Сухоцветы

– Привет, баб, – сказала Женя тихо и хрипло в трубку телефона.

Она услышала радостные причитания и кучу вопросов разом, которые вывалила на нее бабушка. Она говорила так много, так радостно, что Женя невольно рассмеялась впервые за пару дней. Ей было весело слушать ойканьте и айканьте бабушки. То у нее молоко убегает, то тесто из таза вывалилось, то кошка на стол залезла и рыбу всю искусала, которую бабушка на разморозку достала. Бабушка все рассказывала, не умолкала, а Женя и рада была слушать. Потом она начала спрашивать у Женечки, что бы ей такого приготовить, когда ее выпишут и она домой вернется. Женя хотела уже вздохнуть, сказать, что все это пустые разговоры и выпишут ее не скоро. Но бабушка осекла, сказала, что это все неважно и самое главное, что выпишут, а Женькина забота лишь в том, чтобы сказать бабушке про любимую еду, которую она захочет поесть дома. Женя не смогла ей ответить, лишь кивала, глотая слезы. Прижимала трубку ближе к уху, плакала и молчала, чтобы бабушка не услышала, как голос дрожит. Хоть бабушка все и поняла, но виду не подала. Знала она, что Женька у нее гордая. Знала, что Женя боец и не потерпит, чтобы кто-то про ее слезы знал.

***

Когда ее наконец-то выписали, она тихими шажками зашла в свою комнату. Медали со стен теперь надсмехались над ней, а награды хотелось вывалить в окно, как груду мусора. Но сил хватило лишь, чтобы плюхнуться на кровать и смотреть в потолок, будто бы она и не уезжала из больницы. Бабушка в тот год к ним переехала. Забрала с собой злую кошку и спала на диване в гостиной. Родители продолжали работать без выходных, чтобы реабилитацию оплатить, а бабушка за Женей ухаживала. Совсем как за маленькой. Будто Жене снова три, и ей в комнату приносят кашу, чтобы упросить хоть что-то съесть, за руку отводят в туалет, потому что сама она больше ничего не может. И больше ничего не хочет. Женя тогда сама злая стала, как бабушкина кошка. Кричала без причин, плакала много и капризничала просто так. Женя помнит, как днем к ней кошка под бок прижалась. Впервые за всю свою жизнь пришла и уткнулась мордочкой в руку. Почувствовала, может, родную душу. Женя тогда снова расплакалась. Не трогала кошку, не прогоняла, а просто лежала рядом и тихо плакала. Даже злая, пугливая кошка, с которой у Жени с первого дня не задалось, пришла пожалеть ее. Такую маленькую и беззащитную дуру, что в восемнадцать лет осталась без всего. Жене не хотелось, чтобы ее так жалели всю жизнь за то, что она теперь поломанная игрушка. С утра Женя убрала костыли в дальний угол. Будет хромать, ходить медленно, как бабушка, но своими двумя. Переломит себя, но сама. Стала больше ходить и меньше запираться в комнате, а через неделю уже помогала бабушке прибираться в квартире. Родители тогда решили, что Женечка наконец-то оправилась, пришла в себя. С Женечкой все хорошо. Но хорошо не было. До самой поездки Женя запиралась подолгу в ванной, чтобы поплакать на день вперед, смотрела на свои кривые ноги и боялась выходить из дома. А потом мама нашла Ахиллею и предложила Жене съездить туда.

Ноги пришли в норму, а спина перестала ныть от боли. Медленно, будто старушка, Женя поднялась с дороги. Солнце уже выглядывало из-за леса, и на улицах было совсем светло. Шаг за шагом Женя удалялась от главного здания в сторону домика. Одежда, в которой она обычно спала, стала пыльной и пригодной лишь для стирки, а соседки по домику должны были уже проснуться. Женя замедлилась у забора и еще раз взглянула на лучики солнца. Оно только начинало греть, но светило так ярко, прямо как в разгар жаркого лета. Под солнцем, у самого входа в лес Женя заметила девушек. Несколько фигур, облаченных в белые одежды, потоком шли в сторону Ахиллеи. Во главе была женщина в черной накидке. Женя вздрогнула от увиденного, но так и не смогла отвести взгляда. Она бы подумала, что это видение из-за недосыпа или пронзительной боли, если бы оно не было таким ясным. Они были похожи на туман, что обычно с утра стелется по полю от самого леса. Но у этого тумана были руки, ноги и предводитель. Девушки подошли к входу главного здания, и Инна забралась на крыльцо. Взмахивая руками, будто птица, она что-то говорила. Девушки слушали ее, задрав молодые головки, и не смели проронить ни слова. Женя не могла разобрать, наставницы ли это или жительницы Ахиллеи, но в любом случае ей это не нравилось. Они все были как марионетки, куколки, которые Инна вытащила из коробочки и расставила в ряд, чтобы поиграться. Куколки совсем новые, красивые, не битые. Они внимательно слушали свою хозяйку, глотали каждое слово и чуть ли не преклонялись в ноги старой ведьме. Когда Инна закончила свою речь, то снова взмахнула руками, и девушки начали расходиться. Их толпа рассыпалась, словно крупа разлетается из горсти. Женя поспешила забежать в дом, чтобы остаться незамеченной.

