На грани вымирания

– Там кто-то есть, Клара. Я не сошёл с ума. – Он, тыкая пистолетом в сторону леса, безумно озирается, совсем не заметив, что все ушли, ничего не услышав.

– Может, это просто ветка, упавшая сверху? Хочешь, мы проверим?

В этот момент у всех троих сердце обухом падает в пятки. Если они решат подойти, им ничего не останется, кроме как дать бой или сейчас уже начать планировать отступление.

– Я… Пошли. – Юноша, обхватив крепче рукоять оружия, направляет его, вытягивая руки до предела.

Деймон, осознающий тяжесть ситуации, чувствуя ношу на своих крепких плечах, переводит взгляд сначала на Леона, а потом снова возвращает к синим глазам Мерелин. В них, на самой поверхности, он видит своё отражение, пугающее его. Растрёпанный, бледный, злой. Взгляд холодный, стальной. Деймон не виноват в этом: он лишь пытается защитить их. Пусть Мерелин мало знакома с ними, и Деймон ещё многого о ней не знает, а значит, рисковать своей жизнью ради незнакомки глупо, но в глубине души теплится чувство, говорящее о том, что их встреча не кратковременна и это не мимолётный порыв судьбы, а её намеренное вмешательство на долгий период.

Опустив взгляд всего на мгновенье, уже слыша, словно у самого уха, тяжёлое дыхание парня, идущего к ним, Фрай, вернувшись в прежнее положение, начинает говорить медленно, шёпотом:

– Я уберу руку. Ты тихо, нагнувшись, пойдёшь дальше в лес, не издавая ни шороха. Хорошо? – вопрос был скорее риторическим, но Деймон хочет видеть, что она всё поняла. Ей нельзя сейчас перечить ему или как-то пререкаться: они не одни и они в меньшинстве.

Мерелин, продолжая испуганно смотреть, осторожно кивает. Фрай, увидев согласие, поворачивается к Леону, водя рукой в воздухе. Вертит ей, размахивая перстом, указывая вглубь. Насупившись, словно сова во время спячки, Леон чуть наклоняется, готовый в нужный момент рвануть, прячась среди густой зелени.

Шаги становятся отчётливее. Деймону кажется, что в этой напряжённой атмосфере он слышит как пот, стекаемый по телу Мерелин, впитывается в одежду; ему кажется, что мир в округе перестал существовать, скрыв все доступные звуки и запахи – остались только страх того, что ничего не получится, и липкая кровь, на которую он наступил.

Отобрав ладонь ото рта Мерелин, Фрай аккуратно снимает винтовку с плеча, когда двое начинают идти дальше в лес, скрываясь меж кустарников, пригнувшись. Ещё немного, и они почти будут ползти, сливаясь с грязью. Прислонившись спиной к дереву, удерживая оружие перед собой, Деймон тяжело выдыхает, сглатывая.

Если он сейчас не попадёт, то они попадут в него. Попытка всего одна: либо жизнь, либо смерть. Иного исхода нет. Они разбойники, наёмники… Кто угодно, но точно не пушистые зайчики, которым стоит доверять при первой встрече.

Обхватив оружие крепче, словно сливаясь с ним в одно целое, Деймон, задержав дыхание, выступает из-за дерева, наставляя дуло на идущих людей. Всё это происходит в одно мгновенье. В одну секунду. Для него же это кажется вечностью, потому что счёт времени остановился, часы перестали ходить, а всё вокруг происходит в замедленном действии.

Парень, шедший с пистолетом, громко вскрикнул, когда Деймон, не дав времени на раздумья, выстрелил, попав в цель. Он не намеревался убить его или серьёзно покалечить: нужно было только замедлить – и он это сделал. Пуля, вылетевшая стрелой из дула, попала парнишке в правое плечо. Там останется хороший, почти ровный, глубокий и уродливый шрам, который будет напоминанием об этой встрече.

Выронив пистолет, ощущая острую боль, парень хватается за рану, пытаясь остановить бегущую ручьём кровь. Крик, который сорвался с его уст, был громким. Громким настолько, что Деймон очнулся от своего забвения и время, ранее переставшее идти, забежало с удвоенной силой, а звуки, исчезнувшие на миг, обрели новые, красочные оттенки, давя на барабанные перепонки.

Девушка, вздрогнув от неожиданного появления, замирает на месте, смотря только на часто вздымающуюся грудь темноволосого, поднимая взгляд к его бледным скулам и жёстким глазам. Эти глаза она уже где-то видела. Эти глаза она когда-то хорошо запомнила.

