
Полная версия
Кости и клыки
Вечер опустился на лес, тихий и безветренный. Отряд сидел у крошечного, почти бездымного костра, спрятанного под нависающим каменным козырьком. Они делили тощего зайца, попавшегося в силок Кары, – первая мясная пища за последние дни. В воздухе витал слабый запах жареного мяса и горьковатый аромат целебных трав Ильвы. Внезапно Эхо, который молча сидел, прижав ладонь к земле, резко вскинул голову. Его глаза расширились от ужаса. «Они близко, – выдохнул он. – Земля дрожит под их шагами. Много. Идут быстро».
Почти в то же мгновение Верный, дремавший у ног Кары, резко вскинул голову. Он не зарычал. Он замер, как каменное изваяние, его уши нервно дёрнулись, поворачиваясь в сторону юга. Шерсть на его загривке медленно, почти незаметно, встала дыбом. Он поднялся, бесшумно, как тень, шагнул к краю оврага и, задрав морду к темнеющему небу, издал звук, не похожий ни на что, что они слышали раньше.
Это был не боевой клич и не тоскливый зов одиночки. Это был низкий, протяжный, вибрирующий вой, полный смертельной, первобытной тревоги. Он начался с глухого стона, перерос в дрожащую, высокую ноту и оборвался так же внезапно, как и начался. Этот звук был похож на плач духа, предвещающего неминуемую беду.
Все замерли, куски недоеденного мяса застыли в руках.
– Что это? – прошептала Ильва, её глаза расширились от суеверного ужаса.
– Он их учуял, – глухо ответил Торн. Его рука сама собой легла на древко копья. Расслабленность воина мгновенно сменилась предельной концентрацией. – Они близко. Слишком близко.
Слова Торна стали спусковым крючком. Паника, до этого дремавшая в глубине их душ, взорвалась, сметая остатки покоя. Не было времени на сборы, на размышления, на страх.
– Бросайте всё, кроме оружия и воды! – скомандовала Кара. Её голос, обычно спокойный, стал резким и властным, обрывая оцепенение. – Быстро! В ручей! Идём по воде, чтобы сбить след! Загасите костёр!
Они лихорадочно хватали самое необходимое. Родан с горечью посмотрел на свой почти законченный набор инструментов для ловушек, но схватил лишь топор и бурдюк с водой. Ильва бросила мешочек с ценными, но тяжёлыми кореньями, прихватив лишь тряпицы и мазь. Зур, рассыпая тлеющие угли и затаптывая их, швырнул остатки зайца в огонь – пусть лучше сгорит, чем достанется врагу.
В этот самый момент с гребня оврага, прямо над ними, донёсся торжествующий, яростный крик, который они узнали бы из тысячи.
– Я вижу их! Они здесь!
Это был голос Брана, одноглазого воина, правой руки Гроха, чья жестокость была известна не меньше, чем его верность вождю. За его криком немедленно последовал резкий свист летящего воздуха. Копьё, брошенное с невероятной силой, пронеслось в нескольких вершках от головы Кары и с глухим стуком вонзилось в землю там, где только что сидела Ильва, заставив её вскрикнуть от ужаса.
Не оглядываясь, они бросились вниз по склону оврага, к ручью, который журчал в его основании. Ледяная вода обожгла ноги, но они не обращали внимания. Они бежали прямо по каменистому руслу, спотыкаясь на скользких валунах, вода захлёстывала их по колено, мешая движению, но в то же время скрывая их следы.
Торн стиснул зубы так, что заходили желваки, пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль, которая раскалённым гвоздём вбивалась в его ногу с каждым шагом. Кара, придерживая раненую руку, чувствовала, как свежие швы под повязкой натянулись и, кажется, вот-вот лопнут. Боль была острой, тошнотворной, но она гнала себя вперёд, подталкивая ослабевшую Ильву. Зур и Родан замыкали отход, готовые в любой момент принять бой.
Они слышали за спиной яростные крики и треск ломаемых веток – отряд Грака спускался в овраг.
– По воде! За ними! – ревел голос их предводителя.
Но бежать по скользкому, заваленному камнями руслу было труднее, чем по лесной тропе, и это дало беглецам драгоценное преимущество в несколько ударов сердца. Они оторвались, нырнув под нависающие ветви старой ивы, и растворились в сгущающихся сумерках ночного леса.
