Сухоцветы

***

Она сидела на ступеньках. Ждала какого-то знака свыше или же просто оттягивала неизбежное. Пальцы отбивали какой-то мотив по деревянной поверхности. С каждым ударом она прилагала все большую силу и надеялась в итоге ударить так сильно, чтобы самой стало наконец-то больно. Боковым зрением она заметила знакомый силуэт и напряженно вздохнула. Сейчас опять будет читать нотации и говорить, что она недостаточно смелая, недостаточно готовая к этому отчаянному шагу. Чтобы не оказаться в дураках снова, она решила начать первой.

– Завтра уеду. Пора сжигать мосты.

– О как. – Человек рассмеялся. – Радикально. По моим представлениям, ты должна была оттягивать этот момент до самого последнего.

– Я всегда действую радикально. Не знаю, сколько потребуется времени, чтобы все сделать правильно. Так что не рассчитывай на меня ближайшие пару недель.

– Как жаль, что ты не сказала это мне пять лет назад. То, что действуешь радикально.

– Тогда были другие правила. Но ты же знаешь, что я всегда была на твоей стороне. – Она раздраженно обернулась. – Хочешь припомнить мне все это? Как будто мои действия тогда что-то изменили бы. Или, может, все сложилось бы иначе?

– Не сложилось бы. Не злись. Все получилось так, как должно было получиться. И то, что происходит сейчас – наилучший исход для меня. И я благодарю тебя за это.

– Не меня нужно благодарить.

– И ей я тоже очень благодарна. Мы же сейчас этим и занимаемся. Хотим воздать ей за все, что она для нас сделала.

Она прикрыла глаза. Все так и есть. Каждое действие для того, чтобы освободить свою благодетельницу. Чтобы она наконец-то не тянула за собой хвост из прошлого и смогла ступить спокойно в новый день. Она снова посмотрела на человека перед собой и нахмурилась.

– Уже все началось, ведь так? Ты уже расставляешь фигурки?

– Присматриваюсь. – Человек сделал шаг навстречу. – Маленькие цветочки тянутся к свету и плачутся в жалкой луже. Не обессудь, ты хороший компаньон, но мне нужна еще одна. Такая, которая будет ближе мне. Считай это за одержимость или очередной бред, но мне нужна моя родственная душа.

– Думаешь, кто-то еще пойдет на всю эту грязь? Кто-то, кроме меня, захочет воскрешать твоих призраков? Это и правда одержимость.

– Мне не нужна та, кто захочет воскрешать моих призраков. Мне нужна та, кто разделит их со мной.

– С такими запросами… – Она вздохнула. – Не мне судить. Бери, кого хочешь. Главное следи, чтобы она ничего не поняла. А я займусь грязной работой.

– Милая моя, у нас с тобой руки одинаково в грязи. Только не плачь об этом.

***

Женя остановилась у входа в сарай, не отвлекая Сашу от дела. Она ожидала увидеть ее такую же хмурую, как и всегда. Женя думала, что встретится взглядом с Сашей, которая вычищает грязь и ругается на весь мир. Но увидела она Сашу, которая сидит на корточках перед курицей с цыплятами. Они вывелись еще вчера, и Света ходила спрашивать у наставниц, как ухаживать за новым выводком. Все девушки уже успели посмотреть на эти маленькие комочки и даже погладить их кончиком пальца, пока курица не видит. Но Саша не входила в число тех, кто восхищался животными. Женя вообще не знала, что Саша может смотреть на что-то с таким восторгом. Ее глаза горели, а рука медленно тянулась к птенцу. Женя боялась даже пошевелиться, чтобы вдруг не спугнуть Сашу в добром расположении духа. Женя смотрела на Сашу такими же глазами, какими она смотрела на цыплят: с восхищением, боясь спугнуть.

– Когда на свет появляется жизнь, это всегда упоительно. – Саша будто бы говорила сама с собой, но Женя все равно слушала. – Словно маленькая искра попадает в тело и начинает развиваться. Она растет с каждым днем и становится все меньше похожей на искру. А потом это уже полноценное существо с кучей проблем и грехов. И под конец эта маленькая искра не улетает, чтобы найти себе новое тело. Она просто меркнет и наступает темнота. Появление на свет жизни – это красиво, а смерть – это грязно, больно и мрачно. Но без одного нет и другого.

