Сухоцветы

Кира Брайан

Сухоцветы

Все мы хотим, чтобы нас нашли.

Весна

Ася

«Пусть горит все чертовым пламенем», – подумала Ася и сделала шаг вперед.

За спиной остался город, семья и работа, от которой уже начало порядком тошнить. Пусть все останется там, где Ася это бросила. Оно проживет без нее эти сто семьдесят шесть дней и никуда не денется. Ничего страшного не случится, если Ася вот так пропадет этой весной и оставит все важные дела и проблемы. Сегодня она поставит в приоритет себя. Сегодня она сядет в этот автобус на сорок девять мест и укатит далеко за город. Ася не могла сказать, что это было взвешенное решение. Она бы по пальцам перечислила все такие решения, которые когда-либо принимала в своей жизни. Ася могла долго и судорожно выбирать, какую пачку макарон купить домой или размышлять о том, стоит ли ей пробовать молоко нового производителя. Но решение о поездке в деревню до середины осени она приняла сразу же. Не прошло и часа от поиска информации до заполнения анкеты. Ася решила, что она ничего не потеряет, если вот так сбежит. Ничего страшного не случится.

Сейчас она уже сидела на неудобном сидении у окна и пыталась распутать одной рукой наушники. Ася до сих пор судорожно прижимала папку с документами к груди, словно кто-то мог вырвать ее и рук и убежать прочь. Вот сейчас она распутает грязные белые наушники и обязательно уберет папку в переполненный рюкзак. Ася была безумно рада скинуть его с плеч и поставить рядом с собой. Всю дорогу автобусной площадки ей казалось, что лямки сейчас оторвутся и рюкзак со всеми вещами плюхнется в лужу. Ася уже успела пожалеть, что не последовала совету матери и не взяла с собой чемодан на колесиках, с которым она в детстве ездила в детский лагерь. Одно колесико там постоянно ломалось, но его можно было подклеить так, чтобы чемодан продержался еще чуть-чуть. Тащиться с ним сюда было бы тяжелее, зато спина не болела бы от давящих лямок.

Наушники зашипели, а потом замолчали. Ася вздохнула, понимая, что не получится насладиться скаченными песнями на мобильник. Она и забыла, что наушники сломались еще месяц назад, и упорно продолжала брать их с собой, повинуясь старой привычке. Оставшись без музыки, Ася выглянула в окно, чтоб посмотреть на других девушек, которые стояли в очереди перед автобусом и ждали свой черед, чтобы занять место поудобнее. Было бы здорово с кем-то познакомиться прямо в автобусе, чтобы потом до самого октября двигаться плечом к плечу. Но такое случается только в сериалах, а в жизни люди забиваются в самые далекие углы автобуса и надеются, что до конца поездки они так и останутся сами у себя на уме. Девушки все проходили мимо Аси и усаживались в конце автобуса. Когда все оказались на своих местах, оставляя Асю в одиночестве, к девушкам зашла та, что проверяла документы на входе в автобус.

– Добрый день, меня зовут Ксения Демьяновна, сейчас этот автобус отправится в Ахиллею – деревню, где вы будете проживать до шестого октября. На месте вам чуть подробнее обо всем расскажут, а сейчас попрошу занять свои места и не вставать до остановки, которая будет через полтора часа. – Она окинула всех взглядом и направилась к водительскому сидению. – Благодарю за внимание.

Ксения выглядела одновременно безразличной и задумчивой. У нее было вытянутое овальное лицо, темные прямые волосы, зачесанные назад, раскосые глаза и крупный прямой нос. Была бы Ася художницей, то непременно изобразила бы ее на картине. Не зная наверняка, она чувствовала от этой женщины запах железа, свободы и силы воли, которую явно не суждено познать Асе – совсем еще девочке с большими глазами, веснушками и пушистыми волосами, которые не поддавались укладке. От Аси пахло свободой и легкой беззаботностью, несмотря на то, что она уже давно не ребенок. У Аси всегда спрашивали паспорт в супермаркетах, когда она иногда покупала банку пива вечером, ведь ничего крепче никогда и не пила. Ася все еще задавалась вопросом, кем же стать, когда вырастет, забывая о том, что она уже давно выросла. Ася хотела бы стать взрослее, устроиться на настоящую работу, а не мельтешить официанткой между столов в сети кафе, носить белые рубашки и строгие брюки вместо рваных джинсов и растянутых футболок, собирать волосы в прилизанный пучок, а не расчесывать их пальцами, чтобы сильнее пушились. Ася могла бы стать взрослее, если бы разобралась, что это значит. Если бы знала, что это даст ей уверенности в своем счастье. А до тех пор, пока нет никаких гарантий, что тот стереотипный взрослый – это то, что ей нужно, Ася позволяла себе оставаться где-то между детской наивностью и графиком два на два с минимальными процентами от продаж.

