Ждите Алый Закат

Мы помахали друг другу на прощание, после чего Карина скрылась в прохладном полумраке своего подъезда, а я же побрел дальше по улице к себе домой. В последний миг я оглянулся на ее дом.

«Не знаю. Пожалуй, не нужно об этом даже думать»

Глава 11: Внеплановое отключение

Вечером все того же дня я попытался вытащить на улицу Милу. Она не сразу ответила на мой звонок, и, судя по звукам, раздававшимся на фоне, я сделал вывод, что она участвовала в каком-то застолье.

– Прости, Максим, не могу сегодня, у нас семейный праздник, – произнесла она, выйдя, скорее всего, в соседнюю комнату. – Я должна присутствовать. Давай завтра? Завтра я точно свободная.

– Ладно, я понимаю, – мягко ответил я. – Но я надеюсь, что завтра ты ко мне присоединишься.

– Да, Максим, конечно, – чуть виновато ответила она. – У тебя все в порядке?

– Да, мне лучше, – ответил я.

Обменявшись еще парой-тройкой фраз, мы положили трубки. Тем временем, самый нижний край солнечного диска уже успел коснуться морской линии, а к тому времени, как я собрался и вышел во двор, на улице стемнело окончательно – одна только тусклая желтая полоса маячила над самым горизонтом. Неожиданно для себя я понял, что никуда я больше идти не хочу. С другой стороны, сидеть дома мне хотелось и того меньше, а раз уж вышел, то нужно было идти. Да и больно уж я любил пройтись перед сном и подышать свежим воздухом. Итого, не спеша я побрел в сторону центра. Редкие горожане возвращались домой, местная молодежь небольшими группками сидела во дворах и скверах. Идиллическая атмосфера маленького провинциального городка во всей своей красе.

Спустя минут двадцать я добрался до нашей новой набережной. В свету фонарей я заметил одну лишь влюбленную молодую парочку, да одинокую женщину, выгуливавшую свою собаку. Добредя до небольшой площадки с бесплатными стационарными биноклями, я выбрал тот, что больше подходил к моему росту и стал рассматривать пришвартованные в порту корабли и их палубы, освещенные яркими лампами, пытался даже разглядеть звезды на небе. Забавным мне показалось то, что установили эти бинокли таким образом, что, стоило развернуть их на сто восемьдесят градусов, и кто угодно смог бы заглянуть в окна любого прибрежного дома. Лично мне делать этого не позволяли элементарные правила приличия, но иногда я разворачивал бинокли, чтобы рассматривать сопки и маяк на далеком утесе. Довольно скоро мне наскучило мое нехитрое занятие, и я решил возвращаться домой.

Где-то в районе привокзальной площади мне захотелось как-то разнообразить свой путь, для чего я свернул с центральной улицы и вышел на перрон. Разъезд был совершенно пуст: ни поездов, ни железнодорожников. После недолгих раздумий я соскочил на ближайшую линию и продолжил идти по ней. Ходить по шпалам я раньше любил, однако теперь с непривычки мне это давалось тяжеловато – приходилось придерживаться постоянной длины шага, что особенно тяжело было делать в столь скудном ночном освещении. Новенькие, смазанные креозотом, шпалы все еще были сложены в несколько штабелей меж двух дальних ветвей железной дороги. Я поспешил поскорее приблизиться к ним и пройти за штабелями так, чтобы меня не было видно со стороны центральной улицы. Хотя особой необходимости в этом и не было, ведь в темноте меня все равно не было видно, да и ночью за путями тоже никто не следил. По большей части я решил пойти здесь, чтобы ощутить этот незабываемый запах.

Спустя пару минут я вышел к распутью, где множество линий сходились в одну и уносились далеко на север. Более-менее нормально был освещен один лишь район вокзала, да немногочисленные переезды, которых в городе насчитывалось всего пять штук на, примерно, семь километров пути. Одинокая линия железной дороги уходила в почти непроглядную тьму. Но, несмотря на это, я все равно решил идти по ней, почти наощупь вышагивая по деревянным шпалам вдоль подножия сопки и длинных рядов старых гаражей.

В какой-то момент я даже начал жалеть о том, что вовремя не свернул во дворы, чтобы потом выйти на центральную улицу. Шел я, внимательно смотря себе под ноги, чтобы не подвернуть лодыжку, но то и дело наступал на крупный щебень, что очень больно впивался в ступню сквозь тонкую подошву моей обуви. Густые заросли бамбука нависали над путями с обеих сторон, мешая проникать сюда и без того тусклому свету со стороны дворов. Поворачивать назад мне не хотелось, а до ближайшего схода оставалось сотни две метров. И я определенно собирался им воспользоваться, но вот, в один момент во всем городе разом погас весь свет.

