На грани вымирания

Сидя вокруг танцующего огня, они аккуратно пытаются открыть найденные консервы.

Девушка исподлобья следит за каждым движением черноволосого, ловко управляющегося с кинжалом. Он ставит консервную банку на землю, подстраивает кончик ножа, пробивает, обводя по кругу, разрезая. Всё выглядит легко и просто, но слабость и саднящие ладони не позволяют Мерелин даже попытаться попросить проделать то же самое.

Заправив выбившуюся прядь за ухо, продолжая внимательно смотреть за ним, она подмечает, как он сосредоточенно всё выполняет: на лице ни один мускул не дрогнул за всё то время, что они сидят подле костра, открывая консервы. Мерелин понимает, что засматриваться не стоит и что это не совсем тактично, но ничего не может с собой поделать: смотреть по сторонам, выискивая в темноте леса какие-то знаки, ей не прельщает, поэтому не остаётся ничего, кроме того, чтобы следить за ними. Да и это полезно: они всё время под наблюдением, а ещё есть шанс узнать что-то новое или чему-то обучиться.

Парни, до сих пор ничего не сказавшие, после её неожиданного появления принялись сначала искать всё необходимое для костра, а после – заниматься скудным ужином. Мерелин не стала их объектом интереса, потому что после изнуряющих событий хотелось сначала отдохнуть и прийти в себя, а потом над чем-то думать и узнавать.

Обнимая колени, прижатые к мерно вздымающейся груди, Мерелин переводит следом взгляд на второго, чтобы и его не оставлять без пристального внимания. Ничем примечательным не занимается: лишь ждёт, когда тот, первый, даст какие-то указания. Забавно хмурит брови, дёргает носом и надувает губы, раздражаясь. Мерелин, улыбнувшаяся этой картине одними уголками губ, ловит на себе его злобный взгляд, быстро отворачиваясь, скрываясь за густыми волосами.

– «Глупая», – проносится в мыслях Мерелин, когда ей становится стыдно от того, что она так бессовестно позволила себе разглядывать парней, не спросив для начала их имён.

Если учесть, что они ранее имели возможность встретиться, те обстоятельства были не самыми благоприятными для знакомства, но оставили после себя приятное послевкусие и веру в человечество. Сейчас же ситуация была немного иной: никто не был в плену, оружие снова было наставлено на неё, но в этот раз пришлось самой поднять руки и сделать из себя хрупкую овечку, которой нужна помощь. На самом деле, действительно была нужна, но Мерелин не хочет думать о том, что было бы, если бы не эти парни снова встретились у неё на пути.

– Возьми, – резкое, холодное, пугающее. Мерелин вздрагивает, когда над головой произносят только одно слово, и её всю накрывает его большая тень.

Подняв испуганные глаза, встречаясь взглядом с чёрными, как самая мрачная ночь, омутами, Мерелин дрожащей рукой берёт протянутую банку консервов, кротко кивая и прячась за упавшими на лицо волосами.

Обойдя костёр, присаживаясь обратно возле брата, Деймон берёт свою порцию, начиная есть. Он не знает и не понимает, как себя нужно вести, потому что раньше в подобных ситуациях бывать не приходилось: девушки чаще сами спешили познакомиться с ним, заговорить, но он редко прилагал для этого какие-то усилия. Сейчас, находясь в гуще ужасающих событий, Фрай не до конца осознаёт то, что, кроме Леона, имеется возможность с кем-то поговорить. Его пугает только одно: не станет ли это напрасной тратой времени, если человек, втеревшийся к ним в доверие, резко уйдёт из жизни. Как в прямом, так и в переносном смысле.

– Может, ты хоть что-то скажешь? – Леон, до этого момента усердно и стойко терпевший тишину, разрываемую тресканьем костра и шелестом листьев, в конце концов, не выдерживает, подавая раздражённо голос. – Ау! – шикнув, когда Фрай кулаком толкает его в плечо, Кэрнил злобно смотрит на него в ответ, кривя лицо и хмуря брови.

С укором взглянув следом, Деймон продолжает есть тушёнку, мысленно блаженствуя тому, что еда попадёт в желудок и тот перестанет на некоторое время болеть. Отвернувшись от Леона, скрывая глаза под свисающей сальной челкой, Фрай поднимает лицо в сторону девушки, говоря:

– Деймон Фрай.

Сказал, как отрезал. Ни словом больше, ни словом меньше. Будто знакомства между людьми в реальности действительно происходят таким образом. Обменялись именами, прочими формальностями и уже друзья навек и не разлей вода.