Она замерла в зале как вкопанная. Ей не хватило пары секунд, чтобы поверить в то, что она сейчас видела на улице. Ей бы не хватило и дня, если бы Света не схватила ее за руку и не выдернула рывком из мыслей. Женя вздрогнула и посмотрела на Свету так, словно видела ее впервые. Женю только сейчас настигла тревога от увиденного. Мысли о том, что Ахиллея на самом деле не место для восстановления сил, а секта во главе с ведьмой Инной, посещали Женю не в первый раз, но только сейчас она получила этому доказательства. Иногда вечерами она представляла, что на самом деле Ахиллея это большая секта, где их, несчастных куколок, готовят на убой, а вовсе не пытаются помочь. Но Женя отгоняла прочь эти мысли, принимая их за паранойю, и только сейчас была готова принять все, как есть. Она будто бы потянулась к желаемому, но тут же получила по рукам, ведь у Жени нет никаких доказательств о том, что все это ей не приснилось, а случилось на самом деле. Остальные девушки могут запросто засмеять ее за детские глупости и найти этому разумное объяснение. Неужели Женя совсем дура, раз решила поиграть в сыщика из детских детективов Екатерины Вильмонт. Нельзя было рассказывать. Не сейчас, может, чуть позже.

– Ты почему такая напуганная? – Света еще раз дотронулась до холодной руки Жени.

– Еще не до конца проснулась, – соврала Женя и села за стол, пряча в ладонях лицо. – А ты почему так рано встала?

– Завтрак надо приготовить. Я же сегодня дежурная по дому вместе с Варей.

– Ты с ней вообще говорила? Или она все еще односложными словами отвечает?

– Всему свое время. – Света пожала плечами и начала взбивать венчиком тесто для блинов. – Она маленькая совсем и такая напуганная. Ей больше времени нужно.

Женя смотрела, как Света готовит завтрак, и вспоминала маму. Она никогда не готовила ей завтраки. С тех пор, как Женю отправили на гимнастику, мамы дома она почти не помнит. Отец отвозил на тренировки и забирал Женю оттуда. Бабушка иногда прибиралась и готовила. А мама все работала. Постоянно отговаривалась, что когда Женя поступит, то она будет работать меньше. Возьмет отпуск, и они всей семьей куда-нибудь отправятся. Отпуска они так и не дождались, и Женя слегла с травмой. А мама стала работать еще больше, чтобы Женю на ноги поставить. Тот единственный день, когда они провели вместе – самый худший день в жизни Жени. Это был день, когда она сломалась. Ася часто говорила, что Света напоминает ей маму, но Женя этого не понимала. Для Жени мама – это где-то там, далеко и надолго. А Света здесь, с блинами и теплыми руками.

– Почему ты такая добрая и хорошая? – неожиданно для самой себя спросила Женя у Светы. – Приготовишь завтраки на всех, всегда чай нальешь и позаботишься. Ты такая… без негатива. И это немного странно.

– Да что ты, моя хорошая, – Света рассмеялась. – Просто привычка такая. Я готовить люблю, а вы девчата молодые, вам еще сил набираться. Мне же это только в радость.

– И все же, – Женя подняла на нее взгляд и устало улыбнулась. – Ты ведь не обязана быть для нас мамой, слушать всех и всегда быть готовой помочь.

Света замерла с венчиком в руках, и Женя испугалась, что обидела ее чем-то. Но спустя минуту Света развернулась к ней, как ни в чем не бывало, и улыбнулась. Как всегда тепло и заботливо. Она подошла и села рядом с Женей, будто бы ее не ждала миска с сырым тестом на столе. Будто бы этот разговор был важнее завтрака. Будто бы Женя была важнее всех остальных.

