На грани вымирания

– Безусловно, иначе и быть не может, – молвит в ответ второй, не желая портить единственное за несколько часов греющее душу мгновение, делая шаг. – Дождь, кажется, прекращается, но не стоит оставаться посреди леса в таком виде. Поэтому пошли быстрее.

Деймон поднимает глаза к почерневшему от туч небу, часто моргая из-за попадающих на лицо маленьких капель только что безумно лившего ливня. Аккуратно наступая носком пострадавшей конечности на твёрдую почву, Леон от резкой боли в лодыжке при напряжении прикусывает губу, жмуря голубые очи, стараясь не подавать вида перед старшим братом. Он и так является эпицентром всех бед и несчастий.

Тёмные промокшие пряди неприятно липнут ко лбу, норовя залезть заострёнными кончиками в глазные яблоки. Идти приходится медленно, аккуратно перешагивая лужи. Кэрнил недовольно бурчит, словно наказанный за пакость ребенок, мягко наступая ноющей ногой, помогая Фраю не полностью тащить его на себе, а лишь давая возможность опереться и не травмировать и без того пострадавшую конечность полной нагрузкой.

Строение с каждым пройденным шагом и приложенными к этому усилиями становится всё ближе, уже не пугая путников так сильно своим устрашающим видом, каковым оно могло показаться на первый взгляд, издали, при свете сверкающей молнии. Вокруг разбросан мусор, окутанный мхом, некоторые деревья беспомощно тянутся к земле из-за слабости в стволах перед силой широколиственной кроны.

– Давай в ту сторону иди, а я в эту. Сможешь допрыгать?

Леон лишь согласно кивает, давая понять, что сам в состоянии передвигаться и просто осмотреть местность в полном отсутствии света, – кроме продолжающих освещать всё вокруг бесшумных молний, – ему не составит труда. Фрай на это безмолвное заявление лишь закатывает глаза, отходя от юноши в противоположную сторону, крепче обхватывая ремешок винтовки и медленно, с некоторым усилием, переступая через раскиданный мусор, стараясь не издать лишнего звука в неизведанной ими местности.

Младший из их дуэта достаёт найденный в подростковом возрасте нож, изымая из футляра. Ему боязно, в груди разгорается огонёк страха; хочется просто-напросто закрыть глаза и открыть их в своей постели: вокруг мать с отцом и недовольный происходящим Деймон, но представшая пред очами тёмная реальность лишь даёт ему мысленного подзатыльника, и он делает первый шаг в сторону дома.

– Тц, – Леон шипит от ноющей пульсации в лодыжке, прикрывает веки и кривит лицо в болезненной гримасе, хватаясь за колено, чтобы удержать равновесие и спокойно выдохнуть. – «Как же болит, зараза», – облокачивается о выпирающий кирпичный уступ дверного проёма, давая себе возможность передохнуть и продолжить путь внутрь дома, от которого остались лишь для кого-то былые воспоминания и рушащиеся под гнётом природы стены. – Что это было?!

Откуда-то сбоку слышится звук, больше походивший на писк, с примесью страха и испуга. Когда Кэрнил намеревается сделать шаг, задев что-то твёрдое или кого-то здоровой ногой, то паника накрывает его: он моментально замирает, тело не слушается и не желает даже двинуться в противоположную от непонятного препятствия сторону. Леон перестаёт дышать. Всё внутри падает в самые пятки. Зрачки расширяются, а свет молнии озаряет собой проблеск чего-то блестящего, промелькнувшего с правой стороны.

– Вокруг чисто, можем остаться тут до утра, а после… – Деймон входит в помещение, но не договаривает, медленно снимая с плеча винтовку. Настолько медленно, что, кажется, будто всё вокруг затаило дыхание, ожидая развязки события.

Фрай держит оружие за ствол, готовый в любую секунду вскинуть его и нажать на курок, но сложившаяся ситуация заставляет немного медлить, наблюдая с расширенными от испуга глазами за представшей картиной. Стоявший, словно вкопанный, Леон с раскрытыми от ужаса глазами и учащённым дыханием, в руках до побеления сжата рукоять ножа, а к его горлу прижат острый скол от окна или зеркала, давивший на пульсирующую жилку на шее. Надави этот неизвестный чуть сильнее – кровь брызнет на ворот некогда белой футболки.