Саша глубоко вздохнула, погладила желтого цыпленка по голове и поднялась на ноги. Занеся руки за голову, она потянулась и посмотрела на Женю, которая так и стояла в проеме. Женя боялась разрушить идиллию Саши и бесцеремонно вторгнуться в чужое пространство для прошения о помощи. Жене и так было неловко стоять здесь, как обездоленной нищенке, которая пришла к баронессе за милостыней. Но впервые застать Сашу в хорошем расположении духа, когда она еще и говорит с тобой первая… это было особенно волнующе.

– Ты меня весь день пасешь. Что не так? – Саша подошла к Жене.

– Мне нужна твоя помощь. – Женя прикрыла глаза и выпалила все на одном дыхании: – У меня проблемы со спиной из-за травмы и мне нужны лекарства. Можешь, пожалуйста, сделать заявку у Ксении? Или поискать в медпункте.

– Напишешь на листе названия. И диагноз.

– Спасибо! Большое спасибо, Саша!

– И стоило оно, чтобы весь день себе нервы мотать… хотя постой. – Саша обернулась и нахмурилась. – Я так понимаю, если в медпункте нет сведений о твоей истории болезни, то кто-то приукрасил свою анкету?

– Меня бы не взяли. А мне нужна эта поездка! Я сдохла бы дома, когда все круги нарезают, чтобы тебе угодить. Они после травмы, после того, как меня из больницы выписали, совсем свихнулись. Я не хотела сидеть на шее, хотела научиться жить самостоятельно и доказать себе, что я еще чего-то стою.

Саша выпрямилась и посмотрела на Женю, прожигая ее взглядом. Жене показалось, будто бы Саша видела всю ее подноготную. Видела все изъяны и изгибы, видела все дни, которые Женя провела в больнице. Саша видела Женю насквозь, как и главное здание во главе с Инной. И Женя этого боялась.

– Дура! Какая же ты дура! А если потом вообще ходить не сможешь?! Хочешь до конца жизни в инвалидной коляске просидеть? Хочешь в больнице остаток жизни провести? – Саша схватилась за голову. – Какая ты дура! Тебе повезло, что ты после травмы вообще ходишь! За это надо врачу руки целовать, а не сбегать в это захолустье. Дура!

– Я поэтому и прошу помощи! Саша, пожалуйста! Кроме тебя мне никто не поможет.

– И я тебе не помогу. Я не твой лечащий врач, Женя. И я не фея-волшебница. Мозги у тебя есть или с ними тоже травма? Каким местом надо думать, чтобы так поступать?

– Пожалуйста… – Женя схватила ее за подол футболки и упала на колени. – Я умоляю тебя. Мне это нужно. Саша, ты даже не представляешь, как сильно мне нужно тут остаться.

– Встань. – Саша шагнула назад и провела рукой по лицу. – Заявку отправлю. Попробую что-нибудь придумать. Но если замечу, что тебе хуже, то выпну нахрен из деревни и пешком почешешь до больницы. Поняла? И только попробуй не выполнять рекомендации.

– Конечно! Обещаю! Спасибо, Саша, спасибо большое!

– Все, хватит. Пошли в дом. – Саша вышла из сарая, вытягивая за собой и Женю.

Саша заперла сарай на замок, и они вышли на улицу, где уже стемнело. На замену палящему солнцу взошла полная луна, которая светила подобно фонарному столбу на городской площади. Саша и Женя зашли в домик, где девушки уже готовились ко сну. Ася уже спала крепким сном, и поэтому Женя тихо улеглась на соседнюю кровать, чтобы не разбудить ее. Женя смотрела в потолок с мыслями, что обязательно все будет хорошо… хорошо. Женя разрешила себе произнести эту фразу, но только мысленно. Пока все девушки в безопасности, а сама Женя смогла просить о помощи, то все на верном пути. Женя улыбнулась кончиками губ и провалилась в сон, так и не услышав скрип половиц в коридоре.

Натянув сандалии на белые носочки и тихо, чтобы никого не разбудить, Варя вышла во двор. Белая рубаха доставала почти до колен, а венок сухоцветов в волосах был символом того, куда она идет. Варя покинула домик и оказалась под покровом ночи. Она посмотрела на небо и благодарно улыбнулась. Сегодня ей дозволено прикоснуться к Великому, к Матушке. Возле главного здания ее уже ждала Инна и другие девушки, принявшие дары Матушки. Они добровольно склоняли головы каждую лунную ночь перед благодетельницей, чтобы та смиловалась над ними и подарила лишний день в добром здравии и чистой памяти. Варя первый раз шла на эту ночную встречу с самой Матушкой, но ей не было страшно, потому что она наконец-то получит силу, которой ей не хватало всю жизнь. Варя верила, что завтра она проснется другим человеком – той, кто не будет вздрагивать от занесенной руки, той, кто не будет скрывать свои синяки под длинными рукавами. Завтра Варя проснется свободной и сильной, ведь Матушка любит их всех. Каждым уголком Ахиллеи любит, каждым колоском, что на поле взойдет.

