Кости и клыки

Затем Грох сам вышел в центр круга.

– Вы видите?! – прогремел его голос. – Этой ночью колдуны явили свою истинную суть! Они не сбежали! Они напали на стражу! Они использовали свою тёмную магию, чтобы раствориться в воздухе, и теперь прячутся среди нас, чтобы нанести удар в спину!

Он обвёл толпу горящим взглядом, ища и находя страх на лицах людей.

– Но они были не одни! Им помогали предатели! Те, кто отравлен их колдовством! Те, кто готов продать родное племя за обещания лживых духов! Зур, Родан, Эхо – они исчезли вместе с ними! И девчонка-Лебедь Ильва, их верная пособница, тоже! Они – одна стая!

Грох резко повернулся к Граку, который стоял рядом, его лицо было искажено фанатичной преданностью. На глазах у всего племени вождь положил свою огромную руку ему на плечо.

– Ты, Грак, моя правая рука и мой гнев. С этого дня твоя задача – выжечь эту заразу из нашего племени калёным железом. Найди этих предателей. Найди всех, кто им помогал. Всех, кто шептался за моей спиной. Всех, кто посмел сомневаться в моей воле.

Он повысил голос, чтобы слышал каждый:

– Допрашивай! Наказывай! Делай всё, что сочтёшь нужным, чтобы очистить наше племя от этой скверны! Твоё слово отныне – моё слово!

Это было объявление тотальной, беспощадной «охоты на ведьм». Грак, чьи глаза загорелись жестоким огнём, получил официальное право на террор. Любой мог быть обвинён. Любое косое слово, любой сомневающийся взгляд могли стать приговором.

Грак не заставил себя ждать. Он действовал быстро и жёстко, упиваясь обретённой властью.

Его воины, как стая гиен, ворвались в жилища пропавших «Молодых Волков». Они переворачивали шкуры, ломали утварь, рычали на испуганных матерей и детей, "ища доказательства" заговора.

Затем они пришли в Клан Бобра. Целая толпа воинов Щуки, ведомая Граком, остановилась перед жилищем Грома. Они не посмели ворваться внутрь – авторитет мастера запруд был всё ещё велик, и Грак не хотел открытого столкновения. Но он нашёл другой способ унизить его.

Он вызвал на допрос Дарру. На глазах у всего клана он начал грубо расспрашивать её, обвиняя в том, что она знала о планах "дочери-ведьмы" и помогала ей.

– Где они, старуха?! Куда ты их спрятала?! – рычал он, тыча в неё пальцем.

Старая Мира, жрица Бобров, попыталась встать между ними, но молодой воин Щуки по имени Харт грубо оттолкнул её в сторону. Старуха охнула и пошатнулась. В этот момент Ворн, тот самый воин, что сжимал копьё во время наказания Зура, шагнул к Харту и схватил его за руку.

– Наша война – с врагом, а не со стариками, – прошипел он так, чтобы слышали только они.

– Слово Грака – слово вождя. Молчи, если не хочешь копать рвы рядом с Зуром, – злобно огрызнулся Харт, вырывая руку.

Этот короткий, почти незаметный для толпы конфликт показал трещину, прошедшую через самый верный Гроху клан. Грак, заметив это, бросил на Ворна ледяной, обещающий взгляд, но вмешиваться не стал. Сейчас ему нужна была демонстрация силы, а не внутренний бунт.

Гром вышел из жилища и встал перед женой, заслоняя её своим телом. Его лицо было спокойным, но в глазах горел такой холодный огонь, что даже Грак на мгновение отступил.

– Моя жена будет говорить только на совете старейшин. А теперь убирайся с земли моего клана, – тихо, но отчётливо произнёс Гром.

Грак, не желая устраивать побоище, скрипнул зубами и увёл своих воинов. Но его угроза повисла в воздухе.

Грак и его воины ушли, оставив за собой шлейф страха. Но Гром, стоя у своего жилища, видел не только страх. Он видел, как старый рыбак из его клана, чей сын дружил с Роданом, тихо сплюнул на землю вслед воинам Щуки. Он видел, как женщины Клана Лебедя, собравшись у ручья, смотрели на патрули Грака с тихой, холодной ненавистью. Он видел растерянность на лицах молодых воинов Щуки, которые привыкли сражаться с внешним врагом, а не терроризировать своих же стариков и женщин.