– Не двигайся и бросай оружие.

Деймон по голосу определяет – перед ним девушка. Понимает, что она невысокого роста, потому что за широкими плечами Леона видно только торчащую макушку светлой копны волос и худосочную израненную руку, держащую опасный предмет в тоненьких пальцах. Кэрнил остаётся на месте, не предпринимает никаких попыток, чтобы выбраться, потому что страх, сковавший тело, лишь шепчет ему на ухо слова смерти. Из уголков глаз начинают мелкими бусинами течь кривые дорожки слёз.

Тёмные смоляные волосы закрывают взор Фрая, когда он наклоняет голову. Аккуратно положив винтовку на сгнивающий пол, он отталкивает её, поднимая руки, давая понять, что он не намерен нападать или причинять вреда здравомыслящему человеку, особенно – девушке.

Деймон складывает губы в подобие трубочки, качая головой, изображая успокаивающее шиканье, как обычно бывает при убаюкивании младенца. Леон с неким облегчением взирает на родное лицо, что учащённое дыхание становится более размеренным.

Яркая молния в который раз за вечер освещает собой местность, позволяя присутствующим в здании лицезреть друг друга, прежде чем снова погрузить всё во мрак. Во тьме всё выглядит куда более устрашающим, как и поблёскивающий в свете выходящей из-под туч луны острый предмет у шеи: одно движение, одно действие, и Леон замертво упадёт, яростно хватаясь за кровоточащую рану, угасая на глазах.

***

Кто управляет этой судьбой или стечением обстоятельств? Кто решает, что именно сейчас пришло время поменять чью-то жизнь то ли в положительную сторону, то ли превратить всё в негативные эмоции? Кто этот творец? Всё ведь всегда происходит в нужный момент, не правда ли? Несмотря на то, что каждый для себя сам определяет, как именно это обстоятельство повлияло на его жизнь. Кто-то может из плохого вынести хорошее и научиться чему-то бо́льшему, а другого это повергнет в депрессию. Но всё ли всегда происходит так, как нужно?

Наверное, каждый найдет своё определение в таком случае и сам решит, что для него хорошо или плохо. Просто нужно помнить: чтобы не происходило, верить до последнего в лучший исход, как бы ни сложилась жизнь на тот момент, потому что решение найдётся… Может, не сразу, а со временем, но всё определённо будет.

Может, эта вера и помогла Мерелин в тот момент. А может, сама судьба предопределила так с самого начала, сперва забрав всё, чтобы впоследствии подвести к этому самому моменту? А, возможно, это случайность и глупое совпадение, но сердце отчаянно верило в спасение. Какое же оно наивное…

Что можно ожидать от совершенно незнакомых людей в глуши и без какой-либо надежды встретить завтрашний день? Неужели над ней продолжают насмехаться и проверять навыки выживания?

А вдруг, даже пусть это и будет стечение обстоятельств, но возможность прожить чуть дольше? Как бы ей хотелось сейчас выдохнуть и расслабиться, дать волю слезам отчаяния и уйти во мрак – туда, где вечно спокойно. Слиться в единое целое с пустотой, только бы не оставаться больше в этом страшном мире. Только бы не оставаться одной.

Одиночество? Забавно. То, что пугало Мерелин так долго, настигло врасплох, схватило крепкой хваткой за шею, не позволяя сделать лишний глоток воздуха. Кто-то неведомый играет с жизнью каждого и каждый это чувствует по-своему. Она, пусть и способная постоять за себя, желает оказаться сейчас в прошлом, где маленькой девочке не нужно было самостоятельно взвешивать свои решения и надеяться на невозможное. Пусть это и неосуществимо, но Мерелин так хочется, чтобы судьба сама сделала выбор и указала верное направление изящным перстом.

Кто бы мог подумать, что сейчас в её руках окажется жизнь совершенно незнакомого паренька, страх которого она чувствует так же уловимо, как и возникшее в воздухе напряжение. Но отпусти она его, то где гарантии, что второй моментально не накинется и не разорвёт на части? Только вот самое страшное вовсе не это: они же могут оказаться заражёнными – вот что напрягает больше всего.

