На грани вымирания

– «Действительно немного странная», – проносится в мыслях Колинс, наблюдавшей за этой неожиданной картиной.

– Твоя одежда была ужасна, честное слово! – резко переменив настроение с кокетливого на импульсивное, Тейя слегка подпрыгивает, почти подлетая к ошеломлённой Колинс, присаживаясь рядом с ней. – Мы дадим тебе это.

До этого момента Мерелин даже не обратила внимание на то, что левую руку переменчивая в настроении девушка прятала за спиной. Достав вещи, осторожно кладя их поверх ткани на коленях Колинс, Тейя радостно подскакивает, продолжая:

– В нашем селении все девушки, от мала до велика, обязаны носить только одежду им подстать. Поэтому тряпки, в которые облачена была ты, Ме-ре-лин, мы вынуждены были сжечь вместо сухого хвороста для костра. Они так хорошо горели, ты бы видела, – хихикнув, нечаянно хрюкнув, Тейя начинает смеяться сильнее, хватаясь за живот и оглушая сидевшую, ничего не понимающую Колинс, которой очень хотелось, чтобы всё это представление уже подошло к своему завершению. – Будешь носить это, да-да, – она указывает пальцем на аккуратно сложенные вещи. – Обувь сможешь найти под койкой, а теперь одевайся.

Тейя не говорит больше ни слова, лишь быстро хватает несколько склянок, срывает пару веточек вербены и снова скрывается за выходом из хижины, прикрыв за собой доселе открытую дверь, создававшую лёгкий, почти незаметный, сквозняк. Погрузив помещение во тьму, разрываемую лишь догорающими брёвнами в костре, Мерелин пытается переварить поступившую информацию. Тейя так быстро тараторила, меняясь в настроении, что Колинс едва поспевала за ней. Возможно, что занятие травами и вдыхание подобных паров не так одобрительно влияет на юный, растущий и всё впитывающий организм.

– Соберись, – тихо шикнув, сильно зажмурив глаза и мотая головой, Мерелин отгоняет все тревожные мысли, все свои думы на потом, вставая и придерживая любезный подарок от Тейи.

Стянув простынь, оголяя выпуклые формы и стройное тело, Колинс разворачивает преподнесённую одежду. Широко раскрыв глаза, видя перед собой длинное тонкое платье светло-зелёного оттенка, доходящее до голени, Мерелин обречённо вздыхает: ей и в голову не пришло, что могут принести нечто подобное!

– «Странно», – быстро проносится в мыслях, после чего она с усилием заставляет себя натянуть ткань, подвязывая на шее веревочки, чтобы оставить грудь сокрытой от ненужных глаз. Завязав на маленький бантик с длинными концами, слегка оставив открытое пространство на выпирающих, изящных ключицах, Колинс обматывает вокруг талии атласный красный поясок.

Сев на койку, Мерелин принимается обуваться в тяжёлые, чёрные, грузные ботинки, совсем не подходящие к нынешнему облику. Возможно, всё дело в том, что они находятся посреди леса, где для многих важнее удобная и мощная обувь, а не комфортный наряд. Выдохнув, закатывая глаза, Колинс поднимается, разглаживая руками складки на платье: бегать в таком посреди леса явно небезопасно и бесполезно. Ей известно много случаев, когда взрослые девицы, любившие пышные или длинные платья, цеплялись за ветви деревьев, спотыкались, попадая в лапы гнавшимся за ними хищникам. При любом удобном случае она лучше оторвёт мешавшую длину, чем станет играть с судьбой.

Осторожно отворив дверь, предварительно зачесав волосы расчёской, которую Тейя незаметно подложила на стол, Мерелин вдыхает с силой бивший в ноздри воздух. Невольно улыбнувшись, слыша шум и гогот с разных сторон, ей становится на душе тепло и приятно, потому что именно такие звуки сопровождали её по родным улицам. Каждый здоровался, спрашивал о здоровье и о том, не нашла ли себе Мерелин иного занятия, нежели мотаться ежедневно в лес и учиться ремеслу охотника. Её привлекало больше то, где можно было проявить себя, принести пользу семье, а не сидеть в четырёх стенах и драить полы да готовить блины с мясными пирогами.

Закрыв за собой дверь, Колинс мягко ступает по деревянным ступеням, встречаясь взглядами с пробегавшими людьми: те не выглядят совсем уж добродушными, но натянуто улыбаются и кивают головами, встречая неизвестную им гостью. Проявляя уважение в ответ, Мерелин осматривается, пытаясь найти дом, о котором в своём монологе упоминала Тейя. Помнится, она говорила только о том, где расположили Леона, но ни слова не сказала о том, куда определили Деймона. Скорее всего, сейчас нужно отыскать одного брата, чтобы тот привел её ко второму, и их компания снова оказалась в полном сборе.