Ася боялась строить предположения и заведомо ложные ожидания обо всем этом путешествии в глухую деревню с незнакомыми женщинами. Она не хотела создавать в своей голове немыслимые замки и грандиозные сюжеты, чтобы потом они разбились о реальность. Асе было проще вообще не думать о будущем, а в удовольствие разжевывать горькую таблетку прошлого, перекрутить под новым углом отношения с родителями и друзьями, заново поднять вопрос о правильности решения об отчислении. Хотя бы сейчас Ася могла себе позволить заняться самобичеванием. Несколько месяцев она убеждала себя, что поступила правильно. Не может быть ошибки. Если она так поступила, значит, так было нужно, и это обязательно приведет к чему-то хорошему. Но сейчас, оставшись наедине со своими мыслями на пути в незнакомое место, Ася впервые допустила мысль о том, что совершила ошибку. Ей следовало получить диплом и работать в конторе у маминой одноклассницы, потом обязательно выйти замуж за какого-нибудь друга подруги, нарожать ему детей и рассказывать всем о том, что они счастливы вместе и точно не хотят развода. Асе ни в коем случае не стоило делать шаг назад к поиску своего призвания, с которого она сошла пару лет назад. Асе не стоило желать большего и рвать глотку, чтобы быть в будущем хоть немного счастливее. Ася должна была согласиться на меньшее, а не стремиться к высотам, которых, возможно, ей никогда не достичь. Пережевывая раз за разом такую перспективу, Ася решила, что уж пусть лучше она сгорит заживо в этой поездке, чем проживет пустую и несчастную жизнь, и не попытается найти призвание, где она будет счастливой.

***

07.12.2008

Ася выплюнула изо рта влажные волосы и побежала быстрее к корпусу института. Она опаздывала уже на двадцать минут, но из-за скользкой дорожки не могла идти быстрее. Ася легла поздно, потому что пыталась подготовиться к семинару, но вышло все равно плохо. Потом ее разбудили дрелью заботливые соседи, и дальше все как снежный ком. Оторвался шланг на стиральной машине, отключили свет, и она не смогла высушить волосы. А вишенкой на торте оказался сломанный автобус, который выплюнул ее на две остановки раньше. Ждать следующего не было смысла, и Ася побежала со всех ног на уголовно-исполнительное право, которое преподавал строгий мужчина, с первого дня невзлюбивший Асю. Он часто заострял на ней внимание, любил пошутить по поводу ее внешнего вида и колко комментировал каждый ее ответ. Ася была бы рада больше не появляться на его парах и постараться не пересекаться в стенах института, но экзамены он принимал строго, и Асе уж точно не будет никаких поблажек. Ася подбежала к двери корпуса, но не успела открыть ее, как тут же поскользнулась на крыльце и свалилась на спину. Это стало последней каплей неудачного дня, и Ася готова была закричать на всю улицу.

– Сютка, ты чего там развалилась?

Ася повернула голову и увидела, что все ее друзья и одногруппники стоят на улице у мусорного бака и курят. Они разом обернулись на Асю, посмеялись и продолжили стоять, даже не переживая о том, что пара уже давно началась. Ася поднялась с крыльца и, прихрамывая, подошла к ним.

– А вы почему не у Комиссарова? Он же нас убьет! Всей группой на пересдачу пойдем.

– Спокойно, Асяныч! Комиссаров дал отбой. Что-то у него там случилось, поэтому час еще где-то болтаемся, а потом на криминологию.

– Вы издеваетесь?! Я летела как угорелая, чтобы он опять не начал со мной этот диалог. – Ася нахмурилась, а потом уперлась руками в бока, пародируя преподавателя. – А вы опоздали, потому что большую и маленькую стрелочку на часах перепутали? Или, может, решили, что сделать ноготочки важнее моего предмета? Вот урод.

– Сют, в беседу же написали. Ты не видела? Минут десять назад.