Слыша крики со стороны тропы, понимая, что выстрел произвёл достаточно шума, Деймон убирает винтовку за спину, начиная убегать вглубь леса.

***

Слабый огонёк, пляшущий на последнем издыхании, освещает главный вход в здание, из которого доносятся радостные, удовлетворённые и притворственные стоны, вздохи и крики. Начиная угасать, почти исчезая под лёгким дуновением ветра, прохладного, юркого, он загорается с новой силой, когда прислужник, ухаживающий за порядком в заведении, поджигает его. Одарив сморщенное, неприятное лицо с большими мешками под впалыми глазами ярким светом, огонёк принимается плясать с бо́льшим воодушевлением. Мужчина, зажмурившись, кривится, потирая лысую макушку.

Злобно зыркнув на двух вышибал, отлынивающих от работы, он отворяет дверь, проходя внутрь. Они далеко от границ с цивилизацией: здесь только её малые частички, которые преподносит дорогой и многоуважаемый гость, любимый всеми. Особенно, когда имеет при себе увесистый мешок с золотом. Если там, в центре, рядом с разрушенными и заполненными заражёнными городами есть всё для удобства и комфортного выживания, то здесь, на окраине, где только захудалые деревушки, рьяно хватающиеся за нити жизни, не имеется того, о чём они могут лишь мечтать. Красивые душевые, большие ванные комнаты с чистыми стенами и ярким светом, с зеркалами…

Потирая блестевшую лысую голову, мужчина, скалясь, шлёпает по упругой заднице пробежавшую в лёгкой шали стройную девушку, получая в ответ укоризненный взгляд. Ухмыльнувшись, радуясь своему преимуществу над слабыми в этом заведении, он подзывает парнишку, шепча на ухо что-то о том, что желанному гостю следует откупорить самое дорогое вино.

Быстро закивав, заикаясь, юноша убегает, скрываясь за дверью. Причесав уродливые усы под носом, лишь слегка прикрывающие верхнюю губу, мужчина подзывает девушку, скучающую в углу. Отправив девчушку в другую комнату, он доходит до нужной ему двери.

Глухо постучав по резной двери, он просовывает голову в щель, получая одобрение от своего господина. От владельца этим домом сладострастия, желаний и их исполнения. Простыми словами – от владельца этого борделя.

Пройдя внутрь комнаты, слабо освещаемой, создающей томную атмосферу для хорошего погружения, лысый управляющий хватает за шкирку проскользнувшего парнишку. Выхватив у юнца поднос с двумя чашами и кувшином, наполненным изумительным вином, отливающим гранатовым блеском, отсылает его прочь.

– Прошу, – наклонив голову набок, приветствуя важного гостя, протягивает поднос, предлагая взять чашу с вкусным расслабляющим напитком.

Ухмыльнувшись, вскидывая брови, юноша с зелёными, почти змеиными, глазами берёт в левую руку чашу, второй – нежно продолжая водить по аппетитному, упругому бедру девицы, извивающейся подле него. Прижимая её к себе, вдыхая сладостный аромат фруктов, он не собирается развлекаться с ней или играть: просто наслаждается компанией, потому что пользоваться теми, кем давно и много пользуются другие, – уродливые, сальные и отвратительные мужланы, – он брезгует. Такой брезгливый, а убивает заражённых без зазрения совести. И не только их.

– Действительно, изумительное вино, – юноша, ещё достаточно молодой, но уже давно облачённый в военное одеяние, кивает на напиток, делая очередной глоток и сжимая мягкое бедро, оставляя красные следы.

– Я же говорил вам, молодой господин. Говорил, не привык лгать… – владелец запинается, видя недовольный взгляд от его долгого распинания. Он с волнением потирает руки друг о друга, чувствуя стекающий по вискам пот. Волосы, местами седые, покрыли его голову, оставляя место для фантазий из-за наличия проплешин. – В-вы хотели о чём-то переговорить, молодой господин? – столкнувшись с суровым взглядом, быстро хватает чашу с вином с подноса управляющего, выпивая залпом, пытаясь скрыть дрожь. Вытерев вспотевшие ладони о кофту, облепившую выпирающий живот, он тяжело выдыхает, раскрывая рот: – Я-я-я… Прошу прощения, молодой господин. Я…

– Заткнись. Уже нет сил терпеть твоё бормотание. – Парнишка, гораздо младше, позволяет себе многое только из-за того, что имеет власть, силу и деньги, так необходимые этому проходимцу. Проходимцу, принимавшему в своих покоях молодых девиц, которым омерзительно даже прикасаться к его жилистой коже.

