Ждите Алый Закат

– Я так не хочу отпускать тебя, – призналась Карина, когда мы чуть сбавили обороты. – Но мне придется.

Чуть отстранившись, я смог взглянуть в ее лицо, чтобы увидеть блестящие от наполнивших их слез глаза. Когда я чуть ослабил хватку, Карина высвободилась и отошла от меня на шаг.

– О, боже, я вся… – она подняла руки вверх, показывая, что голова ее идет кругом. – Я схожу с ума. Ладно, Макс, это был замечательный вечер, жаль обрывать его так, но, сам понимаешь…

– Да, – покивал я и слегка пошатнулся, Карина подала мне руку, не давая упасть. – Пойдешь домой?

– Да, – улыбнулась она, глядя мне в глаза. – Надо. Пора.

– Согласен, – улыбнулся я, вновь ее обнимая. – Надо же, пять лет прошло, а кажется…

– Словно и не было их, – продолжила она за меня.

– Вроде того, – согласился я. – Это была хорошая встреча под красной луной.

– Что? – удивленно нахмурила она брови.

– Не, ничего, – опомнился я и прежде, чем Карина успела бы сказать что-то еще, вновь поцеловал ее.

– Ладно, Максим, пожалуй, теперь мне действительно пора, – сказала она совсем тихо.

– Да, – выдохнул я. – Ну, тогда до следующей встречи?

– Да, Максим, до встречи, – улыбнулась она, выскальзывая из моих рук. – Звони мне тоже, не забывай. Я, в принципе, ничем тут не занята обычно.

– Я буду, – улыбнулся я, прикладывая к правому уху кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем – таким воображаемым телефоном. – Только ты номер дай свой!

И она, неловко усмехнувшись, продиктовала мне свой номер. Настало время расходиться.

Да, пожалуй, я совсем не хотел бы ее отпускать сейчас, но, кажется, особого выбора у нас действительно не было. В окнах Карины дребезжал синий свет, очевидно, от работающего телевизора, который могла смотреть ее мама. Карина отвернулась от меня, приоткрыла тяжелую металлическую дверь своего подъезда, но в самый последний момент остановилась.

– Да, Максим, кстати, – произнесла она уже более спокойным тоном, оборачиваясь ко мне через плечо, – я вспомнила, что сказал мне тот человек. Ну, в ту ночь, когда мы встретились возле вокзала, помнишь?

– Да, я помню, – ответил я, а по моей голове будто пробежал электрический разряд. – И что же он сказал?

– Наверное, уже поздно говорить об этом, но он назвал твое имя и попросил передать, что будет ждать тебя в баре «Алый Закат». Ты знаешь такой?

– Нет, – растерянно ответил я, пытаясь пробиться сквозь густой рой тревожных мыслей, захлестнувший мою голову.

– Даже странно, что я это забыла, – задумалась Карина, виновато глядя себе под ноги. – Ну, ладно. Мало ли кого можно встретить на улице после захода солнца, правда?

Помахав мне на прощание рукой, Карина скрылась во тьме своего подъезда, и я остался один. Всей грудью я вдохнул в себя прохладный ночной воздух, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Следовало скорее возвращаться домой. Напоследок же, прежде чем отправиться в путь, а до своего дома я бы дошел минут за пятнадцать, я поднял голову, желая взглянуть на ночное небо, покрытое россыпью ярких звезд, как увидел над своей головой большую красную, будто залитую кровью, луну.

Пальцы рук в тот же миг заледенели, а сердце, словно моля о помощи, отчаянно забилось о грудь. Внезапно я осознал, что стою совсем один на пустой темной улице, настолько тихой, что даже ветер не осмеливался нарушать этот зловещий почти мистический покой. Вдруг мне по-настоящему стало страшно.

Я должен был поскорее идти домой, а не стоять тут, в чужом дворе в темноте и полном одиночестве. Однако же, не успел я сдвинуться с места, как услышал слева от себя легкий шелест травы. Там, со стороны Портовой улицы, от ряда старых гаражей и теплотрассы, продираясь сквозь сорняки, в мою сторону шел человек. Я долго не мог разглядеть его черт, лишь неясный черный силуэт слегка покачивался на фоне ветхих бетонных стен и ободранной обмотки труб. В один момент я даже подумал, что, возможно, мне следует бежать, но какая-то непреодолимая сила все равно заставляла меня стоять на месте, это был ступор, вызванный невероятным ужасом, одолевшим меня в этот момент.