– Я делаю лишь то, что хочу сама. А я хочу готовить вам горячий завтрак и слушать ваши истории по вечерам за чаем. Мне нравится это. Наши посиделки напоминают мне мои вечера с семьей. – Света положила руку на плечо Жене.

– Мне тоже это напоминает вечера с семьей, – соврала Женя, ведь у нее никогда не было посиделок с семьей, хоть сама семья и была.

Светлана вернулась к приготовлению завтрака, а Женя опустила голову на прохладную крышку стола и наблюдала за ее действиями. Светлана напевала какую-то мелодию себе под нос, и Женя слушала ее, словно колыбельную для успокоения. Даже ноги и спина стали меньше болеть, будто бы она не лежала несколько минут назад на пыльной дорожке, умываясь горькими слезами.

– Доброе утро, – в коридоре показалась Василиса. – Вы чего с утра пораньше гремите тут?

– Света готовит, а я сижу. – Женя пожала плечами.

– К кому из вас присоединиться? – Василиса заглянула через плечо Светланы.

– Почти все готово. Поможете на стол накрыть попозже.

Василиса села с ногами на стул, поджимая колени к подбородку. Женя посмотрела на нее и тяжело вздохнула. Раньше она тоже всегда забиралась с ногами на стул и сидела, будто птичка на жердочке. Папа ее ругал всегда, что Женя как свинка: «Посади свинку за стол, а она и ноги на стол». Женя смеялась, но все равно садилась по-нормальному. А потом, когда папа отвлекался на новости, снова усаживалась так, как удобно. Теперь так уже не посидишь. Уж точно не после того, как она чуть от боли не умерла за забором домика. Вот когда обезбола наестся, то можно будет снова попугайчиком сидеть на стуле. А сейчас Женя могла только смотреть на Василису и завидовать тому, что она может делать такие мелочи, о которых Жене только мечтать.

– Сядь нормально. Люди так не сидят за столом.

– Что? – Василиса удивленно посмотрела на Женю.

– Ноги под стол опусти. Так только свиньи сидят.

Василиса нахмурилась, выпрямилась на стуле и ничего не ответила. Женя знала, что обидела ее просто так, могла бы извиниться и списать все на плохое настроение, но спина колючей болью все еще напоминала о себе. Пальцы ног начинали неметь, а сидеть с каждой минутой становилось все невыносимее. Когда боль достигла пика, Женя подскочила со стула, напугав этим Василису. Она быстрым шагом побежала в комнату за обезболивающими. Женя чувствовала, что с каждым шагом ей становится все больнее, и еще чуть-чуть, и из глаз предательски потекут слезы. Не боясь, что от шума Ася проснется, Женя быстро начала перекапывать свою сумку. Вот уже и аптечка, переполненная разными лекарствами, что принесла бабушка. Женя быстро нашла нужный блистер и проглотила сразу две таблетки, не запивая их водой. Прикрыв глаза, она развалилась на кровати в надежде, что скоро ее перестанет ломать, как сумасшедшую и станет хорошо.

Женя лежала на кровати и тяжело дышала. Она так не дышала, когда выступала на соревнованиях, когда бежала кросс и даже когда отрабатывала опоздания на занятие. Она помнила, как раньше падала с ног от усталости и просила маму, чтобы она разрешила ей не ходить на тренировки. Женя тогда совсем маленькой была, еще не почувствовала вкуса победы, но мама все равно заставляла ее ходить. Это воспитывает характер, спорт закаляет. И сейчас Женя могла бы злиться на маму, что этот спорт из Жени сделал сломанную игрушку. Но злилась Женя только на себя. Потому что раньше она могла заниматься, а не хотела. Раньше у нее было гибкое тело и быстрые ноги, а теперь ничего из этого не осталось, и тренировки ей будут только сниться.

– Ты чего тут шебуршишь? – Спросила Ася сонным голосом, медленно поднявшись с кровати. – И почему ты вся в пыли?

– С добрым утром, – хрипло, еще не оправившись от боли, сказала Женя.

– С тобой все в порядке?

– Да, я сейчас поменяю одежду. Все путем.

Ася задержала взгляд на Жене, но не стала продолжать этот диалог. Почти сразу она вышла из комнаты, оставляя Женю одну. Только теперь Женя могла зажмуриться и раскрыть рот, как рыба, выброшенная на берег. Она сжала простынь в руках так, что костяшки побели, а кисти рук задрожали. Надо было попробовать подумать о чем-то другом, но голову сами по себе заполняли мысли о спине, ногах и всей той мясорубке, что пришлось пережить за последние пять лет. Обезболивающие подействовали, но Женя знала, что это ненадолго. Действовать они стали медленнее, потому что организм уже привык. Нужно было идти и делать то, что Женя так не любила. Нужно было просить кого-то о помощи, о других таблетках. Собравшись с силами, Женя поднялась на ноги и пошла в сторону комнаты Есении и Саши.