Но цена этого спасения была высока. Они снова были голодны. Они были лишены большей части своих скудных припасов и инструментов для выживания. А главное, они теперь точно знали – охотники окончательно превратились в дичь. Дыхание погони обжигало им затылки, и они понимали, что следующей остановки может уже не быть. Гонка на выживание началась по-настояшему.
Глава 83: Ловушка для Охотников
Они бежали почти всю ночь, подгоняемые ужасом и адреналином. Лес сменился бесплодными, каменистыми холмами, где каждый шаг отдавался гулкой болью в израненных телах. К рассвету они выдохлись. Раны Торна и Кары, промытые ледяной водой ручья, снова воспалились и горели огнём. Даже самые выносливые из них, Зур и Родан, дышали тяжело, с хрипом, их ноги дрожали от усталости.
Они понимали – Грак, как упорный охотничий пёс, не отстанет. Его чутьё, усиленное профессионализмом Коршуна, было слишком хорошим. Просто бежать было бессмысленно – они лишь оттягивали неизбежное. И вот, когда первые лучи солнца окрасили серые камни в розовый цвет, они вышли к нему. К Каньону Пересохшего Ручья.
Торн замер, и его лицо стало таким же серым, как окружающие скалы. Он узнал это место. В юности, во время одной из дальних охотничьих вылазок, он забрёл сюда. Узкий, извилистый разлом в земле, зажатый между отвесными скалами. Единственный короткий путь через эту гряду холмов. Но это была и идеальная западня.
– Дальше пути нет, – хрипло сказал он, и все остановились, глядя на тёмную пасть каньона. – Это бутылка с одним горлышком. Если мы войдём, они запрут нас внутри, как барсуков в норе. А если пойдём в обход – потеряем целый день. Они нас нагонят раньше, чем мы пройдём половину пути.
Наступила тяжёлая тишина. Они были загнаны в угол. Впереди – ловушка. Позади – смерть в лице отряда Грака. Отчаяние, холодное и липкое, окутало их.
Пока Зур и Родан мрачно осматривали вход в каньон, сжимая в руках оружие и готовясь к последнему, безнадёжному бою, Кара подошла к Торну. Её плечо дёргало от боли, но взгляд был ясным и острым. Они обменялись взглядами, и в этот момент их мысли сошлись.
– Если это западня для нас, – тихо сказала она, чтобы слышал только он, – то она может стать западнёй и для них.
Торн медленно поднял голову, его взгляд скользнул вверх, по щербатым, выветренным скалам, нависавшим над каньоном. Он вспомнил, как старый охотник, бывший с ним в той вылазке, рассказывал, что после сильных дождей здесь часто случаются обвалы.
– Там, наверху… – он указал подбородком на скальный карниз, заваленный грудой неустойчивых на вид валунов и мелкого щебня. – Камни держатся на честном слове. Если подкопать опору…
План родился из их общего отчаяния. Безумный, рискованный, но единственный, что давал им шанс. Не сражаться. Не бежать. А задержать. Выиграть время, чтобы оторваться и продолжить свой путь к запрудам, чтобы попытаться предупредить племя, которое их изгнало.
– Мы сделаем это, – твёрдо сказал Торн, и его уверенность передалась остальным. Отчаяние отступило, уступая место холодной, яростной решимости.
План требовал невероятных, почти нечеловеческих усилий от измотанного отряда.
– Зур, Родан, за мной! – скомандовал Торн.
Превозмогая боль, он полез на скалы, находя почти невидимые уступы и трещины. Его пальцы, сбитые в кровь, цеплялись за острые края камня, а ноги искали малейшую опору на отвесной стене. Зур, привыкший к твёрдой земле под ногами, следовал за ним, тяжело дыша, его мощные мышцы были непривычны к такой нагрузке. Родан, более лёгкий и ловкий, двигался увереннее, его тело, казалось, само находило путь. Это был мучительный, медленный подъём, где каждый неверный шаг грозил падением в пропасть. Их задача – найти и ослабить ключевые опорные камни, которые, словно замки, держали основной завал. Родан, используя свои врождённые знания строителя, быстро определил самые уязвимые точки.
– Вот здесь, – шептал он, указывая на большой, плоский камень, вклинившийся в трещину. – Он как клин. Выбить его – и всё посыплется.
Торн, оценив обстановку, быстро распределил роли.
– Зур, твой топор – как рычаг. Бей сюда. Родан, готовься подталкивать вот этот камень, как только Зур ослабит опору. Я буду следить сверху и дам сигнал.
