Ждите Алый Закат

– Мне некуда торопиться, – ответил я, глуша мотор. – Могу и зайти.

Карина, как я понял, вместе со своей матерью жила в красивой просторной двухкомнатной квартире на четвертом этаже. Я уже был у нее когда-то, но давно и всего лишь пару раз. Окна кухни и ее спальни выходили на запад, из них открывался вид на порт, а окно комнаты ее матери выходило на центральную улицу, прямо на загадочную церковь Дарии.

– Тут будто совсем ничего не изменилось, – заметил я, заходя на кухню вслед за Кариной.

– Так и есть, – согласилась она и добавила. – В целом тут все осталось таким, как ты запомнил.

Мы выпили по чашечке чая. На вечернем небе вспыхнули звезды, а тусклая желтая полоса над самым морем, бледнея прямо на наших глазах, уходила на запад вслед за солнцем. За разговором мы прошли в ее комнату и сели на небольшой складной диван. И, вроде бы, я хотел сказать что-то, однако мысль покинула мою голову прежде, чем первое слово успело слететь с языка. Вместо этого я остановил свой взгляд на ее больших голубых глазах, что точно так же смотрели сейчас на меня.

Как-то не совсем осознанно я чуть склонился в ее сторону, Карина же, внезапно сорвавшись со своего места, обеими руками ухватилась за воротник моей рубашки, а я точно так же вцепился в ее талию и припал к ее мягким губам. Уже в полной мере не контролируя себя, мы стали срывать друг с друга одежду и бросать ее на пол. Кнопки-пуговицы на моей рубашке распахивались с громкими щелчками одна за другой, а красная блузка Карины легко соскочила с ее стройного тела, встрепав и наэлектризовав рыжие волосы. Неожиданно даже для самого себя, я очень ловко, лишь пальцами одной руки, расстегнул застежку ее бюстгальтера и скинул его на пол. Долго, стараясь не отвлекаться от страстного поцелуя, мы расстегивали пуговицы на джинсах друг друга. Своей грудью я ощутил тепло и легкую дрожь в ее теле. В последнюю очередь на пол полетело наше нижнее белье.

Маленький огонек, что внезапно вспыхнул между нами, превратился во всепоглощающую огненную бурю. От его жара потело окно, а по моему лбу и спине побежали капли пота. Женщина-огонь, женщина-страсть извивалась в моих руках. Ее глаза были закрыты, а красивая упругая грудь вздымалась от каждого тяжелого вдоха. Своими губами она жадно хватала воздух, а пальцами бегала по моему телу. Я нежно кусал ее тонкую влажную шею и сжимал ее бедра, возможно, даже сильнее, чем хотел, но главное – мне это нравилось, и ей тоже.

И так незаметно пролетело минут сорок. Примерно. На самом деле, я не считал, ибо впервые за долгое время ощутил себя человеком.

***

Мы лежали и смеялись. Просто лежали и просто смеялись, без определенной причины. Осенняя прохлада ощущалась в воздухе, но тепло ее обнаженного тела полностью компенсировало это незначительное неудобство. Бушевавшее несколько минут назад пламя поутихло и теперь просто приятно щекотало мое плечо.

– Максим, я… – протянула Карина, словно еще не успевшая, как следует, отдышаться. – Я не хочу, чтобы ты уходил.

– Да, я тоже не хочу уходить, – выдохнул я. – Но у нас есть какой-то выбор?

– Нет, – ответила она. – Выбора у нас нет.

Я ушел прежде, чем ее мать вернулась домой. Той же ночью я увидел сон. В нем был он – Человек-в-черном. Он стоял посреди большой темной комнаты, столь темной, что ни конца, ни края ей не было видно, и смотрел на меня. Его рот расплылся в довольной ухмылке, но глаза его были злыми, хищными. И вот, медленно, будто паря в воздухе, он стал удаляться от меня, а черты его бледного лица растворились в густой темноте.