Женя остановилась у двери и долго не могла решиться постучать. С Сашей они совсем не общались. Она так и продолжала держаться вдали ото всех, так и не принимала участия в общих вечерах, так и не рассказала ничего о себе. Но Женя не могла справиться без нее. Жене нужен был врач, который смог бы принести ей нужные лекарства из медицинского пункта. Она так и переминалась бы с ноги на ногу, если бы дверь резко не распахнулась, и Есения чуть не врезалась в Женю.

– Черт! Напугала! – Есения сделала шаг назад. – Что ты тут делаешь?

– С Сашей хотела поговорить.

– А, – Есения усмехнулась. – Ну, удачи. – Она уже подошла к залу, но потом обернулась и добавила: – Сходи сегодня к Инне.

– Что? Зачем? Я не хочу! – Женя даже забыла, что у нее скоро снова заболят ноги и спину начнет перекручивать в разные стороны.

– Все ходят по очереди. Говорят, что это поможет избавиться от проблем. Вчера Варя ходила. Теперь твоя очередь. В полдень в главном здании. – Есения скрылась из коридора, не дав Жене вставить слово. – Это просто формальность. Вопрос закрыт.

Жене хотелось догнать Есению, вцепиться ей в плечи и прокричать все свои догадки касаемо Инны. Так, чтобы все услышали и узнали, что она далеко не спасительница, а их общее проклятье. Жене хотелось каждому своими руками в голову вбить, что Инны нужно опасаться. Им всем нужно держаться как можно дальше от нее, ни в коем случае не подходить к ней, а уж тем более не говорить с ней. Но разве ей поверят? Разве разрешат командовать такой дурочке, как Женя? Среди них есть те, кто добровольно взвалил себе на плечи ответственность за работу на участке и за уход за домом. Женя в эту картину мира не впишется со своими страхами о ведьме. Собрав всю волю в кулак, Женя постучалась в комнату Саши и, не дожидаясь разрешения, зашла. Саша лежала на кровати, закинув ногу на ногу, и читала книгу с черно-белой обложкой. Она мельком взглянула на Женю и вернулась к своему занятию. Женина решимость испарилась, и остался только стыд за свое несовершенство.

– Что читаешь?

– Свеча от Гроба Господня. 1– Саша посмотрела на Женю. – Что-то хотела? – она тяжело вздохнула.

– Да. Я бы хотела… – Женя снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая просит у мамы пропустить тренировку. – Ты же работаешь в медпункте, так вот, там… как бы объяснить.

– Либо объясняй, либо выйди.

Этими словами она окунула Женю в грязную лужу чистым личиком. Вот и не осталось больше ни капли решимости, а стыд вырос в несколько раз больше Жени. Он засасывал за собой и обвязывал липкими нитями каждый сантиметр тела. Унижаться больше она не хотела. Жила раньше без помощи, вот и еще проживет. Женя тяжело вздохнула и вышла за дверь, аккуратно прикрыв ее за собой. Все будет хорошо и своими силами… хорошо.

За столом уже собрались девушки для того, чтобы завтракать, но у Жени совершенно не было аппетита. Она снова чувствовала себя грязной, сломанной, дефектной. Она села за свой стул и уставилась на тарелку с омлетом, словно там были ответы на все волнующие ее вопросы. Жене хотелось вырвать на своей голове все волосы и запереться как можно дальше ото всех. Она за этим и уехала в Ахиллею. Женя хотела отдохнуть от родительской заботы и доказать самой себе, что она может справляться самостоятельно. Женя хотела быть опорой для кого-то, а не той, кому необходима эта опора.

– Сегодня надо огород вскопать, – Есения убрала чистую тарелку на подставку. – Пока погода хорошая. Сашу я в сарай отправлю. Пусть почистит и накормит всех. – Она оперлась на стол и поправила спутанные волосы. – Света по дому сегодня? Отлично. Василиса, Варя и Ася, значит, со мной на посадки.

– А я? – Женя чуть не вскочила со стула от возмущения. – Почему я без дел? Почему меня списали со счетов?

