Ждите Алый Закат

Вдруг я понял, что вновь не обратил внимания на символику, что венчала крышу церкви.

– Сектанты какие-то, – добавил отец.

– А почему спрашиваешь? – поинтересовалась мама.

– Да просто шел тут вчера и увидел, как там люди собираются, – развел руками я. – Колокола еще звонили у них, вот я и обратил внимание. Я еще Милу встретил, кстати. А эта Дария, она какая-то жуткая. Не находишь?

– Может быть, – пожала плечами мама. – Но ты ее пойми, она мужа потеряла, вот, видимо, и немного головой тронулась от горя. У нее и детей, вроде бы, нет, я не знаю. Одна она живет теперь, кто знает, что у нее там, в голове происходит теперь? А у нас же не принято к психологам обращаться, да, и принято было бы – где же их искать у нас?

– Ну да, – выдохнул я и до самого дома больше не произнес ни слова.

Остаток дня прошел столь же безмятежно. В основном, я его пролежал, посмотрел по телевизору один старенький боевик с Мэлом Гибсоном и Дени Гловером на главных ролях, напился чаю, будто в последний раз. И вот, когда на улице уже окончательно стемнело, мне позвонил Рома и предложил встретиться. Причин отказывать ему у меня не было, кроме того, перед сном больше всего я любил погулять.

Я наспех собрался, обулся и вышел на улицу. Вокруг горящих ламп уличных фонарей роились насекомые, в кустах стрекотали сверчки, а на небе мерцали звезды. Со стороны порта доносилось низкое тарахтение корабельных двигателей. Я вышел со двора и спустился к дороге. В канале журчал ручей, большие черные пауки натянули свои сети меж бетонных стоек старого забора, под крышами гаражей и козырьками подъездов, и сидели там, в ожидании несчастной жертвы. По улице пробежали две бродячие собаки, двигаясь им навстречу, прошла мимо меня шумная группа местной молодежи.

Рому я вновь узнал в первую очередь по походке, стоило тому показаться в свету фонарей в сотне метров от меня. Мы пожали друг другу руки и побрели в центр по нашей сонной и малолюдной даже по меркам Южнопортового улице.

– Как себя чувствуешь? Лучше становится? – поинтересовался Рома.

– Да, – легонько улыбнулся я. – Неделя прошла, а я уже иду на поправку, как мне кажется. Сегодня с родителями на море ездили, я отдохнул.

– Это хорошо, – кивнул он.

– Милу тут вчера встретил, – продолжил я. – Прошлись с ней, поговорили. Я боялся, что общение у нас не пойдет, так как мы уже несколько лет как нормально не общались. Но, знаешь, все хорошо.

– О! – воскликнул Рома. – Она тоже здесь? Я ее помню. Все еще сохнешь по ней? – спросил он, ехидно, но по-доброму улыбаясь.

– Ну, нет, наверное… – что-то промямлил я, на самом деле, даже сам себя толком не поняв. – Ну, Рома, сколько лет прошло. У меня две девушки с тех пор было, у нее кто-то там был, наверное. Чего смеяться-то?

– Не, ну мало ли, – продолжал хихикать он.

Мы перешли через железную дорогу и дворами вышли на центральную улицу. На часах было всего-то десять, а на улицах уже никого. Вот такие они эти маленькие города.

– Слушай, Ром, – обратился я к нему, когда вдруг понял, что мы уже метров двести, как не произнесли ни слова.

– Чего?

– У тебя когда-нибудь были такие сны, знаешь, где бы ты ощущал все, как в реальности? Ну, то есть, запахи, прикосновения? – вдруг спросил я.

– Наверное, ты об осознанных сновидениях? – предположил он. – Ну, пару раз было. А что?

– Не совсем, – покачал головой я. – В осознанных снах ты, как бы, просто понимаешь, что это сон, но чувства, все равно, не столь яркие, как в реальности. А тут ты и не знаешь, сон ли это, при этом ощущения все такие, что даже комара на лбу ощутишь.