Вздрогнув, Мерелин не совсем понимает, чего от неё требуют или просят. Медленно евшая, не верившая в реальность происходящего, она остановилась, выпучив глаза.

– Моё имя – Деймон Фрай, – он решает повторить, видя на лице собеседницы замешательство.

– О, а я. Я – Леон Кэрнил, – Леон, в миг просиявший, подаёт голос, широко улыбаясь и искря голубыми очами. Уминая за обе щёки тушёнку, постанывая от наслаждения приёмом пищи, он решается спросить: – а тебя? Как тебя зовут, странная?

Снова шикнув, когда Деймон бьёт его в плечо, Мерелин машет головой, пытаясь перестать витать в мыслях.

– Я… я… Мерелин. Мерелин Колинс, – она, всеми силами державшаяся, не может скрыть дрожь в голосе, которая с потрохами выдаёт её страх.

– Будем знакомы тогда. – Леон, не понявший или не до конца уловивший в её словах сомнение и стеснение, продолжает почти будничным тоном, интенсивно уплетая свою порцию.

– Не обращай на него внимания: он всегда много болтает, – Деймон приподнимает уголки губ, говоря с присущей ему братской теплотой, продолжая: – и почти всегда без дела.

– Т-ты… Дей-Дей! – Леон пытается возмущаться, но еда, летевшая в глотку, заставила его забыть все возможные ругательства, утопая в ней.

Медленно поедая тушёнку, всё ещё не веря в то, что они поделились с ней, Мерелин мило улыбается, отворачиваясь. Она так долго смотрела на этих юношей, что сейчас ощущает за это стыд. Внутри разгорелось такое чувство, словно она застала каждого из них за чем-то непристойным или услышала то, чего не должна была, и сейчас ей за это безумно стыдно. Покраснев, чуть отодвинув банку с тушёнкой в сторону, Колинс не может, – но очень хочет, – найти слова, которые помогут продолжить с ними диалог. Нужно что-то узнать, выяснить, чтобы понимать, что делать дальше и как, ведь выживание не остановилось на этом пункте назначения. Оно продолжается, и никому неизвестно, сколько займёт времени, но что нужно с этим что-то делать – точно.

– Понимаю, что наша первая встреча прошла не совсем красочно, и мы не успели что-то уточнить или узнать из-за известного нам обстоятельства, но сейчас, сидя у этого костра, мы можем поговорить в спокойной обстановке. Например, куда ты держишь свой путь? – Деймон, до этого следивший за каждой сменяющейся эмоцией на лице Мерелин, понимает, что ей тяжело что-то ответить или спросить, поэтому думает, что сделает сам первый шаг, облегчив ситуацию им всем.

Покраснев сильнее, Колинс пристально смотрит в глаза парня, но не замечает их. Будто смотрит сквозь него, но видя его лицо перед собой. Если бы кто-то потом спросил у неё, какого цвета они были, она бы ответила с чувством непонимания и замешательства робкое «не знаю». Ей неловко от того, что следом, быстро отвернувшись, скрывая смущение, которое он успел рассмотреть на её бледных щеках, Мерелин не может сказать, что видела в его глазах.

– Ну? – получив очередной толчок в плечо, Леон отвечает тем же Деймону, получая следом по затылку. – Может, хватит?!

– Веди себя прилично. – Деймон с укором взирает на него, заставляя того хмыкнуть и замолчать.

– А, всё хорошо, правда, – неловко размахивая руками, чуть не роняя баночку с тушёнкой, Мерелин глупо улыбается, прикрывая глаза и морща лицо. – Я… Я просто не знаю… – Колинс не знает, стоит ли вообще им что-то говорить, но на самом деле и правды никакой нет: она без понятия, куда нужно идти, где безопасно и кто её защитит в случае чего. Даже будь правда совершенно иной, Мерелин ловит себя в итоге на мысли, что сказала бы им и её, потому что от них веет добром, силой и адекватностью. – Я не знаю, куда иду. Иду вперёд, чтобы просто выжить, – усмехнувшись, Колинс продолжает вяло есть тушёнку, обмокая в неё тонкие грязные пальцы.

Воды, чтобы умыться или помыть руки у них не было, поэтому они просто вытерли их о найденный кусок ткани. Вариантов, чем можно было перекусить, тоже было минимальное количество, поэтому каждый принялся есть как в первобытные времена, когда не было ничего.

