Полная версия
А потом… потом был бар «Дом у дороги». И новая работа. И новая. И новая.
Когда у вас все идет из рук вон плохо, когда в дверь ломятся кредиторы, когда вам нужны доказательства измены мужа, когда лишнее имя всплывает в прессе, а с законом такие проблемы, что даже в полицию обратиться страшно, вы идете в бар «Дом у дороги» на пересечении Штрауса и Вальтера и просите у бармена позвать Энни. Скорее всего, об этом месте вы узнали от знакомых или друзей, ведь ваши знакомые или друзья уже обращались туда за помощью, и их проблему решили быстро и надежно. Вы не называете имен, не рассказываете всю историю, а просто говорите Энни какой человек вам нужен. Затем вы отдаете ему некоторую сумму – желательно наличными – и он занимается поисками. Обычно на это уходит пара часов, но бывают и исключения – все зависит от сложности работы. Затем происходит встреча исполнителя с вами, или вашим посредником. Детали складываются в один общий орнамент, как детский конструктор, и дело начинает оборот.
Винц слышал, что «Дом у дороги» все чаще называют «Работным домом» или «Центром занятости» – тем лучше. Во всяком случае, репутация для любого заведения – один из главных столпов. Среди знакомых Энни будут и те, кто снимет на видео оргию с участием нужного лица, и кто припугнет зарвавшегося конкурента, и кто решит проблемы с документами. А вот если события получают совсем скверный оборот, он обязательно наберет Винца Вертера. Как набрал сейчас.
Винц занимался этой работой – уборкой мусора, как он сам это называл – последние четыре года. Когда у тебя отнимают всю прошлую жизнь, а к алкоголю или дури душа не лежит, единственное, что может тебя спасти – это творчество или работа. Но к искусству он был равнодушен, и вместо музыкальных композиций различал только разрозненные, режущие слух ноты, а среди тонких мазков и ярких красок, видел только аляповатые композиции, подходящие друг к другу не больше, чем звезда к заднице. Большинство творений не имели математического рисунка, и воспринимались им кособокими, кривыми и разваливающимися. В тот самый момент, когда жизнь Вертера разделилась на «до» и «после», он перестал видеть этот мир таким, как его видели все вокруг. И вместо того, чтобы похоронить его, это давало новые силы. К работе, которую предлагал Энни, как выяснилось позже, у него был настоящий талант.
Винц был наемником, и брался за любое задание, каким бы сложным или нелепым оно не казалось. Амнезия начисто стерла все воспоминания о прошлой жизни, но почти не затронула мышечной памяти. Судя по всему, когда-то Винц профессионально занимался спортом. Он восстановил навыки меньше, чем за год. Изнуряющие тренировки изо дня в день постепенно переросли из увлечения в навязчивую идею. Оформленный годовой абонемент в тренировочный зал лежал на самом краю комода, когда он впервые вошел в свою старую квартиру, спустя шесть месяцев, загнанно оглядываясь по сторонам. Напоминание из прошлого, или кто-то специально оставил небольшой подарок в том самом месте – эту загадку он так и не решил. Прошлое, как оказалось, хранит множество тайн.
«Такое ощущение, что Винца Вертера никогда не существовало, – думал он, оглядываясь по сторонам, – Зубная паста в ванной комнате – новая. Бритвы одноразовые. Упаковка салфеток запаяна в целлофан. Посуда на кухне девственно чистая, как будто ее только что принесли из магазина. Мусорное ведро под раковиной не просто пустое – им никогда не пользовались. Пыль тщательно протерта, на полу ни следа, ни соринки»
Под дверью в квартиру лежали кипы газет. Он долго перебирал их, стараясь найти что-то нужное, но так и не обнаружил ни писем, ни записок, ни даже чеков. В шкафу было практически пусто, если не считать нескольких футболок и курток. Журнальный столик, тоже не давал подсказки. На компьютере в зале нет ни одной папки. Жесткие диски не содержат информации. Поисковиком не пользовались, история запросов пуста.
Нет даже электронной почты, страницы в социальных сетях или обыкновенного мессенджера. Мобильный телефон, в ящике стола, совершенно новый. В телефонной книге нет ни одного номера.