Рома растерянно пожал плечами.

– Ладно, забей, – махнул я рукой. – Просто сон у меня был такой с неделю назад. Впервые такое испытал.

– Может, из-за аварии? – предположил он.

– Да, я думал об этом, – кивнул я. – Только вот два месяца уже позади, а мне впервые такое снится.

– Ты таблетки какие-то пьешь?

– Да нет, – честно признался я. – Первые несколько недель пил, но потом понял, что они мне не нужны. Сейчас разве что валериану, пустырник, да глицин иногда пью, но это легкие успокаивающие, с них бы так не унесло.

– Ну, тогда не знаю, – усмехнулся Рома. – Может быть, это было зловещее предзнаменование? – добавил он наигранно коварным тоном.

В ответ я посмеялся, но, с другой стороны, внезапно понял, что совершенно не подумал об этом. Разумеется, ни в какие знамения я не верил, вот только одна лишь мысль об этом заставился мои руки похолодеть.

– Ладно, забей, – вновь махнул я рукой. – Давай сменим тему.

И мы продолжили болтать на отвлеченные темы. Так потихоньку мы добрели до привокзальной площади, где в ночном магазине купили по бутылочке пива и пару пачек орешков для закуски. Рома увлеченно рассказывал свои студенческие истории из общежития, а истории из студенческих общежитий всегда были самыми убойными. За разговором мы вышли на перрон, укрылись под стенами железнодорожного вокзала, где об уголки на стальных перилах открыли свои бутылки. Уж не знаю, сколько мы так простояли, обмениваясь своими безумными историями, но в один момент к перрону подошел грузовой поезд, а из здания вокзала вышли работники станции, облаченные в оранжевые жилеты, и стали обслуживать прибывший состав. Дабы не действовать им на нервы, мы с Ромкой взяли свои опустевшие бутылки и поспешили убраться прочь.

Родители уже легли в постель к тому моменту, когда я вернулся домой. Мама не спала, она лежала под одеялом, смотря телевизор. Я показался в проеме родительской спальни, чтобы уведомить ее о своем прибытии, тихонько пожелал спокойной ночи, после чего помыл руки, поужинал и отправился в свою комнату.

Глава 7: Дария

Уж не вспомню, что же такого мне снилось этой ночью, но на утро я чувствовал себя не очень хорошо. Кажущиеся на первый взгляд беспричинными печаль, и тревога тяготили меня первые минуты после пробуждения, но окончательно и бесследно рассеялись с приходом осознания реальности, в которой я находился, стоило мне лишь открыть глаза, увидеть дневной свет и услышать приглушенный звон посуды с кухни.

Горячий кофе и нехитрый завтрак мигом сняли противное наваждение. Словно бы в пику предыдущему дню, день нынешний обещал быть пасмурным: на небе, не оставляя ни единого синего пятнышка, клубились облака, из-за чего море окрасилось свинцом, а граница его как будто слилась с небом. Весь день до самого вечера я был предоставлен самому себе и, дабы не сидеть уныло в четырех стенах, оделся и поспешил выйти на улицу. Делать мне было нечего, в основном я просто шатался по улицам, заходя то в одни, то в другие памятные места, вроде стареньких дворов, в которых проходило мое детство. Однако каждое такое возвращение не воодушевляло меня, а лишь нагоняло тоску: детские площадки за эти годы заросли травой, инвентарь заметно износился, оградки из старых шин поредели, а гаражи выглядели заброшенными. В целом все вокруг ощущалось каким-то маленьким и ветхим. Даже детей во дворах, кажется, стало меньше, а ведь еще в нулевые годы, когда я учился в школе, мы гуляли здесь большими шумными компаниями. Теперь же львиная доля каждого двора была отдана под стихийные парковки. Слишком много машин стояло вдоль игровых площадок, а местами пропали и сами площадки. Теперь во дворе ни то, что мяч было негде погонять, но и просто выходить из подъезда, не оглядевшись заранее по сторонам, было нельзя. Забавно, что длинные ряды гаражных кооперативов никуда не делись, но подавляющее большинство гаражей стояли заброшенными. Настроение, и без того не самое лучшее, стало еще чуточку хуже. Это была обратная сторона монеты номиналом «Южнопортовый».