Ася закрыла глаза и выдохнула. Все. Это точно последняя капля. Ей уже давно поперек горла стоит этот юридический, Комиссаров и дисциплины, на которые Ася ходит лишь по привычке. Все два года она училась только потому, что больше ничего не умела. Она так и не поняла, нравится ли ей это и хочет ли она связать всю свою жизнь с юридической деятельностью. А теперь в голове что-то перещелкнуло, встало на свои места и прояснилось. Она ненавидела этот юридический всей своей душой. Ася бы обрадовалась, если бы корпус сейчас просто исчез, и ей бы не пришлось больше сюда приходить. Не пришлось бы нести бремя позора «отчисленная» и объяснять родителям, почему все так сложилось. Ася открыла глаза и вздохнула. Пора рвать.

– Я хочу отчислиться.

– Ха! Я тоже, и что с того? – Леня Попов похлопал Асю по плечу и выкинул бычок в мусорку.

– Я серьезно. Завтра же пойду в деканат.

– Сют, ты из-за Комиссарова так расстроилась? Да не переживай ты. Все нормально будет. – Мурка, которая с самого первого курса была Асе близкой подругой, положила руку на плечо Асе.

– Мусь, я серьезно. Это не мое. Я не хочу тут больше. Мне тошно.

Мурка замолчала и вытянула губы в тонкую ниточку, поглядывая на остальных одногруппников, чтобы они отговорили Асю от этой затеи. Но все молчали, говорили о своем и совершенно не обращали внимания на Асю. Мурка даже покашляла для привлечения внимания, но и это не помогло. Тогда она тяжело вздохнула и отвернулась от Аси, обиженно надув губки.

– Ну, ты чего? Обиделась, что ли?

– Обиделась. Вот так бросаешь меня тут на произвол судьбы.

– Мусь, ну я же не со зла. Я не хочу учиться, потому что надо. Я хочу так, чтобы душа лежала. – Ася наклонила голову набок и улыбнулась подруге.

– Ты, правда, не шутишь? Это не просто фраза, чтобы показать, как ты зла на весь мир?

– Правда. С меня хватит.

Теперь Мурка не выглядела обиженной. Она свела брови над переносицей и посмотрела на Асю, словно она смертельно больна, а не всего лишь собралась отчислиться. Она подошла к Асе и обняла ее так крепко, как никогда прежде не обнимала. Ну вот и к чему все эти нежности, когда это всего лишь юридический, всего лишь Ася, которая решила пойти по своей дорожке?

– Мусь, ну мы же не навсегда прощаемся! Завтра-то точно увидимся. Да и потом еще много-много раз. – Ася похлопала ее по плечу. – Расскажи мне лучше, что там в новостях. Что отец с работы принес?

Отец Мурки работал майором милиции, и она часто делилась с Асей новостями оттуда. Он никогда не умел разделять работу и семейную жизнь, поэтому всегда нес в дом все рабочие дела и делился ими с женой и дочерью. А Мурка довольно рассказывала все новости Асе, чтобы обсудить их на парах и развлечь себя хотя бы этим на скучных лекциях. Мурка рассказывала о наркопритонах, погонях и бытовых убийствах. Вот она была истинным юристом. Тому, как она рассказывала обо всех делах с горящими глазами, Ася могла лишь позавидовать. Сама она постоянно засыпала на лекциях, через силу зубрила материал и рвала волосы на голове от каждой дисциплины. Это все было не для нее. Это все было мимо Аси.

– Ой, да он сейчас вообще на иголках целыми днями. Вчера за ужином рассказывал, что служба опеки накрыла какую-то секту на окраине города. Там вообще жесть какая-то… Дети и женщины в обносках ходили, их кнутами били и заставляли в поле работать. Вот сейчас вроде как будут разбирательства проводить против основателя за жестокое обращение с детьми. Там вроде еще что-то с наркоторговлей связанное. Короче, полная жуть. – Мурка пожала плечами и тяжело вздохнула.

– Жесть… понимаю твоего отца. Я и сама бы вся на иголках сидела, если бы такое увидела. Тут же настоящий сюжет для триллера.

– Оставайся, Сютка, у нас таких сюжетов навалом будет. – Мурка подмигнула Асе.

– Мусь, даже не проси. Я все решила. – Ася вздохнула и посмотрела на корпус института, который вмиг стал еще противнее.