Страх был. Но под ним, как угли под слоем пепла, начинало тлеть нечто иное – глухое, народное возмущение. Люди боялись говорить, но они начали думать. И это было опаснее для Гроха, чем любой открытый бунт.

В ту же ночь, в тайном месте, встретились Ург, Орла и Гром. Они понимали – кольцо сжимается. Грох и Грак не остановятся, пока не уничтожат всех инакомыслящих.

– Мы больше не можем действовать открыто, – сказал Ург, его лицо в темноте казалось ещё более древним. – Каждый из нас теперь под надзором.

– Так что же нам делать? – глухо спросил Гром. – Сидеть и ждать, пока они придут за нами?

– Нет, – ответила Орла, её голос был твёрд. – Мы уйдём в тень. Мы станем подпольем. Наша задача теперь – выживать. Тайно помогать беглецам, если представится возможность. Передавать им вести. И главное – мы должны стать тихой силой внутри племени. Мы должны говорить с теми, кто ещё способен слышать. Мы должны сохранять очаги разума и сопротивления, чего бы это ни стоило. Не дать Гроху окончательно превратить наших людей в запуганное, послушное стадо.

Начиналась новая, тайная фаза войны. Война не на копьях, а на шёпоте. Война за умы тех, кто ещё не ослеп от страха.

Глава 76: Первые Союзники

Ночь после побега была холодной и безмолвной. Кара и Торн, отделившись от своих спасителей у края долины, пробирались сквозь густой, влажный туман, окутавший прибрежные заросли. Каждый шаг отдавался острой болью. Плечо Кары ныло, а нога Торна горела огнём, заставляя его тяжело опираться на копьё, данное Ургом. Боль физическая смешивалась с болью душевной – горечью от второго изгнания, от клейма предателей, которое на них повесил Грох. Теперь они были одни против всего мира.

Вдруг из белой, клубящейся мглы донёсся вой. Протяжный, знакомый до боли в сердце. Это был не агрессивный клич стаи, а тоскливый, вопрошающий зов одиночки, ищущего своих. Сердце Кары замерло. Торн остановился, прислушался и издал в ответ особый, низкий свист, которому он когда-то научил волка, – звук, похожий на пение ветра в полой кости.

Наступила тишина. А затем из тумана, как серый призрак, вынырнула огромная фигура. Это был Верный. Когда они вернулись в племя, им пришлось оставить его на границе земель. И всё это время, все эти тревожные дни и ночи, верный зверь не ушёл. Он ждал. Он кружил по окрестностям, как неприкаянный дух, отказываясь верить, что его стая его бросила.

Волк не бросился на них с радостным лаем. Он подбежал осторожно, почти благоговейно, и, тихо скуля, принялся обнюхивать их раны. Его умные, жёлтые глаза были полны тревоги и беспокойства. Он ткнулся мокрым носом в перевязанное плечо Кары, а затем осторожно лизнул её руку. Повернувшись к Торну, он потёрся головой о его раненую ногу, словно пытаясь забрать его боль.

Это была молчаливая сцена абсолютной, нечеловеческой преданности. Среди враждебного мира, преданные своим племенем, они не были одни. Их маленькая стая из трёх существ воссоединилась. Кара запустила пальцы в густую, пахнущую лесом шерсть волка, и это простое прикосновение придало ей больше сил, чем все целебные травы Урга. Теперь они снова были вместе. И они могли идти дальше.

Ведомые острым чутьём Верного, который легко находил путь даже в предательских топях, они вышли к условленному месту – скрытому, поросшему чахлыми ивами островку посреди болотистой низины. Здесь их уже ждали. У слабого, почти бездымного костерка из сухого торфа сидели Зур, Родан, Эхо и верная Ильва.

Увидев их, «Молодые Волки» вскочили на ноги. Это была напряжённая, но радостная встреча.

– Вы живы! – выдохнул Зур с облегчением.

Но его взгляд тут же упал на огромного волка, который спокойно шёл рядом с Торном, и радость сменилась изумлением и опаской. Верный, в свою очередь, воспринял незнакомцев как угрозу. Шерсть на его загривке встала дыбом, и он, шагнув вперёд, издал низкое, глухое рычание, становясь между своей стаей и пришельцами.

– Спокойно, Верный. Свои, – тихо сказала Кара, кладя руку ему на загривок. Волк неохотно замолчал, но не сводил с воинов настороженного, жёлтого взгляда, готовый в любой момент броситься на их защиту.