Я замер от неожиданности. Вся железная дорога на сотни метров вперед и назад погрузилась в совершенно непроглядную темноту. Над моей головой в тот же миг вспыхнули тысячи и тысячи звезд, терявшихся в обычное время в городском освещении. Бесконечно-гигантский Млечный Путь опоясал все небо с востока на запад, начинаясь далеко за сопками и заканчиваясь где-то за морем, он нависал над городом, сияя и переливаясь. Осознав вдруг в полной мере ситуацию, в которой оказался, я стал озираться по сторонам и лишь окончательно убедился в том, что ни в одном окошке вокруг меня не горит свет, и каждый фонарь на улице перестал светить.

Пытаясь не терять самообладание, я вынул из кармана мобильный телефон, снял его с блокировки и вытянул перед собой. Слабенький свет небольшого экрана мало чем мог помочь мне в такой ситуации, тогда я попытался включить встроенный фонарь, но в самый последний момент передумал, так как заряд батареи неожиданно для меня опустился до шести процентов. Оказалось, что перед выходом я забыл зарядить свой старенький телефон, изношенная батарея которого по достижении четырнадцати процентов начинала вести себя совершенно непредсказуемо и могла окончательно израсходоваться в любую минуту.

В итоге я практически наощупь побрел дальше. Сама ночь, к слову, выдалась на удивление хорошей – сухой, теплой и лишь совсем легкое дуновение ветерка еле-еле касалось моего лица, но сил его не хватало даже на то, чтобы шелестеть травой или листьями на деревьях. Густой пряный запах цветущей растительности обволакивал меня и опьянял. В темноте обоняние и слух обострялись, и ничто не могло отвлечь от этого аромата. И так бы я шел, пожалуй, до самого схода, медленно, наощупь, но относительно уверенно, если бы в этой тишине не услышал со стороны гаражей подозрительный шорох в зарослях кислицы. Кто-то неторопливо пробирался к железной дороге сквозь самую чащу и, судя по его поступи, это был человек.

Не желая выяснять, кто же мог там копошиться в полной темноте, я, насколько это было возможно, ускорил шаг. И вот, когда звуки, наконец, оказались позади, кто-то позвал меня по имени.

– Максим, – раздался мужской голос за моей спиной.

Уж не знаю, потемнело ли у меня в глазах в тот момент, ведь и без того темно было так, что хоть вообще глаза не открывай, но сердце мое, казалось, подскочило до самого горла.

– Кто это? – спросил я, вновь доставая из кармана телефон.

Тусклый бледный свет, излучаемый экраном телефона, выхватил из темноты первый ряд стройных стеблей кислицы. Пытаясь обнаружить обратившегося ко мне человека, я повел рукой влево, пока там же, прямо в зарослях из непроницаемо-черного мрака не показалось бледное, словно бумага, лицо.

Лишь чудом я не закричал и не выронил телефон на шпалы, а сдержался же я лишь по той причине, что лицо это было мне хорошо знакомо и принадлежало оно Сергею.

– Серега! – выдавил из себя я. – Твою мать, ну ты меня напугал! – я наигранно шумно выдохнул. – Что ты там делаешь?

Будто прячась от кого-то, Сергей стоял в самой чаще, частично скрытый за высокими стройными стеблями и большими зелеными листьями кислицы. Конечно, можно было предположить, что он шел впереди, но, заметив меня, нырнул в кусты, чтобы напугать меня и таким образом повеселить себя. Однако на его неподвижном лице я не увидел и тени должной для такого случая улыбки. Да и в целом, на Серегу это похоже не было.

– Серега, ты в порядке? – поинтересовался я, не сводя с него глаз. – Чего ты там стоишь? Выходи.

И он вышел. В темноте мне было очень плохо видно его, но, судя по тому, что в свету экрана я мог видеть только его лицо и кисти рук, одет он был во что-то темное с длинным рукавом. По моим рукам и спине пробежали мурашки. Одна лишь мысль о том, что Серега стоял тут один в кромешной темноте, да к тому же в каких-то зарослях возле старых полузаброшенных гаражей, мне становилось дурно. Тем не менее, я не обознался, это был именно мой хороший приятель и бывший одноклассник, но что-то во всем этом было неправильно.

