Побег

– Так объясните же! – всплеснул руками посланник Чжан, делая при этом у себя за спиной знаки – мол, приготовься, скоро будет твоя реплика, Сяо-Е. Некоторые люди не меняются даже после фуги.

– Нечего тут объяснять! – на этот раз вышел из себя уже хозяин. – Нужно быть совершенным глупцом, чтобы теперь, почти семь лет спустя, предлагать мне вернуться к проекту «Новое лицо». Видит свет, мы потеряли столько времени, столько драгоценного времени! Которое следовало потратить на исследования, на разработку, на разрешения тех же великих конфликтов, не распыляя внимание, не тратя попусту драгоценные ресурсы! А сейчас – сейчас это всё уже бесполезно.

Поехали.

– Но почему вы так скептичны, магистр, – вкрадчивым голосом вступил советник Е. – Время, допустим, важный фактор, однако каргокрафт «Принсепс» со своим грузом по-прежнему находится в походной готовности на гало-орбите Эру, капитан Райдо и старпом Стивенсон ожидают только ваш приказ к началу прожига.

– Звучит прекрасно, советник, но вы меня как будто не слышите вовсе. Этот корабль создавался в качестве пилотного проекта. Но план не был в итоге, несмотря на все мои попытки, утверждён даже в рамках исследовательского бюджета, и груз «Принсепса» в итоге распределили по периферийным мирам вроде того же Имайна, – тень перевела дух, как будто понемногу успокаиваясь. – Но даже если бы проект «Новое лицо» был по-прежнему актуален, повторюсь, это просто корабль. Чтобы план стал чем-то полноценным, нужны сотни таких кораблей. Нужны все производственные мощности Эру, чтобы это всё имело смысл.

– Вы не приемлете полумер, магистр? – советник Е аж голову на бок склонил от напряжения.

Тень в ответ резко тряхнула головой:

– Дело вовсе не во мне, хотя я и правда не сторонник делать что-то наполовину. Суть проекта «Новое лицо» состояла в новой экспансии, в мощном рывке за пределы Фронтира, в выходе на новые просторы, в полноценном освоении этой галактики. А один корабль, пускай даже самый замечательный, в этом смысле бесполезен. Капля в человеческом море не сделает того, что было до́лжно.

– И чего же конкретно вы хотели, в идеале, добиться, магистр?

Тень тяжко вздохнула.

– Советник, вы когда-нибудь задумывались над тем, что нас сдерживает?

– Нас?

– Людей как вид. Почему мы застряли на этом клочке пространства.

– Нас сдерживает Цепь, нас держат в плену границы Барьера.

– Ничуть не бывало! – в порыве внезапного возбуждения квестор всплеснул руками. – Никакой Барьер не смог бы удержать нас в своих пределах, если бы мы к тому проявляли хотя бы малейшее стремление. Нас держат в плену Воины.

– Погодите, это как?

– Своей Песней Глубин. Если Конклав исчезнет, мы рано или поздно начнём сходить с ума, превратившись в разрозненные кучки обезумевших варваров на руинах цивилизации. Нас подсадили на эту иглу ещё на Старой Терре, те самые Соратники, что якобы спасли нас под ручку с летящими. Вот уж спасибо, удружили. И теперь мы и шагу без них ступить не можем. Именно избавление от этой зависимости и лежало в основе моего проекта под кодовым названием «Новое лицо». И именно потому Конклав в своё время мне и отказал в его продолжении.

– Но магистр, мы же вам сразу подтвердили, Магистрат и Конклав…

– Поздно!!!

Недра Кризалиса содрогнулись от его яростного крика. Даже пронизывающие его плотный полумрак огни принялись в отчаянии мигать, будто бы от перепада напряжения. Но советника Е подобными фокусами нелегко было убедить, что настала пора скорейшей ретирады. Напротив, на его лице как будто блуждала теперь лёгкая полуулыбка.

– Но ведь вы буквально несколько минут назад сами говорили, что человечество обязательно справится, что бы мы ни думали по этому поводу. Выходит, вы всё-таки разуверились в человечестве, хотя и утверждаете обратное.

Голос квестора снова стал глух и бесплотен, у него как будто кончился завод:

– Не в человечестве, нет. Исключительно в собственной способности ему чем-то ещё помочь.

Настала пора заканчивать.

– А если я вам скажу, что обстоятельства сейчас складываются ровно противоположным образом?