Грустная сказка для потерянных девочек. Мышка

Существует легенда, что по миру путешествует маленький фургончик. У фургончика нет окон и дверей. Колеса его давно изломались от недоброй дороги. Он странствует по миру уже сотни лет, но ни одна живая душа ни разу не видела его в пути. Фургончик заезжает в город, а потом бесследно исчезает. У него нет карты и плана, и лишь попутный ветер определяет, куда поведут фургончик изломанные колеса. Скрипучим скрежетом он приветствует каждый город на своем пути, задерживается там на одно представление, а потом пропадает за дорожной пылью. У фургончика нет хозяина, и он сам себе хозяин. Но кто-то невидимый направляет его своей крепкой рукой. Очередной город встречает фургончик любопытными глазками, что смотрят из каждого встречного домика. Знают, детишки, знают, что сегодня будет представление. Слухи спешат быстрее изломанных колес и долетают до маленьких ушек до того, как скрипучий скрежет отразится от деревянных домиков.

Добро пожаловать, потерянные девочки и мальчики. Смотрите, сегодня на сцене Мышка. Ее маленькое тельце может проскользнуть в любую трещину и попасть в любое помещение. Смотрите, потерянные мальчики и девочки, Мышка юркая и изворотливая, она научит вас, как можно попадать в неприятности, даже когда их нет на вашем пути.

Оркестр играет свою песню и зал заливается аплодисментами, ожидая на сцене хрупкую девушку, которая покажет детишкам фокусы, используя ловкость своих маленьких рук. Оркестр завывает, играет все громче, но Мышки нет. Она исчезла, пропала, завалилась за полку, и теперь ее никак не отыскать. Ее нет в фургончике, за кулисами, и след ее уже простыл на сырой земле. Сцена пуста. Представления не будет.

Мышка бросается в бега из фургончика со всех ног и даже не озирается, пока купол цирка не сменяется маленькими домиками городка. Ее колготки на тоненьких ногах уже все изорвались от недоброй дороги и колючих кустов, которые пытались остановить Мышку от неверного шага. Но она все равно сорвалась со своего пути и рванула бежать на зов неизвестного. Мышка бежит, будто бы за ней могут гнаться. Головой она знает, что фургончик отпустил ее добровольно и безвозмездно, но вот сердце требует бежать все быстрее. Мало ли, они решат запереть ее далеко и надолго.

Зов неизвестного она услышала вчерашней ночью. Кто-то под окном нашептал ей, что фургончик никогда не станет Мышке безопасным местом. Стены фургончика сожмутся и раздавят маленькую Мышку, перекрошив ее косточки в порошок. Зов кричал внутри головы о том, что она не позаботиться о Мышке, не спасет ее и не пожалеет, когда фургончик разрушится. Голос шептал ей, что завтра перед выступлением Мышка должна бежать. Сорваться в один миг с места и бежать туда, куда скажет этот голос. Он обещал ей безопасность. Он обещал ей крепкую крышу над головой.

Мышка поверила. Она сорвалась в нужный момент, перед тем, как оказаться под куполом цирка и побежала по маленьким улочкам навстречу своему загадочному спасителю. Она уверена, что он и правда может уберечь Мышку от неизбежного, спасти ее и укрыть своей горячей рукой. Между жителей фургончика уже несколько лет ходят слухи, что скоро настанет всему конец. Она уже не в той форме, что была раньше, а значит, совсем скоро колеса окончательно изломаются, а стенки рассыплются в труху. Целительница дни напролет проводила возле нее и пела ей свои колыбельные, Силач, пока был в своем теле, носил ее на руках, а Бабочка и Терра всячески ободряли ее. И лишь Волчонок и Мышка не смогли вынести этой трагедии. Волчонок всегда смотрела с оскалом на нее и норовила облегчить ее страдания. А Мышка глядела в сторону выхода и подбирала момент, когда покинет этот тонущий корабль.