Добравшись до центра, я зашел в магазин, чтобы купить минеральной воды. Чудесным образом, на улице было одновременно и прохладно и до одури душно. Расплатившись на кассе за свою покупку, я обернулся к выходу и уже готов был выйти на свежий воздух, как, не успев сделать и шага, вздрогнул, увидев перед собой ее. Застыв возле магнитной рамки у входа и пристально глядя на меня, мой путь наружу преградила Дария. Должно быть, она тоже обратила на меня внимание и остановилась, заметив меня, подобно тому, как я замер, увидев ее. В ее взгляде не читалось агрессии, я бы даже сказал, она разглядывала меня с определенным любопытством.

– Здравствуйте, – зачем-то выпалил я, проходя мимо нее. Дария ничего не ответила, из-за чего я лишь еще сильнее ощутил себя полным идиотом. Здравствуйте! Ну, конечно!

Итого, не подав виду, что смутился, я поспешил выйти из магазина и скрыться в выходившем на Портовую улицу безлюдном дворике городской поликлиники. Однако и Дария не заставила себя долго ждать. Ее темный силуэт вновь показался со стороны центральной улицы. Заметив меня, она сошла на дорожку, ведущую вглубь дворика, и уверенным шагом направилась в мою сторону. Я был точно уверен в том, что целью ее был именно я, так как на своем пути она демонстративно миновала несколько свободных и вполне пригодных для отдыха скамеек. Не скрываю, общаться с ней я не хотел. Встать и уйти, пока Дария была еще далеко, возможно, было лучшим вариантом для моего душевного спокойствия, но выглядело бы это предельно грубо, да и глупо, поэтому я остался сидеть на месте, готовый к, ожидаемо, не самому приятному в моей жизни разговору.

– Молодой человек, – произнесла Дария, подойдя ко мне и слегка приклонив голову в знак приветствия, – позвольте к вам обратиться.

Конечно, никто и ничто не заставляло меня отвечать ей и начинать диалог, кроме, разве что, моего чувства вежливости, однако тон этой властной женщины совершенно не предполагал отказа с моей стороны. Она говорила спокойно и твердо, голос ее был приятным и немного хриплым. Вблизи она уже не казалась столь же жуткой и грозной, с другой стороны, и на добрую бабушку она тоже не походила: сухое лицо с сетью морщин, темные круги вокруг глаз, тонкие губы и длинный острый, как клюв, нос выдавали в ней женщину строгую и серьезную.

– Конечно, – ответил я, – что вы хотели?

– Мне показалось, что вы ранее заинтересовались нашим маленьким обществом, – начала Дария. – Я видела вас в субботу перед службой, вы стояли и глядели на церковь и прихожан. Возможно, вы искали ответы на какие-то свои вопросы?

– Не совсем так, – ответил я. – Я просто не знал, что там теперь есть какая-то церковь – меня не было в городе пять лет, вот я и удивился.

– Но, возможно, вы не откажетесь посетить наш храм? – продолжила Дария, игнорируя мое наспех собранное объяснение. – Может быть, мы сможем заинтересовать вас и как-то помочь вам?

– Нет, мне не нужна помощь, да и, на самом деле, я не религиозный человек, – покачал я головой. – Извините.

– Но я ни к чему вас не обязываю. Просто зайдите к нам в любое удобное для себя время, если вас так заинтересовала наша вера. Я просто обратила внимание, что каждый раз, проходя мимо, вы обращаете свой взор на стены нашего храма, и сделала вывод, что вы нуждаетесь в защите и поддержке.