Глава 20: Предсказание

Все больше рыжих и желтых пятен с каждым днем появлялось на сопках среди еще густых древесных крон, но в целом зелень все еще доминировала в красках нашего города. Бамбук и лопухи покрывались ржавчиной на обочинах дорог, тускнели и вяли люпины на сопках, однако цветы на клумбах были почти столь же яркими, что и месяцем ранее. Меня этот вид радовал, пускай лето я и любил чуточку больше. Даже поздно вечером, когда над городом сияла луна, было совсем не холодно, ну, разве только у самого моря, где без устали дул промозглый осенний ветер.

Следующим утром я проснулся относительно рано, но, несмотря на это, чувствовал себя бодрым и выспавшимся. Новое утро встретило меня прохладной и пасмурной погодой, легкое дуновение ветра еле заметно покачивало готовившуюся к зимней спячке растительность, а над сопками клубился густой туман. Примерно в одиннадцать часов до полудня я вышел из дома, чтобы сходить в магазин, а по пути просто развеяться – совершенно внезапно мне нестерпимо захотелось колы. Я вышел со двора и побрел вниз вдоль канала, на дне которого тихонько журчал ручеек, насыщенный ночным дождем, и уже вышел на нашу улицу, как вдруг заметил Милу. Она шла в мою сторону по тротуару вдоль школьной спортивной коробки. Заметив меня, она широко улыбнулась и замахала рукой.

– Привет, Максим! Как дела?

– Да, неплохо в целом, – ответил я. – В магазин вот вышел. Ты торопишься куда-то?

– Да, Максим, тороплюсь, – кивнула она. – Мне через полчаса надо на междугородней остановке быть. У меня автобус.

– А куда ты собралась? В Южный?

– Нет, – мило улыбнулась она. – В Рудный. Надо там забрать кое-что со старой бабушкиной квартиры, пока туда съемщики не заехали.

– А билет на автобус купила уже? – поинтересовался я.

– Нет, – ответила она. – Поэтому надо мне торопиться, иначе только часа через три смогу уехать.

– Тогда не торопись, – я чуть помотал головой, после чего кивнул в сторону своего двора. – Иди за мной.

– И что же ты задумал?

– Я тебя довезу.

– Довезешь?

– Да, – улыбнулся я. – Я тут недавно вновь сел за руль. Отец предложил проехаться на его машине, я согласился. И, знаешь? Мне понравилось.

– Круто, Максим! – хихикнула Мила. – Я рада, что ты идешь на поправку! Но, я не сильно тебя напрягаю?

– Нет-нет! Все хорошо, Мил. Я совсем не тороплюсь никуда.

Отцовская «Тойота» была припаркована напротив нашего подъезда, но ключи от нее лежали дома. Я попросил Милу подождать меня во дворе, а сам спешно взобрался на пятый этаж и, уведомив заранее родителей о том, что возьму ненадолго машину, забрал с полки ключи, вновь запер за собою дверь и стал спускаться вниз. Пролетая площадку между вторым и первым этажами, я автоматически заглянул в наш почтовый ящик и с удивлением обнаружил в нем конверт. На конверте не было ни марок, ни стандартной подписи. Вместо них прямо на лицевой стороне чьим-то аккуратным почерком было выведено мое имя.

Я не поленился потерять полминуты, вынул ключи и открыл ящик, достал из него конверт. Внутри, по ощущениям, находился один плотный листок бумаги, скорее всего, открытка или фотография.

«Максиму В.» – гласила аккуратная надпись черной ручкой.

Ни имени отправителя, ни моего адреса, ни марок. Только эта надпись. С большой долей вероятности, тот, кто оставил это письмо, и сам находился в Южнопортовом. Вот только кто же мог связаться со мной столь странным и архаичным способом, я и представить себе не мог.

Продолжая разглядывать загадочный конверт, я вышел из подъезда.