У костра, передавая друг другу бурдюк с водой, они обменялись новостями. Зур, сжимая в руке завёрнутый в кожу обломок чёрного копья, рассказал о своей вылазке, о страшной находке в ущелье и о судилище, которое устроил Грох.

– Он всё перевернул, – с горечью закончил Зур. – Он назвал врагом Следопыта и «Соседей». Он готовит племя не к той войне.

Кара и Торн переглянулись.

– Он не просто готовит их не к той войне, – глухо сказал Торн. – Он ведёт их на верную гибель.

И они, в свою очередь, рассказали о том, что видели в своём первом, долгом изгнании. О множестве разорённых стоянках других, малых племён. О жестокости неандертальцев, их силе и их страшном оружии – «чёрном огне», который пожирает даже камни.

Две части одной ужасающей правды наконец-то соединились в одно целое. Теперь у них была полная картина. Картина надвигающегося апокалипсиса, встретить который их племя было совершенно не готово.

Во время напряжённого рассказа Родан, размахивая руками, сделал слишком резкое движение в сторону Кары. Верный, до этого мирно дремавший у её ног, отреагировал с молниеносной скоростью. Он беззвучно вскочил, становясь живым щитом между Бобром и Карой, его губы приподнялись, обнажая огромные, белые клыки. Рычание, вырвавшееся из его груди, было полно смертельной, первобытной угрозы.

«Молодые Волки» инстинктивно схватились за оружие, их лица побледнели.

– Стоять! – голос Торна прозвучал как удар кнута. – Верный, место!

Волк, нехотя, после мучительной паузы, опустился на землю, но не сводил с Родана тяжёлого, обещающего взгляда. Этот короткий инцидент расставил всё по своим местам. Все увидели не только абсолютную преданность зверя, но и новый, негласный статус Кары и Торна. Они были вожаками своей маленькой стаи. «Молодые Волки» начали смотреть на них не просто как на героев, которых нужно спасти, а как на лидеров, за которыми можно пойти.

Осознав масштаб угрозы и полную слепоту Гроха, они поняли, что должны действовать сами.

– Мы должны вернуться! – горячо воскликнул Зур, вскакивая на ноги. – Собрать тех, кто нам верит, и силой…

– Силой? – тихо, но жёстко прервал его Торн. – Нас шестеро. У Гроха – пятьдесят воинов, которые слепо ему верят. А за ними – орда неандертальцев, которых мы даже сосчитать не можем. Твоя сила – это самоубийство. И гибель всех, кто за тобой пойдёт.

Слова Торна были как ушат ледяной воды. Зур сел, его пыл остыл. Наступила тяжёлая тишина. В этот момент они все – и горячий Зур, и осторожный Родан, и мечтательная Ильва – по-настоящему осознали своё положение. Они были не просто изгоями. Они были щепкой в бушующем океане. Их враг был не только Грох. Их враг был везде.

Именно тогда Кара изложила свой план. Не драться, а выслеживать. Не нападать, а изучать. Не свергать, а спасать издалека. Её голос был спокоен и логичен. И "Молодые Волки" подчинились не потому, что она была "чудом, спасённым рекой". Они подчинились, потому что в её словах был единственный луч разума в этом царстве безумия. Это был единственный план, который давал им шанс не просто умереть героями, а выжить.

У этого маленького, дрожащего костерка, посреди бескрайних топей, они дали клятву. Не кланам, чьи законы их предали. Не вождям, чья гордыня их изгнала. Не духам предков, которые, казалось, их оставили. Они клялись друг другу. Они больше не были Щуками, Бобрами или Лебедями. Они были отрядом. Сопротивлением. Верный, словно понимая важность момента, встал, подошёл к каждому, обнюхал и, наконец, успокоенно лёг в центре их круга, окончательно принимая новых членов своей стаи.

– Грох назвал врагом племя Зарра, – сказал Торн, глядя на огонь. – И Следопыт наверняка попытается использовать их в своей игре, натравив на нас. Мы не можем этого допустить.

Они приняли первое совместное решение. Их цель – не прямая атака на неандертальцев, это было бы самоубийством. Их цель – разведка и дипломатия. Они должны найти лагерь «Соседей» и предупредить их вождя Зарра о предательстве Следопыта, чтобы лишить неандертальцев потенциальных союзников. А возможно, и обрести новых.

Маленький отряд, сплочённый общей бедой и общей целью, начал готовиться к новому, опасному походу на запад. Они были горсткой изгоев. Но они были единственной надеждой своего племени.