– Я благодарен вам за гостеприимность… Дария?..

– Мать Дария, – поправила она меня.

Вдруг без какой-либо очевидной причины волосы на моем затылке встали дыбом, а по телу пробежала еле заметная дрожь. Еще пару секунд мы смотрели друг на друга, пока я не понял, что и сам не представился.

– Максим, – наконец, выдавил я. – Извините, забыл представиться.

– Рада знакомству, – учтиво кивнула она. – Я расскажу вам больше о нашей вере, когда вы придете в нашу церковь, тут не место для таких разговоров, да и не время. Но, если вам так будет угодно, мы с радостью примем вас как гостя даже во время субботней службы.

– Буду признателен, – произнес я, поднимаясь на ноги. – Я подумаю над вашим предложением, но сейчас мне нужно идти.

– Не стоит нас бояться, молодой человек, – Дария легонько покачала головой. – Я знаю, что вы ищете ответы. Я вижу, что вам требуется помощь с той ужасной ношей, что тяготит вас и тянет на дно.

Последние ее слова заставили меня замереть. Сердце мое содрогнулось, а к горлу подкатила тошнота. Как? Откуда она узнала?

– Что? Как вы узнали? – прохрипел я.

– Я чувствую ту страшную ношу, что вы несете в себе. Эта тьма медленно разрастается и убивает вас, словно смертельная болезнь и рано или поздно утянет вас в пучину ада. Но выход есть, главное – признаться себе и перестать убегать, приняв помощь. Нечто свыше привело вас к нашему храму. Нет сомнений в том, что это была Ее воля, воля Матери!

– Мать Дария, – прервал я ее, отворачиваясь, – до следующей встречи.

– Ждите алый закат! – воскликнула она. – Это будет предвестник конца!

На этот раз я оцепенел от ужаса. Алый закат. Я уже и думать забыл о том жутком звонке среди ночи, который вырвал меня из объятий кошмарного сна. Но голос, сообщивший мне об алом закате, принадлежал мужчине. Я попытался успокоить себя тем, что звонившим, возможно, был кто-то из ее последователей, обзванивавших людей прямо среди ночи, чтобы привлечь внимание к своей вере. Вот только одно не укладывалось в моей голове – как бы они узнали мой номер, если я до сих пор не поменял материковую сим-карту в своем телефоне?

– До свидания, – только и смог выдавить из себя я, после чего поспешил уйти прочь.

– У нас вы найдете помощь, молодой человек! Помните об этом! – говорила она мне вслед, но я больше не оборачивался.

Остаток дня прошел в полном смятении. Я пил успокоительные таблетки и всеми силами пытался отвлечься, но тщетно. Я жалел, что не ушел тогда, пока еще не стало поздно, журил себя за то, что поздоровался с ней, обратив на себя ее внимание. Внезапно, ближе к вечеру, я поймал себя на том, что то и дело выглядываю в кухонное окно, обращая свой взор на заходящее солнце. Меня одолела паранойя, я понял, что, каждый раз оглядываясь на окно, я боюсь увидеть за ним алый закат. Но небо было нежно-оранжевым, чему я, к слову, несказанно радовался. Уж не знаю, как бы я уснул, если бы ближе к заходу солнца мне не позвонила Мила.

– Алло, Максим, – прозвучал ее голос в трубке, подействовавший на меня лучше всякого успокоительного. – Твое предложение погулять еще в силе?

– Да, конечно! Прямо сейчас? – ответил я, с облегчением выдыхая из груди воздух.

***

– Вот, скажи мне честно – тебе больше нечем занять свою голову? – журила меня Мила, пока мы шли по пустынной ночной улице, освещаемой лишь желтым светом фонарей. – Придумал тоже – слушать сумасшедшую старуху!