– Что ты тут делаешь? – переспросил я. – Ты пьяный или что?

– Пошли со мной, – внезапно попросил Сергей, проигнорировав мои вопросы.

Внезапно я ощутил страх. Настоящий неподдельный ужас. Сергей выглядел совершенно неадекватным, даже говорил он как-то непривычно тихо и медленно, будто с трудом ворочая языком. Я сделал пару аккуратных шагов вперед спиной, по-прежнему не сводя с него глаз.

– Да, пошли, – ответил я, пытаясь держать себя в руках. – Давай я отведу тебя домой.

Сергей сдвинулся с места. Я отошел в сторону, пропуская его вперед.

– Похоже, что опять во всем городе свет отключили, – попытался я завязать разговор, но в ответ услышал лишь какое-то невнятное бормотание, из которого не смог толком разобрать ни единого слова. – Наверное, из-за вчерашнего землетрясения. Ты, кстати, как вчера его встретил?

Но он не ответил. Словно завороженный Серега шел впереди меня, уверенно ступая на шпалы, словно бы, совсем не глядя себе под ноги, машинально. Заряд батареи на моем телефоне опустился до четырех процентов, от чего я нехотя убрал его обратно в карман, оставшись один на один с Сергеем в полной темноте. Единственным видимым ориентиром оставалось небо, покрытое россыпью ярких звезд. Именно на их фоне я угадывал контуры ближайших домов и мог примерно прикинуть наше местоположение. Наконец, слева от нас показался долгожданный сход с железной дороги, по которому я и собирался выйти на центральную улицу – мне казалось, что там будет чуточку светлее. Однако Сергей проигнорировал этот сход, а на мое предложение выйти на нормальную дорогу ничего не ответил. Встревоженный и, пожалуй, немного раздраженный я последовал за ним.

С железной дороги мы, тем не менее, сошли, но спустя минут пять. Мы вышли в самый тупик нашей улицы прямо рядом с большим бамбуковым полем и побрели дальше вдоль огромных труб теплотрассы. Освещение здесь тоже не работало, но все равно ориентироваться было гораздо проще, чем на путях. Черные силуэты стареньких панельных пятиэтажек возвышались над дорогой, а прямо за ними отчетливо прослеживался неровный контур сопок, что длинным хребтом тянулся вдоль всего побережья.

И вот, миновав ряд гаражей, детский сад, мой родной квартал и среднюю школу, мы, наконец, свернули во дворы. Однако, вопреки моим ожиданиям, немного не доходя до нужного дома, где, как я помнил, и жил Сергей, мы свернули к подножию сопки. Я ничего не слышал о том, что Серега переехал, от чего сильно удивился, но не успел я открыть рта, чтобы задать назревший вопрос, как перед нами возникла еще одна, незнакомая мне серая панельная пятиэтажка. На первый взгляд это была самая обычная «Хрущевка», но что-то в ней необъяснимым образом вызывало во мне жуткую тревогу. Я даже сам не мог понять, что именно. Здание стояло вплотную к склону, отсюда даже казалось, что оно и вовсе упирается в него своим задним фасадом. Все окна его были темны, а подъезды черны, словно старые штольни, куда и среди ясного дня не проникало ни единого лучика света.

Серега остановился возле ближайшего к нам подъезда, развернулся и, будто приглашая меня идти первым, стал безмолвно таращиться на меня. Но почему-то мне не хотелось заходить в этот подъезд, ни первым, ни вторым, ни даже в большой шумной компании друзей. А Сергей, тем временем, терпеливо ждал.

Пытаясь потянуть время, я начал осматривать окружавшие нас дома, как вдруг до меня дошли две простые вещи, которые бессознательно удерживали меня от того, чтобы последовать приглашению Сергея. В окнах всех прочих домов тут и там виднелись тусклые оранжевые огоньки свечей и керосиновых ламп, а в этом же мрачном доме все окна были непроглядно темны. Ну и, во-вторых, я осознал, что совершенно не помню того, чтобы на этом месте вообще когда-либо стоял этот дом!

Я ощутил, как кисти моих рук, несмотря на теплую безветренную погоду, в один миг заледенели, пальцы задрожали, а в ушах застучал пульс. Сергей, если это вообще был он, продолжал стоять на том же месте и столь же пристально глядеть на меня. В любую секунду я был готов броситься бежать, как вдруг, дерзко нарушив повисшую тишину, зазвонил мой телефон. Это была мама.

