Психология осознанности

Теперь, мигрируя, австралопитек не оставляет самок с детёнышами без охраны. Он может перемещаться к местам, богатым едой, группой, что повышает выживаемость. Как следствие, вырастает и сплочённость группы, что повышает степень социализации в коммуникациях, ещё больше увеличивая полезную нагрузку на мозг. В саванне австралопитек может встать на ноги и видеть поверх травы дальше или, встав ногами на плечи товарища или ходули (ветки), обозревать перспективу так, как никогда не увидеть с четверенек. Преимущество в обзорности существенно для жизнедеятельности. Но наблюдение можно осуществлять теперь и на ходу, перманентно, что в разы повышает уровень безопасности и прогнозируемости ситуации группы, а также избирательность (пластичность) поведения. К тому же другие животные, видящие стоящего на ногах более высокого австралопитека, вероятнее уходят с пути и не нападают. А скорость и длина перехода вырастают.

Существует гипотеза, что биомеханика движений австралопитека происходит от приматов, которые для преодоления водных преград почти всегда встают на ноги. И мы можем предположить, что для ловли рыб или беспозвоночных обитателей рек, озёр, океана он стоит на ногах, ловит их, протыкая заострённой палкой.157 К тому же на это указывает и направление волосяного покрова, адаптированного к нырянию, – от головы к ногам, и ноздри, ориентированные вниз для сохранения воздуха на задержке дыхания, позволяющие легко и много нырять. В любом случае мы предполагаем, что для адаптации австралопитек использовал всю совокупность своих способностей, умений и навыков.

Австралопитек ещё не может похвастать большим объёмом мозга, отличным от шимпанзе, тот имеет объём около 400 – 500 см3, или, по массе, – около 400 гр. Уровень мышления, как и у высших приматов, соответствует мышлению ребёнка в возрасте 3 – 6 лет (6 – в выдающихся случаях, с обучением). Но исходя из дальнейшего психологического анализа предполагаемой поведенческой и когнитивной деятельности, можно резюмировать, что австралопитек всё же уже имеет некоторое интеллектуальное превосходство перед высшими приматами. Давайте рассмотрим это.

8.2. Когнитивные специализации грацильного австралопитека.

И вот, уважаемый Читатель, настал тот самый момент дерзкого предположения автора из второй главы: а не занимались ли австралопитеки медитацией осознанности и не достигали ли, случаем, озарений ума?

Давайте для начала мысленного эксперимента представим австралопитека – с какой-нибудь простейшей заострённой палкой в руке.158 Действуя целенаправленно, он прочувствованно ощупывает подошвами ног скрытое от глаз дно водоёма (например, тиной и листьями), по пояс в воде крадётся к добыче… В подошвах ног – огромное количество рецепторов, которые передают в мозг сенсорную информацию о поверхности дна и соприкосновениях вслепую, на предмет безопасности. Параллельно глаза пристально следят за тенями сразу под поверхностью воды и волной, а в мозг догружаются визуальные сигналы… Синхронно он регулирует свою моторику, прислушиваясь к плеску волн и всему вокруг… Он старается быть максимально чувствительным и прогнозировать ход событий. В этой сложной амбивертной159 координации поведения он выбирает оптимальные решения. Опасно – притормаживает, когда есть подходящая добыча – действует. Не имея для рыбалки таких естественных специализаций как, например, у рыб, рептилий или водоплавающих птиц, он вынужден опираться на интегративную обработку мультимодальной информации мозгом. Он вынужден управлять вниманием сознательно, равномерно его распределяя по каналам восприятия и произвольно фокусируя – в сложном адаптивном поведении, в среде, для которой он естественным образом не приспособлен.

А теперь представим, что перед тем, как пересечь на пути к другой стоянке с пищей открытые пространства – побережье, лес или степь, он так же длительно вглядывается вдаль – во все глаза, стараясь распознать признаки угрозы загодя. И прогнозировать перемещения хищников, врагов. Потому что его не спасут быстрые ноги и мышцы или мощные крылья и острые когти с клыками… Он, возможно, самый не приспособленный для этого вид.