– Да, Мила, ты права, но… – я осекся, не зная, стоит ли рассказывать про тот ночной звонок и жуткое совпадение во время разговора с Дарией.

– Что «но»?

– Да нет, не важно, – съехал я с темы. – Правильно говоришь – не нужно на этом заморачиваться. Это просто сумасшедшая старуха, не более. Я просто стал слишком беспокойным из-за аварии.

Внезапно Мила остановилась, следом за ней остановился и я. Она повернулась ко мне, заглянула в мои глаза, и столь же неожиданно обняла меня.

– Прости меня, Максим, что я так грубо! – уже более мягко произнесла она. – Я ведь за тебя переживаю!

– Спасибо тебе, Мила, – я обнял ее в ответ. – Не проси прощения, я все понимаю.

– Просто береги себя, хорошо? – попросила она, вновь заглядывая мне в глаза.

– Обещаю, – слегка улыбнулся я.

Мы стояли, обнявшись, посреди проезжей части тупиковой улицы нашего спального района. Когда-то здесь не было пешеходных дорожек, а так как машины до тупика практически не ездили, то люди ходили прямо по проезжей части. Со временем тротуары появились, но привычка у людей осталась. Вдруг из-за гаражей со стороны ближайшего дома вышел высокий парень, должно быть, чуть младше меня, короткостриженый, в черном спортивном костюме, он бросил на нас удивленный взгляд, обнявшихся прямо посреди улицы, и, чуть ускорив шаг, утопал по своим делам. Мы же с Милой тихонько посмеялись и продолжили свой путь.

Вполне вероятно, что сегодня я обзавелся легким бредом преследования после того, как Дария сообщила мне о том, что заметила, как я обращаю свое внимание на их церковь, проходя мимо нее. Тем не менее, в рамках борьбы с этим бредом, я нарочно решил не менять свой маршрут, кроме того, я вспомнил, что так до сих пор не обратил своего внимания на их символику. Двухэтажную «башенку» церкви венчало нечто вроде креста с тремя равными лучами, по форме напоминавших три вытянутых листика, от чего я предположил, что лучи эти могли быть образованы переплетением единой длинной линии. Конструкцию эту я едва ли смог бы разглядеть, если бы за ней не сгустились подсвеченные лунным светом облака, на фоне которых «крест» был виден достаточно отчетливо даже с моим-то неидеальным зрением. Несмотря на то, что церковь использовала эстетику, схожую с христианской, символика же ее походила, скорее, на языческую с явными кельтскими мотивами.

В окнах храма не горел свет. По затылку побежали мурашки, стоило мне лишь представить бледную фигуру в черных одеяниях, что прямо сейчас могла стоять там и глядеть на меня. К своему счастью, это наваждение мне довольно скоро удалось согнать.

С Милой мы постояли у моря на набережной, поговорили на отвлеченные темы, через бесплатные стационарные бинокли посмотрели на корабли и далекий маяк, после чего пошли обратно. Тревога, наконец, отпустила меня. Однозначно, вечерняя прогулка и компания Милы подействовали на меня положительно. Уже дома, ложась в постель, я решил рационализировать все, что произошло со мной. Нашел номер загадочного человека, звонившего мне в четыре утра, вбил его в базу данных, чтобы посмотреть, где этот номер был зарегистрирован, однако сайт тут же выдал ошибку. Я не придал этому никакого значения, выпил ложечку валерианы и со спокойной душой провалился в сон.

Глава 8: Знамение

Утром следующего дня, позавтракав, я вышел на балкон, с которого открывался живописный вид на море и спальные районы нашего города. Второй день подряд над побережьем не расходились облака, сильно пахло морем: на первый взгляд самый обычный летний день, но что-то во всем, что меня окружало, с самого пробуждения казалось неправильным. Постояв так с минуту, я вдруг понял, что совершенно не слышу ни шороха листвы, ни лая собак, ни пения птиц. Ветра не было, как перед дождем. Казалось, будто в самом воздухе повисло неестественное напряжение, которое лишало всяких сил и вызывало мигрень. Да, у меня никак не получалось прийти в себя и окончательно проснуться, чувствовал я себя так, словно очень сильно переспал, хотя это было не так.