Они работали, балансируя на узком уступе, как три паука на тонкой паутине. Зур, используя свой тяжёлый каменный топор как рычаг, с риском для жизни повисал над пропастью, чтобы поддеть неподатливую глыбу. Торн, несмотря на пульсирующую боль в ноге, координировал их действия, указывая, где нужно приложить усилие. Родан, заклинивая под опорой более мелкие камни, не давал ей соскользнуть раньше времени. Их руки были сбиты в кровь, пот заливал глаза, но они работали с яростным упорством обречённых.
Когда Зур с отчаянным рыком наконец сдвинул опорный камень, тот со скрежетом подался. Но вместе с ним из трещины, которую он расшатал, вывалился другой, меньший, но острый, как нож, обломок скалы. Торн, стоявший ниже и контролировавший процесс, не успел отскочить. Камень ударил его по голени, не ломая кость, но разрывая кожу и мышцы до самой кости. Торн издал сдавленный, глухой стон и, потеряв опору, начал соскальзывать вниз. Он бы сорвался в пропасть, если бы Зур, мгновенно среагировав, не схватил его за руку и не втащил на уступ.
– Держись! – прорычал он.
Торн тяжело дышал, его лицо было белым как мел. Нога была залита тёмной, густой кровью. Теперь он был не просто уставшим, он был тяжело ранен. Времени на перевязку не было. Грак мог появиться в любую минуту.
– Работаем дальше, – прохрипел Торн, отталкивая руку Зура. – Нужно закончить.
В это время Кара, Ильва и Эхо остались внизу, у входа в каньон. Их задача была не менее важной – создать приманку. Они специально оставили на тропе хорошо видимые следы, ведущие прямо в пасть каньона. Кара бросила на землю кусок тряпицы, оторванный от своей одежды. Ильва оставила несколько капель воды из бурдюка, создавая видимость спешки. Эхо, используя острый кремень, сделал несколько свежих сколов на большом валуне – словно кто-то точил оружие, готовясь к бою. Они должны были убедить Грака, что беглецы, обессилев, совершили глупую ошибку и решили принять последний бой в узком месте.
Когда работа наверху была закончена, трое мужчин, скользя и едва не срываясь, спустились вниз и присоединились к остальным, спрятавшись за россыпью валунов.
Торн тяжело осел на землю, его лицо было белым как мел.
– Нога… – всё, что он смог выдохнуть. Ильва тут же бросилась к нему, разрывая свою последнюю чистую тряпицу на повязку. Он заплатил за этот план свою цену.
Они ждали. Напряжение было почти осязаемым, оно висело в воздухе, как пыль перед грозой.
Вскоре они услышали их. Сначала – тихий стук камня о камень, затем – низкие голоса. Отряд Грака. Они двигались осторожно, но уверенно. Коршун, их следопыт, шёл первым. Он остановился у входа в каньон, указал на следы-приманки.
Грак подошёл, осмотрелся и криво усмехнулся. Он был слишком хорошим охотником, чтобы не понять – это ловушка. Но он был и слишком высокомерен, чтобы поверить, что эта ловушка представляет для него реальную угрозу. Он был уверен в своём превосходстве.
– Они ждут нас внутри, – сказал он своим людям, и его голос был полон презрения. – Думают, что в узком месте смогут отбиться. Глупцы. В их отряде двое раненых и девчонка. Харт, Тень – вы заходите первыми. Расчистите путь. Остальные – за ними.
Как только Харт и Тень, пригнувшись и выставив вперёд копья, зашли в самую узкую часть каньона, Торн, наблюдавший за ними из-за камня, подал сигнал – короткий свист, похожий на крик ястреба.
Это был момент, ради которого они работали на пределе сил. Зур и Родан, заранее занявшие позиции, со всей силы навалились на огромный рычаг из соснового бревна, который они подвели под главный опорный валун.
Раздался оглушительный, скрежещущий звук, от которого заложило уши. Затем – грохот, подобный гневу самой земли. Огромные камни, потоки щебня и тонны сухой земли с рёвом сорвались вниз. Обвал был страшен. Он не накрыл отряд Грака – Торн рассчитал всё так, чтобы лишь отрезать им путь. Преследователи в ужасе отскочили назад, когда перед ними, в каких-то десяти шагах, выросла стена из камня и пыли, полностью перекрыв проход.