Ответом советнику Е стала оглушительная тишина. Кипучая деятельность механизмов Кризалиса как будто замерла, пропуская такт.

– Вы хотите сказать, советник…

– Я смею утверждать, квестор, что согласно имеющимся у меня сведениям, даже если экспедиционные флоты летящих и ирнов присоединятся к битве у Ворот Танно, и наши усилия по удержанию барража в тех квадрантах окажутся не напрасными, в любом случае мы не сумеем сдерживать Железную армаду дольше, чем продержится Барьер. А Барьер обязательно падёт, квестор, в отличие от самого человечества, те машины, из которых состоит Цепь, вне всякого сомнения, имеют чётко обозначенные пределы собственного ресурса, дальше которых они зайти не в состоянии. Падение барьера неминуемо, а вместе с ним и падение сперва периферийных, а затем и центральных миров.

– Так что же, человечество и правда обречено?

Советник Е в ответ лишь честно пожал плечами.

– Я не могу этого знать, я не Хранитель. Однако что можно утверждать совершенно ответственно – с падением Барьера мы снова окажемся перед лицом угрозы, сравнимой с той, что была явлена нам перед началом Бойни Тысячелетия. Только теперь у нас за спиной не будет Барьера, чтобы прикрыть и дать свободу манёвра нашим флотам.

– И причём же тут мой несчастный проект и болтающийся на гало-орбите с пустыми трюмами «Принсепс»?

– При том, что если дело примет совсем печальный оборот, человечеству понадобится если не новое лицо, то уж точно второй шанс. И потому трюмы «Принсепса» уже снова полны.

– Но я же говорил, что проект не закончен, и даже если мы отправим карго-крафт в полёт, такая небольшая колония будет обречена на мучительное вымирание, даже если мои расчёты верны и она не сойдет с ума без Песни Глубин.

– Именно этот вопрос мы и пришли сюда с вами обсудить, квестор.

– Доступ разрешён. Следуйте за указателем.

Посланник Чжан и советник Е облегченно вздохнули. Споры с бэкапами были закончены. Каким-то чудом им всё-таки удалось достучаться до Магистра Памяти.

Впрочем, следовать за указателем, несмотря на знакомое уведомление, на этот раз не пришлось, символический их привратник, по-прежнему маячивший чуть в стороне тёмным контуром, простояв так ещё пару мгновений, в конце концов решительно тронулся им навстречу, по ходу движения на глазах обретая всё более живое и человекообразное воплощение.

Квестор подошёл к гостям вплотную и принялся внимательно их разглядывать, будто только теперь обратил внимание на их присутствие. Впрочем, наверняка так и было, и сейчас он ускоренным темпом изучает их диалоги с двумя своими сторожевыми псами.

– Посланник Чжан, советник Е. Вы сумели меня заинтересовать. Я весь внимание. Но сперва разрешите вам задать один вопрос, и прошу вас, отвечайте честно, потому что я так или иначе докопаюсь до правды, и лучше бы вам не тратить моё время на подобную ерунду. Мы договорились?

Гости в ответ синхронно кивнули.

– Прекрасно. Итак, я вижу, что вы оба с Янсин, оба – яркие представители корпорации Янгуан Цзитуань, плоть от плоти, кровь от крови своей культуры. И я ни в малейшей степени не готов отнести к вам то же целеполагание, которое можно было бы смело приписать моим коллегам с Семи Миров или даже любым представителям человечества вне систем Большой Дюжины. Таким образом, мой вопрос прост и незамысловат: что вы оба тут на самом деле делаете?

А квестор действительно настроен на серьёзный разговор. Посланник Чжан жестом ладони предложил говорить советнику Е. Разумный ход.

– Я ценю вашу прямоту, магистр. Однако позвольте сперва уточнить пару важных для понимания аспектов нашего появления на Эру. Насколько нам с посланником известно, вы во время своего бесплодного вояжа к «Тсурифе-6» сталкивались лицом к лицу как минимум с тремя представителями так называемых «избранных», двое из которых были представителями народа Тсауни, и ещё один был человеком, точнее, он был Воином. Я ничего не напутал?

– К моему не счастью, так всё и было, и общение это, следует признаться, было не из приятных, – лицо квестора при этом даже не дрогнуло. Да уж, это вам не лицедеи-привратники.

– Тогда позвольте уточнить ещё один момент – слышали ли вы о случаях так называемой квантовой дупликации индивидов при контакте с некими специфическими областями пространства Сектора Сайриз?