И вот, наконец, незнакомец вышел на свет, точнее, он приблизился ко мне достаточно близко, чтобы я в лучах ближайшего фонаря мог разглядеть черты его белого, как бумага, лица.

Глава 17: На той стороне

Это был он. Тот самый человек из моих снов, что являлся ко мне в ночь землетрясения. Завидев меня, он растянул губы в неприятной лукавой улыбке. Сходу я даже не мог понять, пытается ли он таким образом выглядеть учтивым или же просто не может скрыть свое самодовольство. В любом случае, в царившей вокруг ночной темноте, да на его бледном малоподвижном лице улыбка эта казалась мне зловещей и наигранной. В движениях же его, напротив, я не ощущал угрозы – он шел спокойно, расслабленно, будто возвращаясь с запоздалой прогулки. Но, возможно, это его нарочитое спокойствие было лишь коварной ловушкой, в которую я вот-вот должен был угодить.

– И вновь добрый вечер, – чуть приклонив голову, поприветствовал он меня.

– Добрый, – прохрипел я в ответ, когда незнакомец остановился, не дойдя до меня пару шагов. – Что вам нужно?

– Что мне нужно? Я пришел за вами, – ответил он, убирая с лица свою коварную улыбку. – У нас ведь назначена встреча. Разве вам не передали?

Между нами повисло тревожное молчание. Оно продлилось совсем недолго, какие-то секунды, но в воцарившейся тишине безветренной ночи, казалось, было слышно биение моего сердца.

– Как ваше самочувствие после аварии? – вдруг поинтересовался он.

От нахлынувшего ужаса у меня потемнело в глазах. Я не торопился с ответом, но он словно бы и не настаивал, продолжая лишь внимательно смотреть на меня.

– Откуда вы знаете про аварию? – с трудом выдавил из себя я

– От вас, – ответил он. – Вы сами рассказали мне.

– Но я ничего вам не говорил! Я вообще вижу вас второй раз в жизни!

– Говорили! – настойчиво возразил он. – Говорили. Иначе, зачем я явился?

– Я не знаю и знать не хочу.

– Я явился, потому что вы сами меня попросили прийти!

Мы еще несколько секунд буравили друг друга взглядами. Незнакомец был предельно спокоен, а я же чувствовал, что вот-вот готов поддаться панике. Руки мои немели и дрожали, а сердце яростно колотилось, отдаваясь в ушах гулким шумом.

– Итак, вы готовы?

– Готов к чему? – непонимающе помотал я головой.

– Как «к чему»? – он удивленно поднял брови. – Перейти на ту сторону, конечно!

– На «ту сторону»? – переспросил я, якобы не поняв его, но, разумеется, я все отлично понимал.

– Именно! На ту сторону! – продолжил он. – Ведь это именно то, чего вы хотите. Разве нет?

– Что? Нет! Я не хочу этого! – возразил я. – Не собираюсь я никуда с вами идти!

– Что значит «не собираетесь»? Нам пора, вы сами это знаете. Если не пойти сейчас, то дальше будет хуже. Он с вами церемониться не станет.

– Он? – прохрипел я, отступая.

В поисках спасения, хотя бы крохотной ниточки, за которую я смог бы ухватиться, чтобы вырвать себя из объятий этого затянувшегося кошмара, что приключился со мной наяву, я потянулся к тому месту, где должен был находиться внутренний карман моей куртки. Подобно острой стреле страх пронзил мое сердце, когда я понял, что свой амулет я оставил дома вместе с курткой. Это случилось впервые с того дня, как я получил его из рук Дарии. Ведь этим утром я совсем не собирался гулять допоздна. То, что я задержался на улице до наступления темноты, было лишь стечением обстоятельств. Уж не знаю, помог бы мне сейчас этот амулет, но, будь он при мне, я хотя бы мог проверить это.

– Да кто вы такой? – вновь спросил я, а голос мой в тот миг надломился, и его звучание лишило меня остатков смелости.

Не в силах больше терпеть его присутствия, я бросился бежать. На всех парах я несся по центральной улице, желая лишь поскорее оказаться дома и больше не видеть его бледного лица и выпученных стеклянных глаз. Несколько раз я оборачивался через плечо и видел темный силуэт далеко позади. Он провожал меня взглядом, но без досады, будто зная, что бежать мне все равно было некуда.