И теперь, когда объявился неведомый голос, Мышка поняла, что время пришло. Когда цирк и фургончик уже далеко за спиной, она наконец-то замедляет шаг. Дворики небольшого города сжимаются и не хотят пускать ее дальше, но голос продолжает звать. Из самого недра этого города Мышка слышит убаюкивающий шепот и идет на него, как завороженная. Она и есть заворожена всеми обещаниями и словам этого зова неизвестного. Впервые за всю свою небольшую жизнь Мышка верит, что обретет свое место и долгожданную безопасность. Больше не будет скитаний по миру на изломанных колесах, больше не будет выступлений на радость потерянным детям. Впереди Мышку ждет лишь покой и тишина.

Голос затихает, и Мышка останавливается. Она осталась совершенно одна в окружении маленьких кривых домиков. Теперь она уже и не знала, с какой стороны доносится голос и куда теперь ей идти. Мышка озирается по сторонам и пытается увидеть хоть один намек на присутствие другого человека. Где-то за кривым домиком ей слышится шорох, и Мышка направляется туда своими маленькими ножками. Кто-то определенно следит за ней из-за кустов. Это все голос. Это он ждет ее в темном закоулке. Мышка делает шаг навстречу своему спасителю, но в темноте мелькает пара знакомых горящих глаз.

В один прыжок кто-то заваливает Мышку на спину и впивается в нее острыми клыками. Как бы сильно Мышка не кричала, ее никто не может услышать в такой глуши. Фургончик уже давно позади, а люди, которые всегда были бок о бок с Мышкой, потеряли ее из виду. Мышка пытается оттолкнуть напавшего, но этот кто-то намного сильнее и больше ее. Ему не составляет труда разгрызть Мышке глотку и выпить всю кровь, что еще пару минут назад стучала в висках от быстрого бега. Мышка растерянно распахивает глаза и шепчет: «Волчонок…». Тоненькие ручки и ножки больше не отбиваются, а голова неестественно повернута набок. Маленькая мышка так быстро бежала на запах сыра, что не заметила, как попала в мышеловку. Ее установили родные руки, которые Мышка пожимала каждый день перед выходом на сцену.

Она стоит возле фургончика и всматривается в темноту. Она все надеется, что маленькая Мышка вернется домой и фургончик наконец-то сможет отправиться в путь полным составом. Она все ждет, когда верный друг принесет ей благую весть и все будет по-старому. Но темнота все сильнее заполняет улицы, а луна почти не светит. Ее ноги подкашиваются, а перед глазами все мутнеет. Она опирается о стенку фургончика и тяжело вздыхает. Темнота принимает свое воплощение и из-за спины доносится знакомый голос Волчонка: «Я не сумела найти ее. Но, может быть, она еще вернется». Она не смотрит на Волчонка. Возможно, она знает, что увидит перед собой окровавленную морду, а, возможно, перед глазами все еще стоит мутный силуэт маленькой Мышки. Она не смотрит, но отвечает: «Мышка больше к нам не вернется. Я знаю это».

Варя

Сегодня полнолуние, и Варя снова отправится в лес. Инна обещала ей силу и свободу, но Варя ничего не почувствовала. Как бы сильно Варя ни верила в правдивость слов Инны, ощущения искомой силы это не прибавило. Ей стало плохо и с каждым днем все хуже. После ритуала Варя ощутила тяжесть, словно ей подселили паразита, который питается ее силами. Она не смогла уснуть почти всю ночь, потому что руки онемели, и голова была забита лишними мыслями. Возможно, это дурной знак, и следовало бы отказаться от леса. Варе следовало сослаться на то, что она заболела. Но призрачная надежда, что потом ей станет легче, заставляла приготовиться к сегодняшнему вечеру. Инна говорила, что может стать хуже, но это всего лишь знак того, что Варя на верном пути. Совсем скоро перед ней откроются все дороги, и она больше не будет зажиматься по углам. Инна говорила, что путь к свободе и силе лежит через боль и страдания, но разве было недостаточно? Разве Варя уже не прошла этот путь с лихвой?