– Что-то слышал, – неопределённо ответствовал квестор, – однако данный вопрос показался мне безынтересным для биологической науки. Такой, по сути, продвинутый бэкап. Хотя, как я понимаю, на Квантуме эта история подняла изрядную шумиху.

Советник Е поспешил согласиться.

– И на Синапсе тоже, но уже по другой причине. А что если я скажу, что подобных случаев было куда больше, чем принято полагать?

Взгляд квестора на мгновение замер, сверяясь с репозиторием.

– Теперь я понял, откуда я про вас слышал. Злополучный лихтер-рудовоз «Тэ шесть сотен три», чуть не угробивший «Принсепс» по причине сбоя транспондера. Вы тоже там были.

– Не там и не тогда, магистр, – вежливо поправил советник Е, – это было позже, тем не менее, мысль вы уловили верно. Те сбои были не просто так, что выяснилось лишь когда однажды сразу два идентичных лихтер-рудовоза прибыли в ЗВ «Тсурифы-6», вновь устроив там кавардак.

– В этой галактике ничего не меняется, как я погляжу.

– Возможно, вы правы. Так вот. По Сектору Сайриз, что достоверно доказано, бродят сомнительного происхождения люди, часть из которых в частности была изловлена и обезврежена всё там же на «Тсурифе-6», и хотя они сами, похоже, не в состоянии подтвердить или опровергнуть существование некоей тайной цели своего существования, тем не менее, для нас с посланником Чжаном очевидно, что пребывание подобных индивидуумов в пределах Барьера само по себе несет человечеству очевидную и недвусмысленную угрозу.

– Звучит по меньшей мере как самооговор. Ну или как явка с повинной, учитывая все обстоятельства.

Но советник Е в ответ лишь тряхнул головой.

– Совершенно неважно, как это звучит. Но нас двоих здесь быть не должно. Потому что внутри наших сознаний что-то явно тикает, и я не жажду выяснять, что именно.

– Так что же вы тут делаете? И не где-нибудь на Янсин, а в самом эпицентре, на одном из Семи Миров. Дерзайте, исправьте эту досадную оплошность, садитесь в первый попавшийся янгуанский тральщик и вперёд, к звёздам.

– Звучит неплохо, согласен, однако мы с посланником решили для себя, что у нас есть опции и кроме подобного глупого по форме и бессмысленного по сути самоубийства. И потому постарались придумать план получше. И когда до нас дошла информация о вашем проекте «Новое лицо», мы решили, что он для нас идеально подходит в качестве основы для собственного проекта.

– И в чём же этот проект состоит?

– Помимо того, что мы уговорили Магистрат наполнить трюмы «Принсепса» свежим биологическим материалом из вашей старой генетической программы?

– Этот момент я уже для себя уяснил. И что вы хотите оказаться на борту «Принсепса», я тоже догадываюсь. А кроме того?

Кажется, многоуважаемый квестор уже торгуется. Что ж, настала пора предъявить ему ключевой аргумент в и без того порядком затянувшемся споре.

– Мы были бы рады видеть вас, квестор, также вновь присутствующим на борту «Принсепса».

– Что мне там делать, вне моих лабораторий? Если я чему-то и научился по итогам предыдущего вояжа, академическая наука и космическое пространство плохо совместимы друг с другом.

– Мы бы как раз хотели предложить вам закончить ваш проект там, на той стороне звёздного моста.

– И как же я это сделаю? Я же вам говорил, что генетического материала одного лишь «Принсепса» для этого недостаточно, какие бы усилия я не предпринимал, даже если у меня будет всё необходимое оборудование, разнообразие геномов не позволит…

– Я напомню вам, квестор, что мы двое представляем Янгуан Цзитуань, самую жёстко-иерархическую из корпораций Большой Дюжины, и наша родина – Янсин, самая перенаселённая и самая генетически разнообразная суперземля Сектора Сайриз, уже давно вынужденная проводить ради собственного выживания максимально жёсткую межзвёздную экспансию, а потому обладающую самым большим в Галактике частным космическим флотом. Прошу вас, сложите два и два.

Квестор некоторое время механически переводил взгляд с советника Е на посланника Чжана и обратно, как будто изучая подопытных в виварии. Неужели они просчитались и их аргументы оказались недостаточны?