– Все нормально, Максим? – расплываясь в улыбке, поинтересовалась Мила, но, заметив в моих руках конверт, быстро перевела на него взгляд. – Что это?

– Я не знаю, – пожал я плечами. – Кто-то мне конверт оставил, но тут не написано, кто. Только мое имя, смотри.

– Не хочешь проверить?

– Не знаю, – протянул я. – Знаешь, я не помню, заглядывал ли я в почтовый ящик, когда выходил из дома в первый раз, ну, перед тем как мы с тобой встретились. Обычно я машинально проверяю почту, так что, наверное, да, заглядывал. Но тогда там не было этого конверта.

– Кто-то положил его, пока тебя не было во дворе?

– Возможно, – согласился я. – Но, наверное, я просто не заглянул в него тогда.

Мы встретились с Милой взглядом. Мне кажется, она поняла, что мне было несколько неловко открывать при ней этот конверт. Но дело было даже не в этом. По большей части, мне просто не хотелось делать этого. Думаю, я бы не открыл его, даже если бы был один.

– Ладно, Мил, – выдохнул я, – давай довезем тебя уже. Только ты дорогу мне там покажи, а то я Рудный-то и не знаю совсем.

– Да, Максим, – улыбнулась Мила, убирая с лица непослушную прядь. – Поехали!

Я завел машину, а загадочное письмо же кинул на приборную панель. Не спеша, мы выехали со двора и двинулись в сторону переезда. Погода для подобных поездок была более чем благоприятной – не жарко и не пыльно. Приятный сентябрьский ветерок задувал в приоткрытое окно и нежно трепал наши волосы. Аромат начавшей увядать растительности смешивался с запахом водорослей и еще не высохшего до конца асфальта.

Мила сидела, прильнув к окну. Ее светлые волосы развевались по ветру, бились о ее хрупкие острые плечи. Вдыхая запах с улицы, она прикрыла глаза и приподняла свой нос. Наконец, она расплылась в улыбке, обнажив ряд ровных белых зубов с острыми треугольными клычками.

– Приятный сегодня день, – тихонько заметила она. – Не хочу наглеть, но, Максим, хорошо, что я тебя встретила.

– Нормально все, Мил, – усмехнулся я. – Я же сам предложил тебя подвести.

Итак, никуда не торопясь, мы выехали за город. Длинная дорога в две полосы тянулась вдоль песчаного берега далеко на юг. С восточной стороны трасу подпирали железнодорожная насыпь и пологие склоны сопок. Серое, будто свинец, море пенилось волнами. Они бились о берег, нанося на песок горы водорослей и морской капусты. Вдали, обозначая, примерно, середину нашего пути, на утесе высился одинокий маяк, а в трех-четырех километрах перед ним, метрах в пятидесяти от береговой линии ржавели омываемые волнами останки старого траулера.

– Давненько я на пляж не выбиралась, – заметила Мила, глядя на море. – Со Дня рыбака, наверное. А уже и сезон закончился. А ты как? Часто выбирался?

– Ездили с родителями несколько раз, – признался я, поглядывая попеременно то на море, то на пустую дорогу перед собой. – Но, на самом деле, если в воду не заходить, то еще вполне себе можно съездить. Но, не в такую погоду, как сегодня, конечно.

Наконец, на железной дороге слева от нас показалась длинная лавинозащитная галерея, означавшая въезд в поселок Рудозаводск. Раньше я бывал здесь время от времени по разным делам, но в местности совершенно не разбирался. Рудозаводск был типичным умирающим поселком со старым ветхим частным сектором, заброшенными участками, пустырями и руинами советских предприятий. Старые теплотрассы, покосившиеся деревянные заборы, сорняк, ржавые шлагбаумы и больше ничего. С другой стороны, поселок по большей части располагался в красивом широком распадке, чьи склоны полнились густой растительностью. Через поселок протекала речка. И, тем не менее, первыми гостей поселка, помимо той самой галереи, встречали один заброшенный дом и кладбище, с большой гордостью расположенное на небольшом плато, на самом видном месте при въезде на основную дорогу.