– Не кричи и успокойся. – Есения нахмурилась. – Если так хочешь, можешь Саше помочь. Думаю, никто из нас от помощи не откажется. А вообще, тебе еще к Инне идти, – она стукнула указательным пальцем по наручным часам. – Не опаздывай.

– Как же вы меня все сегодня бесите. – Женя оставила на столе омлет нетронутым и выбежала на улицу.

Одежду после утренней прогулки она так и не сменила, и она была вся в пыли и грязи. Женя чувствовала себя на пике, и впервые она ощутила готовность ткнуть Инну носом во все ее подозрительные дела. Вот сейчас обязательно ей все выскажет, и больше не будет бояться. Она ведь сильная и сама со всем разберется. Женя выпрямила ноющую спину и уверенно пошла к главному зданию, где, по ее мнению, и сидело главное зло Ахиллеи.

***

Когда с завтраком было покончено, Есения нашла в кладовой лопаты и раздала их Асе и Василисе. Площадь для посадок была небольшой, и по общей договоренности девушки решили, что им необходима картошка, помидоры, огурцы и кабачки. По поводу кабачков Ася и Женя долго возмущались и не понимали, зачем им нужны эти безвкусные плоды. Света безуспешно пыталась переубедить их, перечисляя все блюда, в которые могут добавляться кабачки. И, несмотря на то, что Ася и Женя все равно стояли на своем, Есения добавила в заявку к Ксении семена кабачков. Сейчас их основной задачей на ближайшие пару дней было вскопать землю под посадки и сформировать грядки, потому что саженцы помидоров уже начали ломаться на подоконнике в зале. Она их высадили в пластиковые лотки через пару дней после приезда. Как оказалось, никто из девушек не сталкивался с подобной работой, поэтому пришлось импровизировать. Светлана рассказывала, что в детстве они часто с семьей высаживали огород на даче, поэтому все слушали ее. Саженцы не сгнили, а значит, вышло не так уж плохо. Есения подвязала длинную футболку и, упершись руками в бока, осмотрела фронт работы.

– Василиса и Варя, вставайте в дальний угол, что ближе к сараю. – Есения махнула рукой. – С той стороны начнете. Я буду копать со стороны домика, а Ася посередине. Сделаем сегодня столько, сколько сможем. Но, сами понимаете, никто за нас эту работу делать не будет.

Ася и Василиса переглянулись между собой и тяжело вздохнули. Хорошо было в первые дни, когда вся работа ограничивалась мелкими саженцами и уходом за животными в сарае. Теперь с каждым месяцем обязанностей будет все больше и сил на них уходить будет тоже все больше и больше. Неспроста Инна предупреждала еще в самый первый день, что Ахиллея это далеко не курорт. Хоть девушкам и не слишком нравилась формулировка о том, что освобождение приходит через тяжкий труд, они все безоговорочно приняли количество обязанностей на эти долгие дни в Ахиллее. Ася закрыла глаза и представила, что выхода нет и нужно копать, чтобы выжить. Грубо говоря, так оно и было. Если сейчас девушки не позаботятся о своем пропитании, то будут попросту голодать. Копать выходило бодро, если не смотреть на участки земли, которые еще предстояло вскопать. Василиса перед выходом в огород положила руки на плечи Асе и шепнула на ухо, что смотреть надо только вперед и не боятся. Ася послушала.

Василиса выглядела как человек, которые знает, что делает и уверен в своих действиях на все сто процентов. Словно свои проблемы она щелкала как семечки и легко справлялась с чужими. Словно она тот самый герой-муза, который появился в нужный момент и сказал слова, которых не хватало всю жизнь. Василиса не была похожа на реального человека. Ее выдумали. Выдумали и в последний момент поставили напротив Аси, чтобы та смотрела на нее и запоминала все, что нужно делать. Василиса была идеальной. Ее движения, голос и внешность точно не могли принадлежать самому обыкновенному человеку.

– Мне нехорошо. – Варя опустилась на корточки и положила ладонь ко лбу.

– Что случилось? – Есения мигом подбежала к ней и помогла подняться на ноги.

– Мутит. И воротит сильно. Может, от солнца яркого.

– Иди в дом, помогай Свете. Мы втроем справимся. – Есения кивнула ей, и Варя медленно пошла в сторону дома.

Есения вернулась к своей лопате и посмотрела на девушек, которые не отводили взгляда от удаляющейся Вари. Она нахмурилась и вздохнула, представляя, о чем их мысли.

– Серьезно? Опять? – Ася обернулась на Василису.

– Думаешь, выдумала все, чтобы ничего не делать? Как по мне, смотрелось натурально.