Управляющий, потиравший лысую голову, нервничая, старается скрыться в углу. Он неуклюже пытается слиться с тенью, лишь бы не попасть под горячую руку уважаемого в их краях гостя.

– Она так прелестна, не правда ли? – упираясь лбом в мягкую девичью щёку, он исподлобья взирает на владельца, заставляя того вздрогнуть и побледнеть от страха.

Подняв левую руку, отдавая чашу подчинённому, державшему автомат, он поворачивается обратно к девушке, обхватывая кудрявые рыжие локоны. Шелковистые. Потерев меж пальцев густые пряди, заставляя девчушку залиться румянцем, он снова смотрит на владельца, сверкая змеиными глазами.

– Ты боишься меня?

Вопрос для всех больше риторический, потому что он не терпит препирательств, неповиновения и фальши. Он, капитан, добившийся немалых успехов в военной деятельности, не терпит тех, кто пытается угождать ему; не терпит тех, кто не имеет своей точки зрения и презирает одновременно. Но когда своё мнение есть, играть и уничтожать всё на своём пути гораздо интереснее и сложнее.

Лёгкий путь – плохой путь.

Чтобы добраться до вершины, нужно пройти через тернии, разрубая их, царапая кожу и разрывая одежду, пытаясь достичь желаемого.

– Отвечай. – Коротко, ясно.

Он не терпит, когда всё делается долго; не любит ждать, но, если это необходимо для достижения цели, то сделает всё. Даже если придётся прождать целую вечность.

Владелец, переглянувшись с управляющим, взглянув на краснеющую в руках молодого господина девушку, проклинает всех на свете и молит всех о правильном ответе и благоприятном исходе. Потирая вспотевшие ладони, запинаясь, он решается ответить на вопрос, видя, как в глазах гостя начинает закипать огонь.

– Д-да, молодой господин. – Сердце перестаёт биться, кровь в жилах останавливается, а лицо бледнеет.

– Расслабься. Ответ верный, – усмехнувшись, растягивая губы в полуулыбке, больше походившей на оскал, он снова вдыхает фруктовый аромат рыжих локонов, сжимая до красных следов мягкое бедро, заставляя девушку немного вскрикнуть, но тут же прикрыть.

Владелец заведения, услышав слова молодого господина, выдыхает, расслабляясь. Пот, стекаемый с висков, он вытирает рукавом старой холщовой кофты, кланяясь, не говоря ни слова, боясь разгневать своего хозяина. Он тут главный. Он владеет всем. Ему нельзя перечить или выполнять поручения сквозь пальцы, вот только ошибки совершают все и это нормально, но не для него…

Капитан отряда солдат, признанный одним из лучших, не прощает ошибок.

– Мне так нравится, когда ты дрожишь передо мной. – Сейчас его лицо, в свете огня, кажется более хищным, чем есть на самом деле. – Давай поболтаем? – Капитан, подняв змеиные глаза, почти шипя, словно ящерица, продолжает: – как ты справился с поставкой моего оружия, м? – щёлкнув пальцами, получая вино от подчинённого, он делает глоток, принимая исходное положение. Ему нравится истязать.

– Я… молодой господин…

– Тсс, я же ещё не договорил. – Усмехнувшись, следит за тем, как лицо владельца резко меняет свой оттенок на почти белый. Не иначе, перед ним ходячий труп. Прижав девушку сильнее, водит носом по её гладкой щеке. Ей уже страшно находиться в его руках. – Что случилось с деревней, которая мне была необходима для расширения территории военных, м?

Парень ухмыляется, поднимая одну бровь, строя гримасу. Отодвинувшись от девушки, приглашённой сюда, чтобы ублажать его и смягчить, он хватает её под локоть, вынуждая встать. Не говоря ни слова, взглядом указывает на место подле своих ног. Девица, послушно кивая, осторожно присаживается, протягивая руки к ширинке армейских штанов. Жёстко хлопнув её по дрожащим ладоням, капитан грозно взирает, на что девушка лишь виновато хлопает карими глазами, опуская голову, прислоняясь к его колену, больше ничего не пытаясь делать.

