Полная версия
Семь бед и змеиный завет
– Он жив! О Тенгри, помоги мне…
Я убираю с его лица чёрные пряди и обхватываю его лицо ладонями.
– Давай, Арлан. Очнись.
Бурыл лежит прямо на нём. Видимо, они оба потеряли сознание, и конь упал на него, придавив своим весом. Я дотрагиваюсь одной рукой до шеи коня – он тоже жив.
– Давайте, ребята.
Мои кости снова простреливает холодом. Я оборачиваюсь, не отпуская Арлана и его коня.
– Что, Инжу? – обеспокоенно спрашивает Айдар.
– Тут кто-то есть.
– Правильно вы, людишки, говорите, – проносится меж холмов скрежет. – За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь.
Слышу тихий стон Арлана. Я смотрю на него и легонько шлёпаю по щеке.
– Давай, Арлан, просыпайся. Нам нужна твоя помощь.
Он раскрывает веки, но я не вижу его глаз, только оранжевую плёнку. Слышу чей-то мелкий топот вокруг.
– Думал, еды теперь хватит надолго. Три человека и три лошади! – продолжает голос.
– Инжу, – Айдар беспокойно оглядывается, а лошади беспокоятся. – Голова кружится.
– Ну же, Арлан!
Волк часто моргает и пытается пошевелиться. Другой рукой чувствую, что дыхание Бурыла стало глубже, и растираю его шею.
– Давай, дружок, ты должен встать!
Кто-то продолжает бегать вокруг нас, рычит и хохочет.
– Лучше бы съел сначала Волка! Но ты… Что ты за девка такая? – спрашивает голос из кровавой пелены. – Ты всё испортила!
Не знаю как, но я нутром почуяла, что он сейчас сделает.
Некто запрыгивает мне на плечи, и я чувствую его холодные гладкие пальцы, смыкающиеся на моей шее. Не могу дышать. Но я не должна отпускать Арлана и Бурыла. Они шевелятся всё активнее.
Наверное, Айдар снова упал в обморок, а наши лошади убежали.
Тенгри, помоги мне.
– Змейка?.. – слышу я тихий знакомый голос, но не могу ничего ответить.
Арлан приходит в себя и пытается выбраться из-под коня, но тому, видимо, нужно ещё какое-то время. А у меня этого времени нет. Я безуспешно ловлю губами воздух, отравленный красным туманом. Горло саднит от боли и приторной сладости. Кто-то вкладывает что-то мне в ладонь. Я ощущаю тяжесть металла и понимаю, что это – мой единственный способ спастись. Кинжал, сабля или меч – не знаю. Я собираю последние силы, сжимаю рукоять и замахиваюсь назад. Что-то тёплое, жёлтое и вязкое брызгает мне на голову и плечи, а по долине проносится предсмертный писк. Снова чувствую, что могу сделать вдох, скидываю с себя тяжесть своего несостоявшегося убийцы. Закрываю глаза и дышу, дышу, всё ещё не отрывая руки от шеи коня Арлана. Соображаю, что тот сейчас тоже остался без моей защиты, отпускаю рукоять и снова нахожу щёку Волка.
Наконец Бурыл поднимается на ноги, отряхивается и фыркает. Арлан шумно вдыхает. Я, немного успокоившись, решаю взглянуть на существо рядом: он примерно в половину меня ростом, длинные тонкие конечности и совсем маленькое, худое, жёлтое, чешуйчатое тело. Уродливая голова, с большими глазами, словно у мухи. А ещё длинный, очень длинный нос. Он выглядит иссохшим и немощным, однако горло до сих пор болит от его пальцев.
– Можешь встать? – хрипло спрашиваю я у Арлана. – Там Айдар…
– Иди.
Я уже отрываю свою ладонь от него, но он ловит меня за запястье:
– Спасибо.
Я киваю, разворачиваюсь и подползаю к Айдару, начинаю щупать его и звать, потом говорю Арлану:
– Быстрее, поймай лошадей и приведи ко мне.
Глава 8. Попутчики поневоле
Деревяшки в костре изредка потрескивают. Я сижу на шубе, обняв колени руками, и смотрю на пламя. Мои спутники сидят рядом. И все молчат.