– Я так понимаю, что вы уже обо всём договорились и на родном мире. Похвальное рвение. Вот только вы не учли одной малости.

Квестор сделал шаг вперёд, подходя к Е Хуэю вплотную, буквально глаза в глаза, советнику даже показалось на мгновение, что он почувствовал на собственном лице дыхание квестора, что, конечно же, в виртуальном пространстве Кризалиса было попросту невозможно.

Ну, говори уже!

– Толку будет от этой экспедиции, если она станет тыкаться вслепую через космос, да ещё и пассивными прыжками, мы погубим себя и свои корабли с экипажами и грузом, активный же прожиг нам тоже не вариант – в итоге угодим под барраж и тем более сгинем. Назад к Барьеру нам не вернуться, забыли?

И вот тут уже советнику Е настала пора изобразить самую очаровательную из своих улыбок.

– А вот на этот счёт у нас есть сразу два возможных решения!

Всё-таки прав был Ромул, вступаясь за человечество.

Не из показного патриотизма, не из ложного чувства гордости за собственную расу, не от банальной безысходности доморощенного демиурга, вынужденного лепить будущее из того подручного материала, который ему волей или неволей достался.

Нет, его, вечно скорбящего по упущенным возможностям и несбыточным планам, на самом деле переполняла любовь к людям и тяжкое бремя веры в их истинный потенциал.

Пока Ромул отстаивал право человека занять подобающее место в ряду прочих космических рас, он не бахвалился и не клянчил, уповая на возможную будущность своего народа и таким образом как бы прося взаймы у ирнов, Тсауни, чертей космачьих, напротив, глядя на то, как люди раз за разом проходили горнила гибели Матери, катастрофический Бомбардировки и беспросветного мрака Времени Вне, он всё больше убеждался в том, что если кому-то в этой истории и потребуется возвращать былые авансы сторицей, то никак не человеку.

Люди раз за разом на поверку оказывались сильнее, смелее и изворотливей своих инопланетных спасителей, они вовсе не нуждались ни в каком особом руководстве, ожидая от пастырей своих скорее исполнения тяжкой роли предметов для подражания, нежели нуждаясь в их прямых указаниях.

Уходя же во мглу грядущей Бойни Тысячелетия, Ромул напутствовал Конклав Воинов так – идите и сделайте всё, чтобы оказаться в итоге достойными представителями своего вида, человечество же справится и без вашего присмотра.

В тот момент никто из нас, остающихся, не понимал всей силы того призыва, воспринимая его скорее как формальный символ веры, с которым уходящий от дел мастер напутствовал своё цеховое братство.

Аксиос! – трижды провозгласил он и пропал, тогда казалось, что вовсе навсегда, как пропали до того Хранители, как ушли в туман войны один за другим твои собственные Соратники, то и дело откликаясь по периферии Фронтира лишь далёким эхом своих угасающих Песен.

Прошло их время жизни, настали иные времена.

Удивительно, насколько в действительности был прав Ромул, подтвердилось лишь сотни лет спустя.

Человечество не просто пережило Век Вне, не только выстояло во время Бойни Тысячелетия, не только сумело приспособиться к тюремной клетке Барьера, оно, раз за разом подтверждая слова ушедшего патриарха, каждым своим шагом упрямо твердило мне, насколько я был в итоге не прав, упрям и самонадеян.

И останусь таковым до сих пор, по-прежнему то и дело начиная сомневаться, а может, всё-таки не зря я не ушёл вслед за остальными, может, всё-таки не ошибся, когда решил занять место того, кто действительно никогда не ошибался.

Ромул был прав изначально. Ещё там, на Старой Терре, в полной мере он осознал, насколько мы не нужны человечеству. Возомнивший о себе посмертный паллиатив Матери, стозевные и лаяй полубоги в овечьей шкуре, беглецы из преисподней. Чем мы оказались лучше самозваных спасителей, трёпаного соорн-инфарха, пинны ему в дышло. Да по большому счёту ничем.

Такие же самоуверенные, такие же спесивые, такие же жалко затаившиеся в черноте космической ночи, чего-то выжидающие, вечно вынюхивающие, безымянные, отчего-то зовущими себя избранными. Чем мы так уж особенны, чем особенно хороши? Кроме наличия трёпаной искры, кроме способности видеть настоящее и будущее.

Даже эту способность мы в итоге утеряли. И я тоже утерял.