Минут через десять я, наконец, добрался до своего дома, забежал в освещенный желтой лампой двор, зашел в подъезд, и только лишь тогда смог перевести дыхание. Входную дверь своей квартиры я запер на все замки и сразу же направился в ванную. Прохладная вода немного привела меня в чувства, однако руки мои не перестали трястись, а сердце колотиться так, что к горлу подкатывала тошнота. Я выглянул в кухонное окно, но увидел перед собой лишь совершенно безлюдный квартал, пустые проезды и детские площадки, и, вопреки всем ожиданиям, это спокойствие напугало меня только больше. Мне казалось, что если я не вижу угрозу, то она, с большой долей вероятности, видит меня. Хорошо, что родители к тому времени уже ушли в свою спальню и, к моему счастью, не видели моего ужасного состояния, которое точно не смогло бы остаться без вопросов.

Еще минут пять я простоял так, глядя в окно, но бледный человек не показался ни в соседнем дворе, ни на подъезде к нашему дому. Я принял вечернюю порцию таблеток. Уже довольно давно со мной не случалось ничего действительно ужасного, но эта ночь почему-то стала исключением. Все произошло ровно так, как другой я предупреждал себя в моем последнем сне. Возможно, я просто сходил с ума. Ведь всего этого просто не могло случиться в реальности. Такого просто не бывает!

От потока тревожных мыслей меня отвлек телефонный звонок. На экране высвечивался незнакомый номер, не похожий ни на один стандартный номер действовавших в нашем регионе операторов и больше походивший на случайный набор цифр. Телефон звонил настойчиво, долго, ровно столько, сколько я стоял и, как завороженный, глядел в экран. Мне казалось, что я заранее знаю, что могу услышать с той стороны трубки, потому и не отвечал.

Наконец, я сбросил звонок, выключил телефон и направился в свою комнату. Прежде, чем закрыть шторы, я выглянул во двор, но и тот оказался пуст. Пора было брать себя в руки. Из внутреннего кармана куртки я вытащил амулет и положил его на кровать рядом с подушкой, после чего разделся и лег в постель. Каждый раз, стоило мне лишь немного успокоиться и начать приходить в себя, как тут же происходит что-то такое, от чего потом долго приходится отходить. И вот, это случилось опять.

Я еще долго кутался в одеяло, пытаясь унять дрожь. Воспоминания о той ужасной ночи, когда проклятая авария едва не лишила меня жизни, захлестнули меня. Мне казалось, что я вновь слышу протяжное гудение клаксона, крики, треск стекла и скрежет сминаемой стали. Я словно вновь попал в ту проклятую ночь, ночь, с которой все началось. Я опять увидел пустую улицу большого города и покореженный салон автомобиля. Но я был не в силах терпеть весь этот ужас, не хотел еще раз переживать ту кошмарную трагедию. Из последних сил я напряг свой разум и распахнул веки.

Влажные голые стены заброшенного тоннеля с темными смотровыми окнами в них и большая черная яма в полу возникли передо мной, стоило лишь поднять веки. Я отчетливо ощутил противный запах плесени и застоявшейся грязной воды. И вот я вновь оказался в этом кошмарном проклятом месте, ужасном мире вечной ночи, куда, то и дело попадал в своих снах. Внутри бездонной пропасти свистел ветер. Черные ветви неизвестного растения крепко ухватились за рваные бетонные края жуткой ямы так, как если бы дерево, пустившее их, отчаянно пыталось вырваться на поверхность. И вновь мне показалось, что из ямы я слышу голоса, такие далекие и тихие, что, возможно, лишь казавшиеся мне, и там, среди них, я расслышал и свое имя. Или же нет?

Из любопытства я сделал шаг к краю пропасти и чуть склонился над ней. Не знаю, зачем я сделал это. Как будто некая непреодолимая сила, сокрытая глубоко в моем сердце, тянула меня туда, в эту неизвестность, но и в то же время я был готов броситься бежать.

– Откуда вам знать, – раздался за моей спиной знакомый голос, заставивший меня встрепенуться, – возможно, что на той стороне вы найдете, что ищете.

Я успел лишь обернуться, чтобы увидеть за собой его бледное лицо, но на этот раз искаженное безумной яростью, после чего ощутил на спине прикосновение двух холодных ладоней. Его план удался. Он толкнул меня в черную бездну, а я же, нетвердо стоявший у самого ее края, не смог ни удержать равновесие, ни вовремя ухватиться за ветви, чтобы не провалиться вниз. Но на самом деле, я даже не ощутил на своем теле прикосновения черного древа, а просто свободно провалился в разинутую яму, не издав при этом ни малейшего звука. Не знаю, как долго я летел, ведь сознания я лишился задолго до того, как успел достичь дна.