За пределами укрытия бушует непогода. Раскат грома заставит трепетать всё живое, но благодаря разрядам молний, – пусть и редким, – удаётся немного лицезреть заблудшие в это гиблое место души, где каждого из присутствующих ждёт непонятная история. Но какой у неё будет финал? Будет ли счастливый конец для кого-то из них или всех ожидает лишь один исход – исход, прописанный рукой самой Смерти?

– Если отпущу твоего друга, то… – молчание нарушает севший женский голос. Вначале он звучит неуверенно, но страха показывать нельзя, поэтому, сглотнув, Мерелин немного придвигает осколок к шее пленника. Это действие дарует ей больше уверенности в собственной безопасности. Похоже, пока этот парнишка в её руках, то второй не будет предпринимать резких движений. – Ты не убьёшь меня, и вы покинете это место?

Несколько секунд тишины заставляют напрячься, но шершавый голос парня заставляет вздрогнуть:

– Мы уйдём.

Он сказал, как отрезал. Твёрдо и без сомнений принял решение. Вынес вердикт, не имея ни капли замешательства в ответе. Это именно то, чего Мерелин хотелось услышать, но что-то в этой уверенности настораживает, потому что не может быть всё так легко и просто. Без лишних проблем и расспросов? Неужели так действительно бывает? Или он лишь пытается втереться в доверие и ослабить настороженность, чтобы убить и спасти товарища?

Вокруг будто электрическими разрядами заряжается воздух, дышать становится с каждым разом труднее, а сказанные два слова парнем напротив не позволяют полностью поверить ему и легко отпустить их обоих. «Убьют!» – единственная мысль звенит в этот момент, словно настойчивый колокольчик. Нельзя же так безрассудно поступать! Уже пора уяснить этот урок: в мире мало тех людей, кто действительно имеет в душе светлые зелёные отростки, а не мрачное поле сгоревшей травы.

Мерелин в душе и в самом деле ещё немного наивна, и в то же время опаслива. Но воздух как будто выбивают из груди, когда здравый смысл кричит сквозь призму страха и борьбы за жизнь: а вдруг они не заражены и не хотели бы причинить никакого вреда? Почему же она упрямо игнорирует эти мысли и предположения собственного разума? Вот такой ей грозит стать со временем, если доверие окончательно покинет женское сердце? Неужели в настоящее время ей нужно будет из души вынуть то доброе, вложенное родителями, чтобы стать безжалостной эгоисткой, борющейся только за своё спасение?

Рука с оружием опускается, и ранее удерживаемый юноша опадает со слезами на колени перед другом: тот моментально подбегает к нему в попытках успокоить содрогающееся тело. И этих двоих она считала опасными? Если чувства не пропали и есть такие сильные эмоции, то они вряд ли заражены. Но если это так, то она сбежит как можно дальше. Уже через считанные минуты они уйдут, больше не увидятся. Именно это согревает её в данный момент…

Вот только куда идти? Разумно ли покидать своё, – какое-никакое, – но безопасное место? Конечно, бежать нужно. Однозначно. Вдруг, кто-то из парней резко передумает о своём решении и в одночасье пристрелит её? Но самое страшное сейчас – оказаться неправой в собственном решении и понять, что они больны или действительно опасны.

Сердце сжимается от страха перед неизвестностью: снова в путь и куда это приведёт сейчас – никто точно сказать не может. Безрассудная девчонка, которая вечно собирается скрываться ото всех в этих лесах, пока не встретится по дороге какой-нибудь надёжный тыл.

Нет, ждать нельзя, пока они сами решат уйти – нужно действовать самой!

Как только она принимает твёрдое решение, делает выбор и первый шаг навстречу темноте, то замирает, слыша вой где-то из глубины леса, который заставляет сердце на мгновение остановиться. Ладони становятся влажными от напряжения и сжимаются в кулаки, чтобы хоть как-то унять подступающую дрожь.

– Куда собралась? Я же сказал, что мы уйдём сами, – он отвлекает Мерелин от размышлений, сохраняя невообразимое самообладание, показывая это стальными нотками в голосе. – Утром мы уберёмся из этой дыры.

– Но… – Мерелин хотела было возразить, когда вновь слышит бесстрастный голос, вынуждающий замолкнуть и сжать губы в тонкую линию.

– Я сказал, что мы уйдём, вот только не упоминал, что именно сейчас. Идти в ночь – самое безрассудное решение, и если ты ещё дружишь с головой, то не сунешься туда.