На мгновение воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь гулким эхом и стуком последних падающих камней. Отряд Кары не терял ни секунды. Пока Грак и его псы в шоке смотрели на дело рук их, беглецы уже уходили по тайной тропе, которую Торн помнил с юности.
Они выиграли себе драгоценное время. Но они также объявили Граку открытую войну. Теперь это не просто погоня. Теперь это личная вендетта. И Грак не успокоится, пока не отомстит за это унижение. Торн, опираясь на Зура, хромал позади всех, и с каждым шагом кровавый след на пыльной тропе становился всё ярче.
Глава 84: Тени у Воды
Они получили два дня. Два дня, купленных ценой нечеловеческого напряжения и ярости обрушенных камней. Но Грак, как упорный охотничий пёс, найдёт обходной путь. Это знали все. Поэтому они не отдыхали. Они совершали отчаянный, почти непрерывный марш-бросок на восток.
Теперь ими двигал не только страх погони. Ими двигала страшная догадка о цели неандертальцев, догадка, которая подхлестывала их лучше любого кнута. Каждый член отряда – от воина Зура до целительницы Ильвы – понимал, что на кону судьба их дома. Раны были забыты, усталость загнана в самый дальний, тёмный угол сознания. Их вёл Верный, чьё чутьё безошибочно определяло самый короткий путь через топи и буреломы, и Торн, чья память хранила каждую тропу, каждый ручей этих земель.
К вечеру второго дня после обвала они наконец вышли к границам родных земель. Воздух изменился. Он наполнился знакомым, родным до боли в сердце запахом речной воды, влажной земли и цветущей калины. Они почти у цели. Но радости не было. Была лишь тревога, сжимавшая горло ледяными тисками.
Приближаясь к запрудам, они двигались с предельной осторожностью, скользя от дерева к дереву, как тени. И с каждым шагом они чувствовали, что что-то не так. Что-то ужасно, непоправимо не так.
Место, которое всегда было наполнено жизнью – непрерывным хором лягушек, криками чаек, плеском крупной рыбы и деловитым скрипом дерева, – было погружено в мёртвую, неестественную тишину. Птицы молчали. Животные, обычно в изобилии приходившие на водопой, покинули эти места, оставив после себя лишь сиротливые, старые следы.
Торн, вглядываясь в знакомые очертания берега, похолодел. На привычных наблюдательных точках – на старом дубе и высоком валуне – не было дозорных Клана Бобра. Кара всмотрелась в воду у берега и увидела, что ивовые ловушки-верши, которые всегда были гордостью её клана, пусты, заброшены и местами поломаны. Это была тишина не покоя, а затаившегося, смертельного ужаса. Тишина, которая бывает в лесу после того, как по нему прошёл пещерный лев. Они опоздали.
С наступлением густых сумерек они, прячась в высоких, густых зарослях камыша на своём берегу, решились посмотреть на запруды. И то, что они увидели, подтвердило их худшие опасения.
На противоположном берегу, у самой большой плотины, и дальше, там, где должны были находиться летние стоянки Клана Бобра, горели огни. Но это были не ровные, спокойные пламена очагов их сородичей, вокруг которых собирались семьи. Это было множество беспорядочных, чадящих костров, разбросанных без всякого порядка. Их дёрганый, тревожный свет отбрасывал на тёмную, неподвижную воду уродливые, пляшущие тени.
Оттуда, с того берега, доносились звуки. Низкие, гортанные голоса, перекатывающиеся, как камни в горном потоке. Они прерывались резкими, похожими на лай, выкриками команд. И иногда в эту чужую, пугающую какофонию вплетался знакомый вой волка, но в нём не было тоски или одиночества – только голод и ярость. Это были волки Следопыта.
Зур, припав к земле и используя свои острые глаза воина, всматривался в темноту, пытаясь различить детали. Он видел силуэты, двигавшиеся между кострами. Одни – приземистые, коренастые, с тяжёлой, медвежьей походкой. Даже в пляшущих тенях угадывались их мощные, широкие плечи и низко посаженные головы с покатыми лбами. Они двигались не как люди, а как ожившие камни, полные грубой, первобытной силы. Неандертальцы.
Но среди них, как более тёмные, быстрые тени, скользили и другие фигуры – высокие, гибкие, закутанные в волчьи шкуры. Это были изгои Клана Волка. Предатели.