***

Каждый раз из этого кошмарного осязаемого сна меня вырывало некое вмешательство извне, будь то телефонный звонок или землетрясение, однако же сейчас ничего подобного не произошло. Первым, что я испытал при пробуждении, была ужасная ломящая боль во всем теле, затем пальцами рук я ощутил прикосновение холодной мокрой, как от утренней росы, травы, устилавшей землю, на которой я лежал. Еще спустя пару-тройку секунд несколько крупных холодных капель воды приземлились на мое лицо и на сырую, прилипшую к телу одежду, немного приведя меня в чувства.

Даже для того, чтобы поднять свои веки, мне пришлось приложить неимоверные усилия. Казалось, все мое тело было налито свинцом, так тяжело мне давалось буквально каждое движение, даже самое незначительное. Удивительно, но даже, лежа в больнице после аварии, я не испытывал ничего подобного. И вот, приоткрыв, наконец, глаза, я увидел исполинское черное дерево, на многие десятки метров возвышавшееся надо мной.

Испуг… нет, накатившая волна нестерпимого ужаса придала мне сил. Осознав, наконец, где нахожусь, я подскочил с земли, на которой лежал и, преодолевая боль и чудовищную усталость, поднялся на ноги.

Это было оно. Ужасное древо из иного мира, что своими ветвями пробило границу между кошмаром и явью. На темных его ветвях не росли ни плоды, ни листья. Гигантское в обхвате, оно, казалось, было не менее тридцати метров в диаметре, а ввысь же тянулось столь высоко, что во тьме я не мог увидеть его конца.

Но, нет! Не может такого быть! Неужели я провалился на «ту сторону»? Я попал в место, которого нет, в кошмар, который никогда не принадлежал нашему миру. Как-то неосознанно, будто от бессилия, я закричал, завопил во всю глотку, а мой голос, пронесшись во тьме, довольно скоро затерялся в пустоте. И именно звук моего собственного голоса напугал меня больше всего. До этого момента, попадая в свой кошмар, я был не в силах выдавить из себя ни малейшего хрипа, но теперь мой крик звучал, как и положено, громко и ясно. И лишь благодаря этому я, наконец, к своему бесконечному ужасу, осознал, что, это был больше не сон.

Словно при помощи интуиции или же некого шестого чувства я ощутил, что иначе, как по тому же самому дереву, выбраться из этого ужасного места было невозможно. Кора его была грубой с крупными щелями и выступами, за которые я без особых проблем смог бы зацепиться. И вот, не теряя ни секунды, я ринулся к огромному стволу, пальцами рук вцепился в его кору и, что было сил, подтянул себя вверх. Мне было страшно, обреченность и ужас были моими спутниками в этом темном пустом мире. Подгоняемый паникой и поддерживаемый стремлением поскорее отсюда выбраться, я поднимался все выше и выше. Вода заливала мои глаза, а холод сковывал мышцы, но я продолжал двигаться вверх. Каждая секунда, казалось, тянулась целую вечность, а от осознания высоты, на которую я поднимался, кружилась голова. Я боялся этого места, боялся даже не умереть, а навеки остаться здесь. Довольно скоро подо мной исчезла земля, тьма сгустилась так, что я с трудом различал расплывчатые контуры своих рук. Огромный ствол вился и изгибался, мне то приходилось карабкаться по почти вертикальной поверхности, то под столь пологим углом, что я даже мог упереться в него ступнями ног. И вот, наконец, высоко над собой я разглядел знакомую дыру. Темно-серым пятном она выделялась на фоне черного свода этого ужасного циклопического подземелья. Та самая лысая ветвь, что я видел в своих снах, крепко держалась за ее края, впиваясь своими кончиками в старый крошащийся бетон.

Первым делом, выбравшись из дыры, я перевернулся на спину и отполз подальше от рваных краев кошмарной пропасти. Мои ладони кровоточили, а пальцы дрожали, одышка сковывала грудь, будто стальные тросы, но, несмотря ни на что, я не мог более оставаться в этом месте, я должен был бежать.

