Ждите Алый Закат

– Я подумаю над вашими словами, мать Дария, – уже совершенно спокойно произнес я, оглядываясь через плечо. – До свидания.

Глава 14: Случайная встреча

С того дня минула неделя. Проливные дожди и палящее солнце сменяли друг друга в течение дня. Сегодня с утра тоже шел дождь, но уже к двум часам выглянуло солнце, по-сахалински жаркое и яркое. Всего за пару часов оно осушило улицы и прогрело воздух так, что никому больше не приходилось кутаться в свои куртки, пряча шею и кисти рук от прохладного сырого ветра.

Что же до меня, я, наконец, смог взять себя в руки и найти себе достойную подработку, пускай и разовую – пользуясь своими навыками, полученными во время учебы в университете, я стал делать сайт на заказ для какой-то юридической организации из Хабаровска. Работа была несложная и, очевидно, непыльная, а платили за нее сумму хоть и не огромную, однако явно больше, чем я сам по неопытности осмелился бы просить. Работал над сайтом я всю эту неделю, садясь за компьютер еще до обеда, а выходя из-за него, порой, поздним вечером. И именно сегодня, едва стукнуло пять, я вдруг понял, насколько сильно устал. Голова гудела, и, куда бы я ни глянул, везде видел лишь цифры да строчки кода. Время было еще далеко не позднее, так что, поужинав и пропылесосив квартиру, я собрался и отправился гулять.

Из дома я вышел ближе к вечеру, когда солнце, медленно опускаясь к линии горизонта, окрасило небо и сопки в цвет яркого пламени. За всю прошедшую неделю я не видел ни одного кошмарного сна, тем более из серии тех, в которых мог ощутить на своей коже дуновение легкого ветра, а носом противный запах плесени. Сегодня мне хотелось провести время наедине со своими мыслями, поэтому гулять я отправился в одиночестве.

Встревоженная скорым приближением осени молодежь массово выбиралась на улицу. Небольшими группками они бродили по городу, громко болтая и веселясь, из-за чего улицы этим вечером показались мне излишне многолюдными. В поисках самого тихого и безлюдного места я вновь поднялся на сопку и вышел на свою любимую смотровую площадку, где в густых зарослях лопухов и бамбука от постороннего взора скрывался спуск в «никуда». Я немного постоял там, облокотившись на перила и глядя на утопавшие в зелени сопки, на яркую россыпь люпинов и взошедшую над городом Луну. И все это великолепие под встревоженные крики ворон прямо на моих глазах активно погружалось во тьму – блекли сопки, угасало небо, все ярче вспыхивали звезды.

Смотровую площадку я покинул, когда уже совсем стемнело, на город опустилась ночь, и зажглись уличные фонари. По старому серпантину я спустился к железной дороге, но вместо того, чтобы выйти на центральную улицу, с которой доносились голоса прохожих, я побрел по старому растрескавшемуся перрону мимо серых стен давным-давно заброшенного пивзавода, ветшавшего корпуса мореходного училища и нашего универмага. Выйдя к железнодорожному вокзалу, я немного постоял на самом краю платформы, глядя на грузовые составы и ночное небо. Грядущая ночь обещала быть приятно-теплой, освежаемой все еще нежным морским ветерком. В траве ритмично жужжали сверчки, вокруг желтых ламп роились мухи и мотыльки, а в воздухе пахло креозотом. Мне не хотелось возвращаться домой столь скоро – уж больно приятным и умиротворяющим выдался вечер. Наш вокзал стоял на небольшой насыпи, а киоски со стороны главной улицы были построены столь близко к его подпорной стенке, что крытые гофрированной жестью крыши находились почти вровень с поручнями на западной части платформы, заманчиво возвышаясь над ними всего на пару сантиметров. И я, разумеется, поспешил забраться на одну из этих крыш, воспользовавшись ею как сиденьем.