Книжный шкаф заставлен сухой литературой. «Айкидо», «Хагакурэ. Сокрытие в листве. Кодекс чести самурая», «Победить одним ударом. Ват-джитсу», «Полная беспощадность к себе», «Смерть от «А» до «Я». Рядом с ними том Джоэла Норриса «Говорят серийные убийцы», Дэвид Эверит и Гарольд Шехтер «Энциклопедия серийных убийц», Шеперд Ричард «Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела». Энциклопедии по медицине, химии, физике, математике и биологии.
Недоумевая, Винц распахнул стеклянные дверцы и вытащил на свет книгу Ханса Вурма «Руководство по немецкому рукопашному бою». Немного позже, эта книга станет его настоящей святыней.
Все больше сомневаясь в собственном прошлом, Винц оставил кабинет, обыскал все комнаты, но так и не нашел одной маленькой вещи, которая есть практически всегда, и в каждой квартире.
Ни на стенах, ни на полках, ни даже на компьютере не оказалось ни одной его собственной фотографии.
17. Томас Винтергрин
Город Глекнер, район Альтштадт, медиум-офис «Сорбент»
День
Сейчас
– Мое имя Росвита Пресслер. Рада познакомиться с вами, – черт возьми, она даже протянула мне руку. Прикосновение к прохладной коже заставило меня взять себя в руки, – Простите, что я запутала вас своими вопросами…
– Взаимно, – отозвался я невпопад, все еще пытаясь справиться с грохотом невидимых решеток где-то внутри собственной головы, – То есть, мне тоже очень приятно, фрау Пресслер. Не спешите. Нам совершенно некуда спешить, так что…
– Вы не понимаете. Все дело как раз во времени, – отрезала она настолько резко, что ее голос стал не октаву выше, – Иначе бы меня здесь не было!
– Фрау Пресслер, что происходит на окраине города, и зачем вам понадобилась помощь медиума?
«А твоя новая подружка эмоциональна, приятель. Как думаешь, что там стряслось на самом деле? Кто-то просто сходит с ума, или злобный дух выбрал развалины, как собственную обитель? Впрочем, какая разница – у тебя все равно не хватит сил на новый контракт. Посмотри – ты же разваливаешься на куски. Эх, Томас-Томас…»
– Итак?
– Вам известна дальнейшая судьба «Пирамиды»? Я имею в виду, что произошло там после пожара?
– Хм, нет. Не знаю. Не думаю, – я замялся, внезапно осознав, что последние два года полностью вылетели из моей головы, и даже такая мелочь, как новости, превратилась во что-то невероятно сложное и неподъемное, – Кажется, здание отреставрировали и…
– Нет, – сухо произнесла Росвита, – Пирамиды больше нет. Сгоревший остов снесли через два месяца после возгорания – мэрия посчитала не выгодным восстановление такого объекта. Некоторое время там был памятник жертвам пожара, а потом убрали и его. Власти предпочли занять освободившееся место другим своим проектом. Вам невероятно повезло, герр Винтергрин – кто же мог знать, что такая мелочь, как испорченная проводка…
Я бросил на нее быстрый взгляд, пытаясь понять, издевается она надо мной, или действительно, ничего не понимает. Кажется, Росвита не лгала. Я обычно хорошо это чувствую.
– Проводка здесь не при чем, фрау Пресслер. Пожар произошел совсем по другой причине.
– Но официальная версия полиции…
– Нет, дело не в этом. Все случилось по воле Арнольда Кромберга. Сумасшедшего пиромана и пиролага. Разве эта версия не прорабатывалась властями?
«Ну и зачем ты открываешь ей наши с тобой маленькие секреты, приятель? Хочешь произвести на нее впечатление? Вообще-то эта информация не доказана. Я многих сжигал, брат, но только к истории в «Пирамиде» я не причастен. Мне нужен адвокат и стакан воды. Или что там говорят преступники в таких случаях?»
Верить мертвому маньяку – сомнительное решение. Я бы, например, не стал.
Росвита тихонько постучала ногтями по крышке пыльного стола.
– Пиро – что? Пиролаг?
– Пиролагния или пирофилия – суть одна и та же. Вид девиации, при которой половое возбуждение вызывается созерцанием пламени или пожара. В тяжелой форме может сопровождаться патологическим стремлением к поджогам. Встречается при расстройствах личностей, олигофрении и прочих заболеваниях такого вида.
«Эй, я все слышу, приятель. Ты и правда считаешь, что очерняя меня в глазах этой дамочки ты выглядишь чище сам? С друзьями так не поступают»
– Никогда об этом не слышала. Откуда вам известно про этого Кромберга?