Я довольно долго простоял на балконе, попивая горячий кофе и глядя на город. Внезапно захотелось поплавать на лодке, вот только ни лодки, ни готовности на ней самостоятельно выходить в море у меня не было. К полудню, в надежде на скорое улучшение своего самочувствия, я отправился слоняться по городу. Ноги не слушались, несколько раз по пути в центр я делал передышки и присаживался на скамейки. Несмотря на то, что день выдался пасмурным, рассеянный солнечный свет слепил меня. Кроме того, было невыносимо душно, и, заходя в помещения, я тут же обливался потом. Довольно скоро мне показалось, что и все остальные горожане испытывали примерно те же самые чувства. Прохожие шли медленно, детей на улицах я практически не видел, да и те не бегали, а вяло ковырялись в песочницах, либо тихонько сидели на лавочках в своих дворах. Кассирша лишь с третьего раза смогла нормально пробить мои товары: шоколадку, соленые семечки и бутылку колы. Животные, насекомые и птицы, казалось, тоже попрятались по своим норам. Я немного постоял у моря, наблюдая за прибоем, побродил по песку на безлюдном участке побережья, огражденном от дворов старыми железобетонными блоками-волнорезами. Все тут было завалено засохшими водорослями, ракушками, галькой, стеклом и прочим мусором, среди которого я даже заметил половинку собачьего черепа.

Внезапно возникла мысль о том, что стоило бы найти подработку. Иначе от такой скуки я точно помру.

Домой я вернулся разбитый, уставший и липкий от пота. Пообедав, я ушел в гостиную, прилег на диван и мигом уснул, пробыв в беспамятстве весь следующий час. Ближе к вечеру мне написал Рома и предложил пройтись по городу, заранее предупредив о том, что будет в этот раз не один, а с Сергеем. Сергей – это еще один мой одноклассник, с которым мы проучились с пятого по одиннадцатый классы включительно, мы не общались с ним плотно, но при каждой встрече разговор наш хорошо клеился. Несмотря на плохое самочувствие и ужасную усталость, я согласился встретиться и уже через полчаса ждал их все на том же пятачке возле ручья.

– И что, прямо так вот взяла и подошла к тебе? – подняв от удивления брови, спросил Рома.

– Да, – кивнул я. – Я вышел из магазина и решил уйти с центральной улицы, сел на сквере за поликлиникой, а потом смотрю – вышла из магазина, оглянулась по сторонам, и пошла ко мне.

– А какого хрена ты вообще с ней поздоровался? – еле сдерживая смешок, поинтересовался Сергей.

– Я не знаю, – пожал плечами я. – Вырвалось как-то само. Увидел ее перед собой, заметил, что на меня таращится, ну, как-то машинально поздоровался.

– Ну и что, заскочишь к ней на чашечку чая? – улыбнулся Серега.

– Делать мне нечего, – помотал я головой. – И так после этой встречи мне как-то… даже не знаю, как сказать… хуже стало. Сами знаете, на нервах я сейчас. Стараюсь лишний раз не переживать, а тут эта карга пристала. Весь вечер таблетки пил, пока воздухом свежим не подышал, не отпускало меня.

– Как ты вообще себя чувствуешь? – посерьезнев, спросил Серега. – Легче становится?

– Да, становится, – задумался я. – Особенно в те дни, когда ничего не тревожит, никакие внешние факторы, тогда и давление в норме и сплю спокойно. Но вот бывает так, что случится что-то, какая-то мелочь, вроде этой Дарии. Так сразу все вновь возвращается на свои места и покоя не дает долго. Уж боюсь представить, что со мной будет, случись чего похуже, чем встреча с сумасшедшей бабкой.