Когда мы выбрались из долины, уже наступила ночь. Наконец я вижу Луну и звёзды – всё на месте. Но кажется, что руки всё ещё немного дрожат. Одежда и волосы испачканы жёлтой кровью, от которой разит кислым. Кожа вокруг шеи саднит, я потираю её и ловлю взгляд Арлана.
– Что? – спрашиваю.
– У тебя синяки от удушья.
– И что это была за тварь? – спрашивает Айдар.
– Шимурын39, – отвечает Арлан.
– Шимурын?
– Сбивает путников с дороги, чтобы потом убить и съесть.
– Уже второй раз подряд нас пытаются убить и съесть, – вздыхаю я.
– Их можно понять. Человечина – единственное, от чего они насыщаются, змейка.
Я хмурюсь.
– Хватит её так называть! – рявкает Айдар.
– Предпочитаю называть всё своими именами, – закатывает глаза Арлан и подбрасывает в огонь ещё полено.
Я стыдливо натягиваю рукава до пальцев, скрывая тем самым видневшуюся чешую. Арлан бросает короткий взгляд в мою сторону.
– Шимурын слишком слабый и немощный, чтобы использовать физическую силу, – продолжает он. – Поэтому прибегает к хитростям.
– Жёлтый туман? – спрашивает Айдар.
Арлан кивает.
– Он призывает его из-под земли. Сначала жёлтый. Травит им путников. Это кажется безобидным, чувствуешь себя немного навеселе.
Всё так. Я вспоминаю поведение Айдара и лошадей.
– Потом красный. Начинают приходить видения. Кажется, что сходишь с ума. В итоге теряешь сознание. А шимурнын ждёт, пока ты ослабнешь настолько, что не сможешь сопротивляться.
Ёжусь от мысли, что мы все могли погибнуть там, в долине.
– Кто ты такой, что так много знаешь об этих существах? – с подозрением прищуривается Айдар. – И как ты умудрился попасть в эту ловушку? Ладно мы…
– Он стащил весь мой адыраспан40. – перебивает его Арлан. С ним я бы мог бродить в тумане хоть целый день. Но вопрос не в том, кто я такой. Вопрос в том, кто ты такая?
Он обращается ко мне. Я непонимающе поднимаю голову, глядя на него.
– Дай руку, – командует он, и я протягиваю ладонь.
Арлан крепко хватает меня за запястье, достаёт какой-то кинжал и полосует прямо по мягкой коже. Я вскрикиваю, пытаюсь вырваться, но он держит.
– Ты что делаешь?! – вскакивает Айдар с намерением кинуться на Арлана, но тот направляет кинжал на него, и Айдар останавливается прямо перед кончиком.
– Не советую, если не хочешь умереть.
Моя ладонь кровит, я хмурюсь и тяну её на себя.
– Пусти, – процеживаю я сквозь зубы, но Арлан, не опуская кинжал, поворачивает голову ко мне и внимательно смотрит в глаза.
– Чувствуешь что-нибудь? – спрашивает он. – Холод, резкую слабость? Онемение в месте пореза?
– Нет!
– Так и думал.
Он чуть ослабляет хватку, и я вырываю руку, тянусь к сумке, чтобы достать что-нибудь, чем можно перевязать рану.
– Вы знаете, чем отравлен этот клинок?
Арлан подносит кинжал к лицу и рассматривает его, а лезвие блестит в свете огня.
– Отравлен? – переспрашиваю я. – Ты только что порезал мне руку отравленным кинжалом?!
– Успокойся, змейка, тебе ничего не будет. – Он убирает кинжал в ножны.
– Зачем спасал меня от жезтырнак, раз на самом деле хотел убить ядом.
– Тебе. Ничего. Не будет, – громче повторяет он и снова смотрит на меня. – Хотя это яд из корня жунгарского аконита. Головокружение, потемнение в глазах, расширение зрачков, побледнение кожи, затруднённость дыхания и скачки сердцебиения. Смерть наступает от остановки дыхания через пару часов.
– Кто, Ерлик тебя побери, ты такой? – членораздельно повторяет Айдар, садится ко мне и помогает с рукой.
– Это неважно. Важно то, что у змейки есть способность к сопротивлению ядам. Любым.
– Что? – я недоумённо смотрю на него.