– Он сам мне сказал об этом, – отозвался я уклончиво.
«Ну, нет. Это ложь, брат. Я уже говорил тебе, что в пламени, кроме нас, был кто-то еще. Кто-то, кто разлил бензин, и чиркнул спичкой»
– Но подождите-ка, если вы были в курсе его планов, почему не рассказали полиции?
– Он сказал мне об этом уже после пожара. И после своей смерти, – осторожно поправился я.
– Вы имеете в виду, что…
– Да, он тоже в тюрьме. Внутри меня.
Воцарилось напряженное молчание, которое заполнял стрекот часовых механизмов. Синхронный звук шестеренок и натягивающихся пружин должен был помочь сосредоточиться, но в результате, только действовал на нервы.
– Что произошло с «Пирамидой», фрау Пресслер? – мягко напомнил я, – Мы немного отвлеклись от нашей основной темы.
– Кхм, да… Пирамида. Мэрия Глекнера снесла обугленный остов торгового центра еще в начале того года, когда официальное расследование было завершено. Здание разобрали по кусочкам, выровняли площадку, восстановили близлежащую территорию и воздвигли мемориал в память о жертвах пожара. Тогда в пламени сгинуло больше двухсот человек.
– Двести пятнадцать, с учетом, что двенадцать женщин из этого числа, были беременны, и у троих ожидались двойни.
Снова она окинула меня этим взглядом, в котором читалась заинтересованность, помноженная на сомнение и… страх? И почему те, кто обращается за помощью к медиумам такие ранимые личности?
– Вам виднее, – произнесла она просто, и тут же продолжила, – Спустя еще полгода, был утвержден новый план строительства на месте трагедии. Была долгая судебная тяжба. Большинство жителей города и слышать не желали о начале работ. Тот пожар потряс весь Глекнер, но городских правителей было не остановить. Они приложили колоссальные усилия для стабилизации положения, вложили гигантские деньги в проект, привлекли инвесторов со стороны. Гостиничный комплекс «Маяк» – так его называли в газетах.
– Никогда не слышал о нем. Да и газеты, я почти не читаю.
Росвита немного наклонилась вперед, и произнесла чуть быстрее.
– Странности начались уже тогда, с первых дней. Несчастные случаи, перебои с электричеством, рабочие клянутся, что видели некие образы в темноте. Взгляните, я принесла вам кое-что. Это может вас заинтересовать, – она извлекла из сумки пластиковую папку, один вид которой говорил о том, что над сбором этого материала Росвита трудилась долго и упорно, – Здесь – вся необходимая информация, вся хроника «Маяка», начиная с первого дня работ и заканчивая прошлой неделей. «Маяк» закрыли сразу же после окончания строительства. Если это не убедит вас, то…
Я перехватил бумаги, прикинув папку на ладони. Тяжелая, как гробовая доска и, наверное, такая же на ощупь. Вес описанных смертей ощущался почти физически. Девушка не лгала, и не преувеличивала. Кажется, на «Маяке», и правда умирали люди. И умирали не своей смертью. Я аккуратно положил документы на стол и опустил на нее сцепленные в замок руки.
– Такие новости довольно быстро распространяются по городу. Знаете, в одном месте машина задела пешехода, а на другом уже трубят о массовом убийстве. Некоторые вещи сами просятся наружу. Шило в мешке не утаишь. Но почему-то о «Маяке» я ничего не знаю.
Она пробежала глазами по моему лицу, ее взгляд стал настороженным.
– Все, происходящее на «Маяке» замалчивается. Ни один случай не попал в новостные сводки. За этим очень пристально следят.
– Интересно знать, почему?
– Слишком много влиятельных лиц приложили усилия к тому, чтобы новый гостиничный комплекс обязательно начал работу.
«Многовато тумана. Она точно не хочет говорить начистоту. Возможно, у этой девочки есть свои соображения на этот счет, как ты думаешь?»
– Кем вы работаете, фрау Пресслер? Откуда у вас доступ к этой информации?
– Я – журналистка. Занимаюсь этим делом уже больше пяти лет. Начала сразу же, после того, как случился пожар.
– Вы обращаетесь за помощью к медиуму, а не к детективу? Большинство современных людей не верят в паранормальную чепуху, не так ли? Почему вы пришли именно ко мне?
Этим вопросом, кажется, я застал ее врасплох. Росвита передернула плечами, словно к ее бледной коже прикоснулось что-то холодное и липкое.