Там глубже, в самом центре Рудозаводска, тем не менее, была целая улица, застроенная панельными пятиэтажками, там даже был асфальт и его даже время от времени латали. Прочие дороги в поселке в лучшем случае были выложены железобетонными плитами. Еще в самом центре поселка располагался ДК «Шахтер». Это, кстати, было самое оживленное место здесь. Но даже центральная улица поселка выглядела как-то печально. По стареньким тротуарам в основном бродили самые обычные люди, много было стариков, но встречались и совсем мрачные типы, да молодежь в спортивном трико. Пожалуй, если бы депрессия была населенным пунктом, то он выглядел бы как-то так. Забавно, но Рудозаводск был даже не самым худшим вариантом в нашем городском округе.

Мы остановились во дворе одного из панельных домов. На скамейке, на старой игровой площадке сидели старики. Они отвлеклись от своего разговора, завидев, как мы выходим из машины и направляемся к подъезду ближайшего дома. На ступеньках, ведущих в подъезд, сидел большой серый кот, он был толстый, как дыня, и выглядел так добродушно, что я не упустил возможности и немного помял его мягкие шерстяные бока.

Квартира, как я понял, принадлежала ни то дяде Милы, ни то ее бабушке, и располагалась на первом этаже. В ней была всего одна комната и совсем простенький, но уютный ремонт в духе середины нулевых годов, а на одной из стен над диваном висел большой ковер. Здесь давно никто не жил, что ощущалось во всем: вещи были аккуратно разложены по полкам и покрыты пылью, еще тут странно пахло – наверное, все теми же пыльными диваном и ковром. Мила забрала из шкафа кое-какие вещи и предложила сразу же возвращаться в город. Да, на самом деле, задерживаться мне не хотелось. Пустая квартира давила на меня, а еще это чувство усиливалось тем, что на улице стояла пасмурная погода, а рассеянный солнечный свет с трудом проникал в комнату сквозь тюль.

– Спасибо тебе, что съездил со мной, Максим, – улыбнулась Мила, передавая мне сумку. – Мне тут без тебя жутковато бы было. Мы обычно с мамой приезжаем, но она сегодня на смене.

– Да, не самое веселое место тут, – согласился я. – Но ты позвони мне в следующий раз, если опять придется ехать одной. Хорошо?

– Конечно, Максим, – продолжая улыбаться, кивнула она.

Обратно в город мы вернулись совсем уж быстро. Туман над сопками рассеялся, открыв нашему взору их зеленые пики. Морось так и не переросла в дождь, а асфальт за это время полностью высох. В сравнении с Рудозаводском наш сонный город казался большим оживленным мегаполисом, живущим на бешеных скоростях. Я уже и думать забыл о том, что изначально собирался сходить в магазин, да, на самом деле, ничего важного я там покупать и не собирался, если подумать. Милу я подкинул к ее дому, а сам поехал дальше. По длинному проезду вдоль журчавшего в бетонном канале ручья я заехал в свой двор. Припарковав машину и заглушив мотор, я, наконец, смог расслабиться.

Мой взгляд упал на загадочный конверт, что все еще лежал на приборной панели. Я вновь взял его в руки, внимательно рассмотрел. На самом деле, я даже хотел уже открыть его: схватился пальцами за краешек бумаги, даже надорвал его, но в самый последний момент остановился – не стал. Не знаю, почему. Мне просто не хотелось знать, что там. Итак, вместо того чтобы открыть конверт, я сложил его пополам и сунул во внутренний карман своей куртки, после чего вышел из машины и поставил ее на сигнализацию.

Наконец, я прошел к подъезду и не успел даже ступить на крыльцо, как услышал за своей спиной женский голос. Обращались, очевидно, ко мне, от чего я немедленно остановился и обернулся на незнакомку.