В царстве слепых и одноглазый – король. Я и был таким королём, не поневоле, но напротив, сделав всё возможное, чтобы оставить в собственных трясущихся от общей немощи руках максимум рычагов воздействия на бренное человечество.

Виновен, ваша честь.

Ромул, знал бы ты, как низко пал Улисс, твой бывший Соратник, наверное, вовсе не стал бы со мной разговаривать там, у подножия Мармолады, а пожалуй что в простоте съездил мне по роже, на чём беседа бы и закончилась.

Я предал тебя, Ромул, поправ все твои заветы и проигнорировав все твои советы. Сколько ни трать попусту время на пустые самооправдания, ссылаясь то на собственную ложную слепоту, то на коварство Симаха Нуари с присными, то на бытовую тупость Конклава, а вывод всегда будет один – там, где мне следовало довериться моему народу, поверить в его мудрость и решительность, в его силу и смелость, я предпочитал следовать инстинктам вождя, двигая вперёд всё новые и новые фигуры на космической шахматной доске. Или же выставляя камни на галактическом гобане, как кому нравится.

Не унимался я даже тогда, когда сослепу находил свежие следы действий таких же, как я сам, слепцов и безумцев. Где-то глубоко в душе понимая всю тщетность подобных попыток вмешательства в заведомо неподконтрольное и наведения фантомного порядка в непреложно случайном, я каждый раз почти подсознательно делал всё от меня зависящее, чтобы по возможности нивелировать эффект от посторонних вмешательств в жизнь Сектора Сайриз. Так неуклюжие попытки Илиа Фейи, посланницы ирнов и даже великой и ужасной Немезиды с её вечно праведным гневом раз за разом сходили на нет под моим плотным приглядом. Но увы мне, слаб человек, даже если он самый что ни на есть избранный, не раз и не два моя рука дрогнула, увидев в чужих планах отголоски собственных построений, а значит – лёгкую возможность обернуть чужие усилия к собственной пользе.

Даже плоды усилий ослепших Хранителей я, нимало не смущаясь, спешил присвоить.

Мне с самого начала было очевидно, что сама эта история с фокусом дурно пахнет, однако, в пылу общей драки и с непередаваемым апломбом ни много ни мало официального наследника самого Ромула, я конечно же не поспешил всё попросту свернуть, но напротив, только в итоге усугубил масштаб проблемы собственным дурным вмешательством.

Слишком самонадеянный, чтобы вовремя почуять подвох, слишком погружённый в собственные умственные построения, чтобы вовремя сообразить, что собачья свадьба, в которую я сдуру ввязался, давно уже вышла из-под моего контроля, а количество вовлечённых в неё участников продолжает расти с каждым мгновением.

И половину из них я не то чтобы не знаю в лицо или по имени, но уже даже и согласно их видовой принадлежности. Первый звоночек прозвенел на том самом фокусе. Мог бы я сразу догадаться, что всё не так просто, и что статистическая эта аномалия может объясняться не только манёврами Крыла Симаха Нуари, и это на самом деле крадётся тварь совершенно иной, абиогенной, внегалактической природы? Мог и должен был!

Но я так заигрался в кошки-мышки с Хранителями, с Воинами, с Семью Мирами, с Большой Дюжиной, что проглядел очевидное. Даже не собственно фокус, но мрачную тень крадущейся под его прикрытием Железной армады.

Так я собственноручно породил этот кризис, слепой в стране глухих, чужак в своём краю, самозваный лидер для тех, кто в лидерстве отнюдь не нуждался.

И пока человечество со свойственными только ему спокойствием и уверенностью в себе рвало жилы в смертельной схватке с неведомым, легко учуяв его уже на дальних подступах и тут же решительно двинувшись в бой, я, как и свойственно всем на свете обладателям чужеродной искры, светочам и визионерам, предпочёл и дальше строить планы внутри планов внутри планов.

Вместо того чтобы действовать.

Точнее нет, ты действовал. Живо оказался на борту «Цагаанбат» и рванул за помощью к тому, кто оставил меня на хозяйстве, ожидая, что я справлюсь, ведь это же было так просто, так доходчиво и просто – дай человечеству цель, направь его, и отойди в сторону.

Я не справился даже с этим простым заданием, Ромул, а вместо этого поспешил поднять тебя с одра на Старой Терре, прервать твои панбиологические штудии и вновь, как в старые времена, спрятаться за твоей широкой спиной.

К счастью для меня, ты и сам позабыл собственные наставления.