– Я не останусь с вами наедине. – Мерелин зло бросает, резко разворачиваясь и с вызовом глядя в их сторону. Жаль, в темноте нельзя рассмотреть всё в изначальном виде. – В нашем случае глупо уповать на незнакомцев. Как вы могли заметить, поблизости нет ни одного нормального человека. А тут появились вы и, к сожалению, особого доверия не вызываете.

– Как и вы, – юноша вторит всё тем же тоном. – Но это не повод бежать и поступать безрассудно. До наступления рассвета остались считанные часы, поэтому предлагаю провести это время здесь. Если пожелаете, можете сидеть на противоположной стороне и никак на нас не реагировать. Ваше право. Но побеспокойтесь о себе. Тем более, чтобы чувствовать себя более уверенно, я положу винтовку на середину комнаты. У каждого из нас будет шанс, в случае чего, добраться до неё в равной степени. Если выяснится, что в этой комнате есть заражённые, то этим самым оружием и положим конец друг другу.

Мерелин с вызовом смотрит на то, как, договорив, парень отлепляет от себя товарища и в самом деле кладёт оружие между ними. Это происходит в действительности или игры разума? Что он творит? Как можно так поступать? Это детская глупость или вера в людей?

Она, недолго думая, выходит на улицу. Нет, с ними действительно что-то не так! Ни один в здравом уме на такое не решится. Так просто не бывает. Не сейчас и не здесь. Всё происходящее такая бессмыслица, что хочется смеяться. Глупые ребята. Она чуть не убила одного из них, а они идут на такие жертвы.

Она смеётся. Закрывая глаза и подставляя лицо холодным дождевым каплям, чувствует некое облегчение. Вот оно, спасение? Или же погибель? Сейчас меньше всего верится в подобное, а может она просто не хочет доверять случаю? Окажись они заражёнными, она бы смогла их убить? Нет, не так… успела бы среагировать?

Умывшись под проливным дождём и промокнув до нитки, ей приходится вернуться. Он был прав по поводу того, что идти сейчас в чащу леса – не лучшая идея, небрежно посетившая мысли. Встречает женский силуэт всё тот же непроницаемый взгляд. Как бы ей хотелось рассмотреть путников при свете дня и принять хоть какое-нибудь решение для самой себя, ведь по одному виду порой можно сделать выводы и набросать в голове пару заметок. А будут ли эти выводы верными или нет, покажет только дальнейшее стечение обстоятельств, лишь бы последняя пара часов этой безумной ночи прошла спокойно – это единственное, чего хотела бы Мерелин в данный момент. Уже утром они распрощаются и разойдутся, а пока нужно быть начеку и следить.

Прислонившись к стене и не спуская взгляда с парней, Мерелин не понимает, насколько же нужно быть глупой и наивной, раз она вернулась и теперь сидит в компании непонятно кого, а главное – для чего? Она слышит приглушённый шёпот, и чувство одиночества накрывает с головой. Когда-то и она так сможет. Обязательно. Однажды же уже смогла. Поэтому ей остаётся только верить или уповать на судьбу. А вот будет она руководить своими обстоятельствами или окружение – другой вопрос.

Глава V. Два пути

Хрустальные капли крупным осадком соприкасаются с размокшей почвой, скапливаясь в кривые грязные лужи. Небо заволокло мрачными, чёрными тучами. Не самое лучшее время для вылазки за стены. И на этот вопрос – что же лучше? – найдётся свой ответ. Лучше просиживать в подвале собственного дома, нежели по доброй воле выйти за его пределы и встретиться лицом к лицу с погибелью: страшной, мучительной и никого не жалеющей.

Молния ломаной разделяет небо, освещая светло-фиолетовым сиянием не скрытые за густой кроной деревьев или крышами домов участки, по которым ещё одинокими путниками вяло бродят те, кто уже стали обречёнными, но не нашли покаяния, перестав быть людьми. Ослепительный резкий свет, сопровождаемый грохотом в небе, освещает ровные, изящные черты лица парня, облачённого в военное одеяние. Волосы скрыты под тёмно-зелёным капюшоном, глаза прикрыты, а губы кривятся в подобие улыбки, когда он слышит со стороны своих солдат разговоры о прекрасно выполненной миссии. И неудивительно, ведь он всегда достигает поставленные перед собой цели.