Ему может хотеться по малой и большой нужде, что-то может болеть или могут отвлекать кровососущие насекомые. Но наш австралопитек на основе социальной ответственности за родственников на уровне группы, благодаря наличию тормозных нейронов в лобной коре мозга, подавляя биологию инстинктивных импульсов и реактивность поведения, устойчиво следит за едой, возможностью миграции или угрозами. Ведь у такого австралопитека его семья и племя успешно выживают. Невнимательного и реактивного австралопитека, «на автомате» реализующего непроизвольные инстинктивные побуждения в чуждой и неизвестной изменчивой среде, довольно быстро оприходуют и съедят конкуренты.

Также, еще одним источником воли к преодолению животного эмоционального аффекта и реактивности в рассматриваемой нами сложной ситуации выживания австралопитека, мы будем брать в расчет генетически заданную потребность в преодолении и вооруженности по П.В. Симонову (см. подробнее в гл. 15).

Итак, внимание у нашего австралопитека не реактивное, как у иных животных, полностью приспособленных на основе видовых специализаций в своей экологической нише с непроизвольными адаптивными реакциями «бей – беги – замри». Оно пусть и вынужденно, но произвольно направляемо адаптивной деятельностью, потому что он хуже всех остальных представителей приспособлен к любой из экологических ниш. И ему просто некуда деться, кроме как вынужденно опираться на лучшие, чем у других представителей фауны, более развитые когнитивные специализации. Так что есть основания предполагать, что произвольная и управляемая внимательность – это базовая когнитивная специализация для выживания австралопитека, которая мотивационно опирается на потребность в вооруженности и преодолении.

Конечно, в понимании современной практики осознанности, где она начинается с произвольно направленного и удерживаемого в настоящем моменте внимания на глубоком распознавании психических феноменов – с саморегуляцией, осознанием смысла событий и прозрением сути в определённых причинах и следствиях, – такую внимательность австралопитек ещё не мог практиковать – чисто физиологически, из-за несформированности соответствующих отделов коры мозга и отсутствия у них культуры как таковой, вместе с психотехнологиями.

Но вернёмся на шаг назад. У австралопитека в моменте фокус внимания полный (вынужденно), а что с пониманием? Ведь наш мозг – это, по сути, электрохимическая машина, способная познавать причинно-следственные связи между элементами происходящих событий и понимать суть этих событий, осознав взаимосвязи феноменов как целое, как процесс. Причём разными способами: от наглядно-образного мышления до логического и научно-творческой интуиции. Но это наш, человеческий мозг, а как осознавал причинно-следственные связи и события древнейший протопредок австралопитек – и осознавал ли?

Кто-то заметит, что и у животных, стоящих гораздо ниже австралопитека в цепи эволюции, наверняка внимание в настоящем могло быть ничуть не менее сфокусированным. Верно. Но суть состоит в том, кто или что, и как фокусирует внимание в настоящем! Кто или что, наблюдатель – австралопитек, обладающий самосознанием и волей, или просто живой организм с сознанием – не имеющий осведомленности о своей субъектности и с непроизвольным отражением событий в психике.160

Сознание, в широком и биологическом161 смысле, – это целостное (эмерджентное)162 и активное психическое отражение действительности живым организмом на основе нервной системы. Понятно, что контекст психического отражения у организмов разных видов разный, в зависимости от способа адаптации нервной системы к среде и уровня эволюционного развития. Биологическое сознание пребывает в состоянии бодрствования, а также в изменённых состояниях сознания – температурой среды, депривацией, психоактивными веществами и т.д., и сна. Биологическое сознание – эмерджентное свойство высокоорганизованной живой материи в высшей нервной деятельности. Оно становится активным, отражает события в себе и прекращает свою деятельность непроизвольно. Оно – такой же агент среды, как и обычное зеркало, но со свойствами живой, открытой, внутренне активной даже к нейтральным раздражителям, сложной самоорганизующейся системы.