Пускай не в собственном обличье, а под маской Рейеса, в беспамятстве многолетнего погружения, когда детали мелочного человеческого быта с каждым годом вымывают из глубин твоей истинной памяти всё далёкое, наносное, отстранённое, наполняя тебя взамен бедами, страхами и устремлениями обычного смертного. Однако даже эта постная мина рядового панбиолога, побирающегося на руинах Старой Терры в тщетных поисках навеки утраченного, не смутила меня даже на мгновение.

Ещё там, на краю понемногу отступающего Ледника, я заметил в его глазах знакомый азарт, то самое тысячелетнее пламя, в огне которого сгорела Мать и почти сгорела Старая Терра. Заметил, и внутренне содрогнулся, в душе проклиная себя за слабость.

Ромул потому в своё время и ушёл, что почувствовал однажды, как сам в своё время признавался мне, что отдаляется от людей, перестаёт видеть в них чистые детские души, оставляет себе право воспринимать их лишь инструментами, живыми машинами, кующими путь из прошлого в будущее под строгим его, Ромула, приглядом.

Не будьте такими, дети мои, соратники мои, воины мои, твердил без устали перед уходом вечный ребёнок, первый соратник и сильнейший воин человеческой расы. И ушёл, и сгинул. Мы же его не послушали. Я не послушал.

И вот теперь, когда настала пора уже мне раскаиваться в своей слабости, в собственном инстинктивном порыве. Неужели, когда я собирал всю эту братию судей, прокуроров и свидетелей в одном лице, я не подозревал, что всё могло пойти не так? Вот признайся же честно сам себе, о многомудрый Улисс, даже теперь, наблюдая воочию зарево полыхающей Трои, не это ли ты загадывал себе символом начала долгого пути домой, в родную Итаку? Неужели нельзя было придумать план попроще?

Чтобы разом бросить человечество в костёр Мирофаит, Битвы-у-Барьера, мне не нужен был никакой Ромул, как не нужны мне были и все игры в триангуляцию фокуса.

Я мог попросту отдать приказ, и всё бы случилось само собой, куда более организованным и подконтрольным образом, как мы все любим, стройными рядами под дружный бой барабанов и крещендо полковых флейт-пикколо, ведущих солдат в бой.

Но я смалодушничал и поспешил разбудить ту единственную в этой галактике силу, которая мне была ничуть не подконтрольна. Куда там Железной Армаде. То, что некто способен уничтожить, он способен и контролировать, повторял классик. Армаду мы так или иначе однажды одолеем, а вот Ромула…

Эта сила, будучи однажды разбуженной, уже не была способна сама собой остановиться, не исчерпав попутно всей предоставленной ей свободной энергии, подобно лавине селя, несущегося смести с лица земли притаившуюся в долине деревеньку.

Да, это был не тот, прежний Ромул, каким я его помнил.

Но даже Рейес сразу ощутил ту бездну свободы выбора, которую в своё время пустил на самотёк. И покуда Ромул не вернулся к полноценной жизни, у его альтер-эго, стократ более слабого, стократ более примитивного, оставалась полная возможность этим воспользоваться.

По пути на Старую Терру я пребывал весь в сомнениях, что будет, если я не смогу достучаться до Ромула, если он не вспомнит, кто такой Улисс, если попросту откажется возвращаться, искренне полагая, что его попытки спасти тень Матери путём механических усилий по восстановлению её былых биомов куда важнее всех на свете космических битв. Всё оказалось куда проще. Он мгновенно всё вспомнил и мгновенно же согласился отправиться с Даффи и его орлами навстречу судьбе.

И только тут я, старый дурак, понял, какую ошибку на самом деле совершил.

Нет, Ромул не вернулся к нам единомоментно в полной и поистине чудовищной своей силе, как не принялся он раздавать налево и направо указивки, тумаки и зуботычины, как поступал порой в критических ситуациях там, на Земле, когда она ещё не именовалась уничижительно Старой Террой. Нет, Рейес-Ромул оставался внешне безучастным наблюдателем, но не нужно быть Улиссом, чтобы в полной мере осознать простую истину – отныне не могло оставаться просто моих планов, или просто планов Хранителей, Немезиды, летящих, ирнов, равно как и любого из двух разных чужеродных созданий из глубин Войда, по глупости именуемых нами «фокусами», всё это моментально становилось планами или по крайней мере частью планов самого Ромула.