Глава 77: Война Теней

Утро на острове в топях было промозглым и безрадостным. Первоначальная эйфория от побега и воссоединения испарилась вместе с ночным туманом, оставив после себя лишь холодное, трезвое осознание их отчаянного положения. Они были горсткой изгоев, зажатых между молотом – яростью Гроха – и наковальней – неведомой ордой с севера.

Они сидели у потухшего костра, и молчание было тяжёлым. Зур, самый горячий из них, хмуро ковырял землю остриём ножа. Его жажда действия и мести, не находя выхода, превращалась в глухое раздражение.

– Мы не можем здесь сидеть вечно, – наконец не выдержал он, вскакивая на ноги. – Грак уже ищет нас. Каждый день, что мы медлим, – это ещё один шаг к нашей гибели. Мы должны вернуться. Наказать предателей!

– И попасть прямо в лапы Грака? – хрипло возразил Торн. Он попытался поудобнее устроить раненую ногу, и его лицо на мгновение исказила гримаса боли. – Нас шестеро, Зур. И двое из нас едва ходят. Твоя храбрость убьёт нас всех.

В этот момент Кара поднялась. Она подошла к участку влажного песка у воды, подобрала длинную палку и, прежде чем начать чертить, посмотрела прямо на Зура.

– Ты хочешь мести, Зур. Я тоже. Но что потом? Допустим, чудом мы убьём Грака. Что дальше? Мы бросим его голову к ногам Гроха? Он объявит нас убийцами и натравит на нас всё племя.

Она опустилась на колени и начертила на песке круг.

– Вот наше племя. Запуганное, ослеплённое. – Затем, далеко на севере, она обвела другой, гораздо больший, зловещий круг. – А вот – они. Те, кто оставляет следы, как у медведя, и сжигает туров.

Родан, мрачно глядя на рисунок, глухо произнёс:

– Больше похоже на муравьёв и медведя.

– Именно, – кивнула Кара. – И мы – шесть песчинок между ними.

Она провела черту от большого круга к малому.

– Грох ведёт наше племя на убой. Но мы не можем его остановить словами. Нам нужны доказательства. Такие, чтобы даже слепой прозрел. – Она посмотрела на Зура. – Вот твоя первая война. Не слепая месть, а поиск правды. Мы должны найти другие разорённые стоянки. Найти тех, кто выжил после их набегов. Собрать всё, что докажет, с кем мы на самом деле имеем дело.

– Даже если мы найдём, кто нас выслушает? – с горечью спросила Ильва.

– Другие, – ответил за Кару Торн. Он тоже подошёл к карте на песке. – Грох объявил врагом племя Зарра. Но их враг – тот же, что и наш. Нам нужны копья. Много копий. И у Зарра они есть. Мы должны найти их раньше, чем Следопыт отравит их уши своей ложью.

– Это всё хорошо, – вмешался осторожный Родан. – Но как нам сражаться с теми, кто владеет чёрным огнём? Как сражаться с тенями?

Эхо, до этого молчавший, поднял голову. Его голос был тихим, но твёрдым.

– Мы не можем победить их силой. Но мы можем узнать их слабости. Каждое живое существо их имеет. И каждая тень исчезает, если зажечь свет.

Кара с благодарностью посмотрела на юношу.

– Эхо прав. Это наша третья, самая главная война. Война теней. Мы должны стать тише волков Следопыта и знать землю лучше бобров. Мы найдём их главное логово. Мы будем наблюдать. Изучать. Мы поймём, как работает их оружие. И мы найдём способ ударить их так, чтобы они даже не поняли, откуда пришла смерть.

Она подняла глаза и посмотрела на каждого из них.

– Мы не будем пытаться переубедить Гроха словами. Слова его больше не трогают. Мы докажем свою правоту делом. Когда мы нанесём удар по врагу там, где он нас не ждёт, когда мы принесём в племя не рассказы, а победу, – вот тогда нас услышат.

Родан мрачно покачал головой.

– Война теней… Звучит красиво. Но на деле это означает, что мы, шестеро, будем прятаться от целой орды. Один неверный шаг, один сломанный сучок – и от нас останутся только обглоданные кости.

Кара посмотрела ему в глаза, и в её голосе не было иллюзий.