– Иронично, – Деймон пытается поддержать сложившуюся беседу, остро ощущая витавшую в воздухе напряжённость. – У нас аналогичная ситуация, – отвечает просто, кратко.

Подняв бездонные синие глаза, Мерелин снова пристально смотрит на них.

– Дыру во мне прожжёшь скоро… – Леон, до этого момента обидевшийся на поведение Деймона, грубо бурчит, складывая руки на груди и садясь в позу лотоса.

– А, я… извините! – Колинс ощущает себя глупо и чувствует, будто на неё вылили все помои мира, опозорив. Ей настолько неловко и нелепо находиться среди них, что просто хочется провалиться сквозь землю и больше никогда не вылезать из своей норы. Как бы этого ни хотелось, реальность даёт ей другого мощного подзатыльника, а мысленно она ругает себя за своё поведение. – Позвольте пойти с вами! – Мерелин выпаливает это так резко и неожиданно даже для самой себя, что просто испуганно смотри на них в ответ, опуская голову и стыдливо прикусывая губу. Ещё немного, и рана снова начнёт кровоточить.

Огонь, пляшущий на тлеющих брёвнах, снова разгорается, когда Деймон подбрасывает ещё немного сухих веток, вороша золу.

Тишина, жуткая и невыносимая, наступает также резко, как Мерелин произнесла эту нелепую вещь. Как вообще можно было додуматься до того, чтобы попроситься идти с незнакомцами и быть уверенной в том, что это правильно? Действительно нелепо и глупо, но, возможно, чувство одиночества и желание спастись подталкивают её на такое. Она не знакома с ними тесно, не знает, кто они на самом деле и кем друг другу приходятся, чего ищут или жаждут от всей этой ситуации, но, как ни странно, опасности в них Мерелин не видит, поэтому решилась на этот отчаянный шаг. На шаг, который может продлить её никчёмные жизненные часы и помочь не оставаться одной посреди ночи и остального окружающего пространства. Все эти страхи, чувства и желания вынудили её сделать это: мозг хотел обратного, но она сначала говорит, а потом думает. Хотя стоило бы наоборот.

Так слепо доверять незнакомцам, которые запросто могут сотворить с ней что угодно, равносильно самоубийству. Колинс, конечно, никогда не отличалась незаурядным умом и порой была остра на высказывания и безбашена в словах, как и сейчас. Накалившаяся атмосфера давит на неё: ей страшно услышать от них отказ или смех. Не хочется, чтобы над ней смеялись, называя бестолковой.

Мерелин не слышала, о чём они говорили, перешёптываясь, когда её разум был полностью поглощён самоуничтожением. Оскорбляя себя всеми возможными ругательствами, проклиная всё на свете и, самое главное, свой длинный язык, Колинс вздрагивает, дёргаясь, когда Деймон подаёт голос:

– Мы не будем рисковать собой ради тебя, но если ты не будешь мешкать, станешь слушаться в случае чего и поможешь тогда, когда это понадобится, можешь пойти с нами, – он говорит ровно, спокойно, сложив руки на груди. – Мы не знаем тебя и твоих мыслей, аналогично – с тобой: ты не знаешь нас. Но если у каждого из нас есть шанс на выживание, то мы не можем лишать его друг друга.

Разгоревшийся огонь освещает каждого, отбрасывая от них кривые пугающие тени. Кротко кивнув, беззвучно соглашаясь, Мерелин утыкается носом в колени, всё ещё не веря в происходящее.

Глава VII. Вместе

Несколько дней пролетели в одном темпе, пока еда, состоящая из консервов, не начала подходить к концу. Решив передвигаться вместе, они мало разговаривали, не учитывая Леона, который пытался как-то втереться в доверие девушки, отвешивая неуместные и глупые шутки, получая следом подзатыльники от Деймона. Каждый по пути имел возможность думать о своём, но чаще в мыслях было только два разветвления: почему судьба, коварная злодейка, решила свести их, и нужно ли ей потакать, и каким образом отыскать кобылу, чтобы не помереть от нелепой случайности.

Вторые мысли больше касались Деймона, всё ещё не сказавшего Мерелин ни слова об их прошлом, или о том, что произошло по пути, пока их дороги снова не пересеклись. Молчание – золото. Дорогое, изысканное и притягательное. Для неё он хотел подольше оставаться загадкой, пока не будет до конца уверен, что она на их стороне.

Осторожность в нынешней реалии не бывает излишней – её может только не хватать.