Ася в тот день поставила окончательную точку на своей карьере юриста, которая и так была записана карандашом в журнал. Она решила для себя, что никакая жесть и никакие триллеры ей вовсе не нужны. Ася поработает годик, заработает деньги на учебу и тогда уже поступит туда, куда потянется. А пока она еще совсем молодая, у нее вся жизнь впереди, а значит, открыты все дороги. Асе осталось лишь выбрать, какая дорога ее, а какая чужая.

***

На остановке у придорожного кафе она не стала выходить, а лишь вытянула ноги в проход, чтобы немного размяться. Ася провела ассоциацию во всем этом с детским лагерем. Детей также собирали с пачками документов и увозили за город, чтобы те развлекались месяц и искали новых друзей. Разница была лишь в том, что они все давно не дети, а женщины, которым нужно место и время для поиска сил на дальнейшее существование. И покидают родные дома они не на три недели, а на долгие сто семьдесят шесть дней, с середины весны до середины осени. Слоган на сайте гласил: «Ахиллея – место единения с природой, второе дыхание для потерявшихся женщин». Асе, как коренной жительнице города, единение с природой было по боку, но потерявшаяся женщина откликнулась где-то внутри, и руки сами потянулись к заполнению анкеты. Ей до боли в ребрах хотелось отыскать себя и свое место. Она и есть потерявшаяся девушка. Целиком и полностью. Это она пропала в будних днях и выходных без возможности на передышку. Это все Ася потеряла саму себя в правилах жизни и установках, которые привили ей родители против воли. Это все было для Аси. Это ей было жизненно необходимо отыскать себя в этой поездке.

– Бонжур, красотка.

Через соседнее сидение перегнулась девушка и улыбнулась Асе, обнажая белоснежные зубы. Она внимательно оглядела Асю с ног до головы, будто бы щенок приглядывался к косточке, которой его угощали. Девушка еще пару секунд просто смотрела на Асю, а потом села рядом с ней, закидывая ногу на ногу.

– Не против, если я присоединюсь? А то там сзади совсем тухло ехать.

– Да, конечно, садись. – Ася отодвинула в сторону свой рюкзак, освобождая место.

– Меня Женя зовут, – девушка протянула ладонь Асе.

– Ася. – Она слегка пожала руку Жене, впервые увидев такой жест в свою сторону.

– У моей бабушки так кошку зовут, – Женя сказала это так воодушевлено, словно это должно было стать для Аси комплиментом. – Злая она, сучка. Все руки мне исцарапала.

Женя довольно развалилась на сидении и окинула взглядом салон, будто бы ища то, на чем еще стоит заострить внимание. Она сложила губы в трубочку и вздохнула. Так и не сумев отыскать то, о чем можно было бы еще поговорить с новой знакомой, Женя снова повернулась к Асе и растянулась в улыбке.

– Ну и как оно? От какой беды сюда бежишь?

Ася удивленно вскинула брови и улыбнулась. Стоило отметить наглость и прямоту Жени и взять на вооружение для общения с ней. Ася могла бы закрыть эту тему, замкнуться в себе и отвергнуть Женю с ее резкими вопросами. Но у Аси нет трагичной истории, о которой принято молчать, потому что она слишком личная. После Асиной истории люди не замолчат, сочувственно кивая. Асина история простая, как и сама Ася, и поэтому будет глупо скрывать ее, как что-то секретное.

– Неожиданный вопрос. – Она рассмеялась. – Увы, но мне не порадовать тебя интересной и трогательной историей. Хочу все по полочкам разложить и понять, чем буду дальше заниматься. А ты от чего бежишь? Или к чему?

– Да, в общем-то, тоже самое. – Женя блеснула темными глазками. – Разобраться, как и куда дальше двигаться. – Она еще раз окинула взглядом салон автобуса, а потом, вздохнув, сказала. – А вообще круто, да? Вот так вот уехать и пропасть больше, чем на полгода из жизни.

– Почему круто?

– А почему нет? Вот представь, приедем обратно совершенно другими людьми. Типа умные и осознанные. Все такие деловые, поняли смысл жизни и все такое. Вот вернемся, и остальные вообще нас не узнают. Они мне такие: «Женя, Женя», а я им: «Прошу прощения, отныне я Евгения Львовна».

– Тогда реально круто, – Ася засмеялась. – Но я бы все равно хотела остаться просто Асей.

– Это потому что у тебя крутого полного имени нет. Вот как тебя по отчеству?

– Максимовна.