– Я знаю, что вы помогали полиции. Как минимум, трижды. Знаю, что вы действительно серьезно относитесь к самым необычным делам. Мне известно, что даже городские власти обращались к вам. Вы уверены в том, чем занимаетесь. Вас нелегко запугать…
«Ого, сколько комплиментов. Ты уверен, что заслужил их?»
– Не забывайте про мою улыбку победителя, – хмыкнул я, но слова Росвиты было приятно слышать, – И все же, это не ответ.
– Мне доводилось бывать внутри «Маяка». Я кое-что видела там, в темноте, герр Винтергрин. И это что-то совсем не напоминало человека.
– Тогда что оно напоминало?
Она резко покачала головой, давая понять, что не готова говорить. Страх в ее глазах стал куда более ощутимым.
– Пожалуйста, прочтите эту подборку. Уверена, что вас заинтересует собранная мною информация и это ответит на все ваши вопросы.
– Вы должны понимать, фрау Пресслер, что не всегда то, что трудно объяснить, является мистикой. Мне доводилось бывать во многих местах, которым люди приписывали невероятные явления и чудовищные события. Чаще всего, скажу честно, в подавляющем большинстве, мистика не играет никакой роли. Люди. Самые обычные люди куда страшнее всяческих призраков, демонов и монстров из-под кровати. Медсестра из местной больницы, Ивета Леа, о которой пишут в газетах, движимая жалостью к больным, убила сотню человек, а ведь она из плоти и крови. А Ангел Смерти4, растерзавший школьный автобус – помните этого маньяка, что держал весь город в ужасе несколько лет назад? А Крысолов? Вы уверены, что то зло, которое живет сейчас на Маяке – это именно монстр или чудовище, а не человек?
«Ты делаешь все правильно. Попробуй убедить эту красотку, что никакой мистики на самом деле нет. А заодно, можешь убедить в этом и самого себя. Если получится, ты признаешь, что ты болен, и мы отправимся в больницу. Нам это не помешает. Ты смертельно болен, брат, и тебе нужно лечение. Так, о чем это ты там думаешь? Постой-ка! Ты же не собираешься возвращаться туда на самом деле?»
Я заглушил голос Арни, взглянул на Росвиту.
– Итак…
– Я знаю о чем я говорю, и знаю, что я видела, герр Винтергрин, – ей очень шли железные нотки в голосе, – Внутри папки вы найдете мой адрес и контактный телефон – позвоните мне, если захотите принять контракт. В нашем городе больше не к кому обращаться за помощью, кроме вас – поверьте мне, на «Маяке» уже бывали медиумы, но…
– Но – что?
– Один из них захлебнулся кровью вечером следующего дня, когда проглотил двести граммов битого стекла, раскрошив окна в своем номере, а изуродованное тело другой специалистки нашли утром на заднем дворе. Все кости ее были повернуты в обратную сторону. Даже лицевые. И даже череп.
«Ух ты, а тот, кто засел на месте нашего пепелища знает толк в веселье, правда, приятель? Интересно, и как он провернул этот трюк с костями? Какой креативный подход!»
– И что сказала полиция по этому поводу?
Росвита поджала губы, пожала плечами.
– Ничего не сказала, герр Винтергрин. Потому что никто не знает, что это может быть на самом деле.
Я еще раз взглянул на папку, затем посмотрел на свою воскресную гостью. Было что-то еще, что никак не хотело подниматься на поверхность и пряталось в темноте.
– Вы тоже кого-то потеряли в этом месте, не так ли? Вы ведь неспроста заинтересовались этим делом?
Она хотела ответить, но так и не успела. Мы вздрогнули одновременно от резкого настырного звука. Часы с маятником, о которых я уже благополучно успел забыть, нехотя и протяжно отбили два раза подряд.
18. Кэтрин Макклер
Город Глекнер, район Альтштадт, дом Мины Мезгер
Раннее утро
Месяц назад
Облепленная снегом улица пустовала. Утренняя наледь так серебрилась в ярких солнечных лучах, что было больно глазам. Кэтрин прищурилась, натянула тонкий шарф выше, так чтобы он закрывал рот и нос и сунула руки в карманы. Мина, естественно, не позаботилась о перчатках. Хорошо, хоть удалось выпросить у нее шапку – иногда бабушка так занята своими молитвами, что просто не замечает ничего вокруг. Вещи она хранит в глубине огромного трехстворчатого шкафа с тяжелыми железными ручками, который напоминает сюрреалистичный гроб. Он стоит в ее комнате, чуть ближе ко входу и скрыт за тяжелой шторой. Черт знает, зачем Мине понадобилось занавешивать его. Может, боится, что оттуда выпрыгнет монстр, или думает, что воры, доведись им забраться в дом, не заметят шкаф и пройдут мимо?
