнее, начал мягко пульсировать. Его узоры сложились в приглашающий жест. Затем он коснулся своего лба, потом – её. Он показал ей Марс, потом Землю, затем указал на пространство между их головами. «Единый разум. Прямой путь. Я могу создать резонансный канал между нашими нейронными полями, используя те же принципы, что и для языка света, но на более глубоком, квантовом уровне. Это позволит тебе воспринять мои воспоминания напрямую, как свои собственные. Но это требует огромной концентрации и… открытости с твоей стороны. Я могу показать тебе… если ты позволишь».

Телепатия. Лия предположила, что их общие ДНК-маркеры, наследие древних предков или результат какого-то неизвестного вмешательства, создавали предрасположенность к такому контакту. Нанокристаллы в их коже и, возможно, специализированные структуры в мозге, связанные с этими маркерами, могли действовать как приёмопередатчики, создавая квантово-запутанное состояние между их сознаниями. Это не было магией, а сложной биофизикой, основанной на генетической совместимости.

Внезапно её охватило острое сомнение, почти паника. А что, если это слияние разумов изменит её? Что, если, соприкоснувшись с его древним, могущественным сознанием, она потеряет частичку себя, своей человечности? Станет ли она после этого той же Лией Морган? Риск был огромен. Она посмотрела на свои руки – руки учёного, привыкшие к анализу, к фактам. А сейчас ей предлагали шагнуть в неизведанное, доверившись существу с другой планеты, чьи мотивы и способности она до конца не понимала. «А что, если я не смогу вернуться? – промелькнула мысль. – Если его мир поглотит мой?»

Но взгляд Кейрана, полный боли и надежды, перевесил. Он рисковал не меньше, открывая ей самые сокровенные уголки своей души, своей истории. В глазах Кейрана, в мягком свечении его кожи, не было угрозы. Только глубокая печаль, отчаянная потребность быть понятым и, как ей показалось, мольба о доверии. Она была учёным, исследователем. Упустить такой шанс было бы… непростительно. И что-то в этом высоком, печальном марсианине вызывало у неё не страх, а странное, почти болезненное сочувствие и растущее влечение, которое она боялась себе признать.

– Я… я согласна, – прошептала она, сама удивляясь своей решимости. – Покажи мне, Кейран.

Кейран медленно кивнул, его лицо просветлело. Его руки совершили плавное, ритуальное движение, и биолюминесценция на его коже сфокусилась, вытянувшись тонкими, дрожащими нитями света от его висков к её. Это не был просто свет; Лия почувствовала, как эти нити создают поле особого рода, тёплое и вибрирующее. Световой мост… или квантовый туннель.

Марс до Пепла: Видение

Мир вокруг Лии растворился. Она больше не чувствовала своего тела, стен комнаты. Её сознание, подхваченное тёплым потоком, устремилось сквозь время и пространство. Она была в разуме Кейрана, она была Кейраном, видящим свой мир его глазами, чувствующим его сердцем.

Марс… Не красная, мёртвая пустыня, а планета-сад. Небо цвета индиго, по которому плыли два спутника, Фобос и Деймос, похожие на серебряные диски. Города Зианна, выросшие из живого кристалла, переливались всеми цветами радуги, их башни устремлялись к звёздам, не нарушая, а дополняя природный ландшафт. Парящие сады, где пели неизвестные птицы, и реки чистейшей воды, текущие по широким каналам, обрамлённым цветущими деревьями с листвой цвета расплавленного золота.

Она видела Зианна – не бестелесных призраков из капсул, а живых, дышащих существ. Их кожа светилась мириадами узоров, отражая их мысли и чувства. Их одежда, сотканная из света и живых волокон, меняла цвет и форму. Дети, смеясь, учились управлять биоэнергией, создавая из света причудливые фигуры. Философы и учёные вели неспешные беседы в тени гигантских, поющих кристаллов, постигая законы вселенной, связь всего сущего через Великую Спираль Энергии. Их наука и духовность были неразделимы.

Короткие, яркие вспышки личных воспоминаний Кейрана: он, совсем юный, смеётся, пытаясь поймать солнечный луч вместе с братом, Ворриком, чьё лицо было так похоже на его собственное, но уже тогда в его глазах горел беспокойный огонёк амбиций. Грандиозный Праздник Света, когда весь город превращался в симфонию биолюминесценции, празднуя гармонию со Вселенной. Момент абсолютного единения с природой на вершине горы Олимп, когда он чувствовал дыхание всей планеты, её боль от растущей деятельности Аль-Нуир.

Но постепенно в эту идиллию начали проникать диссонирующие ноты. На горизонте вырастали угловатые, дымящие башни Аль-Нуир, их технократической цивилизации, ставящей во главу угла контроль и силу, а не гармонию. Первые споры о ресурсах, непонимание двух мировоззрений, презрение Аль-Нуир к «слабости» и «бездействию» Зианна и страх Зианна перед неуёмной агрессией и разрушительной мощью технократов. Тревога нарастала, как далёкий гул приближающейся бури. Лия почувствовала отчаяние Кейрана от невозможности достучаться до Дракса, от его слепой веры в то, что только тотальный контроль и технологическое превосходство могут гарантировать выживание.

Видение оборвалось на образе последнего мирного заката над долиной Маринер, когда небо пылало оттенками фиолетового и оранжевого, а в воздухе уже висело тяжёлое предчувствие неотвратимой беды, первых выстрелов, которые положат начало двухсотлетней войне.

Эхо Утраченного Мира

Лия резко вдохнула, возвращаясь в реальность своих ощущений. Стены комнаты Кейрана вновь обрели четкость. Она сидела на полу, не помня, как опустилась. По щекам текли слёзы. Увиденное, прочувствованное, было настолько реальным, настолько прекрасным и трагичным, что слова казались бессильными.