– Алло? – хрипло выдавил я из своего горла, поднеся трубку к уху.

– Максим, где ты сейчас? Отец на работе сегодня, а мне нужна будет твоя помощь. Да и темно так на улице, чего там ходить, – раздался из динамика родной голос, и его звучание придало мне сил.

– Я минут через пять буду, мам, – ответил я, но уже чуть уверенней. – Я тут рядом уже.

Заряд батареи упал до нуля ровно в тот момент, когда я закончил свою последнюю фразу, не успев даже положить трубку. Я убрал телефон в карман и обратился к Сергею.

– Я с тобой не пойду, Серега, – уверенно произнес я. – Мать ждет.

Сергей продолжал молчать, а я же, не прощаясь, развернулся и спокойным шагом побрел в обратном направлении. И хоть я и пытался выглядеть уверенно, однако сердце мое колотилось в этот момент так, что к горлу подкатывала тошнота. Каждый нерв, каждая клеточка в моем теле были напряжены. Я успел сделать три или четыре шага, когда, к своему бесконечному ужасу, ощутил на левом запястье холодную и необычайно крепкую хватку.

Не закричал я в этот момент лишь потому, что горло мое сковал ужасный спазм, не дававший ни то, что закричать, но даже сделать вдох. С неподвижным, словно фарфоровым, лицом, пристально глядя на меня своими выпученными глазами, то, что притворялось Сергеем, вцепилось в мою руку железной хваткой и стало тянуть меня в сторону того жуткого неживого дома.

– Отпусти меня! – прохрипел я, безуспешно пытаясь разжать его крепкие пальцы.

Но он не слушал меня. С чудовищной силой и непоколебимостью он тащил меня к подъезду, и что-то мне подсказывало, что стоило лишь ступить во мрак этого сырого зловонного тоннеля, как никто и никогда больше не найдет даже моего бездыханного тела.

Уж не знаю, как, но я смог, наконец, высвободить свою мокрую от ледяного пота руку из его пальцев, после чего, не теряя ни секунды, бросился бежать. Я несся вперед, не оглядываясь назад, и даже не знал, преследует ли оно меня или же нет. В ушах шумел ветер, подошвы топали сначала по шершавому бетону, затем по гладкому асфальту. Что было сил, я летел по пустой темной улице к своему дому. Я осмелился чуть замедлить шаг, лишь пробежав школу. Моя грудь горела огнем, а ноги ужасно болели. Уже возле ручья я смог повернуть голову, чтобы увидеть позади себя совершенно пустую улицу. Я убежал. Продолжая озираться по сторонам, я прошел вдоль канала и свернул в свой двор, как на всей улице вдруг вновь зажглись фонари. От неожиданности я вздрогнул, но уже спустя пару секунд с облегчением выдохнул. Кажется, все закончилось.

Мама сильно встревожилась, заметив мое бледное лицо и дрожащие руки. Я соврал, что замерз, пока шел, после чего умылся теплой водой и ушел в свою спальню. Дрожь никак не унималась. От нервного напряжения меня начало морозить. В целом ощущение было такое, словно я заболел. Сна не было ни в одном глазу. Я еще долго сидел на кровати, закутавшись в одеяло и припав спиной к стене. Мысли путались в голове. Лишь примерно часа в три ночи я стал потихоньку проваливаться на ту сторону реальности, хотя после пережитого мной ужаса я уже не был до конца уверен, что вокруг меня было реально, а что нет.

Глава 12: Не сон

После того кошмарного случая я еще несколько дней не выходил на улицу. Мне было страшно. Я не мог объяснить себе то, что произошло со мной той жуткой ночью. По пробуждению первым делом я подумал, что вновь видел не в меру реалистичный сон, как это уже случалось со мной прежде, однако и запястье мое болело и мышцы ног неприятно тянуло, как после длительного забега.

Тем же утром я набрал Сергея. Пытаясь не показаться умалишенным, я решил зайти издалека и спросил, не его ли я видел прошлой ночью на железной дороге. «Нет. Ты меня с кем-то спутал» – был его ответ. Да, в этом я не сомневался. Действительно тот, кого я встретил ночью на железной дороге, не мог быть Сергеем, более того, я сомневался в том, что это вообще был человек, ведь человек не смог бы так просто узнать меня в кромешной темноте. Вот только мысль эта, почему-то, пришла в мою голову лишь теперь.