– Та магия, о которой говорили близнецы? – уточняет Айдар.
– Вероятно. Причём ты можешь передавать эту устойчивость другим. Ты и достала нас из забвения, вызванного красным туманом, змейка.
Я смотрю на свои руки и не могу отрицать утверждение Волка: я поняла это, когда мы были там, в долине, но не могла это объяснить.
У меня есть магия. Я не никто.
– Айдар, – улыбаюсь я. – У меня тоже есть магия!
Айдар напряжённо сглатывает.
– Да. Это странно.
– Ты можешь научить меня ей пользоваться!
– Я… не слишком хороший учитель, Инжу.
– У вас будет достаточно времени, чтобы научиться, – говорит Арлан и смотрит на луну. – До Сыгнака месяц пути, а там мы разминёмся.
– Мы?
Этот вопрос слетел одновременно с наших с Айдаром уст.
– Ты же не хотел с нами идти, – прищуривается он.
– Не хотел, но, видимо, Небо решило иначе, столкнув нас вновь.
Арлан спас нас, а теперь я помогла ему – мы квиты.
– А вы, я вижу, – говорит он, поднимаясь, – любите попадать в неприятности. Давайте условимся, чтоб до заката все собирались у огня на месте стоянки, хорошо?
Я киваю.
– Буду дежурить первым.
Не могу уснуть.
Держу глаза закрытыми, расслабляю тело, но ворох мыслей в голове не даёт покоя. Уже прошла смена Арлана, и настал черёд Айдара, а я всё переворачиваюсь с бока на бок.
У меня есть магия. Но что она из себя представляет? Как её контролировать? С какой стихией она связана? Я умею что-то ещё? Как мне научиться её использовать?..
Вероятно, мне стоило отдежурить всю ночь одной: хоть какая-то бы польза была. Айдар укладывается спать, а я сажусь на поваленный ствол дерева, вздохнув. Голова тяжёлая от бессонной ночи. Небо уже понемногу светлеет, скоро взойдёт солнце. Парни тихо сопят на своих местах, угли тлеют в костре. Мы, как и всегда, остановились недалеко от реки. Небо на востоке уже окрасилось в жёлтый, поэтому мысль о снующих неподалёку куропатках заставляет меня взять лук со стрелами и удалиться от места нашей стоянки.
Я умею стрелять. Но не охотиться. Вообще охотой у нас занимаются всегда мужчины. Отец обещал меня научить. Но после того, как я осталась без попечительства духа, он изо всех сил старался найти мне жениха. Когда молодая баксы выходит замуж, ей полагаются помощницы по хозяйству. Одна или больше в зависимости от обеспеченности её мужа. Но я не баксы. Я вообще рисковала остаться незамужней всю жизнь. Но отец старался, очень старался этого не допустить. И охота не входила в перечень навыков, которыми должна обладать идеальная жена для Лебедя.
Под ногой ломается веточка. Я вздрагиваю от звука трепещущих крыльев, возникшего совсем рядом со мной. Думаю, слишком долго думаю, прежде чем схватиться за стрелу – куропатка улетает.
Решаю вложить стрелу в лук и держать наготове. Иду медленно, шагая осторожно. И всё вглядываюсь в траву. Они где-то тут. Серые, как земля. Но их рыжие головы легко можно увидеть среди зелени, нужно только смотреть очень внимательно.
Вот она.
Я перестаю дышать, смотрю на неё, натягивая тетиву. Непонятно, заметила ли она меня или нет, но птица сидит смирно. Где-то сбоку слышу шелест, а затем громкую трель жаворонка. Я отвлекаюсь буквально на мгновение, а куропатка, вытягивая шею, вдруг резко взмывает вверх. Я стреляю.
Промах.
Шумно выдыхаю и осознаю, что забыла дышать, отчего грудь начинает частно вздыматься. Иду за стрелой и поднимаю её.
Треск за спиной.
Я резко оборачиваюсь, наставляя стрелу на неизвестного противника, и напрягаюсь всем телом, готовая выстрелить в любой момент.
– Охотница из тебя так себе, змейка.
Я опускаю лук.
– Зачем подкрадываешься? – хмурюсь я, разворачиваюсь обратно и иду дальше.