– МЭ-Э-ЭР!

Вздрогнув, резко повернувшись на источник неожиданного и достаточно громкого возгласа, Колинс ошеломлённо замирает, когда Кэрнил, заметивший её издалека, налетает, заключая в тёплые и… по какой-то странной причине, такие долгожданные объятия. – Как я рад тебя видеть, ты не представляешь! Ой, тебе так идет это платье. Правда. Ты словно порхающая в небе птица: такая лёгкая и воздушная, – ничего не осознавая, просто радуясь тому, что он жив, и что он сейчас то обнимает, то отодвигает и оглядывает, делая так несколько раз.

– Я представляю, – Колинс отвечает коротко, сейчас ей не найти всех слов для того, чтобы выразить свою радость видеть в его в добром здравии. Крепче обхватив руками, обнимая в ответ, стискивая от эмоций ткань на спине Леона и сдерживая подступающие слёзы, она быстро их смаргивает, оставляя следы на белой футболке. Он их не даже не заметит.

– Как хорошо, что я нашёл тебя. Осталось к Дей-Дею заглянуть, пошли?

Им совершенно плевать на то, что некоторые жители на них странно косятся и достаточно открыто показывают все свои чувства на озлобленных лицах. Сейчас их волнуют только они и что с ними всё хорошо: все живы и здоровы, а что будет потом – будет волновать потом.

Радостно кивнув, широко улыбаясь, Колинс нехотя отстраняется от юноши, слегка недоумённо взирая на его руку, резко оказавшуюся на хрупком женском плече.

– О да, одному было так скучно, а все такие странные, что я буду рад разделить с тобой первые минуты нашей совместной встречи с малышом Деем, – Леон наклоняется к её уху, нашёптывая, так как понимает, что лишних ушей тут много, а говорить как раз о них на виду у всех – плохая затея.

Иногда извилины в его мозге всё-таки работают.

Прижимая девушку к себе, убаюкивающе поглаживая её плечо, даруя этим жестом свои поддержку и силу, Леон уверенно ведет их к дому через широкую песчаную дорожку.

– Это должно быть здесь.

Указывая на дом прямо перед ними, они одновременно ступают на его порог, проходя дальше, отворяя закрытую дверь. Слегка отодвинувшись, притянув Мерелин, Кэрнил быстро и резко распахивает её. Выдохнув, он заваливается во внутрь жилой комнаты, утаскивая за собой и свою попутчицу. Она чуть не теряет равновесие, удержавшись на ногах лишь благодаря сильной руке Леона. Колинс поправляет выбившиеся пряди, поднимая голову, встречаясь взглядом с тем, ради которого они сюда пришли:

– Ну, здравствуй… – Леон было хотел сказать «братец», но удержался, завидев сидевшую поодаль от Фрая старуху: скрюченную, сморщенную, пугающую.

Опешив от неожиданной, но приятной встречи, Деймон не говорит ни слова, просто подходит к ним вплотную, обнимая одной рукой Леона, а второй – Мерелин.

***

Солнце ласково касается видимых мышц на спине, скользя ниже, достигая кромки простыни, укрывающей под собой бо́льшую часть тела. Сонно потирая глаза, проводя всей пятернёй по лицу, Деймон отстранённо смотрит в стену напротив, пытаясь прийти в себя. Каждую ночь, проведенную в этой деревне посреди леса, зная, что Леон без сознания, он видит кошмары, леденящие душу.

Всякий раз Деймон подскакивает на койке посреди мрака, окутывающего его, вытирая стекающие со лба капли пота и выпивая залпом стакан воды, охлаждая разгорячённое тело.

Ему постоянно снятся разные картинки, которые предлагает подсознание, только в конце всегда одно и то же – Леон умирает. Во сне летальный исход поджидает его буквально на каждом шагу: то упадёт дерево, то ударит молния. Порой Фрай видит снова ту ночь и тонущее в болоте тело… Только вот во сне ему не удаётся спасти брата – он терпит неудачу, обречённо разрывая криками глотку.

Стабильно, на протяжении нескольких дней, – кажется, они уже здесь дней пять или целую неделю, – Деймон ощущает тяжесть в теле, не позволяющую ему чувствовать себя в течение дня хорошо. К обеду обязательно начнёт болеть голова, а бывает – накатывает тошнота. Фрай при любом раскладе старается быть полезным знахарке, которая обхаживала его, и которая продолжает давать советы и настояния тем, кто следит за состоянием Леона и Мерелин. Он обязан ей тем, что она не выставила их, помогла, а после обещала просить перед старейшиной ночлега для заплутавших путников. Фрай согласился