Несколько этих дней прошли более-менее спокойно. Они шли строгим рядом: Деймон, Мерелин и Леон. Последнего не особо устроил такой расклад, но когда Фрай тихо и сдержанно объяснил суть, выразившись: так будет безопаснее; она под присмотром; тем более – девушка; будь храбрее, она слабее тебя. Слова были похожими на эти, поэтому Кэрнилу ничего не оставалось, как согласиться с ним, виновато опуская глаза за своё детское поведение.

Воды по пути было мало, набрать её было не во что, поэтому, при нахождении хоть какого-то источника влаги, они напивались так, словно делали это в последний раз. Словно пытались насладиться каплями перед самой смертью, чтобы не умирать в горьких муках и без наполненного желудка.

Они пытались экономить еду, равномерно разделяя между собой: никому ни граммом больше, никому ни граммом меньше.

Суровое выживание.

Пусть Мерелин не была изначально с ними, и они мало её знают, но голодом мучить не стали: спокойно разделяли трапезу, иногда разговаривая о чём-то нейтральном и отвлекающем, чтобы снова не погружаться в одни и те же мысли, утопая в них.

Деймон продолжал вести их через лесные тропы, совершенно не зная, куда они действительно идут, и что следует делать дальше. Эти местности из книжек и географических карт он помнил плохо.

– Я уже устал… – за несколько дней левая лодыжка перестала ныть, позволяя Леону шествовать наравне с остальными. – Когда у нас будет привал?

Запрокинув руки за голову, Кэрнил прикрывает глаза, наслаждаясь попадавшими на лицо лучами солнца. Мерелин, бросив мимолётный взгляд на этого маленького ребёнка в теле взрослого парня, усмехается, отворачиваясь, смотря уже на мышцы, играющие на спине Деймона под тканью грязной, поношенной футболки. Они оба хорошо сложены, на них грех не любоваться, когда вокруг больше никого нет.

Смотреть на сменяющиеся деревья, кустарники и пробегающих зайчиков ей уже давно наскучило. Посмотреть на облака особой возможности нет: кроны слишком густые. Лишь редкие солнечные лучи могут проскользнуть сквозь зелёные листья, освещая немного дорогу и согревая приятным теплом.

– Может, хватит меня игнорировать, Снежная Королева? – Леон продолжает капризничать, заставляя Деймона внутри полыхать. Не зря он иногда хочет придушить его за длинный язык. – Малышка Мэр, ну хоть ты ему скажи. Сколько можно? – вопрос, скорее, риторический, но девушка лишь тихо прыскает, прикрывая рот.

Леон, постоянно болтавший обо всём и ни о чём в принципе, начал неожиданно для неё сокращать её имя. Сначала Мерелин удивилась, покраснев, потому что раньше мало кто обращался к ней так, а точнее – почти никто, поэтому эта новость стала для неё в глубине души даже приятной. Он всегда произносит её имя легко и непринуждённо, в присущей ему манере, что очень забавляет и заставляет тепло улыбаться. В такие моменты она перестаёт чувствовать угнетающее одиночество, осознавая, что рядом есть люди, которые хоть и поставили минимальные условия, но поддерживают и помогают.

– Я поня-я-ял… У вас общий бунт против меня, да? – Леон, поправив висевший за спиной рюкзак, прочищает горло, оббегая обоих, начиная идти спиной вперёд. – Может, вы ещё хотите оставить меня здесь и идти только вдвоём? Конечно, кому нужен я, такой весь из себя прекрасный. Действительно…

– …хотим. – Коротко произносит Деймон, запрокидывая винтовку на плечо повыше, ухмыляясь.

Мерелин, теперь плетясь позади всех, морщит лицо, почти бесшумно смеясь. Она подметила для себя, что начала за эти несколько дней чаще улыбаться, радоваться, особенно видя перепалки этих двоих. Один слишком импульсивный, а второй загадочно-тихий. Мерелин не раз отмечала про себя, что они прекрасно дополняют друг друга, создавая идеальный баланс. Прикрыв рот двумя ладонями, когда Кэрнил злобно зыркнул на неё, она продолжает тихо хихикать.

– Де-е-ей! Ну, так нельзя же! – Леон наигранно дует губы, складывая руки на груди.

– Можно, кто сказал тебе, что нельзя? – Деймон ехидно приподнимает уголки губ. – Ты бы лучше под ноги смотрел, – понижает голос, произнося с некой угрозой, и, широко распахивая глаза, делает выпад головой, пугая Леона, запутавшегося в собственных ногах.