Субъект, обладающий самосознанием, – это индивид, психически осведомленный о себе и выделяющий себя как субъекта из всей совокупности содержаний окружающей среды. В психологии для определения наличия физиологического и когнитивного самосознания применяется зеркальный тест, разработанный американским эволюционным психологом Гордоном Гэллопом – младшим.163

На спящее животное, на участок тела, видимый только в зеркало, наносится не пахнущая краска или наклейка. В случае, когда животное, не относясь к своему отражению как к другому животному, узнает себя в зеркале, оно демонстрирует и понимание того, что метка краской нанесена именно на его тело. Оно демонстрирует самонаправленное поведение – рассматривая метку в зеркале, поворачиваясь. Пытается её стереть или, как часто бывает у самок, произвести груминг тех частей тела, которые видно только в зеркало.

Человеческий ребёнок проходит зеркальный тест, в среднем, с 18 месяцев. Также зеркальный тест на наличие самосознания проходят взрослые особи: из рыб – скаты ма́нта; из птиц – евразийская сорока, во́роны; из млекопитающих – киты косатки, дельфины афалины; из приматов – гориллы, орангутаны, шимпанзе и т.д.164

А раз самосознание есть у приматов, то есть и у австралопитека. Так что наш субъект – социально мотивированный австралопитек, обладающий конституциональным самосознанием, природным интеллектом и волей, он активно удерживает направленное внимание там, где это необходимо, по возможности осознанно отражая нужные события действительности в психике.

Сразу отметим еще один значимый нюанс. В силу гораздо более прогрессивного уровня социализации чем у других видов высших млекопитающих, обладающих только природно эгоцентрированным самосознанием, просоциальное самосознание австралопитека интенционально ориентированно на децентрацию. Децентрация в качестве одного их основных психических факторов в процессе развития вида приведет в дальнейшем к становлению самосознания социального индивида уже у вида Homo (рассмотрим это далее). Также, в условиях единства у животных (и детей) интеллекта и эмоционального аффекта, децентрация на основе осознанности станет условием дальнейшего развития интеллекта австралопитека.

Сейчас будет уместным вспомнить, что не все австралопитеки считаются предками homo. Наиболее вероятным предком считается грацильный165 австралопитек166, живший на нашей планете в промежутке 4 – 2,4 млн лет назад. Параллельно с ним существовали и другие виды австралопитеков, для примера – массивные австралопитеки, не являющиеся нашими предками и жившие 2,9 – 1 млн лет назад. И вот они, к примеру, пересекались на одних территориях как минимум пятьсот тысяч лет.167

Представим: вот они живут бок о бок на одних территориях восточной и южной Африки, продолжительно и в одно время. Оба вида предпочитают тенистые леса по берегам водоёмов. Оба вида всеядные и питаются одним и тем же набором «продуктов», конкурируя за пищу. Причём массивный австралопитек с весом от 55 до 70 кг имеет такое же существенное преимущество перед грацильным с весовой категорией от 30 до 50 кг, как здоровенный выпускник школы перед учеником начальных или средних классов.168 Он имеет преимущество и по мышечной массе, и в силе, и по скорости, что наиболее значимо при «рукоприкладстве» в борьбе за ресурсы. Те читатели, которые занимались единоборствами, знают, что такая разница в мышечной массе даёт практически неодолимое преимущество при одинаковой сноровке.

И вот ситуация: представители обоих видов пришли добывать пищу в одно место. При таком форс-мажоре есть потребность в двух специализациях, только лишь и способных помочь нашим предкам (кроме удачного случая или непревосходимого мастерства в UFC169).

Первая специализация – бег на длинные дистанции, где лёгкий вес – преимущество. В теории эффективной ходьбы, основанной на сравнении энергоэффективности передвижения шимпанзе и человека, американские антропологи Генри МакГенри и Питер Родман в 1980-х выдвинули предположение, что причиной прямохождения стала необходимость в миграциях на большие расстояния, где человеческое перемещение на двух ногах оказалось на 75% энергоэффективнее, чем у шимпанзе.