«У Мины свой путь, а тебе бояться нечего, Кэтрин, – сказал ангел одной ночью, сложив заголовки очередной газеты так, что они образовывали целые слова, – Я защищаю этот дом. И защищаю тебя»
Шкаф перекошен, и даже не закрывается. На четыре пятых одни полки забиты настоящим хламом, другие совершенно пусты, но покрыты пылью. А вот последняя ниша – достаточно объемная, чтобы вместить пару крупных чемоданов, забита вполне приличными куртками, шапками, шарфами, пуховиками и пальто. Эти вещи Мина когда-то купила сама на одной из распродаж в городе, и теперь отправляет в церковь, когда решает, что пришло время показаться Богу с лучшей стороны. Она сама пренебрегает внешним видом, и носит грязные серые халаты, рукава которых покрыты каплями брызнувшего масла, струпьями высохшей мыльной пены и чернил. Бабушка надевает их один на другой, превращаясь в бесформенное выцветшее пятно. На улицу она перестала выходить уже несколько лет назад, и теперь создает целую собственную вселенную в пределах дома.
Куртка Кэтрин досталась ей от матери. Удобная спортивная модель, с капюшоном и глубокими карманами, но слишком легкая и тонкая, чтобы защитить от мороза. Когда Кэтрин решилась попросить у Мины пуховик, то получила пощечину, и простояла два с половиной часа на рассыпанной в углу крупе, воздавая хвалу Творцу.
– Многие в мире не могут позволить себе крышу над головой, а ты, живя в моем доме, жалуешься на холод? – проговорила Мина ледяным тоном, который был хуже мороза за окном, – Эти вещи я берегу для настоящих людей, а не для животных, вроде тебя, мерзавка.
Просить или спорить было бесполезно – Кэтрин знала это наверняка. Пришлось замолчать и смириться. Немного подумав, Мина выдала ей побитый молью красный шарф и разошедшуюся по шву вязанную шапку, но наказание продлила еще на час. По ее мнению, вполне справедливая плата за пару необходимых вещей.
Сегодня она ворвалась в комнату Кэтрин сразу после утренней молитвы. Бабушка сегодня явно не в духе. Может быть, увидела плохой сон, заметила очередное грязное пятно на свежевыстиранной вещи или Творец опять не ответил на ее молитвы – трудно сказать, что именно пошло не так. Мина швырнула на кровать бумажный лист и пару купюр. Движения были нервными и истеричными.
Кэтрин почти не спала, и успела убрать часы и газеты за несколько минут до молитвы – спасибо Ангелу, который вывел на крышке стола огненными буквами. «Время близится. Тебе пора уходить».
Кэтрин подняла испуганный взгляд на бабушку, сжалась, готовая к пощечине или удару, но старуха только передернула плечами.
– Сходишь в магазин. Купишь все, что написано. Цены на продукты я знаю, и не дай Господь тебе не принести сдачу. Скоро сюда придет отец Мильсен. Возьмешь букет роз. Я хочу сделать подарок церкви, уяснила?
– Да, бабушка, – проговорила Кэтрин, стараясь ничем не выдать ликования, – Я все поняла.
Поход в магазин – настоящее спасение. Побыть час, а то и полтора вне этих тесных серых стен – маленькое счастье. Если ей повезет, она сможет сделать небольшой крюк, и прогуляться по Альтштадту. Как давно она не видела мир снаружи, если не считать тесного дворика, заваленного снегом.
– Тогда пошевеливайся. Время на дорогу я подсчитала, и знаю, когда ты должна вернуться. За каждые десять минут задержки, ты простоишь на крупе полчаса. Это ясно?
Полчаса на крупе – не слишком большая кара. Кэтрин давно привыкла к этому. Если получится быстро управиться с покупками, она успеет навестить даже Земляничную Поляну. За последнюю неделю еще трое незнакомцев искали дорогу туда, да и Ангел рассказывал о том, что на этом месте готовится нечто грандиозное и масштабное. Даже по небесным меркам.