Итак, то и дело, спотыкаясь и поскальзываясь, я взобрался наверх по крутым ступенькам тоннеля, продираясь сквозь заросли полыньи, лопухов и кислицы, выбежал на смотровую площадку, где немедленно замер в кошмарном изумлении. Передо мной открылась большая панорама на абсолютно темный безмолвный и неподвижный город, будто бы погруженный в глубокий летаргический сон. Ничего не менялось, все оставалось точно таким же, как и в самом первом моем осязаемом кошмаре.

Все еще гонимый страхом, я, что было сил, побежал вниз по горной дорожке, выложенной бетонными плитами. Воздух шумел в ушах, растения хлестали меня по лицу и рукам, но я бежал, бежал без оглядки. Мимо церкви, по длинной японской лестнице, вниз, в город. Спустя несколько минут пересек железную дорогу и вышел на городскую улицу. Серые дома угрюмо взирали на меня черными квадратами своих окон, холодный ветер заставлял вздрагивать, а каждый малейший шорох отдавался в сердце мощным ударом. Грудь горела огнем, а каждый вдох давался с огромным трудом, по щекам бежали слезы, а мышцы на руках и ногах, казалось, вот-вот были готовы лопнуть, однако только лишь на центральной улице я позволил себе взять небольшую передышку и собраться с силами.

Вокруг я не увидел ни единой живой души, разумеется, все маленькие города засыпали по ночам вместе со всеми своими жителями, однако в такой темноте, когда ни одного даже самого крохотного огонька не наблюдалось во всей зоне видимости, эта пустота казалась особенно зловещей. Продолжая внимательно озираться по сторонам, я пошел в направлении дома, при этом стараясь не думать о том, что могу обнаружить за дверью своей квартиры.

Руки противно затряслись, когда я, наконец, вошел в свой двор и поднял взгляд на темные окна своей квартиры. Старая деревянная дверь подъезда негромко скрипнула, открыв мне проход на лестницу, когда я дернул ее тронутую ржавчиной ручку заледеневшими пальцами. Шаг за шагом я приближался к своей цели, минуя безмолвные лестничные клетки с неработающими лампами, весь путь наверх пришлось идти наощупь, хватаясь руками за перила, но я не останавливался. И вот, я оказался у своей квартиры. У меня не было при себе ключа, поэтому я постучал в дверь рукой. Потом, не дождавшись ответа, постучал снова и, пожалуй, сделал бы это еще раз, если бы не расслышал приближавшиеся к двери шаги.

Встревоженные и напуганные одновременно моим поздним визитом и моим же потрепанным внешним видом, родители встретили меня на пороге нашего дома. В эту ночь во всем городе без видимых на то причин снова отключилось электричество. Да, это объясняло то, почему на улицах было так темно, но не объясняло всего остального. Грань между сном и явью перестала существовать этой ночью, или же я просто перестал ощущать ее так, как мог делать это раньше. В любом случае, что бы это ни было, я точно знал, что отныне жизнь моя не будет прежней, потому что на этот раз, ничто так и не вырвало меня из кошмара, как если бы мне предложили принять за реальность все те события, что я, до этой ночи, предпочитал считать сном.

Осень. Глава 18: Точка невозврата

С той злополучной ночи минуло две недели, и не было еще ни дня, чтобы я не задавал себе один и тот же вопрос: действительно ли я, выбравшись из той черной ямы, вернулся в свой родной дом? Ведь не бывает же так, что, засыпая вечером, на утро ты не просыпаешься, но продолжаешь жить, как ни в чем не бывало. Или же, если я проснулся, то, значит, черное древо действительно существует, а мой осязаемый сон вовсе не был сном, как я думал ранее? Ответы на мои вопросы были, и я предполагал, где они могли меня ожидать, но вот уже две недели, как не решался вернуться туда и поискать их, словно боясь подтвердить свои самые мрачные догадки.

Наступила осень. Сентябрь на Сахалине, а в особенности на побережье, был во многом продолжением лета. Это был мягкий и теплый месяц, когда температура днем поднималась до двадцати пяти градусов, а солнце палило столь же активно, что и месяцем ранее, и лишь холодный морской ветер да терявшая свои яркие краски растительность предвещали осень в ее классическом понимании. На дворе стояло именно такое теплое и солнечное воскресенье, когда я, наконец, собрался с силами и вновь поднялся на сопку, вышел на смотровую площадку, после чего ступил в высокие заросли сорняка, спустился под свод заброшенного тоннеля и прошагал по нему до самой дыры, столь долго являвшейся мне во снах. Уж не знаю наверняка, что именно я ожидал найти там, в этой проклятой яме, возможно, я искал там длинную ветвь черного дерева и спуск в подземный мир, но все, что увидел – поблескивавшую в свете фонаря грязную воду в полутора метрах под собой. И ничего более.