– Ну, тогда вообще все понятно, Ася Максимовна. Свистит сильно. Никакой глубины нет. – Женя закинула ногу на ногу и сдула с лица прядь волос. – Ася Максимовна, у меня к вам деловое предложение.

– Какое же?

– Предлагаю заключить соглашение на дружбу. Ну, что-то вроде. Типа держимся рядом, друг другу помогаем, если что. Брат за брата, все дела. – Женя усмехнулась после своих же слов. – Ладно, шучу. Чтобы специально не искать кого-то, с кем можно поболтать за все это время, не переживать о том, что будешь одна киснуть до самого октября. Как тебе такое?

– Я согласна, но, – Ася задумалась, – а если ты, допустим, через неделю с кем-то еще подружишься? Или это запрещено?

– Я не диктатор. Ничего не запрещено. Просто до конца всего этого мы держимся рядом, даже если появится кто-то еще. Ты поможешь мне, а я тебе. Без четких границ и правил. Так ведь проще, согласись?

– Да. Я согласна.

– Отлично! – Женя щелкнула пальцами в воздухе. – Круто было бы, если бы я сейчас реальный договор достала из сумки, да? Но, к сожалению, я еще не настолько продуманная.

– Я бы скорее посчитала это странным, чем крутым. – Ася пожала губы, а потом спросила то, что сейчас волновало ее сильнее всего: – Тебе страшно? Вот так уезжать из города в неизвестное место с неизвестными людьми. Еще и так надолго.

– Не страшно. Скорее волнительно. – Женя нахмурилась, а потом вздохнула. – Ты не бойся. Мы теперь соратницы. Я, если что, всегда за тебя буду. И если кто-то обидит, могу морду набить.

– Девушкам?

– А какая разница? На моем веку девушки дрались похлеще мужчин. – Она усмехнулась. – Знаешь, кого на самом деле всегда стоит бояться? Не злого мужчину. Уж точно нет. Они когда злятся, то совершенно не думают. Стоит бояться женщину, у которой есть план. Вот тогда точно всем пиздец.

– Я это учту.

Автобус загудел и запрыгал на повороте. В одно мгновение дорога стала хуже, а стекло слишком запотело, чтобы хоть что-то разглядеть. Ася попыталась протереть стекло, но из-за мокрых разводов все равно было тяжело что-то рассмотреть. С остановки уже прошло несколько минут, и теперь от города за окном не осталось почти ничего. На трассе перестали встречаться заправки и придорожные кафе. Теперь впереди их ждало только поле, лес и Ахиллея, которая уже заждалась своих жительниц. Женя рядом прикрыла глаза и запрокинула голову. Теперь Ася могла нормально рассмотреть ее.

У Жени были темные кудрявые волосы, которые не касались плечей, тонкие губы и карие глаза. Из-за зимней одежды сложно было что-то сказать о ее телосложении, но Ася была уверена, что Женя будет напоминать ей хрупкую балерину из музыкальной шкатулки. Если смотреть на нее мельком, когда она не говорит и не сидит, как мужик за просмотром телевизора на диване, то напоминала она модель с зарубежных показов. Женя определенно могла стать музой для какого-нибудь современного художника. Он бы изображал ее точеный профиль на своих лучших работах и берег бы ее за пазухой, как самое сокровенное. Но Женя не встретила своего художника, поэтому стала беречь себя сама. И кого-нибудь еще, кто попадется под руку.

Чем меньше времени оставалось до Ахиллеи, тем хуже была дорога. Снег только начал сходить и от того был рыхлым, исчерченным колеями с темными грязными лужами. Организаторы хоть и позаботились о том, чтобы автобус не встрял где-то поперек дороги на пути в деревню, но все равно путь выдался нелегким. Ксения, которая проверяла документы, сидела и за рулем. Ася видела, как она обращается с рулем, и восхищалась ее плавным и уверенным движениям, которые спасали их от переворота. Женя вцепилась тонкими пальцами в сидение спереди и чертыхалась на каждой последующей кочке, словно это помогло бы их избежать. Когда их качнуло слишком сильно, и Женя чуть не вылетела в проход, Ася испугалась, что сейчас она пойдет ругаться с той, кто сидит за рулем. Приняв наилучшее решение, Ася предложила Жене поменяться местами и усадить ее к окну, где есть поручень, чтобы держаться. Такая расстановка устраивала обеих: Женя стала меньше ругаться, потому что ее качало не так сильно, а Ася наконец-то могла самостоятельно рассмотреть сидящих в автобусе.