В центре, у самого большого костра, на фоне главной плотины, стояли две фигуры. Они не двигались, а лишь указывали на массивное сооружение, словно хозяева, оценивающие свою добычу. Одна фигура была массивной и широкой, на голове виднелся шлем из черепа тура с огромными рогами. Крут, вождь орды. Рядом с ним, почтительно, но без страха, стояла другая, худая и жилистая, с лицом, полностью скрытым под оскаленным волчьим черепом. Следопыт.
Два врага их племени, внешний и внутренний, объединились. Они не просто пришли. Они уже были здесь. Они были хозяевами на этой земле, у самых уязвимых рубежей их дома.
Торн тяжело опустился на землю за стволом старой ивы, стараясь не смотреть на свою ногу. Рана под наскоро наложенной грязной повязкой горела и пульсировала в такт его сердцу. Каждый удар отдавался тупой, изнуряющей болью, мешая сосредоточиться на тенях, что двигались на том берегу. Он стиснул зубы, злясь на собственную слабость. Сейчас, когда его разум должен был быть острым, как кремень, боль туманила мысли.
Отряд Кары лежал в холодном, мокром камыше, и их охватывало ледяное, тошнотворное бессилие. Они бежали. Они страдали. Они рисковали жизнями, чтобы принести весть, чтобы предупредить. И они опоздали. Враг уже стоял у ворот, которые никто не охранял. Племя, занятое внутренней враждой, даже не заметило, как к его горлу поднесли нож.
Перед ними, шестью изгнанниками, стоял новый, почти невыполнимый выбор: бежать дальше, спасая свои никчёмные теперь жизни, или остаться и попытаться сделать невозможное – вшестером остановить армию, которую не смогло или не захотело остановить целое племя.
Кара смотрела на тёмную, рябую поверхность воды, и её отчаяние было таким же глубоким и холодным. Она видела, как небольшой водоворот закручивает опавший лист. Вода не шла напролом, она обтекала, искала слабое место, чтобы утащить свою добычу. И в этот миг в её сознании, затуманенном ужасом, что-то щёлкнуло…
Глава 85: Вода против Огня
Ночь в камышах была долгой и холодной. Отряд Кары, раздавленный увиденным, лежал в сырой, пахнущей тиной грязи, не смея пошевелиться. С того берега до них доносились гортанные крики неандертальцев, резкий лай их ручных волков и треск горящих деревьев. Звуки победы. Звуки пира на костях их мира.
Их охватывало абсолютное, парализующее бессилие. Зур, воин до мозга костей, стискивал в руке своё копьё, но понимал, что оно бесполезно против тридцати врагов, чьи тени плясали в свете костров. Родан, строитель, с мукой смотрел на дело всей своей жизни – на Великую Запруду, которую строил ещё его дед – и видел, как враг готовится её уничтожить. Ильва, зажав рот рукой, чтобы не всхлипнуть, тихо плакала, думая о детях и женщинах их племени, оставшихся беззащитными перед этой ордой. А Торн, самый циничный и закалённый из них, мрачно смотрел на тёмную воду, и в его душе боролись ненависть к изгнавшему их племени и жгучее осознание того, что оно обречено.
В этот момент они были как никогда близки к тому, чтобы сдаться. Просто уйти на запад, вглубь диких земель, и попытаться забыть всё это, как страшный сон. Спасти хотя бы свои собственные жизни.
Кара лежала на животе, её щека прижималась к холодной, влажной земле. Она не думала о битве. Она не думала о мести. Она смотрела, как враги топчут берег её реки, как их грязные сапоги месят ил там, где она в детстве искала ракушки, и в её душе боролись отчаяние и гнев. Гнев не воина, а дочери мастера-бобра, видевшей, как чужаки оскверняют дело её предков.
Её разум, пытаясь убежать от ужасающей реальности, цеплялся за воспоминания. Это было воспоминание, почти забытое, из далёкого детства. Отец, стоя по колено в воде, учил её «читать» реку. Это было тайное знание их клана, их сила и их магия. И сейчас, в отчаянии, она поняла, что это знание – их единственное оружие. «Вода всегда побеждает, дитя, – говорил он, указывая на подточенный водой валун. – Камень она точит. Дерево гноит. Огонь – гасит. Нужно только направить её силу, а не пытаться её сдержать».
Она подняла голову и посмотрела на тот берег. На врага, который был так уверен в своей силе, в своём «чёрном огне». Они пришли с огнём, чтобы сжечь дерево. Они думали, что река – это просто вода, преграда. Они не понимали, что река – это оружие, которое ждёт своего часа.