– Ты прав. Это безумие. Это путь, где у нас девяносто девять шансов умереть и один – выжить. Но любой другой путь – это сто шансов из ста умереть, просто чуть позже. Мы не будем бросаться на них, как берсерки. Мы будем стервятниками, а не волками. Ждать, пока враг ослабеет, пока он сделает ошибку. Мы будем наносить удары не тогда, когда захотим, а только тогда, когда будем уверены, что останемся незамеченными. Это единственный путь, который у нас остался».

План Кары был не просто дерзким – он был разумным. Он давал им цель, которая была выше простой мести или выживания. Это вселяло надежду.

– Мы должны действовать, как стая, – добавил Торн, который до этого молча слушал, но теперь его глаза горели одобрением. – У каждого своя роль.

Он встал рядом с Карой, и они вместе, глядя на своих товарищей, начали распределять задачи.

– Мы с Зуром, – сказал Торн, кладя руку на плечо воина Щуки, – будем «клыками» нашей стаи. Наша задача – разведка, охота и защита. Мы поведём вас по опасным землям.

– Родан, – продолжила Кара, – ты знаешь деревья и камни лучше нас всех. Ты будешь нашим «строителем логова». Твои ловушки и укрытия сохранят нам жизнь.

Родан, до этого хмурый, впервые за долгое время одобрительно кивнул.

– Эхо, – она посмотрела на юношу-Лебедя. – Ты – наши «уши». Твоя чуткость к лесу и его звукам предупредит нас об опасности задолго до того, как мы её увидим.

– Ильва, – её голос потеплел. – Ты – наше «сердце». Твои знания трав спасут нас от ран и болезней. Ты будешь хранить наши силы и нашу надежду.

– А ты? – спросил Зур, глядя на её неподвижную правую руку. – Какова твоя роль, Кара?

– Я? – она горько усмехнулась. – Сейчас я не лучший воин. Моя роль – быть разумом нашей стаи. Хранить карту и нашу цель. Напоминать вам, за что мы сражаемся, когда вы захотите броситься в бессмысленную драку.

– А он, – Торн кивнул на Верного, который лежал у ног Кары, – будет нашим чутьём. Нашим первым дозорным.

Отряд единогласно принял план. Это простое распределение ролей превратило их из группы отчаявшихся беглецов в слаженный боевой отряд. Каждый почувствовал свою важность, свою незаменимость.

– Итак, – сказал Торн, принимая на себя тактическое командование. – Наша первая цель – запад. Земли «Соседей». Но мы не пойдём напрямую через степь, где нас легко заметить. Мы пойдём по кромке болот и лесов. Идём медленно, без сна, сменяя друг друга на дозоре. Шрамы Кары открылись от напряжения, моя нога – не для быстрой ходьбы. Каждый шаг будет испытанием.

Зур, видя перед собой не абстрактную месть, а конкретную, пусть и долгую, военную кампанию, окончательно принял новую реальность. Его энергия воина нашла выход. Он больше не хотел просто драться – он хотел побеждать.

– Я знаю эти тропы, – сказал он. – Я покажу путь.

Они быстро собрали свои скудные пожитки. Узелок с припасами от Урга, несколько копий, ножи и несокрушимая решимость.

Кара подошла к краю острова и в последний раз посмотрела на восток, в сторону родной долины, которая теперь казалась такой далёкой, почти призрачной. Но в её взгляде не было печали или сожаления – только стальная твёрдость. Она сделала свой выбор.

Она повернулась на запад, где за топями и лесами лежала неизвестность.

– Пора, – тихо сказала она.

Отряд покинул свой островок-убежище. Они шли друг за другом, гуськом, и Верный трусил впереди, обнюхивая воздух. Их путь был долог и опасен. Но теперь у них было не только общее горе, но и общий, великий план. Война теней началась.

Рождение Стаи

Глава 78: Лагерь Отверженных

Сумерки сгущались, превращая лес в спутанный клубок теней, когда Торн наконец привёл их к цели. Путь через колючие заросли ежевики и предательские топкие низины, где ноги вязли в холодной, чавкающей грязи, вымотал их до последнего предела. Раны на плече Кары и ноге Торна горели тупым, изнуряющим огнём, а лица «Молодых Волков» и Ильвы, ещё недавно полные решимости, стали серыми от усталости и голода.

Ущелье открылось перед ними внезапно, словно земля сама разверзлась, чтобы дать им убежище. Это был узкий, глубокий разлом, скрытый от посторонних глаз густыми, плакучими кронами старых сосен и плотным занавесом из дикого плюща, свисавшего со скал. Внизу, по каменистому дну, огибая поросшие мхом валуны, журчал кристально чистый ручей. Воздух здесь был прохладным, неподвижным и пах влажной землёй, прелой листвой и острой смолой. Это было место абсолютного уединения и покоя, святилище, созданное самой природой.