Подошвы грузных берц тонут в образовавшихся за последние пару часов лужах, а с краёв одежды ручьями льёт вода. Он бросает хитрый взгляд на бежавшего к нему рядового с сумкой на плече, усмехаясь. Как только солдат подбегает на расстоянии вытянутой руки, тот вскидывает ладонь, останавливая его, позволяя начать отчёт или предоставить ему то, ради чего он проделал столь длинный и опасный путь. Без лишних формальностей, без лишних слов: больше действий, меньше болтовни.

– Капитан… – юноша сжимает до скрежета зубов челюсти, играя желваками, отрицательно мотая головой. – Понял вас.

Посыльный, наклонившись так, чтобы спрятать от дождя сумку, вытаскивает помятый конверт, аккуратно, с дрожью от страха в руках, протягивая своему командиру.

– Разрешите?

Парень лишь пренебрежительно отмахивается, после чего солдат отдаёт честь и, разворачиваясь, двигается прочь. Капитан небольшого отряда лишь ухмыляется, держа неподписанное письмо. Отрывая край смявшегося в пути конверта, он довольно улыбается, прочитывая сведения, которые были доставлены ему буквально на блюдце. Никто иной о таком знать не должен. Он скрывается, делает все свои грязные дела тайно, исподтишка появляясь тогда, когда не ожидают, и стремится достичь лишь одной цели, которую давно поставил перед собой. Ещё в далёком прошлом. В детстве, когда страдал от рук собственного отца, когда был изгоем среди родных и когда осознал, что если не он поставит весь мир на колени перед собой, то это не будет никто.

***

Ночь прошла незаметно. Усталость пробрала сразу. Она погрузила изумлённых от последних событий путников в глубокий сон, который мог стать их последним. В настоящее время, когда мир стал иным, а хаос и жестокость пробрали многих, нужно было соблюдать особую осторожность и быть чутким даже в ночное время. Ведь именно ночью очень странную активность проявляли нелюди.

Деймон резко проснулся, когда на лицо ему упала капля прошедшего дождя, скатившаяся со свисающих листьев дерева. Он вздрогнул от неожиданности и задел сводного брата, уснувшего на его груди минувшим вечером… или ночью? На самом деле они все потеряли счёт времени и были вынуждены блуждать в собственных догадках, сколько прошло и сколько ещё должно пройти. Деймон подозревал, что прошло только чуть больше суток, но ощущение того, что все события казались ему расплывчатым сном, настораживали и вгоняли в ступор, поэтому он не мог точно понять, прошли именно сутки или неделя.

Тяжело выдохнув от онемевших конечностей и, наконец, прочувствовав ношу на груди, Деймон дёрнулся и, аккуратно взяв голову Леона, облокотил о стену. Чувствовал он себя паршиво, во рту было ужасно сухо, как в пустыне в самый знойный день, а все припасы утащила испугавшаяся выстрела лошадь, которую им по возможности предстояло найти. Мысль о поисках в лесу без нормальной экипировки пугала и настораживала, а шансы были крайне малы, но без всего инвентаря им просто не выжить, поэтому выбор не был большим: смерть или шанс на жизнь.

Подогнув к груди колено, Деймон облокотился на него, упираясь локтём, подпирая рукой тяжёлую голову – в ней гудел будто рой пчёл, улей которых тронул незваный гость.

– «Птицы?» – думает Фрай, когда улавливает краем уха слабое щебетание откуда-то неподалёку.

Кажется, в этой области было безопасно, если всё же пернатые создания были признаком защиты. Он прекрасно помнит, что в первую встречу с мутированным животным их с Леоном насторожило – абсолютная тишина: мёртвая и давящая. Если всё же это явление служит правильным ориентиром, то он постарается проверить ещё раз, чтобы не ошибиться. И если ему удастся это выяснить, то шанс на выживание в этой местности станет на процент выше, нежели был.

– Леон, – Деймон толкает ненаглядного брата в плечо, чтобы тот проснулся, потому что время уже близилось к полудню, как указывало расположение солнца, лучами проскальзывавшее сквозь богатые кроны. – Леон.