И так пролетали дни, наступил август. До того спокойное море теперь все чаще рассекали бурные волны. Ночной ветер стал чуточку холоднее, а зелень, слегка поблекла, потеряв небольшую часть своих красок. Но это все еще было лето, теплое и преимущественно солнечное.

Ближе к вечеру пятого августа раздался дверной звонок. Это был Рома. Немного встревоженный тем, что я уже несколько дней не звонил и не писал ему, он решил сам зайти ко мне в гости и убедиться в том, что я был жив и здоров.

– Прости, кажется, я приболел немного, – неловко улыбаясь, уклончиво оправдывался я.

Мы сели за кухонный стол, я налил чай, достал конфеты и печенье. Солнце потихоньку клонилось к западному горизонту, в тот день с самого утра шел дождь, однако ближе к вечеру небо разъяснилось, а над сопками уже к четырем часам отчетливо виднелось белое пятно луны. За чаем Рома смог уговорить меня выйти на улицу и пройтись с ним до центра. На самом деле, мне и самому надоело сидеть дома – довольно много времени я проводил на балконе, глядя на море и корабли, желая поскорее выйти из дома, но так и не решился на это. Да, страх после той ночи несколько притупился, однако же, никуда не делся. Итак, какое-то время я думал, и, пускай я этого не показывал, но внутри меня развернулась в этот момент отчаянная борьба, по итогу которой я согласился. Похоже, сегодня я оказался сильнее своих страхов.

Итого, выйдя со двора, мы побрели вдоль теплотрассы на юг по нашей немноголюдной улочке. Асфальт, еще толком не успевший просохнуть, поблескивал грязными лужами, а лучи заходящего солнца, мягко ложась на сопки, окрашивали их ярким пламенем и слепили наши глаза, отражаясь в окнах панельных домов.

– Рома, – обратился я к своему другу, когда в диалоге повисла небольшая пауза.

– Что такое?

– Слушай, ты не замечал ничего странного вокруг? – осторожно спросил я, пытаясь деликатно подвести разговор к волнующей меня теме.

– Где именно? – не понял он. – Ты о чем?

– Ну, в городе, – пояснил я. – Тебя ничего не тревожило последнее время?

– Да нет, – пожал плечами Рома, явно не поняв, к чему я веду. – А что-то случилось?

И тут я встал в тупик. Рассказать сейчас о зловещем знамении, своих снах, странном человеке, явившимся в ночь землетрясения, и о том, как меня пытались похитить несколько дней тому назад, было равносильно тому, чтобы расписаться в своем ментальном нездоровье. Ведь кто вообще смог бы поверить в это, если бы сам не пережил? С другой стороны, и молчать об этом я тоже больше не мог. И тут я понял, что, возможно, столкнулся с такой проблемой, о которой даже не могу никому поведать. Возможно, я просто сошел с ума, но, если нет, то жизни близких мне людей могли быть в серьезной опасности.

– В общем, Рома, – протянул я, тщательно обдумывая свою последующую речь. – Ты, просто, если встретишь вдруг кого-нибудь подозрительного, то, пожалуйста, держись от него подальше.

– У тебя точно все в порядке? – удивленно посмотрел на меня Рома.

Я отвел взгляд и сделал глубокий вдох. Несколько дней тому назад поздней темной ночью я шел в компании этого ужасного «кого-то» по этой же самой улице. Сейчас же те события казались мне дурным сном, однако множество фактов указывали на то, что все это случилось на самом деле. И я даже не знал, что пугало меня больше – то, что я могу сходить с ума или же то, что в ту ночь я действительно столкнулся с чем-то необъяснимым и был на волоске от гибели или даже чего-то еще более страшного.

– Давай лучше выпить возьмем, – внезапно предложил я, откладывая свой рассказ на потом. – Я позже тебе все расскажу.

– Да, давай, – согласился Рома, вновь окинув меня удивленным и, пожалуй, немного встревоженным взглядом.

Спустя, примерно, полчаса мы вышли к нашему излюбленному месту в заброшенном сухом доке. Море, будто вторя моему душевному состоянию, бушевало и яростно билось о старый бетонный пирс, поднимая в воздух тысячи мелких капель морской воды. Будто аэрозоль, они орошали мое лицо, приятно щипая кожу. С закрытыми глазами я стоял у самого края и дышал всей грудью, наслаждаясь ароматами моря.