Но вот передвигались грацильные австралопитеки в то время короткими шажками из-за анатомии не полностью разгибающегося тазобедренного сустава. Следовательно, небольшое преимущество получали только те особи, индивидуальная изменчивость которых была наиболее близка к тазу, позволяющему бежать длинными шагами, легко, быстро, далеко.

И судя по ускоренной эволюции головного мозга, гоняли наших хилых предков homo: из леса в саванну, из саванны в водоём, из водоёма в лес и т.д. – часто, далеко и со всех сторон. Вытесненным и гонимым из саванны хищниками, а из лесов – более сильными видами приматов, мелковатым грацильным австралопитекам было остро необходимо преимущество, которое осилит животную силу конкурентов. И биологическая предпосылка в виде тех функциональных полей мозга, которые отвечают за произвольное торможение реактивного поведения и коммуникацию с другим представителем вида, уже наличествовала. Так что для актуализации следующей специализации были все условия.

Вторая эволюционная потребность и специализация – разум: осознание, понимание хода причин и следствий, сообразительность, предусмотрительность, произвольность мышления. На ней мы остановимся чуть подробнее.

В 1920-х в известных экспериментах одного из основателей гештальтпсихологии, немецкого психолога Вольфганга Келера,170 перед шимпанзе, сидящей в клетке, клался банан, который не достать, и чуть в стороне палка, которая в поле зрения и может помочь, что не очевидно обезьяне.

Не достав лакомый банан рукой, шимпанзе переживает фрустрацию, приходит в состояние стресса и возбуждённости, что проявляется в поведении. После, оказавшись в ситуации нерешённой проблемы, она замирает, успокаивается, оставаясь некоторое время неподвижной. Потом она вскакивает и начинает действовать с чётким пониманием логических связей между компонентами ситуации. Обезьяна внезапно вскакивает, быстро хватает палку и, чётко зная, что надо делать, достаёт палкой ранее недоступную еду из-за пределов клетки, решив задачу.

Келер идёт дальше в эксперименте, и обезьяны с тем же поведением, соединив уже две короткие палки, достают получившейся составной палкой, более длинной, ещё более далёкую еду из-за пределов клетки. Келер меняет диспозиции, приманку и орудия: теперь обезьяны составляют ящики друг на друга, чтобы достать недосягаемый подвешенный плод.

У обезьян есть индивидуальные различия в поведении, не влияющие на способность в конечном итоге решить задачу. Самое интересное здесь в том, что же похожего в их поведении. Похожими оказываются стадии решения задачи и способ его получения.

Каждая обезьяна, столкнувшись с невозможностью получить желаемое привычными простыми способами, отступает. Ступор. Может отвлечься на что-нибудь. Бывает, что более быстрое решение провоцируют другие приближающиеся к этому месту обезьяны-конкуренты. Бывает, обезьяна доходит сама и, внезапно догадавшись, вскакивает, собранно применяет орудие и решает задачу.

По Келеру, инсайт – это внезапное, моментальное и целостное понимание логики взаимосвязей между компонентами проблемной ситуации, приводящее к её решению. Все стадии инсайта: 1) проблема – поиск решения – тупик, 2) инкубация, буферизация – отвлечение, 3) инсайт – внезапное решение, 4) объективация, проверка – у шимпанзе присутствуют.171 А в эксперименте к инсайту способны все шимпанзе.

В дальнейшем американский психолог Роберт Йеркс показал в эксперименте, что с задачами Келера также справляются и другие приматы – орангутаны и гориллы, различая цвет, форму, размер предметов и применяя орудия. Обобщая свои результаты исследования приматов, он отмечает, что такое научение у приматов не связано с условно-рефлекторным подкреплением и торможением и может являться предшественником символьного мышления у человека.172

И раз инсайтит173 шимпанзе, чей мозг существенно не изменился в процессе эволюции с тех самых пор и до наших дней, то почему бы не инсайтить и предшественнику homo – грацильному австралопитеку – с таким же или все же чуть более развитым мозгом? Ну конечно же, протопредок нашего вида, подвергаясь интенсивным вытеснениям и притеснениям со всех сторон, вынужденно мигрирующий и более слабый, чем пищевые конкуренты и кровожадные враги, был вынужден опираться на наиболее частое и продуктивное инсайтное мышление и на практическое использование возникавших в мозгу инсайтов.