Парнишка лишь недовольно морщится на все попытки разбудить себя, гундосит и мягко скатывается на пол, укладываясь калачиком. Деймон недовольно закатывает глаза и смотрит вперёд, видя перед собой мирно спящую девушку. «Это был не сон», – проскальзывает мысль, после чего он моментально вспоминает все события прошедшего вечера или прошедшей ночи и что могло их настичь, если бы не её благоразумность или чрезмерная наивность и не его умение убеждать или притягивать к себе людей.

Страх. Это чувство на несколько мгновений сковывает тело Деймона, когда он понимает, что мог лишиться единственного оставшегося в живых родного сердцу человека. Ранее он не был один, но того человека больше не было рядом, поэтому угасающие лучи надежды не могли даровать успокоения. И по этой причине он не мог потерять ещё и Леона.

Осознание всего происходящего безумно пугает, но ему приходится совладать с чувствами и эмоциями, потому что он старше. Для Леона он опора и защита, а значит, не имеет права показывать слабость, так как если им суждено выбраться и выжить, то для этого будет сделано всё возможное и невозможное. Коснувшись плеча брата в очередной попытке разбудить, слегка встряхивает его.

– Вставай, – шёпотом произносит Фрай, когда Леон резко раскрывает глаза и дёргается, намереваясь что-то сказать. – Тихо, – он кладёт ладонь ему на лицо и прикладывает палец к своим губам.

Леон насторожено кивает, его сердце готово выбиться из грудной клетки настолько сильно и ясно, что каждый удар отдаётся эхом в голове. Ему не снился страшный сон, вовсе нет, но во сне не было ничего, кроме тьмы и пустоты, – он просто провалился в него и ничего не видел, но резкое пробуждение заставило сердце чаще биться от внутреннего страха. Успокоившись, Леон только кивнул и, когда ладонь исчезла с лица, начал аккуратно и медленно вставать.

– Тц… – нога ещё ныла, на неё больно было наступать, поэтому он еле сдержался, чтобы не вскрикнуть от резко пронзившей боли, доходившей до бедра.

Деймон тут же подскочил к Леону, чтобы подхватить, но тот лишь слабо улыбнулся и сделал вид, что сможет идти сам, потому что стопу в любом случае надо разрабатывать. Мельком взглянув на девушку и убедившись, что та не заметила их пробуждения, а может, сделала вид, что не замечает, они начали медленными шажками передвигаться вдоль стены. Бросив встревоженный взгляд на Деймона, Леон следит за каждым его движением: тот аккуратно, мягко наступая на каменную поверхность полуразрушенного здания, подкрадывается к винтовке и поднимает за ремешок, отскакивая. Оказавшись возле разломанной временем кирпичной опоры и места, где раньше точно располагалась дверь, двое парней спустились и продолжили путь. Вглубь. В лес, откуда, как казалось Деймону, доносились слабые щебетания птиц.

Леон отчаянно пытался не показывать брату свою боль, иногда силой сжимая бедро, пытаясь сбалансировать мучения и хоть как-то их унять. Во рту было сухо, хотелось безумно пить, а желудок взвывал от жуткого голода. В таких ситуациях в прошлом им не доводилось бывать и именно сейчас оба парня осознают, насколько круто может повернуть жизнь, оставив лишь минимальные шансы на существование. На данном этапе им только предстояло двигаться вперёд, осторожно ступая по лесной тропе, меж голых стволов и густых крон деревьев, надеясь на чудо в виде сбежавшей лошади, домика или выживших… Но навряд ли они хотели в лесной глуши встретить тех, кто остался не обращённым, потому что даже они, одичавшие от безумия, голода и страха, могли представлять сильную угрозу.

– Как ты думаешь, долго ещё идти? – Леон не хотел показаться слабым или ныть о том, как же ему сейчас больно, потому что понимал – этим делу не поможешь.

– Кажется, в той стороне… – Деймон указал куда-то на северо-запад, крепче сжимая жёсткий ремешок свисавшего за спиной оружия, – находилась или деревня, или что-то в этом роде. Не скажу, сколько идти, но по ощущениям… до вечера мы точно доберёмся, не переживай, – он криво улыбается, подбадривая младшего брата, продолжая шагать, иногда оборачиваясь и проверяя, насколько сильно тот от него отстаёт из-за хромоты.

– Понял.

Второй не стал больше ничего спрашивать, продолжая покорно следовать, иногда вздрагивая от страха, когда со стороны леса доносились какие-то шорохи. Животные явно хотели его смерти от испуга.