– Могу я вас отвлечь, молодой человек? – произнесла старуха, которую я до этого момента не замечал.

Да, действительно. Меж припаркованных во дворе автомобилей стояла пожилая женщина. Я сразу понял, кто это. Это была Вероника. Да, та самая странная женщина, которую я видел в церкви Пресвятой Матери пару дней тому назад. Это о ней мне рассказывали Дария и Мила. Но в этот раз я мог разглядеть ее более внимательно. У нее было сухое морщинистое лицо и большие голубые глаза. Ее длинные седые волосы были собраны в плотную косу. Одета же она была совершенно неприметно – длинная темно-серая юбка, черная куртка и такой же черный платок, подвязанный под подбородком.

– Здравствуйте. Что вы хотели? – поинтересовался я.

– Я хотела поговорить с вами, – ответила она, подходя ближе. – Я видела вас входящим в церковь несколько дней тому назад. Я так понимаю, с моей подругой Дарией вы уже знакомы.

– Да, мы знакомы, – кивнул я. – А в чем дело?

– Вы подслушивали наш разговор? – спросила она.

– Нет, – спокойно ответил я, – я не подслушивал. Я пришел под конец вашей перепалки, услышал голоса за дверью и решил не вмешиваться. Остальное вы и сами знаете.

– Значит, вам ничего не известно, – выдохнула она. – Я не отчитываю вас, юноша, просто хотела узнать, насколько вы осведомлены.

– Это все, чего вы от меня хотели?

– Нет, – помотала она головой. – Это не все. Скажите, вы веруете в учение Матери?

– Нет, – ответил я. – Я не прихожанин. Просто у меня были некоторые вопросы к матери Дарии, поэтому я и приходил к ней.

– Да, – протянула старуха. – Я вижу, что у вас есть вопросы. И только Мать может дать на них ответы.

– Мать Дария?

– Нет же! – воскликнула старуха, да так резко, что я еле сдержался, чтобы не вздрогнуть. – Пресвятая Мать! Но Дария сама не понимает, как читать Ее знаки, поэтому она ничем не может вам помочь. Но зато я могу помочь.

– Да? И чем же? – пожал я плечами.

– Когда я впервые увидела вас, то сразу поняла, что большое несчастье следует за вами. Нечто, чего вы сами не способны ни понять, ни объяснить себе. Страх и обман. Должно быть, Дария тоже заметила это, но она не верила моим картам, а ведь я все знала наперед. Знаки повсюду – нам нужно только открыть глаза, чтобы увидеть их! Наша Пресвятая Мать ждет вас, молодой человек, вы должны ответить на ее зов!

– Что вы имеете в виду?

– Воссоединиться с Ней! Все, чтобы получить спасение и искупление, – ответила она, да так, что в итоге я все равно ничего не понял. – Я вижу, что вас терзают сомнения и тревоги. Но вы сами можете избавиться от них, придя к нашей Матери. Пожалуйста, дайте мне свою руку.

Она схватила мою правую кисть прежде, чем я успел что-либо ответить, и стала внимательно рассматривать линии на ладони.

– Ваша линия жизни отмечена знаком печали, – пробубнила она, осматривая мою руку. – Нечто ужасное вам довелось пережить, но еще больше вам лишь только предстоит.

– Послушайте, я… – попытался вернуть я свою ладонь, но Вероника не дала мне договорить и руку не отпустила.

– Да, я знала, что не ошиблась! – воскликнула она.

– Не ошиблись в чем?

– Я знала, что вы рано или поздно появитесь! Значит, мои карты не врали мне! – продолжала тараторить старуха. – Я вижу четыре знака смерти, на вашей судьбе. Они уже случились и отравили вашу жизнь!