Из внутреннего кармана куртки я вынул амулет. Да, я все еще держал его при себе, хотя и не был до конца уверен в том, как именно, и действительно ли он был способен помочь мне. Пока что я носил его с собой просто так – на всякий случай. Так мне было чуточку спокойней, пускай я и отдавал себе отчет в том, что Дария была лишь старухой «с приветом», и ничего из ее слов не стоило воспринимать близко к сердцу. Был ли это какой-то оберег, или же ключ к чему-то – я наверняка сказать не мог, и тем не менее, то и дело, глядя на него, я отмечал одно странное изменение, происходившее со мной. Каждый раз, когда я на него смотрел, на меня словно совершенно без всякой причины накатывала невыносимая тоска, столь сильная, что каждый раз, лишь ощутив ее приближение, я тут же прятал подвеску в карман, лишь бы только ее не видеть. Однако же по дружескому совету я вновь стал принимать лекарства. Уж не скажу наверняка, насколько это помогло мне, но за всю предыдущую неделю я не стал свидетелем ни одному событию, природу которого не смог бы себе объяснить. Впрочем, думаю, мне пока просто улыбалась удача, совсем как в ту ночь, если так вообще можно было выразиться.

Сразу после аварии меня в бессознательном состоянии доставили в больницу. Конечно, утверждение о том, что якобы я пережил эту трагедию без единой царапины, было сильно преувеличено – в момент столкновения я ударился головой и разбил себе левый висок. Крови я потерял немного, но ничего по-настоящему серьезного со мной не стряслось, переливания не потребовалось, а все мое лечение ограничилось лишь постельным режимом, да приемом таблеток. Более того – у меня на теле не осталось даже видимого шрама. Очнулся я на следующую ночь. Несмотря на то, что с момента аварии прошли целые сутки, в моем восприятии яркий свет летевшего на нас автомобиля просто сменился столь же ярким светом лампы на потолке моей палаты. Сейчас я помню лишь совершенно безумный леденящий ужас и кошмарную тоску, накатившие на меня с пробуждением, но столь же внезапно ушедшие спустя мгновение. Медсестра, что присматривала за мной, чуть позже рассказывала, что я звал кого-то в тот момент, когда пришел в себя. Вот только я сам ничего такого не помнил.

Вдруг боковым зрением я уловил движение справа от себя. Там на подъеме на другом конце платформы показался силуэт молодой девушки. Она вышла на перрон со стороны центральной улицы и спешным шагом направилась ко мне, ну, на самом деле, она, конечно же, шла не ко мне – я просто случайно оказался на ее пути. Но вот, когда она приблизилась, в свету ночных огней я, наконец, смог разглядеть ее лицо.

– Кристина?.. – случайно вырвалось у меня, сам не знаю, почему, – ой, прости! Карина?

– Максим? – остановилась она, подняв на меня удивленный взгляд.

– Привет, – поздоровался я. – Что ты тут делаешь так поздно?

– Я… – протянула она, оглядываясь на пустую платформу за своей спиной. – Я просто ходила на набережную погулять.

Я проследил за ее взглядом. Казалось, Карина была встревожена чем-то, но я никак не мог понять – чем именно. В целом, у меня возникло ощущение, будто она боится чего-то. Со стороны привокзальной площади послышались голоса и громкая музыка, звучавшая, очевидно, из динамиков припаркованной там машины.

– Все нормально? – поинтересовался я. – К тебе кто-то приставал?

– Нет-нет! Все в порядке, Максим, – ответила она. – Ты никуда не торопишься? Не возражаешь, если я тут с тобой посижу?

– Конечно, не возражаю! – пожал я плечами и подал ей руку. – Забирайся. Я просто тоже подышать перед сном вышел. Ну, так, расскажешь мне, что тебя так сильно напугало?

– Ну, – задумалась она, садясь рядом со мной. – Да, глупая ситуация, на самом деле. Я решила погулять немного вечерком, пошла на набережную, а когда солнце опустилось за горизонт, но фонари еще не зажглись, решила возвращаться домой, пока совсем не стемнело. Я еще сидела на лавочке и боковым зрением заметила, как рядом со мной сел какой-то мужчина. И я бы даже внимания на него не обратила, если бы он вдруг не обратился ко мне. Максим, меня вдруг всю сжало от ужаса! Он сказал мне что-то, но я так сильно испугалась, что даже толком и не поняла, что именно. Я просто встала и ушла, как можно скорее.

Карина закончила свой рассказ, а я еще некоторое время сидел, переваривая услышанное.

– А как этот человек выглядел, ты не запомнила? – поинтересовался я.

– Я не знаю, – пожала плечами Карина. – Я так перепугалась, что даже не решилась взглянуть на него. Кроме того, там уже было достаточно темно, когда он появился. Какая я дура…

– Все нормально, – попытался я ее успокоить. – Не бери лучше в голову. Но, если вдруг вспомнишь, что же такого он сказал, то можешь рассказать мне, если хочешь. Хорошо?