Варя свернулась калачиком на кровати и зажмурилась. Прошло уже почти два месяца, а перед глазами до сих пор стояла картинка родной квартиры и его. Первые дни она могла только запираться в комнате и тихо плакать от этого предательства, потом стало легче, но если не думать об этом. Следы давно стерлись с кожи, но Варя так и не смогла стереть отпечаток из памяти. Он саднил, жег и никуда не хотел исчезать. Инна обещала ей свободу от него, но выходило плохо. Как только в голове непроизвольно возникал образ, то Варю жутко тошнило. Он преследовал ее во снах, в мыслях и следовал за ней на каждом шагу. Раньше Варе это нравилось. Раньше Варя принимала это за любовь. С самого детства из каждого угла ей твердили: раз бьет, значит любит. Так может, это все-таки любовь? Такая, что не поддается разумному объяснению. Такая, что надо просто перетерпеть, а потом снова будет хорошо. Варя оказалась слабее, не смогла больше терпеть и сбежала, как маленькая девочка.

Варя думала, что стоит вернуться, ответить на назойливые звонки и принять извинения. После цветов все становилось лучше, прямо как раньше. А когда с букета осыпался последний лепесток, то все начиналось по кругу. Варя думала, что все дело в цветах, и если она будет за ними лучше ухаживать, опускать в холодную ванну, то счастье ее продлится дольше. Если она будет каждый день менять воду и сдувать пылинки с букета, то синяки успеют зажить. Но проблема была в Варе. Это она была неуклюжей, глупой, нелепой, неправильной. Это все Варя постоянно делала неправильно. Это все она недосаливала ужин, медленно собиралась в гости к его родителям, путалась под ногами, когда он опаздывал, и постоянно забывала постирать вещи. Сколько бы Варя не пыталась стать настоящей хозяйкой и хранительницей домашнего очага, у нее все постоянно валилось из рук. Он ругал ее за это, ругал и маму Вари, за то, что она ничему не научила непутевую дочь. Он ругал маму, которую Варя не видела уже почти полгода. Не было времени съездить в пригород, где Варя росла. Не было времени позвонить, написать, увидеться в городе. Не было времени и сил, чтобы выдерживать его руку еще и по этому поводу.

– Варечка, ты уже проснулась? Пойдем завтракать? – Света дотронулась до ее плеча.

– Я себя плохо чувствую. – Варя поднялась с кровати. – Я потом себе сама приготовлю. Прости, что не ем твою еду. Просто так совпадает.

– Тебе бы в медпункт сходить, милая. А то на себя не похожа. Бледная вся. – Она села рядом с Варей на кровать. – А насчет еды не переживай. Я потом тебе что-нибудь отдельно приготовлю.

– Не надо в медпункт. Мне надо просто полежать немного. – Варя снова упала головой на подушку.

– Отдыхай. Я позже к тебе зайду.

Света вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, а Варя провалилась в сон. Там она снова бежала со всех ног от него. Бежала, но снова не смогла спастись. В этих снах она больше не кричит, не плачет, а просто утыкается в подушку и послушно ждет. Ждет, когда он закончит, и она проснется. Варя всегда просыпалась, когда все заканчивалось. Дальше она ничего и не помнила. Она не помнила, как он ушел. Не помнила, как сидела в ванной не в силах проронить ни слезы. Варя не помнит, как сбежала из дома. Варя не помнит ни дня своей жизни от него и до Ахиллеи. Эта пропасть, через которую ей удалось перемахнуть. Варя надеялась, что Ахиллея помогла ей избежать падения. Варя хотела, чтобы Ахиллея стала ее спасением, а не секундой до удара о землю. Варя верила в то, что все еще бежит от пропасти. Она не хотела думать, что в тот день ее столкнули вниз. И сейчас она, распластавшись на дне пропасти, смотрит на солнце и радуется тому, что оно ей светит.

– Она так и не вышла? – Есения сидела за столом, закинув ногу на ногу.

– Не вышла. – Света пожала плечами и села рядом с ней. – Ее в больницу надо. Совсем плохо выглядит.

– У нас же есть свой врач. – Василиса вскинула руку и указала в сторону сарая, где Саша снова проводила время.

– Дохлый номер. Она пошлет нас всех, – вздохнула Женя и поджала колени к груди.