Это были ничем не примечательные девушки. Они смотрели в окна, думали о чем-то своем. Все они – это люди, которых можно встретить в супермаркете, на улицах и лестничных клетках. Вот так пробежать мимо среди блеклых силуэтов, не зная, что этот человек проживает свою войну. Ася не знала, по какой причине они здесь и, более того, боялась узнать. Ей непременно стало бы стыдно, что ее такую простую и неинтересную выбрали наряду с теми, у кого история в разы хуже. Ей станет стыдно, если ей поможет эта поездка, а кому-то из них – нет. Ей станет стыдно, если даже эта поездка ей не поможет. Асе в любом случае будет стыдно, словно она подкупила организаторов. Будто бы Ася могла хоть как-то повлиять на это решение. Но Асю выбрали. Кто-то решил, что ей нужна эта помощь. Это стало для нее утешением. В таком случае, может, у всех них не такие серьезные проблемы, может, большая часть девушек такие же, как и Ася. Маленькие потерянные девочки, которым протянули руку помощи, и повели в место, где будет проще отыскать себя.

Автобус остановился, и Ася потянулась к окну, чтобы оглядеться. Из-за Жени сделать это было сложно, потому что она прильнула к окну. И все же, сдвинув ее немного в сторону, Ася смогла подобраться к виду из окна, который оказался не таким, каким она себе представляла. Вместо сказочной полянки с маленькими домиками, будто из мультика, из окна Ася видела бескрайнее поле без намека на деревню. Оно жалобно смотрела на Асю безжизненным взглядом. Оно молило Асю помочь, разделить эту участь и пасть в рыхлый снег, чтобы не было так одиноко и холодно. Ася чувствовала, как поле хлюпающими звуками рыдало до их появления и сейчас они своим приездом лишь обнадежат его. Они и сами все потерянные и безжизненные. Они все собраны вместе не просто так. Женя удивленно посмотрела на Асю, но не успела ничего сказать.

– Ахиллея находится на холме. До нее добираемся пешком из-за проблем с дорогой. Так что выдвигаемся, – Ксения крикнула в салон автобуса распоряжение и вышла на улицу.

– Заебись… – прошипела Женя, поднимаясь с сидения. – Еще бы за километр высадили. Благо вещей не так много тащить. Я бы не завидовала тому, кто взял с собой чемодан.

Ася улыбнулась сама себе. А ведь она могла бы быть именно той, кто в итоге будет тащиться по грязи с чемоданом. Как же хорошо, что в итоге она прислушалась к себе и отправилась с рюкзаком. Так, может, Асе всегда стоило просто прислушиваться к себе? Может быть, все дорожки уже лежат перед ней, а Асе стоит всего лишь закрыть глаза и осмелиться сделать нужный шаг? Ей нужно просто не бояться. А решение в любом случае будет правильным.

Женя перемахнула через Асю и успела вылететь из автобуса до потока девушек, который хлынул сразу же, как только открылись двери. Асе толкаться и рваться вперед не хотелось. Она лучше немного подождет и выйдет позже всех, чем полезет на рожон и будет растоптана. Она облокотилась на спинку сидения, наблюдая за будущими сожительницами. Асю до сих пор восхищала мысль, что все они были такими разными, но в то же время такими одинаковыми. Горсть камушков с пляжа, где каждый имеет свою форму, цвет и свою историю, но со стороны это все равно будет один из камней.

– Проходи, солнце, а то они тебе перетопчут.

Ася подняла голову и увидела перед собой высокую и красивую девушку. Она была выше Аси на голову, в чистой и опрятной деловой одежде, которая обязательно замарается сразу же по прибытии в Ахиллею. Лицо у нее было неестественно худым и острым, а темные волосы спрятаны под шелковым платком. Девушка не была похожа на одну из несчастных и потерянных посетителей Ахиллеи, а скорее напоминала ту, которая могла бы выступать организатором такого места. Ася на секунду даже потеряла дар речи. Девушка перед ней совершенно не вписывалась к остальным потерянным девочкам. Ася была уверена, что такие, как она, не отправляются в глушь, чтобы разобраться с проблемами в собственной голове. Такие девушки обычно покупают путевки на теплые острова и думают о смысле жизни на пляже с бокалом шампанского. У таких девушек не бывает настоящих проблем. Такие девушки обычно жалуются на пробки в крупном мегаполисе или на нового мастера маникюра.