– Так, у тебя что-то случилось? – поинтересовался Рома, присевший на «нашу» старую шпалу.

– Я даже не знаю, как тебе объяснить, – замялся я.

– Да говори смело! – поддержал меня Рома. – Садись для начала. Это что-то связанное… ну, с твоей проблемой?

Я открыл глаза и обернулся к нему. Вдруг мне подумалось: а происходит ли на самом деле все то, что я вижу?

– Только дослушай меня до конца, Ром, – произнес я, присаживаясь на шпалу рядом с другом. – Хорошо?

– Ты же знаешь, Макс, я тебя всегда выслушаю. Так, что случилось?

– В общем, – вздохнул я, тщетно пытаясь открыть бутылку, – мне кажется, что я схожу с ума.

Рома встревожено посмотрел на меня, затем помог открыть пиво, и попросил продолжить рассказ. Крайне аккуратно, пытаясь не переступить через условную черту, я рассказал о том, как по возвращении домой стал видеть тревожные сны, рассказал о том, как Дария предупредила меня об алом закате. Поведал о том, как беседовал со странным человеком в ночь землетрясения и о том, как несколько дней тому назад кто-то напал на меня, кто-то, кого я в темноте спутал с Сергеем, нашим общим приятелем.

Иной человек окинул бы меня насмешливым взглядом или посоветовал бы обратиться к врачу, однако Рома был серьезен и слушал меня, не перебивая. Когда я окончил свой рассказ, он еще несколько секунд помолчал, сделал глоток, немного и как-то без интереса подержав пиво во рту, так же сухо сглотнул, после чего заговорил.

– Ты, кажется, говорил, что перестал принимать лекарства? – тактично поинтересовался он. – Седативы какие-то там?

– Да, бросил, а раньше принимал. Но это давненько уже было, – ответил я, потирая пальцами виски. – В мае сразу после аварии пил таблетки, потом еще в июне недели три. Потом подумал, что мне не нужно ничего принимать – и так все хорошо. Убрал их и больше не касался с тех пор. Но, Ром, я уверен, что это все мне не привиделось! Мое запястье болело так, словно кто-то действительно держал меня за руку, значит, меня правда кто-то схватил в ту ночь!

– Я верю тебе, Макс, – спокойно ответил Ромка. – Я верю в то, что ты встретил кого-то, верю в то, что на тебя могли напасть той ночью. Но, признай сам, все это выглядит не совсем нормально, не думаешь так?

– Да, думаю, – выдохнул я, – совсем не нормально.

– Но, – продолжил Рома, – что, если ты видишь некоторые вещи не совсем так, как есть на самом деле?

– О чем ты?

– Ну, – протянул он, тщательно обдумывая ответ, – знаешь, что, если из-за травмы твой мозг придает некоторым вещам и событиям иные смыслы, не совсем те, которые они на самом деле несут?

– Боюсь, что не совсем понял тебя.

– Короче, ты как бы ищешь связь в событиях, никак между собой не связанных! – пояснил Ромка. – Вот это как раз может быть из-за тревожности, появившейся на фоне психологической травмы после аварии.

– Думаешь, мне нужно продолжить принимать лекарства?

– Ну, естественно, Макс! – воскликнул Рома, разводя руками. – Какого черта ты вообще перестал?

– Не знаю, – отпивая пиво, протянул я. – На самом деле, я, наверное, серьезно ошибся тогда. Первое время после аварии мне тяжело очень было, я даже в себя ушел на какое-то время, а потом… не знаю, будто что-то изменилось в один день. Я просто проснулся и понял, что мне стало легче. Я перестал грузиться, перестал думать о той ночи, даже вспоминать детали тяжело стало: лишь в общих чертах ту ситуацию вижу.

– Слушай, Макс, – продолжал Рома, – тебе чертовски повезло тогда, что ты не получил никаких серьезных травм. Руки и ноги на месте, овощем тоже не стал. Но, кто знает, что происходит у тебя внутри? Слушай, я правда не считаю тебя сумасшедшим, но, давай честно, все это звучит ненормально, и надо тебе что-то с этим делать. Согласен?

– Согласен, – выдохнул я. – Но, вообще, ты прав, конечно. Пожалуй, я продолжу пить лекарства. Обещаю.

– Ловлю на слове! – подмигнул Ромка, по-дружески толкая меня в плечо. – Может, и творчеством своим почаще заниматься стоит. Говорят, помогает.