– Да, Максим, хорошо, – слегка улыбнулась она и отвела взгляд. – Спасибо тебе.

– Да за что? – слегка усмехнулся я. – Я же ничего не сделал!

Мы еще немного посидели молча. Та шумная компания, похоже, успев закупиться дешевым алкоголем, уехала на своей машине прочь, но, судя по всему, на ее место явилась другая. Гвалт, доносившийся с привокзальной площади, резко контрастировал с умиротворенным спокойствием, царившим на платформе. Казалось, что мы находились во владениях разных миров.

– Карин, все же, ответь на один вопрос, – вдруг обратился я к ней. – Почему ты вернулась в город? Мне просто показалось, что тебя тут ничего не держит. Это из-за родителей?

– В этом городе ничего не держит, – согласилась она. – У меня ведь тут даже и друзей-то не осталось, я только с тобой и общаюсь здесь, на самом деле. Но, это не из-за родителей. Мне пришлось сюда вернуться, по одному делу. Прости, но я бы не хотела вдаваться в подробности.

– Могу тебя понять, – кивнул я.

– Кстати, а почему ты назвал меня Кристиной?

– Что?

– Ну, когда увидел меня, – добавила она.

– Я не знаю, – пожал я плечами. – Просто как-то случайно вылетело.

– Ладно, бывает, – усмехнулась она, опустив голову и начав массировать виски.

– Все хорошо? – спросил я, заметив это.

– Голова разболелась, – призналась она. – Бывает у меня такое. Наверное, от стресса.

– Давай тогда выдвигаться потихоньку, – предложил я, соскакивая на асфальт и подавая Карине руку.

– Да, пошли, – согласилась она, принимая мою помощь.

И уже вместе мы побрели с платформы на главную улицу. Тихая безмятежная ночь всячески располагала к поздней прогулке: под порывами легкого морского ветра тихонько шелестели кроны высоких тополей, сверчки с небывалым энтузиазмом играли свою трель, а где-то далеко лаяла большая собака.

– А ты надолго тут? – поинтересовалась Карина, когда мы вышли с перрона на привокзальную площадь.

– Да, достаточно надолго, я думаю, – ответил я. – Новый год точно тут встречу.

– У тебя что-то случилось?

– Да, – протянул я. – Тогда в Чайной ложечке я тебе не стал рассказывать об этом, но я попал в аварию в начале прошлого мая.

– И как ты? – встревоженно поинтересовалась она.

– Ну, как видишь, живой и здоровый более-менее, – неловко улыбнулся я. – Но в той аварии мой друг и двое хороших приятелей погибли, а я вот уцелел как-то. Приехал сюда, чтобы немного прийти в себя, вроде как, на реабилитацию.

– Ой, прости меня, Максим! – осеклась она. – Я напомнила тебе?

– Да нет, все нормально, – слегка покачал я головой. – Мой друг был за рулем, когда в нас влетела другая машина. На самом деле, я помню только, как очнулся в больнице, и все. Физически я не пострадал, но вот ментально…

– Не надо, – прервала меня Карина, касаясь кисти моей руки.

Мы остановились прямо посреди улицы и обернулись друг к другу.

– Я уже знаю достаточно, не тревожь себя, – прошептала она, кладя ладонь мне на грудь.

– Да, ты права, – кивнул я в ответ.

Про аварию мы больше не говорили. Довольно скоро мы добрались до ее дома. Пустые дворы освещались тусклыми желтыми фонарями и светом из окон, мерно тарахтели в порту корабельные моторы.

– Ну, вот, мы и пришли, – сказала она, поднимаясь на крыльцо своего дома. – Спасибо, что проводил до дома.

– Не за что, – слегка улыбнулся я, глядя на нее. – Но имей в виду – мало ли кого можно встретить на улице ночью, так что лучше бы тебе не гулять одной после захода солнца.

– Я постараюсь больше так не делать, – улыбнулась она.

– Ну что, тогда до следующей встречи?

– Да, Максим, – кивнула она. – До следующей встречи!

Я приобнял ее на прощание, после чего Карина скрылась за тяжелой стальной дверью подъезда.

И так закончился этот день. За эти пару недель я, пожалуй, слишком глубоко погрузился в свои тревоги, случайная же встреча с Кариной немного отвлекла меня от размышлений и мрачных мыслей. Как будто. С другой стороны, уж не знаю, почему, но где-то глубоко в моей груди словно бы возник маленький тяжелый комок, доставлявший противный дискомфорт. Какая-то пока еще слабая, но совершенно невыносимая тоска, схожая с той, что я уже отметил, разглядывая подвеску, как если бы нечто очень важное было утеряно мной.