От этих слов по моему телу кипящим потоком растеклись страх и печаль. Нечто, о чем я всеми силами старался не думать, но что каждый раз напоминало о себе, вновь вылезло наружу. До тошноты оно сдавило мое тело, не давая нормально вдохнуть. Да, Вероника была права, однако не во всем. Эти смерти, и правда, отравили мою жизнь, но их было три. Не четыре.

– Три, – произнес я, еле выдавливая слова из скованного спазмом горла. – Смерти было только три.

– Нет, – спокойно ответила Вероника, покачивая головой. – Я вижу четыре отметины. И они больше не дадут вам покоя.

– Нет, вы ошибаетесь! – вновь возразил я, возвращая свою руку. – К сожалению, я помню все достаточно хорошо. Да, это тяготит меня, тут вы правы, но не нужно быть всевидящим, чтобы прийти к этому.

– Ошибки быть не может, – настаивала на своем старуха. – Совсем скоро нечто ужасное произойдет. Я вижу, как пламя разгорается и гаснет в темноте, слышу скрежет металла в тишине. То, что было и то, чего не было, существует одновременно, рожденное в алой вспышке, оно умрет в ней же с заходом алого солнца. Кто-то следует за вами, тот, кто затаил на вас обиду, из света Луны он создал дьявола! Вас не должно быть здесь! Оно все равно настигнет вас, и вы никуда не денетесь от него!

– Я ничего не понимаю, – покачал я головой. – Вы можете говорить более конкретно?

– Скоро все поймете, – ответила она. – Будущее можно предсказать, но предсказание не телевизор, деталей мы знать не можем. Одна лишь Мать видит все наперед, потому что существует там, где нет времени. Но скоро, совсем скоро с вами случится нечто страшное, я чувствую это! Но, благодаря этому вы станете чуть ближе к истине, ближе к самой Матери!

– Ладно. А что же на счет смерти? Она мне не грозит? – поинтересовался я, отчасти серьезно, отчасти нет.

– Есть вещи куда страшнее, чем смерть! – возразила она. – Куда страшнее застрять в противоестественном мороке, что существует по совершенно чуждым нам правилам и законам. Вечно блуждать во тьме без надежды на спасение и раз за разом переживать свой кошмар. Алый закат станет предвестником конца, но вы пока сами вольны выбирать, какая участь вас ждет. Услышьте ее зов, сбросьте с себя все земные оковы и явитесь к Матери, пока еще не слишком поздно!

Наконец, она закончила говорить, а между нами повисла длинная неловкая пауза.

– Я подумаю над вашими словами, – солгал я, пытаясь поскорее отвязаться от нее. – Это все? Я могу идти?

– Да, – кивнула старуха, – вы можете идти. Но я думаю, мы с вами еще встретимся, когда вы, наконец, начнете мне верить. Судьба сведет нас сама – не торопите ее!

И она ушла. Спустилась по лестнице в соседние дворы и довольно скоро скрылась из виду. А я еще долго смотрел ей вслед, так и не осознав до конца всего того, что только что со мной произошло. Да, эта женщина действительно была странной. Пожалуй, Мила даже недооценила ее в полной мере, описывая ее во время нашей беседы. Черт, я уже не знал, чему мне верить, а чему нет! Четыре знака смерти. Так она сказала? Мне неприятно было вспоминать вечер, когда авария, разделившая мою жизнь на «до» и «после», случилась. Но, в то же время, я слишком хорошо помнил те несколько часов, предшествовавших столкновению. Саня, мой хороший университетский друг, был за рулем. С нами были еще двое наших друзей – родные брат и сестра, они ехали на заднем сиденье. Четвертым был я сам. И только я выжил. И что-то еще, по словам старухи, ждало меня впереди. Нет, конечно, я не верил ее словам. Вероника безумна, сомнений в этом нет. Но, все же, что, если эти предсказания верны? Ведь что угодно могло произойти в этом сумасшедшем мире. Я уже сам не однократно в этом убеждался.