В её сознании, затуманенном отчаянием, загорелась крошечная, безумная, почти нелепая искра идеи.
Она поползла к остальным, её движения были быстрыми и резкими.
– Тихо, – прошептала она, и её возбуждённый, напряжённый шёпот заставил всех обернуться. – Слушайте меня.
– Что, Кара? – безжизненно спросил Зур. – Ты придумала, как нам вшестером перебить их всех?
– Мы не можем победить их в бою, – её шёпот был прерывистым от волнения. – Их слишком много, и их оружие сжигает дерево. Но мы можем сразиться с ними не своим оружием. А оружием самой реки.
Она начала излагать свой план, и по мере того, как она говорила, безнадёжность в глазах её товарищей начала сменяться сначала недоумением, а затем – изумлением. План был одновременно прост и гениален в своём безумии.
Не защищать Великую Запруду – это бессмысленно и приведёт к верной гибели. А использовать две малые, вспомогательные запруды, расположенные выше по течению. Те, которые враг, скорее всего, даже не заметил, считая их неважными. И их нужно не укреплять, а наоборот, ослабить. Незаметно, под покровом ночи, подпилить и подрубить ключевые опорные сваи, подготовить их к мгновенному обрушению по сигналу.
– Они соберутся у главной плотины для штурма. Они будут уверены в своей победе, – шептала Кара, её глаза горели в темноте. – И в этот момент мы обрушим на них тысячи кубометров воды с верхних запруд. Поток пойдёт по старому руслу, прямо туда, где они разобьют свой лагерь. Это не убьёт их всех. Но это их смоет. Это посеет панику и хаос. Это уничтожит их припасы, их костры, их «чёрный огонь», который наверняка боится воды. Мы ударим по ним не камнями, а самой рекой!
План Кары повис в ночной тишине, нарушаемой лишь далёкими криками с того берега.
– Это безумие, – первым нарушил молчание Зур. – Это работа для Бобров, а не для воинов! Копаться в грязи, пока враг готовится к бою?
– Это и есть работа воина, Зур! – неожиданно жёстко ответил Торн. Он приподнялся на локте, его глаза сверкнули. Он, как никто другой, оценил тактическую красоту этого замысла. – Использовать местность. Бить по слабому месту врага. Они ждут, что мы будем защищать плотину. Они не ждут, что плотины сами нападут на них. Это удар, которого не может быть. Поэтому он сработает.
Родан, мастер-Бобёр, до этого слушавший с открытым ртом, вдруг весь подобрался. Его клановая гордость, его профессиональные знания взыграли в нём. Он загорелся.
– Она права! – зашептал он возбуждённо. – Я знаю эти запруды! Я знаю их, как свои пять пальцев! Если подрубить центральную опору на Старой плотине и две боковые на Ивовой… Вода пойдёт именно туда, в низину! Я знаю, как это сделать тихо!
В этот момент, в холодной грязи под чужим, враждебным небом, произошло чудо. Вековая вражда кланов, вбитая в них с молоком матери, исчезла. Она растворилась перед лицом общей, гениальной диверсии. Знания Бобра (конструкция запруд и поведение воды) объединились с хитростью и тактикой Щуки (удар по уязвимому месту).
– Мы с Эхо можем следить за их передвижениями с того холма, – подала голос Ильва. – Мы предупредим вас, когда они начнут собираться. – Навыки Клана Лебедя нашли своё применение.
Каждый нашёл свою роль в этом безумном, но единственно возможном плане. Отчаяние сменилось лихорадочной, опасной надеждой. Они больше не были жертвами, ожидающими своей участи. Они стали диверсантами, готовящими свой асимметричный ответ. Они готовились направить гнев реки на тех, кто пришёл с огнём.
Глава 86: Битва за Запруды: Первый Удар
Ночь была их единственным союзником. Чёрная, безлунная, она скрывала их страх и давала надежду на успех безумного замысла. Отряд Кары собрался на последний совет перед диверсией. Они сидели в густом ивняке, и любой огонёк мог их выдать, поэтому они общались шёпотом в абсолютной темноте.
Кара, используя острую палочку, чертила на влажной, податливой земле схему запруд, которую знала с детства. Вот Великая Запруда, их главная цель. А вот, выше по течению, две поменьше – Старая и Ивовая.