– Продолжим, пожалуй. – Нежно запустив пятерню в рыжие косы, юноша массирует девичью макушку, даря ей наслаждение. Сейчас его это успокаивает. – Что случилось с выжившими, которые бились не против главной угрозы, а возомнили себя властелинами степей? Пригласил их сюда, а дальше что ты сделал?

Повисла тишина, разрываемая лишь треском огня, танцующего на верхушке факела. Давящая, мучительная, ужасная. Владелец, полностью вспотевший во всех возможных местах, опасливо потирает ладони о ткань на выпирающем животе, боясь смотреть в лицо своему господину. На того, кто требовал от него так много, и чего он не смог сделать для него.

– Мо… Мой господин. Вы знаете, как я дорожу вашим милосердием и доверием, которое вы мне оказали… – запинаясь, боясь сказать неверное слово, мужчина, будто оказавший на суде, не имеет право на ошибку. – Позвольте, прошу, позвольте, исправиться: мы сделаем всё так, как вы скажете. Мы сделаем всё. Прошу, позвольте!

Упав на колени, заливаясь слезами, никого не стесняясь, он ударяется лбом о пол. У них нет королей, господ или рабов, но при наличии нужных связей, денег и власти можно считать себя кем угодно. Стоит только опасаться себя самого, потому что тщеславие не доведёт до добра – только если до крышки собственного гроба.

– Животное. – Кривя лицо в отвращении перед этим грузным мужчиной, владевшим порочными девицами, упавшими на дно, пусть даже не по своей воле, и не владевшим собственной жизнью.

Его жизнь в руках юнца, который возомнил себя властелином, хозяином, господином… Кем угодно! Тем, перед кем склонят колени и доставят голову любого, на кого укажет изящным перстом. Только… голова, которая его интересует больше всего, не так проста, и для её отрезания ещё не наступило время. Он не умеет ждать, но готов ждать вечность, если в конце пути достигнет желаемой цели. Цели, которую поставил себе годами ранее; цели, которую вложил в него родной отец, всегда презиравший младшего сына.

– О каком доверии ты смел говорить, ничтожество? Доверие… слишком громкое слово для такого червя, – скалившись, выпивая залпом остатки вина, блаженно прикрыв глаза, он поднимает голову девушки, смиренно сидевшей у его ног, за волосы, поворачивая перепуганное лицо к себе.

Улыбаясь, смотря в шоколадные глаза напротив, на дне которых увидел костер, который он и собирается устроить, откидывает в сторону чашу, вертя рукой в воздухе. Девушка, не видевшая ничего и никого, кроме приятных черт капитана, вздрагивает, жмуря очи, когда выстрелы оглушают помещение, отскакивая от стен.

– Готово.

Солдат, преданно служивший только своему капитану и не признававший больше никого в их защищённой цитадели, отдаёт честь, убирая автомат за спину.

– Пойдём, милая.

Его улыбка фальшивая, слишком приторная, но такая манящая, вынуждает девушку довериться ему, нутром чувствуя в этом опасность для себя. Чувствуя, но не следуя своим предрассудкам.

Отворачивая лицо прелестной спутницы этого прекрасного вечера, он, перед тем как покинуть комнату и здание, кидает взгляд на изрешечённое тело владельца. В глазах ужас, рот раскрыт, лицо бледное, обрамлённое стекающей густой кровью. Она такого насыщенного цвета в этой томной атмосфере, что непроизвольно вызывает улыбку у капитана. Мужчина не справился и поплатился за это своей шкурой: вот что бывает с теми, кто разочаровывает его… или просто ему не нравится.

Держа девушку за изящную, аккуратную талию по форме напоминающую песочные часы, выходит, вдыхая запах навоза, затхлости и помоев. «Омерзительно», – проносится в мыслях. Этот аромат заставляет зарыться носом в рыжие волосы ради спасения.

Ему даже жаль, что люди, не способные выбраться из этого дерьма, продолжают жить и подчиняться тем, кто сильнее. Когда-то и он был таким, но судьба распорядилась иначе, наградив за все страдания и мучения, понесённые в детстве. Он ещё не до конца добился всего, чего хотел, но цель близка. Очень близка.

– Милая, ты знаешь, как прекрасна в этом увядающем мире? Ты словно цветок, который выделяется на фоне сырой земли… – удерживая её перед собой, прижимает к торсу, обхватив талию поперёк.