Глава 21: Когда мы познакомились

Если еще совсем недавно я строил теории о том, что все ужасы, которые мне довелось пережить за эти несколько месяцев, могли быть лишь плодом моего воображения, то теперь уже и приятные события начинали казаться мне сном или иллюзией, столь сюрреалистичными они были. Исход моей прошлой встречи с Кариной стал для меня приятной неожиданностью.

Вновь она появилась в моей жизни по воле случая. Кроме того, произошло это на удивление вовремя. Я был в смятении, находился на грани срыва. Майская трагедия и жуткие изменения во мне и в моем родном городе затянули меня в нескончаемый водоворот воплотившихся наяву кошмаров. И тут появляется она. Думаю, что помимо внезапно вспыхнувшей страсти, больше ничего у нас не было, однако меня все равно тянуло к ней. Нет, дело вовсе не в вожделении. Это сложно объяснить, но, думая о ней, я испытывал странное ощущение, словно с ней мы были куда ближе друг к другу, чем, по идее, должны были. Да, пять лет назад у нас был роман. Но мы оба были почти что детьми, еще даже не окончившими школу. Ни о каких сложных серьезных чувствах при этом и речи не могло идти. Более того, вспоминая те дни пятилетней давности, я ловил себя на мысли о том, что, за исключением каких-то ярких моментов, я их практически не помнил. Да и в тех эпизодах, что всплывали в моей голове, все образы были слишком размытыми, какими-то даже разрозненными, чтобы я мог уверенно в них ориентироваться. Уж не была ли эта забывчивость последствием аварии, которую мне довелось пережить? Каким-то скрытым до сих пор влиянием на мой разум, о котором я еще не догадывался. Но много ли таких влияний еще было?

Как-то совсем незаметно сентябрь пересек рубеж двадцатых чисел, вступив в свою завершающую декаду. Прошла еще неделя. За эти дни я еще несколько раз виделся с Кариной. Мы общались, ходили или ездили по городу и за его пределы. Мы хорошо проводили время вместе. Карина тоже была не против наших встреч. Я все еще не знал наверняка, чем она занималась тут, сколько еще личных дел ей необходимо было завершить, и сколько еще времени она планировала провести в городе прежде, чем уехать и вновь исчезнуть из моей жизни. Она сама по некой, неизвестной мне причине об этом упорно не хотела говорить, а я больше и не пытался спрашивать.

Я заехал за ней во вторник вечером. Небо в тот день было целиком и полностью застлано густыми облаками, что начинались где-то в необозримой дали за сопками и уносились в бесконечность за морем. И, тем не менее, заходящее солнце окрасило их ярким пламенем, от чего казалось, что над городом нависла еле заметная розовато-желтая дымка, в которой даже не было видно теней. Итак, болтая ни о чем, мы поехали кататься по городу и бесцельно жечь бензин под приятную нам музыку. На развилке я свернул на левую дорогу, что вела в длинный распадок, именуемый «Южным», правая дорога, к слову, пролегала вдоль длинного песчаного побережья и вела на Рудозаводск. В распадке находился еще один спальный район, зажатый меж двух горных хребтов, надежно защищенных от морского ветра, от чего на их склонах всегда цвела бурная растительность. Зелень на древесных кронах блекла, а где-то даже ржавела, тут и там на сопках вспыхивали яркие оранжевые пятна. По тротуарам вдоль дороги гуляла местная молодежь, освободившаяся с занятий, неспешно куда-то плелись одинокие старики и мамы с колясками. Сквозь открытые настежь окна в лицо бил поток приятного сентябрьского воздуха, насыщенного запахом увядающей зелени. В городе, к слову, все еще было достаточно тепло, так, что днем можно было спокойно обходиться без куртки. Наконец, мы пересекли городскую черту и выехали к конечной остановке нашего городского автобуса. Впереди был лишь небольшой частный сектор, а далее природа, длинная грунтовая дорога, старый заброшенный цех и маленький живописный поселок в самом конце длинного распадка.