Наконец, я вздохнул, отгоняя от себя эти мысли, соскочил с крыльца и отправился домой.

Глава 15: Что-то внизу

Я довольно долго ворочался в своей постели, прежде чем провалиться в сон. В нахлынувшем на меня бреду я то и дело возвращался в ночь аварии и обрывочно наблюдал те печальные события. Образы сменяли друг друга как в калейдоскопе, а я никак не мог уследить за ними. То я сидел с Ромкой на старом пирсе, то шел с Кариной по абсолютно темной и пустой улице. Наконец, спустя минуты хаотичных блужданий по знакомому и в то же время чужому городу, я вновь обнаружил себя, стоящим в темном тоннеле и смотрящим в разверзнутую у моих ног бездну. Но нет, это был не осязаемый сон, а самый обычный. В нем я не мог контролировать себя. Я мог лишь наблюдать за тем, как бесформенное черное пятно медленно приближается ко мне, или, точнее, это я к нему приближался, медленно паря в воздухе, пока, наконец, не погрузился в него, словно в морскую пучину.

Открыв, наконец, глаза, я обнаружил себя в родной постели. Сквозь узенький зазор меж штор в комнату проникал молочно-белый свет, а весь сонный сумбур рассеивался под лучами утреннего солнца вместе с предрассветным туманом. С необычайно тяжелой головой я поднялся с кровати, подошел к окну, раздвинул шторы и приоткрыл форточку, чтобы запустить в комнату поток свежего воздуха. Прохладный сквозняк пробежал по комнате и унесся в прихожую сквозь щель под дверью, а тишину тут же заполнили крики ворон, чаек и переливистое щебетание ласточек.

Сразу после обеда я позвонил Миле и предложил ей встретиться. Бодрым радостным голосом Мила согласилась, но, прежде чем мы куда-либо пойдем, я должен был дойти до нее и дождаться возвращения ее матери, которая приняла бы на себя эстафету присмотра за бабушкой.

Примерно через десять-пятнадцать минут я щелкнул ключом в замочной скважине и спустился во двор. Вновь вопреки своему обычному маршруту, я направился не на юг, а на север по нашей тихой улочке, к самой дальней ее оконечности. Воскресным пасмурным утром мало кто спешил покидать свои теплые квартиры, поэтому на своем пути я встретил одну единственную сгорбленную старушку, что, опираясь на трость, брела по тротуару куда-то в направлении центра. Дом Милы был последним на нашей улице и находился прямо возле единственного автомобильного съезда на центральную дорогу. И пускай я давно не был у нее в гостях, однако ее подъезд и дверь вспомнил сходу.

– Максим, заходи! – улыбнулась Мила, увидев меня. – Привет!

Мила со своей мамой и бабушкой жила в уютной трехкомнатной квартире на четвертом этаже. Надо же, но, как и у меня дома, за эти пять лет здесь мало что изменилось. Как, впрочем, и во всем остальном городе.

Я как-то не привык видеть Милу в домашней одежде, отчего при взгляде на нее слегка обомлел. Она была одета в узенькую белую маечку и короткие серые шорты, что ярко подчеркивали ее стройную фигуру.

– Будешь чай? – поинтересовалась Мила, выводя меня из легкого ступора. – Мама вернется минут через двадцать.

– Да, конечно, – улыбнулся я, быстро переводя взгляд с ног на глаза.

– Давай на кухню, – кивнула она головой и скрылась за ближайшим дверным проемом. – Дверь только не закрывай. Как там твои дела?

– Да, нормально дела. Я себе подработку нашел через знакомого преподавателя с нашей кафедры – сайт делаю одной хабаровской фирме.

– О, круто! – раздался ее одобрительный возглас.

– Как там, кстати, бабушка поживает? – поинтересовался я, проходя на кухню.

– Ну как… – задумалась Мила, заходя вслед за мной и доставая из буфета кружки. – Сама почти не ходит. Меня узнает, а маму через раз. Знает еще, что дома находится, но вот только адекватно мыслить уже не в состоянии. Не знаю, как тебе объяснить…

– Не нужно объяснять, – прервал я Милу. – Главное, что она под надежным присмотром.