Голос Мины грянул, как гром с ясного неба.
– Опоздаешь больше, чем на час, проведешь ночь в Храме, поняла?
Слово «Храм» резануло Кэтрин, как лезвие. Для того, чтобы отправиться в Храм, нужно совершить настоящий грех. Впрочем, бабушка считала грехом все то, что шло вразрез с ее собственными убеждениями. Кэтрин бывала в Храме уже дважды за свою жизнь. Один раз весной, другой осенью. Быть в Храме зимой – самоубийство.
…Темнота. Звон цепей. Холод.
– Но я… – пролепетала она испуганно.
– Мир вокруг полон грязи и соблазна, – прошипела Мина, наставив на Кэтрин кривой палец со сломанным ногтем, точно дуло пистолета, – Разврат. Убийства. Воровство. Сам Дьявол нашептывает в уши всякому, кто рискнет ослушаться гласа Божьего, и учений его. Проститутки, сластолюбцы, деньги, деньги, деньги – весь мир тонет во грехе. Души людей горят в адском огне даже при жизни. Единственное спасение – верное служение Господу. А если ослушаешься – отправишься в Храм. Ты ведь помнишь Храм, мерзавка?
Как не помнить. Покосившееся шаткое строение на заднем дворе, с распахнутой пастью входной двери вгоняло в ужас. Кэтрин отчаянно закивала головой, стараясь сделать собственные слова более убедительными.
– Не нужно Храма, я все поняла. Честно.
– Надеюсь, – произнесла Мина, прищурившись, – Помни, что Бог следит за каждым твоим шагом. И он уничтожит тебя, если рискнешь меня обмануть.
«Мой Ангел сильнее твоего Бога» – пронеслось у Кэтрин в голове, но вслух не произнесла ни слова. Она встала, подошла к кровати и начала собирать разлетевшееся по пледу бумажки.
Мороз на улице ослаб, но пронизывающий ветер обжигал лицо и руки. Куртка почти не грела, когда Кэтрин вышла из дома, с наслаждением захлопнув за собой тяжелую дверь. Звук замка за спиной напоминал острое лезвие, которым она разделила свою жизнь на «до» и «после». Она шумно выдохнула, поправила впопыхах намотанный шарф, натянула капюшон и сделала несколько осторожных шагов по свежей наледи. Как замечательно было бы сейчас упасть, и сломать себе шею, чтобы никакая сумасшедшая Мина не следила за каждым шагом через маленькое окно – Кэтрин чувствовала взгляд старухи спиной, но так и не обернулась.
При мысли, что ей придется возвращаться, в горле встал твердый горячий ком. Могут ли случаться чудеса на самом деле, или все они только глупая иллюзия, которую придумывает сам человек, пытаясь сбежать от реальности? Может ли произойти что-то такое, отчего жизнь изменится, и станет совсем другой?
«Чудеса существуют, – шепнул ей знакомый голос в голове, – Только они случаются не сразу. Их нужно дождаться. Ничего не бойся, Кэтрин, я с тобой»
Утреннее солнце слепило глаза, когда она выходила на единственную дорогу, ведущую прочь от дома. Безлюдная улица показалась добрым предзнаменованием. Где-то далеко-далеко просыпался маленький прибрежный город.
«Совсем скоро мы изменим этот мир, Кэтрин. Ты и я»
– Обещаешь? – спросила она почему-то вслух.
«Обещаю» – ответил ей Ангел.
19. Винц Вертер
Город: Берлин, «Дом у дороги»
Вечер
Две недели назад
«Дом у дороги» – приземистое грубое строение с одинокой неоновой вывеской и тусклыми серыми стеклами, прятался за рядами мрачных многоэтажек. Свое название он не оправдывал вовсе – дом не напоминал, а единственная дорога поблизости, делающая огромный круг и огибающая часть района, пролегала метрах в ста от заведения. С таким же успехом его можно было бы назвать «Новым Вавилоном» или «Межгалактическим Крейсером», «Последним пристанищем» или «Вонючим сараем» – суть от этого не поменялась бы. Новых клиентов и завсегдатаев всегда хватало. Обычно, ближе к семи, народу внутри было столько, что не протолкнуться. Чем «Дом у дороги» привлекает новых посетителей и завсегдатаев было одной из загадок мироздания – ни паленым виски, кислым пивом и сломанным музыкальным автоматом, это уж точно.