Однако способности обобщать причинно-следственные связи постфактум изящному протопредку явно недостаточно. Ну что толку, если страшное уже случилось. Например, на лесную и богатую едой поляну набежали массивные австралопитеки: применили насилие, кого-то вообще съели и вытеснили уцелевшее племя грацильных, заняв ресурсное место под солнцем для собственного удовлетворения потребностей… Грацильные к реке – а там, скажем, павианы. Здоровенные павианы с тех времен и по сей день ходят практически ровным строем. У них властная вертикаль с альфа-самцом наверху и жёсткая иерархия, высокая организованность – их обходят стороной и боятся даже хищники, ведь и вес у павианов под 70 кг, а там сплошные мышцы. Грацильные в саванну – там ещё более могучие и быстрые львы. Как часто случалось бежать, искать надёжное место нашим невеликим и грациозным палеоантропам всем стадом? Ответ очевиден. И так же понятно, что только лишь способности инсайтить и убегать для выживания явно недостаточно.

В ситуации частых миграций экспоненциально повышается потребность в антиципации. Антиципация – предвосхищение развития событий психикой до того, как они были восприняты или произошли. В лабораторных исследованиях нашего выдающегося советского физиолога П.К. Анохина было показано, что психическое опережение происходящих событий – это универсальное явление физики, определяющее обе формы адаптивного поведения животного: инстинктивную и условно-рефлекторную.174

Для просоциального грацильного австралопитека, не имеющего преимуществ своих эволюционных предшественников: ни острых когтей, ни длинных клыков, ни прочной шкуры с волосами, ни размеров и силы или яда, развитие когнитивных специализаций: произвольной внимательности, инсайтного мышления, антиципации – становится шансом на жизнь.

8.3. Дополнительные доводы в пользу гипотезы интенсивного развития комплекса когнитивных специализаций у грацильного австралопитека, как способа адаптации вида и причины дальнейшей эволюции мозга.

Частая быстрая регулярная смена диспозиции для выживания и адаптации в динамичной среде заставляет психику предка-австралопитека постоянно перереструктурировать и без того изменчивое «поле задачи».

Возможно, именно такая средовая переменчивость могла стать специфичным эволюционным катализатором развития когнитивных способностей через новые, неожиданные, нестандартные репрезентации действительности. Для примера, в исследовании 2017 г. российским психологом А.В. Чистопольской и др. было показано, что основным механизмом инсайтного решения является переструктурирование поля задачи за счёт изменения формата её репрезентации.175 То есть к инсайтному решению задачи мы приходим тогда, когда видим её под новым углом, который позволяет выделить те элементы решения, которые под другим углом не были видны. Так поступают художники, отходя от своей картины и рассматривая её с разных ракурсов, пока не увидят соответствие видимого образа внутреннему содержанию – как выражающую целое суть в символическом единстве образа, а не просто изображение.

На обоснованность вышеприведённой концепции смены репрезентаций свидетельствует также проведённое и нами в 2024 г. исследование метакогнитивной связи инсайта – осознанности – состояния потока.176 В этой работе была показана индукция инсайтом послепроизвольного внимания либо состояния Потока, со значимым и статистически достоверным увеличением значений параметров в таких когнитивно-регулятивных компонентах осознанности как: интенсификация сосредоточения внимания, контроль произвольного распределение внимания, чувствительность внимания (распознавание неочевидных признаков), гибкость внимания (помехоустойчивость).177 Также, на обоснованность довода об интенсивной смене репрезентаций указывает обратный нашему эксперимент от 2017 года, в котором объективно более высокая производительность в решении задач методом инсайта была показана группой испытуемых из 257 студентов после обучения практике осознанности к дыханию. Группа значимо увеличила количество правильно решённых анаграмм в отведённый промежуток времени во втором тесте по сравнению с контрольной группой, не обучавшейся практике осознанности.178 В пользу вышеприведенной концептуализации также косвенно указывают ещё два, самых ранних эксперимента 2012 г. Брайана Остафина и Кайла Кассмана, которые подтвердили прямую положительную корреляцию между осознанностью и общей способностью к креативности.179

Таким образом, ситуация интенсивных вынужденных миграций в борьбе за жизнь и высокой конкуренции создавала повышенную когнитивную нагрузку на мозг, что могло приводить к той форме индивидуальной изменчивости, которая была не только адаптивна, но и преадаптивна180, которая закреплялась естественным, искусственным (социальным) и половым отбором во времени.