Мила поставила на стол кружки с горячим чаем и вазу, полную конфет и печенья. Мы минут десять сидели за столом и болтали о том и о сем, пока в один момент Мила не захотела сходить проверить свою бабушку, что все это время тихонько сидела в своей комнате за закрытой дверью.

– Эй, а хочешь поздороваться? – поинтересовалась Мила, вставая из-за стола.

Я согласился без лишних раздумий. Бабушку Милы я знал давно. Еще когда я учился в старших классах, она, то есть, бабушка, была достаточно бодрой старушкой, что, как мне казалось, дома вообще не сидела и то ходила в центр на рынок, то работала на даче, то болтала с соседками во дворе. Вообще, бабушка Милы с виду была самой обычной старушкой, и даже платочек на голове она носила. Такой я ее запомнил. Но, зная понаслышке, в каком удручающем состоянии находится она сейчас, я вдруг испытал какую-то смесь жалости и… тревоги, когда Мила предложила мне с ней встретиться.

И тем не менее, вслед за Милой я поднялся из-за стола и проследовал в прихожую.

– Постой тут минуту, – попросила она, дойдя до двери бабушкиной спальни, – я тебя позову, если все нормально. Окей?

– Да, хорошо, – кивнул я.

Пару минут, пока Мила разведывала обстановку, я стоял у входа в комнату, прислонившись спиной к стене. Из-за двери до меня доносились приглушенные голоса, обрывки фраз, разобрать которые я не мог, но их смысл, тем не менее, примерно понимал. Вскоре дверь в комнату приоткрылась, и в проеме показалось лицо Милы.

– Все нормально, заходи, – кивнула она.

– Мария Николаевна же ее зовут? – поинтересовался я прежде, чем войти, Мила в ответ утвердительно покивала головой.

Окно бабушкиной комнаты было единственным, что выходило на восток, на сопку, чей крутой склон располагался почти вплотную к фасаду здания. Шторы были распахнуты, а форточка приоткрыта, но из-за пасмурной погоды в спальне царил загадочный полумрак. Запах внутри тоже стоял своеобразный: смесь аромата лекарств и старого тела с непривычки сильно били в нос, однако на моем лице не дрогнула ни единая мышца. Бабушка, совсем старая, исхудавшая, с дряблой, покрытой старческими пятнами кожей, сидела в своем любимом кресле и пристально, и даже словно бы осмысленно глядя в черный экран выключенного телевизора.

– Бабушка, – обратилась к ней Мила. – Посмотри, это мой друг – Максим. Ты его помнишь?

– Мария Николаевна, здравствуйте, – обратился я к старушке, подходя к креслу.

Старая женщина, словно только сейчас поняв, что в комнате помимо нее есть кто-то еще, медленно повернула голову и удивленно взглянула на меня своими полуслепыми глазами. По ее лицу невозможно было сказать, узнала она меня или нет, так как за эти несколько недолгих секунд ничто в ее взгляде не изменилось. Но, скорее всего, нет – не узнала. Раньше мы виделись относительно часто, но, все же, я был чужим человеком для нее. Деменция медленно разрушала ее разум, пожирая целые участки памяти. Так с чего бы ей было меня помнить, если она и родную дочь не всегда узнавала?

– Это Максим, мой хороший друг, – повторила Мила, склоняясь поближе к бабушке. – Ты его не помнишь?

– Максим, да… – прохрипела старушка и, как-то совершенно неожиданно оживившись, воскликнула. – Так ты приехал! Какой большой стал и красивый молодой человек!

Мы с Милой перекинулись удивленными… даже нет – совершенно пораженными взглядами. Казалось, бабушка узнала меня. На самом деле, не знай я, что у нее деменция, то даже и не подумал бы. Но нет, не могло ведь такого быть.

– Бабушка, ты что, узнала Максима? – спросила ее Мила.

– Узнала, да, – улыбнулась она беззубым ртом. – Максим в гости зашел, наконец!

Из прихожей донесся звук открывающейся входной двери, а за ним и голос матери Милы.

– Ой! Мама пришла, – обернулась Мила. – Максим, посиди пару секунд с бабушкой, я сейчас вернусь. Только не давай ей вставать из кресла – она сама очень плохо ходит!

– Но…

– Не слажай! – только и успела добавить она, вылетая из спальни и прикрывая за собою дверь.