В тот самый момент, когда они шагнули под сень сосен, сзади, из-за гряды холмов, донёсся далёкий, но отчётливый вой – не волка, а боевого рога. Звук был приглушён расстоянием, но он заставил их замереть. Погоня шла по их пятам.

– Быстрее! – прошипел Торн, и они, не сговариваясь, почти скатились по осыпающемуся склону вниз.

Это было их первое, хрупкое убежище. Ильва тут же опустилась на колени у ручья, смачивая в ледяной воде тряпицы.

– Снимай, – приказала она Каре, указывая на её повязку. Кара попыталась помочь себе здоровой левой рукой, но правая висела почти безжизненно, и любое неловкое движение вызывало у неё сдавленное шипение. Ильве пришлось самой осторожно разрезать ремни одежды, чтобы добраться до раны. Торн, в свою очередь, рухнул на землю, вытянув распухшую ногу. Его лицо было бледным, а лоб покрылся испариной. Адреналин, гнавший их вперёд, отступал, уступая место всепоглощающей боли.

Зур, чья воинская ярость иссякла, оставив после себя лишь звенящую в ушах пустоту, рухнул на землю, прислонившись спиной к валуну, и закрыл глаза.

А Родан, вместо того чтобы рухнуть на землю, как остальные, медленно обошёл небольшую поляну. Его взгляд мастера-бобра оценивал не красоту места, а его практичность. Он постучал по скале, прислушиваясь к звуку, проверил, нет ли трещин, откуда может сочиться вода. Он посмотрел на кроны деревьев над головой, оценивая, насколько они защитят от дождя и не упадут ли на них сухие ветви во время сильного ветра. Наконец, он указал на широкий, глубокий навес.

– Здесь. Скала сухая, и ветер сюда не задувает. Земля под ногами плотная. Лучшего места для логова не найти.

Кара, превозмогая боль, которая стреляла в плече при каждом движении, опустилась на мягкий мох и крепко обняла Верного. Волк, словно понимая её состояние, тихо заскулил и положил свою тяжёлую, умную голову ей на колени. На несколько драгоценных, бесконечно долгих мгновений они были в безопасности. Впервые за много дней они могли перевести дух, не вслушиваясь в каждый шорох, не опасаясь погони. Это было их первое, хрупкое убежище.

С наступлением темноты холод начал пробирать до костей. Сырость, поднимавшаяся от ручья, цеплялась за их мокрую одежду, заставляя дрожать. Именно Родан, самый практичный из них, нарушил оцепенение.

– Нам нужен огонь, – глухо произнёс он, и это простое, будничное заявление вернуло их к реальности. Они были не на отдыхе. Они были на войне за выживание.

Они работали молча, как слаженный, отчаявшийся механизм, ведомый древними инстинктами. Торн, хромая, указал на старую, вывороченную с корнем сосну, под которой скопились сухие, пропитанные смолой ветки. Эхо и Родан быстро натаскали охапку. Зур, отбросив усталость, сел на корточки и принялся за работу. Его движения были точными и выверенными. Он достал кремень, который тайно передала ему Кара, и с силой ударил им по лезвию ножа. Раз, другой… Наконец, сноп ярких искр посыпался на сухой мох, который Ильва заботливо приготовила в углублении между камнями.

Когда первый робкий огонёк лизнул мох и с весёлым треском превратился в уверенное, живое пламя, они все, не сговариваясь, придвинулись ближе. Этот костёр был больше, чем просто источник тепла. Он был сердцем их нового, крошечного мира. Он был вызовом, брошенным окружающей их тьме и холоду. Он был символом того, что они ещё живы и не сдались.

Ильва, воспользовавшись светом, осторожно промыла и перевязала раны Кары и Торна. Её прикосновения были лёгкими и полными сочувствия. Затем она развернула узелок, полученный от Урга. На чистой тряпице лежали остатки их припасов: несколько полосок вяленого мяса и горсть сушёных ягод. Она разделила всё это на шесть равных частей. Шесть жалких, маленьких порций. Глядя на эту скудную трапезу, каждый из них остро почувствовал, как далеко они от дома и как мало у них шансов. Но никто не произнёс ни слова жалобы. Они молча съели свою долю, деля не только пищу, но и общую боль, общую, горькую судьбу.