– Это тебе, просто, выпить надо, братишка, – похлопал меня по плечу Серега.

– Да, точно, – усмехнулся Рома, с которым мы и так уже дважды выпивали, хоть и понемногу. – Давай как-нибудь соберемся на моей старой квартире? Она сейчас пустая стоит как раз. Ну?

– Да можно, чего бы нет, – усмехнулся я.

– Ну, вот и все, решили, – развел руками Серега. – Хотя я еще хотел бы шашлык пожарить на природе, но на выходные дождь обещают, так что, можно и на квартире собраться.

С друзьями мне стало чуть легче, да и самочувствие стало несколько лучше, должно быть, я, наконец, расходился. Мы прошлись до самой южной границы города, но не той, что выходила к побережью: на развилке мы свернули налево – вторая дорога уходила в длинный широкий распадок, по той дороге мы миновали большой спальный район, вышли за город и у конечной остановки автобуса повернули обратно.

Как ни странно, после длинной прогулки, я ощущал себя на порядок лучше, нежели днем. Ноги пекло, спина болела, я был голоден и хотел пить, однако противная слабость пропала, будто рукой сняло. Помыв в ванной руки, я вышел на кухню, чтобы налить себе кофе и разогреть ужин, как вдруг, подняв голову и выглянув в окно, я обомлел от ужаса.

Несмотря на то, что в квартире было тепло, меня тут же бросило в холод, пальцы заледенели, а по рукам побежали мурашки. Я стоял в дверном проеме, выпучив глаза, и смотрел в окно, будучи не в силах пошевелиться. Весь западный горизонт, казалось, был залит кровью. Багровые облака нависали над морем, от чего красной казалась и вода, а солнце, будто брешь в пространстве, нависало передо мной четким до рези в глазах белым диском.

«Ждите алый закат»

Я прильнул к кухонному окну и долго разглядывал это ужасающее своей красотой зрелище. В один момент я сообразил, что, возможно, мне стоит запечатлеть этот закат на камеру. Для этого я вышел из кухни, прошел в смежную с ней родительскую спальню, вышел на балкон и сделал несколько снимков на свой телефон. Однако, все фотографии, что я сделал, оказались попорченными, размазанными, битыми, а какие-то и вовсе не подгружались.

Уж не знаю, почему и как, но я не ударился в панику. Напротив – я был предельно спокоен. Желая убедиться в том, что это все мне не привиделось, я набрал номер Милы.

– Алло! Максим? – раздался ее голос в трубке.

– Да, привет, Мил, – поздоровался я, не отводя глаз от заходящего солнца. – Можешь выглянуть в окно?

– Могу, а что такое?

– Просто посмотри на море, – попросил я. – Ты видишь то же самое?

Она ничего не ответила. Раздался шум, сопровождаемый ее дыханием, затем вздох.

– Красиво как! – воскликнула Мила. – Мне, правда, плохо видно горизонт из моего окна, тут дом напротив стоит. Но я вижу часть неба. Никогда такого не видела!

Я не знаю, как описать это противное давящее чувство, когда ты явно ощущаешь опасность, испытываешь иррациональный страх и необъяснимую тревогу, а все люди вокруг словно ничего такого не замечают. Вполне возможно, что это просто моя тревожность разыгралась, может, у меня развивается шизофрения или что-то вроде того, но именно это чувство я испытывал этим вечером. За ужином мы с родителями обсудили необычное природное явление, им оно показалось ужасно красивым, хотя, в то же время, и зловещим. После ужина, проходя мимо входной двери, а она находилась как раз на пути из кухни в мою комнату, я услышал за ней чьи-то отдаленные голоса. Я тихонько подошел к двери, прильнул ухом к сквозной замочной скважине и прислушался. Это были наши соседи, они так же обсуждали необычный закат.