Я был в отчаянии. Я чувствовал, как с каждым новым днем я все глубже и глубже проваливался в пропасть безумия, где каждое мое действие лишь приводило к новым вопросам, и никогда не давало ответов. В один день мир снов и кошмарных видений вырвался из своих границ и заполонил реальность, а я никак не мог вернуть все на свои места. Как бы я ни старался, что бы я ни делал, мои кошмары всегда возвращались и терзали меня, но стоило лишь протянуть руку в их сторону и попытаться схватить, как все эти образы в мгновение рассеивались, ускользая меж пальцев, словно вода.

***

– Ты сошла с ума? – донесся до моих ушей раздраженный голос Дарии из-за закрытой двери церкви, когда моя рука коснулась круглой латунной ручки, но еще не успела провернуть ее. – Твои заблуждения ведут тебя к ереси! Одумайся, пока еще не слишком поздно! Все, к чему мы шли, ты пустишь под откос!

– Заблуждения? – раздался второй, незнакомый мне голос после непродолжительной паузы, и принадлежавший, очевидно, незнакомой мне пожилой женщине. – Кто дал тебе право трактовать волю Матери таким образом?

По ту сторону двери вновь воцарилось молчание, либо же Дария и ее оппонентка стали говорить слишком тихо, чтобы я мог их услышать. В любом случае, я не решился войти и прервать спор, вместо этого я продолжил стоять за дверью, затаив дыхание и прислушиваясь к их голосам. Пожалуй, сегодня я явился не вовремя, но и уйти я тоже не мог. Я был более не в силах убегать и прятаться, не мог больше делать вид, словно ничего вокруг меня не происходит. Если я не решусь поговорить с Дарией сегодня, то, возможно, не решусь уже больше никогда.

– Пророчество сбывается, Дария, – вновь послышался голос незнакомки, – но ты слепа и не видишь этого. Первые ласточки уже показались. Подумай над моими словами, Дария. Ты лишь понапрасну тратишь время.

– Ты ошибаешься, – заметно понизив тон, ответила ей Дария.

Услышав спешно приближающуюся в мою сторону поступь, я отпрянул от двери, но лишь затем, чтобы уже спустя мгновение встретиться лицом к лицу с той второй женщиной, что секунду назад вела спор с Дарией. С неподвижного, словно маска, морщинистого лица на меня уставились два больших голубых глаза. Она смотрела на меня долго и пристально, словно пытаясь разглядеть во мне своего знакомца. Разумеется, сделать этого ей не удалось, однако на какую-то долю секунды мне показалось, словно в глазах ее я уловил легкое самодовольство, граничащее со злорадством. Итого, незнакомая старуха, не произнеся больше ни слова, вышла на центральную улицу и спешно удалилась прочь.

– Вы вновь пришли, – произнесла Дария, возвращая себе мое отвлеченное внимание.

– Да, мать Дария, – кивнул я, переводя на нее взгляд. – Я вновь пришел за ответами.

***

– Максим, у тебя точно все хорошо? – поинтересовалась Мила, вглядываясь в мое лицо, освещенное желтым светом уличных ламп. – Выглядишь неважно, будто не спишь совсем. Ты видел свои синяки вокруг глаз?

Я закусил губу, думая, что же ей ответить. С тех самых пор, как я вернулся с «другой» стороны, мой сон, казалось, еще ни разу не был спокойным. Засыпал я по-прежнему достаточно быстро, но часто пробуждался еще до рассвета и подолгу ворочался в постели. Сновидений я не запоминал, возможно, оно к лучшему, ведь чувствовал я себя по пробуждению довольно гадко.

– Я не знаю, Мил, – покачал я головой, – но сплю так себе, да.

– Да, говори же! – подбодрила меня она, нежно касаясь моего плеча своей рукой.

– Как бы ты не посчитала меня сумасшедшим, – натужно улыбнулся я.

– Я обещаю, что не посчитаю! – помотала она головой, глядя в мои глаза.

– Ладно, – согласился я. – Давай пойдем тогда, я по пути все расскажу.