Однако, к моему счастью, бабушка даже и не пыталась подняться из своего кресла, если ей это вообще было сейчас под силу. Как-то хитро, но по-доброму улыбаясь, она посмотрела на меня, и взгляд ее окончательно запутал меня: я никак не мог понять, действительно ли она меня узнала или же только делала вид? Меня, чужого человека, которого в последний раз видела пять лет тому назад, узнать она точно бы не смогла. А не смогла бы? Нельзя было с уверенностью сказать, что происходит в увядающем мозгу другого человека. Тем более, если не мог сказать об этом он сам.

– Как у тебя дела, Максим? – совершенно обычным тоном поинтересовалась старушка, окончательно меня запутав.

– У меня все хорошо, – смущенно улыбнулся я, – учебу, вот, закончил в университете, вернулся пока домой.

– Ты всегда был хороший мальчик, добрый, – произнесла она, подняв перед собой скрюченный указательный палец.

Я в ответ тихонько усмехнулся, но прежде, чем успел открыть рот, она продолжила говорить.

– Нравится тебе наша девочка, да? – поинтересовалась старушка, и этот ее вопрос своей неожиданностью поставил меня в тупик. – Она у нас тоже хорошая, добрая!

– Э, да… – замешкавшись, протянул я, но, заметив настойчивый взгляд старушки, добавил. – Нравится, да.

– Так бери ее в жены! – хитро хихикая, предложила старушка.

Мне было одновременно и смешно, и неловко. Правда – не знал бы я, что бабушка не в себе, то и не понял бы сразу, потому что именно такой я ее и запомнил.

– Я подумаю над этим, – усмехнулся я, а тонкие бабушкины губы же в ответ распылись в довольной улыбке.

– Молодец, – кивнула она и еще некоторое время пристально глядела на меня, и ровно в тот момент, когда я уже открыл рот, чтобы сказать что-то бессмысленное, неожиданно продолжила. – Бедный мальчик. Сколько на твою молодую голову бед выпало! Они ведь уже звали тебя?

– Куда звали? – непонимающе спросил я, бросая взгляд на дверь.

– Туда, вниз! – пояснила бабушка.

Мне показалось, что кисти рук задрожали еще до того, как первая ассоциация возникла в моей голове. Вдруг я понял, что мне стало очень тяжело дышать, но вовсе не из-за запаха, нет, к нему я уже привык, мне стало физически тяжело сделать даже простой вдох.

– Я не понимаю, – хрипло выдавил из себя я.

– Перейти туда, – продолжила говорить бабушка все тем же дружелюбным тоном, – на ту сторону!

Пальцы рук заледенели, словно опущенные в холодную воду, пульс с шумом отдавался в ушах, а виски сдавило с такой силой, что на секунду даже потемнело в глазах.

«Бездонная черная яма под землей. Ветви тянутся к ее краям»

– Он уже приходил? – продолжала вопрошать бабушка, однако договорить ей не дали Мила и ее мама, что в тот самый момент вошли в комнату.

– Максим, как вы тут? – сходу поинтересовалась Мила.

Я прилагал все усилия, чтобы выглядеть нормально, уж не знаю, насколько хорошо у меня это вышло. Наверное, вышло, раз ни в глазах Милы, ни в глазах ее матери я не заметил ни тени подозрения по поводу моего состояния. Однако в груди моей удушливо клокотал безумный страх.

Я перекинулся парой фраз с матерью Милы, после чего она переняла у нас эстафету присмотра за бабушкой, а я же вместе с Милой вернулся на кухню. Мы допили чай и уже спустя пару минут вышли из дома, перешли через железную дорогу и вышли на центральную улицу, по которой побрели на юг, в направлении центра.

– Мил, – обратился я, когда мы поравнялись с моим домом, – я забыл, кем твоя бабушка работала раньше?

– Она была учителем, – ответила Мила. – Преподавала историю в средней школе. А что такое?

– Да нет, – покачал я головой, – ничего. Просто поинтересовался. Историю, значит, преподавала? Жалко ее очень.

– Знаешь, она выглядела непривычно оживленной, когда мы с мамой вошли, – призналась Мила. – Ну, мне так показалось, во всяком случае. Вы о чем-то беседовали?

– Да, – кивнул я. – Ни о чем особо. Но, знаешь, мне показалось, что она узнала меня.

– Ну, – задумалась Мила, – на самом деле, мне тоже так показалось. Она с большим трудом вспоминает какие-то моменты из своей жизни, а что было вчера так и вообще не помнит. Она порой путается во времени и пространстве, не понимает, что и когда было. Но тебя она, кажется, и правда, узнала.