Инсайту, в большинстве случаев, предшествует сигнал психики для привлечения внимания к решению – инсайтная эмоция181, относящаяся к когнитивному диапазону чувств (вторичных эмоций). Шагнув дальше в гипотезе адаптации австралопитека, логично предположить, что подобными эмоциями, как и скрывающимся за ними знанием, австралопитек обязательно делился с сородичами для осуществления групповой жизнедеятельности. Конечно, он делился и простыми эмоциями, маркирующими удовлетворение инстинктивных потребностей, при помощи сигнальной жестикуляции и звуков. Но на основе воли, инсайта и антиципации возникают более сложноорганизованные когнитивные эмоции познания, выражающие удовлетворение ряда над субъектных и высших коллективных потребностей в общей деятельности. Возможно, волевой контроль и нестандартное поведение на основе инсайтов повторялось множество раз давая победное преимущество, прежде чем возникало обобщающее их понимание. Такое понимание имплицитно включало в себя логику познания феноменов и становилось когнитивной схемой. Оно закрепляло весь ценный опыт в последовательности усилий и действий на уровне навыка, скрепляя собой и повторение отдельных инсайтных эмоций в сложное когнитивное чувство, связанное с не инстинктивной, а произвольной социальной деятельностью.

Такие сложные когнитивные эмоции познания, высоко значимые для выживания группы и по сути надсубъектные, являются уже вовсе не отдельным сигнальным знаком как у животных, они нечто новое – символ с конкретной информацией в нем, отдельные значения которой объединены в целое, которое несёт знание о технологическом по сути преимуществе над конкурентами. А выражается, соответственно, более сложным сочетанием звуков и жестов. В силу высочайшей востребованности символьная передача над инстинктивной – надсубъектной – коллективной – объективной информации интенсифицируется. На следующем этапе упорядочивания процесса символьная информация передается уже общими для всей группы способами в жестикуляции, наборах звуков.

Известно, что современные обезьяны способны сигнально использовать последовательные сочетания двух – трех жестов. А всемирно известная сегодня горилла Коко, с помощью американского зоопсихолога Франсин Паттерсон выучила более чем тысячу жестов языка для глухонемых «Амслен» и была способна понимать на слух около двух тысяч английских слов. Благодаря оперантному обучению, она умела связно выражать короткие мысли с помощью знаков. Ей были известны такие абстрактные понятия как «скука», «идеально» или «воображаемое». По субъективному впечатлению Ф. Паттерсон, Коко понимала эмоциональные состояния людей, животных. И даже воспитывала собственных животных – компаньонов (котят). А в статье рецензируемого журнала «Word» Ф. Паттерсон приводит данные тестов, согласно которым коэффициент общего интеллекта Коко варьируется в интервале от 75 до 90 единиц.182 И если обезьяны могут, то почему бы находящемуся в гораздо более подходящих для этого условиях австралопитеку не начать применять простейшие вербально – символьные коммуникации?

Миграции в средовом разнообразии от открытой местности до джунглей и пещер обуславливают передачу информации всё более разнообразными способами. Это и жестикуляция без звука, чтобы не обнаруживать себя перед хищниками и конкурентами, и сложные звуковые сочетания в ночи, отличающиеся от звуков природы и отражающие собой сложные когнитивные эмоции, знания. Теперь символьно – смысловая информация передается в режиме многоязычия. Активное, произвольное, интеллектуализированное многоязычие – ещё один сильнейший катализатор когнитивно-мозговых процессов австралопитека.