– Дурак… – обиженно бурчит, потирая ушибленный зад.

Мерелин, едва сдерживая смех, проходит мимо распластавшегося Леона.

– Я, конечно, понимаю, что тебе лучше и приятнее находиться здесь, среди лесных паразитов и песка, но, может, мы всё же продолжим путь? – Деймон, остановившись, поворачивается к Леону, говоря спокойно, размеренно.

Грудь вздымается под грязной футболкой. Всем уже хочется найти ночлег приятнее развалин и сырой земли под открытым небом. Все жаждут окунуться в тёплую ванну и смыть с себя всё, что въелось за эти дни под кожу, сжечь одежду и надеть чистую, приятную наощупь и запах. Пока это только их маленькие желания, которые неизвестно когда воплотятся в жизнь.

– Могу и тут остаться. – Деймон на это лишь закатывает глаза, прекрасно зная, что Кэрнил ни за что в жизни не останется посреди леса, совсем один, потому что боится. Его пугают потери близких, одиночество и опасность, от которой веет смертью.

– Конечно, да, – фыркнув, устало потирая переносицу, Фрай краем глаза замечает стоявшую рядом Мерелин. – Пошли. – Он кивает ей, слабо улыбаясь, направляясь дальше по тропе.

Кэрнил начинает вставать, попутно ругаясь и пародируя Деймона. Отряхнувшись, он резко замирает, немного поворачивая голову назад.

Смешки и пародии отходят на задний план.

Навострив уши, прислушиваясь, Леону кажется, будто до него долетели грубые голоса.

Испугавшись, чувствуя мелкую дрожь по телу и пробежавший по спине холодок, Кэрнил машет головой, собираясь с мыслями. Сдвинувшись с места, начиная аккуратными шажками достигать ушедших Деймона и Мерелин, Леон почти шёпотом произносит:

– Д-Дей…

Деймон, не желавший ещё какое-то время обращать внимание на младшего брата, притормаживает, останавливаясь. Всего одно слово. Всего лишь имя, слетевшее с уст Леона, заставило его насторожиться. Он схватил Мерелин за запястье, удерживая, когда сам застыл. Мерелин переводит непонимающий взгляд на Деймона.

Тёмно-русые волосы, сальные, спадают на лицо, залезая концами в глаза. Подойдя ещё ближе, Леон прикладывает палец к губам, обводя второй рукой в воздухе, указывая следом на уши. Деймон внимательно смотрит на его встревоженное лицо, начиная прислушиваться.

До него долетают грубые голоса.

– Мерелин, попрошу следовать моим указаниям. Идём в лес. – Отпустив тонкое запястье девушки, обходит её, толкая в плечи, вынуждая двинуться в нужном направлении.

Мерелин, не расслышав в лесной тиши ничего подозрительного, с вопросом в глазах, поднимает голову, пристально смотря в тёмные омуты. Деймон лишь одним взором показывает на лес, приподнимая брови, говоря, что следует послушаться и сделать так, как он просит.

– Пошли. – Леон, не выдержавший всех этих переглядок, дёргает её за край футболки. Она непроизвольно морщится от полученных ссадин и синяков, пронзивших тело неприятной колкой болью, вмиг отвернувшись от Фрая.

Виновато поглядев на Деймона, Мерелин направляется в лес, скрываясь меж густых кустарников, осторожно ступая по траве, доходящей до щиколоток.

Продолжив стоять, пока двое не скрылись среди стволов деревьев, Деймон проходит чуть назад по тропе, слыша голоса уже более отчётливо. Ему показалось сначала, что говорило всего пару человек, но, приблизившись, прислоняясь спиной к дереву, прячась, он понимает, что выживших там гораздо больше. Сколько – тяжело сказать, но что больше двух – бесспорно.

Когда он падал с лошади, то та утащила с собой все вещи, испугавшись выстрела. Утащила рюкзак, в котором было пару дополнительных обойм. Деймон прекрасно осознаёт, что с десятью патронами, оставшимися в магазине, ему не справиться с толпой, идущей в их сторону. А потом, даже если что-то выйдет, как давать отпор тем, кого ещё можно тут встретить? Слишком рискованно. Слишком опасно и безрассудно.