– Не знаю, сбежала ли наша Варенька из театра или ей правда плохо. Проверять не хочется. Это на ее совести. – Есения пожала плечами. – Втроем тоже управимся.

Варя удивительным образом избегала любой работы, даже самой мелкой. Пока все ухаживали за саженцами в ящике, Варя пропала на несколько часов в главном здании. Пока все вычищали сарай от навоза, Варя попросила Свету заменить ее. Она могла протереть пыль или помыть посуду, но все равно быстро уставала и просила других девочек помочь ей. Варя обещала, что попозже она наверстает упущенное, будет пахать за троих, но это «попозже» так и не наступало.

– Жесть у меня сейчас руки отпадут. – Василиса воткнула лопату в землю и встряхнула руки. – И мозоли будут. Ужасно.

– Реально. – Ася последовала примеру Василисы и тоже отложила в сторону. – Есения, может перерыв? На немного. Чтобы как Варя не попадать. – Она сложила ладони и наклонила голову набок.

– Уже? – Сначала Есения хотела через силу заставить их и себя копать дальше, но потом все же сжалилась. – Ладно. Можно и перерыв. Василиса, принесешь, пожалуйста, воды из дома? А то я в свою фляжку не залила. – Она тряхнула на поясе флягу, удостоверявшись в том, что она пустая.

– С удовольствием!

Василиса убежала в домик, а Ася обессиленно упала на крыльцо рядом с Есенией. Она прикрыла глаза, чтобы в них хоть немного прояснилось, а голова перестала кружиться. Еще недавно ей казалось, что на улице слишком холодно, чтобы выходить сюда в футболке, а сейчас вдруг стало так жарко, что пот ручьем стекал по шее и рукам. Ася протерла лицо, и на губах появился соленый привкус. Она нахмурилась и подняла голову наверх, чтобы нормально отдышаться.

– Нам хотя бы в два дня разделить всю работу. А то у остальных уже все готово. Я вчера посмотрела.

– Сделаем. От этого все равно никуда не деться. – Ася вздохнула и увидела, как Есения улыбается ее словам.

Она сидела рядом и так же поднимала подбородок, чтобы ухватить как можно больше воздуха. Ася ненароком осматривала ее с ног до головы, потому что такая возможность выдавалась редко. Последние дни Есения постоянно бегала в главное здание, чтобы выловить оттуда Ксению и все-таки решить вопрос с поставками продуктов. И вроде бы ей это даже удалось.

– Красивая фляжка. Часто в походы ходишь? – Ася указала на пояс Есении, куда была прикреплена фляжка под воду.

– Честно? Ни разу не была. – Она улыбнулась. – Когда была подростком, ответила первое, что в голову пришло на вопрос отца о подарке на день рождение. Так она и стояла на полке больше десяти лет. А тут вот пригодилась.

– Странный запрос для подростка. Я в свое время просила новую одежду или кроссовки какие-нибудь.

– Я тогда отцу во всем подражала. А он любил всякие такие вещи. Вот и я решила, что тоже люблю.

Ася замолчала. Ей всегда нравились такие разговоры на грани искренности и вылизанной картинке, которой обычно тычут в лицо. Асе нравилось пытаться разгадать то, о чем молчит человек, но лишь до момента, пока все не становится совсем ясно, пока собеседник не вскроет все свои карты и не окажется пустым и обнаженным. Ася любила игру, но не любила тех, с кем играла. Все они лишь прикрывались завесой таинственной истории, но когда все становилось ясно, Ася видела, что за завесой нет ничего. В них не было ничего, кроме этой тайны.

– Тяжело работать директором предприятия? Много, наверное, обязанностей.

– Тяжело. – Есения усмехнулась. – Но характер закаляет.

– Такая работа тебе о душе? Ты счастлива?

Есения опустила голову и улыбнулась лишь кончиками губ. Она долго молчала, и Ася уже думала, что не дождется ответа на свой вопрос. Если сейчас партия будет разыграна неверно, она рисковала остаться без дальнейшей игры, которая для Аси была важнее победы. Ася не понимала, почему вопросы о том, счастлив ли человек, делают такую паузу в диалоге, а люди замирают с таким печальным выражением лица. Возможно, Ася была слишком наивна, и в своем небольшом мирке у нее все было устроено так, что если человек несчастен, то тут же должен что-то менять. На своем опыте Ася всегда так и делала, и даже не могла представить себе ситуацию, когда у человека нет возможности что-то изменить.