Вдохнув манящий аромат, он восхищается в мыслях девичьей красотой, сожалея о том, что не в состоянии поступить иначе. Ему нравятся многие, но многим не дозволено находиться так близко к нему: он сам решает, кому и что можно. Ей позволил быть рядом, прижиматься и хихикать, обмякая в сильных руках. Мир жесток. Такой, как она, нет места рядом с таким, как он. У него другие желания, мечты и цели, и для достижения своей ему нельзя быть слабым или иметь слабости на стороне, чтобы не стать уязвимым под удар врагов, которых нажил в большом количестве.

– Жаль, что цветы приходиться срывать с корнем.

Она не успевает и слова жалобного вымолвить, как холодное лезвие касается нежной кожи горла, пуская кровь, омрачая красивое, открытое платье и бледное тело.

Опустошённо смотря на труп у своих ног, он отдаёт приказ о большом костре, который послужит хорошим показателем выжившим, вставшим против армии. Вставшим против него. Вытирая остатки крови с лезвия, он возвращает нож обратно к бедру, просовывая в кожаные ножны.

***

Тяжёлое дыхание разрезает лесные звуки. Далёкое пение птиц, радостно щебечущих под кронами деревьев, журчание воды где-то неподалёку и шелест листьев прерываются вздохами и охами молодых людей, пытающихся отдышаться от недавней долгой погони. Прижимаясь к кривому стволу, чувствуя каждый его рельеф вспотевшей спиной сквозь прилипшую к телу грязную одежду, Деймон оглядывается, пытаясь удостовериться, что погоня прекратилась.

Толпа за ними гналась знатная: не меньше дюжины человек, облачённых в шкуры убитых животных, кожаные штаны, кофты и накидки. Кажется, несколько пуль, пущенных ему в спину, пролетели совсем рядом. Было страшно. Сердце готово было во время бега остановиться или вырваться за пределы привычной обстановки: оно было настолько громким, что кроме него он ничего не слышал.

Сейчас, пытаясь отдышаться и успокоиться, Деймон периодически бросает мимолётный взгляд, осматривая неизвестную территорию.

– Вы в порядке? – выровняв дыхание, запрокинув голову, открывает вид на мощную шею, вспотевшую и местами покрытую коркой грязи.

Леон, пытавшийся собраться с мыслями, расположившись в позе лотоса и уперев руки в землю за собой, протягивает вымученно, устало:

– Я щас сдохну…

– Всё хорошо, – Мерелин, слабо улыбнувшись, кивает Деймону.

Одарив красноречивым взглядом в ответ, Деймон прикрывает тёмные глаза. Сейчас в глуши, в которую они забрались сквозь дебри кустов и травы, тихо. Лишь редкое пение птиц даёт ему понимание, что здесь относительно безопасно. Выровняв дыхание, полностью успокоившись и перестав выглядывать из-за ствола полусухого дерева, Фрай, опершись в колени, встаёт, продолжая опираться на опору позади себя.

Сглотнув скопившиеся слюни, немного смачивая пересохшее горло, Деймон отстраняется от дерева, поправляя на плече винтовку. Бросив мимолётный взор на Мерелин, сидевшую на коленях, склонив голову, он быстро преодолевает расстояние до Леона, наклоняясь и хватая того под локоть, заставляя встать и пойти за собой.

Леон, опешивший от такого, потерял дар речи, выпучив голубые глаза с вопросом в них «какого волка?».

Призывая брата молчать, Деймон смотрит на недоумевающую Мерелин. Слабо улыбнувшись ей, даже немного натянуто, он даёт понять, что беспокоиться не о чем, и им просто нужно побыть наедине. Кивнув в ответ, Мерелин отворачивается, склоняя к земле голову, перебирая спутанные, потускневшие пшеничные волосы.

Отпустив локоть, чуть не швыряя Леона в ближайшее дерево, Деймон хватается за волосы, пытаясь собраться с мыслями и понять, с чего начать. На данный момент он действительно обеспокоен и не знает, как им выжить теперь и в каком направлении двигаться дальше. Они так долго бежали вглубь леса, что всё вокруг просто смешалось: какая из сторон верная – понятия не имеет. Тяжело брать на себя такую ответственность одному, поэтому он хочет посвятить в свои домыслы младшего брата, так как тому тоже пора уже перестать панически бояться всего, начиная медленно действовать.

– Ты что творишь?! – влетев в дерево, ударившись спиной, Кэрнил пытается понять, что происходит, но, видя обеспокоенное выражение лица Деймона, замолкает, опуская голову. – Скажи, что происходит. Твоё молчание бесит меня ещё больше! – Леон, не умевший долго молчать или не привыкший тщательно подбирать слова, резко поднимает глаза на брата, срываясь на крик.