Вцепившись в ствол винтовки, прижимая оружие к груди, Деймон стискивает челюсти, прикрывая глаза. Прислонившись затылком к твёрдой коре, Фрай начинает слышать голоса ближе. Убедившись, что Леон и Мерелин успешно скрылись, отстраняется от древа, сгибаясь, начиная спиной идти вперёд. Наклоняется ещё ниже, когда видит идущих по тропе людей: жёстких, грязных, наглых и громких. Разбойники или кто похуже, с кем Деймон явно не горит желанием сталкиваться и, уж точно, не планирует рисковать их жизнями.

Закинув винтовку за спину, передвигается как можно тише, поглядывая то на тропу, то под ноги. Выжившие, полностью заполонившие собой лесную дорожку, весело размахивая руками и огрызаясь друг с другом, мало обращали внимание на округу. «Нам же лучше», – проносится в мыслях Фрая, когда он, опустив глаза, видит кровавый след, ведущий туда, куда направляется. Туда, где спрятались они.

Сглотнув, медленно поворачивая голову, видя у одного дерева макушку Леона, изредка выглядывающую из-за него, он понимает, что эти двое пока не видели крови, и она точно принадлежит не им. Облегчённо выдохнув, Деймон присаживается, касаясь коленом земли. Деймон пытается осмотреться внимательнее, стараясь действовать как можно тише, чтобы не привлечь к своей персоне лишнюю пару глаз. А может даже и не одну.

Развернувшись спиной к тропе и людям, шедшим по ней незваными гостями, он касается кровавых линий. Охотиться им приходилось в деревушке часто, поэтому отличить человеческую кровь от животной он в состоянии.

Потерев кончики пальцев, обмакнутые в кровь, Деймон подносит их к носу, вдыхая. Не человек.

Выдохнув с облегчением, он поворачивает голову, видя, что парень, выбившийся из ряда головорезов, подходит к дереву, приспуская штаны. Он решил отлить, невзирая на манеры, и на то, что девушки, проходившие мимо, могут увидеть, что тот скрывает под тканью. Впрочем, по их голодным глазам Деймон понял, что увиденное их наоборот привлекает, а не отвращает.

Наклонив голову ниже, чтобы не было видно тёмной макушки, Фрай замечает у другого дерева дрожавшую бледную руку Мерелин.

– «Плохо», – думает Деймон. – Мерелин… – он тихо зовёт её, чтобы дать понять, что они рядом и нужно скрыться, а не высовываться. Покажись эта девчонка сейчас, когда этот мерзкий тип отливает, их всех будет ждать не самый приятный приём в жизни. Опустив глаза, Деймон подмечает, что Колинс стоит прямо на кровавой дорожке, ведущей в сторону от неё.

Прикусив губу, проводя языком по ряду зубов, Фрай срывается с места в тот момент, когда Мерелин опускает синие очи, раскрывая в ужасе рот. Их услышали!

Это было его ошибкой, но не сделай он этого, всё бы всё равно покатилось по наклонной, в самую пропасть. Забежав за дерево, переступив животное, в запёкшейся крови которого стояла Мерелин, он зажимает ей рот, не давая вскрикнуть. Прижимая телом, не позволяя двинуться, он пристально смотрит в глаза. Мерелин, словно парализованная, смиренно ожидает, слыша позади голоса:

– Эй, кто там? Если не выйдешь, я прострелю тебе башку! – парнишка, облагораживающий корни дерева, вынимает из-за спины пистолет, наставляя туда, где только что пробежало тёмное пятно. Пятно, по которому нельзя было понять: человек или животное.

Дыхание спирает. Мерелин страшно, она не понимает, что следует делать и, оказавшись между телом юноши и жёстким стволом, ситуация понятнее не становится. Смотря в тёмные омуты, замирая, почти переставая дышать, чувствует на губах грубую ладонь, от которой несёт металлом, грязью и чем-то очень сладким. Чем-то, что Колинс пока не может распознать. В его глазах серьёзность, сталь, холод, которые вынуждают только следовать и подчиняться. У Леона глаза не такие… У того они добрые, задиристые, с искрой, манящие. Две противоположности. Абсолютно разные, но так дополняющие друг друга.

Тяжело выдохнув, обжигая ребро ладони Деймона горячим дыханием, Мерелин не сводит взора. Ей очень хочется отвернуться, скрыться и спрятаться, но она также не хочет быть в их глазах слабой девчонкой, которой ничего нельзя доверить. У них суровое выживание, борьба за жизнь, и мягкости просто пока нет места.

– Джо-Джо, ты чего? – девушка с изящными длинными волосами, доходящими до пояса, подходит к парню сзади, кладя маленькую смуглую руку поверх плеча.