Саша согласилась помочь Жене, но если вдруг кто-то об этом узнает и начнет на постоянной основе требовать у нее бесплатных консультаций, то Женя рисковала оказаться не в лучшем положении. Жене помощь была необходима, а Варя просто симулировала. В этом Женя была уверена так же, как и в том, что Инна – ведьма, которая хочет их всех подать себе к ужину. Все они просто симулировали. Пришли со своими мизерными проблемами и плакались о том, как хотят обрести свободу и счастье. Они спокойно могли бы и сами с этим разобраться, если бы не строили из себя неженок. Если бы не были такими ранимыми и слабыми. И что бы они только делали, если бы Женю не поселили к ним в домик. Она вот только и спасает их. Она-то сильная, боец, который выдержит любые нападки. Они все глупышки, которые приукрасили свои проблемы, и только у Жени была справка о том, что ее беда неизлечима. Только у Жени были настоящие проблемы. Не выдумка или глупости, как у всех остальных, а реальная беда, где без Ахиллеи не справиться.

– Подождем до вечера. Если так на ноги не встанет и не поест, то я ее за руку отведу в медпункт. Попались ведь две упрямицы. – Есения тяжело вздохнула и уперлась щекой на руку. – Ладно. Что у нас сегодня по плану?

– Моя очередь в огород идти. – Света подняла руку. – Там надо бы пополоть немного и полить.

– Я с тобой пойду! – Сима зашла в зал в легком сарафане. – Там такая погода хорошая.

– И я с вами. – Женя нахмурилась и закатила глаза.

Асю Женя себе присвоила общей тайной по поводу ритуалов. А вот Симу начала упускать после их ссоры. Ревность перебивало волнение, что Сима следующая попадется в цепкие лапы ведьмы. В какой-то момент Женя почувствовала себя животным, которое, окрысившись, сидит на костях и вгрызается каждому в горло, если он посмеет тронуть хоть одну косточку. Все становилось хуже из-за ссоры с Симой. Хоть она и не стала хуже относиться к Жене, публично выяснять отношения, но Женя почувствовала легкий холод в свою сторону. Больше Сима не спрашивала о здоровье Жени, не предлагала ей чай и не просила ее надеть теплые носки, чтобы не ходить по холодному полу. Женя, как и подобает дворовой псинке, не знала такой заботы от кого-то, кто младше ее бабушки, но быстро привыкла. А отвыкать от заботы Симы не хотелось. Ластиться под кормящую руку Женя боялась, но и упустить добрую хозяйку не могла. Поэтому Женя решила всюду следовать за ней попятам и напоминать о себе.

– Ну, вы молодцы, конечно, – Есения засмеялась. – А по дому кто? Мы с Асей идем за дровами.

– Я могу прибраться. – Василиса пожала плечами. – С ужином хотелось бы чьей-то помощи, а на Варю с Сашей я не надеюсь.

– Я помогу, как с огородом закончим, – Света подмигнула Василисе и подвинула ближе общую тарелку с бутербродами.

– Я понимаю, что по-хорошему нам бы этих двух тунеядок заставить помогать. Но Сашу я боюсь, а Варя со дня на день окончательно сляжет. – Есения собрала волосы в хвост. – Света, ты наше спасение по кухне. – Она подняла руки и потянулась. – Вечером еще обсудим.

Ася и Есения вышли из домика и направились в сторону леса. Тропинка пересекала поле и пряталась между сосен. Она струилась, словно ручеек, и звала следовать за собой. Ася так и видела, как тропинка превращается в траволатор и увозит их глубоко в лес без шанса сойти с этой самой тропинки. Минуя главное здание, Ася передернула плечами и зажмурилась. С прошлой встречи с Мартой они так больше и не говорили про Инну и лесные ритуалы. Ася надеялась, что это все им почудилось и на самом деле Инна – групповая галлюцинация. Пару раз Ася пересекалась с ней взглядом, пропуская через себя слова Жени об отвратительных глазах, которые будут являться в кошмарах. Асе казалось, что если Инна заподозрит их в ополчении, то сожжет второй домик и даже не поведет бровью.

Возле главного здания было холодно. Этот холод будто бы исходил изнутри и окутывал каждого, кто оказывался рядом. Он словно обволакивал легкой пленкой, тянул зайти внутрь и согреться от необъяснимого потока ветра. Холод звал, притягивал и заставлял Асю содрогнуться от страха.

– Что с тобой? Ты бледная какая-то. Плохо себя чувствуешь? – Есения дотронулась до плеча Аси.

– Все хорошо. – Ася прикоснулась холодными пальцами к горячей руке. – Пошли быстрее отсюда. Мне здесь как-то не по себе.

– Из-за главного здания? А что не так? – Есения нахмурилась.

– Не скажу. Я и без того кажусь тебе несерьезной и слишком мечтательной. – Ася натянуто улыбнулась и ускорила шаг.