Совсем недавно они были на волоске у смерти, балансировали на острие ножа между пропастью, и именно сейчас, когда нервы на исходе, мучают голод и жажда, Деймон ведёт себя слишком нетипично для самого себя, пугая. Глубоко вдохнув, шумно выдохнув, запрокидывает голову, глотая. Поёжившись, Леон испуганно смотрит на внезапно возникшее перед собой бледное лицо брата, чувствуя прохладные ладони на плечах. Он так больно сжимает их.

– Леон… Всё плохо.

Успокаивающе. Даже слишком.

Всё ещё не понимая происходящего, кривя лицо от болезненных ощущений, Леон стойко молчит. Его удручает всё, что сейчас происходит, но он не хочет оттолкнуть Деймона или начать что-то говорить, позволяя сориентироваться и собраться с мыслями. Пусть ему не всегда удаётся держать язык за зубами, но в данный момент он словно прирос, не позволяя себе вымолвить ни слова.

– Леон… Дело вот в чём. Понимаешь… Нет, помнишь же… – тяжело. Как же ему сейчас тяжело признаться в том, что их шансы на выживание резко снизились до минимальных показателей. – Помнишь лес, да? – как же глупо это звучит. Деймон и сам понимает, что ведёт себя просто отвратительно, не имея возможности собрать своё мужество в кулак и сформулировать чётко мысли.

Опустив голову, Деймон смотрит под ноги невидящим взглядом, пытаясь остановить тайфун, взорвавший его разум. Почувствовав лёгкое прикосновение тёплой ладони у щеки, он вздрагивает, резко поднимая глаза, встречаясь с твёрдыми, покрытыми тонкой коркой льда, океанами. Сейчас Деймон не видит в них той беззаботности и невинности – в этих хладных осколках он видит силу и волю, которых ему так не хватает. Этого взгляда, прикосновения, лёгкого, почти невесомого, ему достаточно, чтобы прийти в чувства и словно очнуться от кошмара, в котором не было возможности рационально мыслить и составлять слова в предложения, содержащие смысл.

– Леон, прости меня за эту ситуацию. – Стиснув челюсти, Деймон, увидев слабый кивок, продолжает: – там, около тропы, где мы пытались спрятаться от них, я увидел кровь. Ты был отвлечён происходящим, а Мерелин не позволил рассмотреть тот труп лично я. Вот в чём проблема: когда мы начали бежать, после выстрела, мне довелось взглянуть пристальнее на него – это была голова нашей с тобой лошади. – Сглотнув, позволяя Леону переварить информацию, договаривает: – рюкзака с припасами и всем прочим я там не увидел. Кто-то или что-то оторвало нашей кобыле голову, взяв вещи. Возможно, они вообще утеряны, но есть, конечно, шанс, что кто-то позволил себе позаимствовать их. Кто – не знаю, и знать не очень хочется, но теперь всё меняется. Искать лошадь было тяжело, а искать того, кто сделал с ней такое, – ещё сложнее. Если вообще не бессмысленно.

Снова тишина.

Она давит. Не даёт успокоиться и просто ждать. В ней хочется только кричать и требовать ответа, лишь бы не слышать этого безмолвия. Опустив голову, не смея больше ничего сказать, Деймон внутренне содрогается, слегка подрагивая плечами, что не ускользает от пристального взора голубых глаз. Ничего не произнося, Леон, чувствующий внутри стойкость и твёрдое понимание, что Фрай уже не может вывозить все ситуации на своих плечах, поднимает руки, большими ладонями обхватывая того за щёки.

Приподняв лицо, смотрит в растерянные глаза, которые Кэрнил долгое время не видел. Деймон, принявший на себя весь удар и осознающий ответственность за все свои действия и действия младшего сводного брата, облачился в камень, перестав показывать истинные эмоции окружающим. Для всех он хотел быть сильным. Стойким. Тем, на ком всё держится, и на кого действительно можно положиться. Хотел казаться сверхчеловеком, совсем потерявшись в себе и своих мыслях, заплутав меж тоннелей лабиринта, не зная, где найти выход и смочь показать всё, что так рьяно рвётся наружу. Но насколько бы сильным ты не был, всем нужна поддержка.

Крупные капли, быстро скопившиеся в уголках тёмных глаз, стекают кривыми дорожками, проникая под ладони Леона. Тот не обращает внимания на мокрость – сейчас его волнует только слишком много взявший на себя старший брат.