– Если бы я крался, ты была бы уже мертва.
Арлан догоняет меня и не спеша идёт рядом.
– Почему не спишь? Ещё не рассвело.
– Я за версту слышу, как ты наступаешь на ветки. Это мешает.
Я слышала, что у Волков чуткий слух, но сейчас Арлан явно преувеличивает. Ничего не отвечаю, просто иду дальше. Волк следует рядом.
Снова наступаю на что-то. Две! Две куропатки упархивают! Я не успеваю прицелиться и выстрелить. Они были прямо в нескольких шагах от нас!
– Да чтоб тебя! – разочарованно восклицаю я.
– А я всё думал, когда же ты их заметишь.
– Куропатки обычно держаться стаями, почему сейчас они сидят по одиночке?
– Выводят птенцов.
Я замечаю у него за спиной лук, который он достаёт и тоже натягивает тетиву, приложив стрелу. Я повторяю и следую за ним.
– На куропаток лучше охотиться с собаками. Они выгоняют – ты стреляешь, – говорит он тихо. – Стой.
Я слушаюсь.
– Тот куст. Стреляй справа.
Я выпускаю стрелу. Как только она приземляется в положенном месте, справа от него пугается птица и начинает улетать, но стрела Арлана её настигает. Воодушевление от полученной добычи распирает грудь. Мы идём туда, где рухнула куропатка.
– Самка, – говорит Волк, поднимая птицу за ноги. Её голова безжизненно болтается. – Проверь место, где она сидела.
Я иду к кусту и обнаруживаю гнездо с десятком яиц. Отец иногда приносил их с охоты. Мама готовила их в подвяленном бараньем желудке: яйца помещаются внутрь, взбалтываются, а после запекаются в нём же на углях. Но что делать с ними сейчас?
– Что смотришь? – спрашивает Арлан. – Собирай, зажарим. У меня в сумке есть желудок.
Я расплываюсь в улыбке, глядя на него.
– Что? – не понимает он.
– Просто я очень люблю взбитые яйца, – отвечаю я.
Мне кажется, что на мгновение уголок его рта поднялся вверх.
Айдар просыпается от запаха уже запечённой птицы, когда Арлан раскалывает глиняную шубу, в которой запекалась куропатка. Перья и кожа прижарились к глине, поэтому нам остаётся только наслаждаться мясом. По птице на каждого. Следом я достаю из углей бараний желудок с яйцами внутри и делю на троих.
– Вот это завтрак, – радуется Айдар, ухватив голень добычи.
– Сильно не привыкай, – равнодушно говорит Арлан, а потом обращается ко мне: – Ешь, я не хочу.
Он протягивает мне обратно свою порцию яиц. Я удивлённо смотрю на него, но он только медленно пережёвывает, глядя куда-то вдаль.
– Я так и не поблагодарил тебя за спасение.
Айдар на Акку приблизился к нам с Сабазом.
– Да ладно… – смущаюсь я. – Я даже не понимала, что делаю.
– Но быстро сообразила.
Вдруг на мою щёку садится короткий поцелуй.
– Прескверно, – вдруг говорит Арлан позади.
Мы одновременно оборачиваемся на него.
– Что «прескверно»? – переспрашивает Айдар.
– Прескверно путешествовать с влюблённой парочкой.
Арлан хмурится и чуть подгоняет Бурыла вперёд нас: видимо, ему тошно смотреть. Айдар хмыкет, а потом равняется с ним.
– Ты что-то имеешь против любви? – спрашивает он.
– Вы просто глупые дети.
– Что?! – возмущённо восклицает Айдар. – Тебе самому-то сколько?
– Тише, Айдар, – спокойно окликаю его я и тоже равняюсь с ними.
– Ну ты слышала? Он назвал нас глупыми!
– Послушай свою жену и успокойся, – бросает Арлан.
– Она не… она пока что не моя жена.
Арлан смотрит на нас, вскинув брови и изогнув губы в презрительной усмешке.
– И вы надеетесь, что в итоге будете вместе?
– Да! – сразу отвечает Айдар.
Волк издаёт тихий смешок.
– Глупые, глупые дети. Даже если бы вы были из одного ру, неужели вы думаете, что идти против воли родителей, против воли самой Степи – это правильно? Почему родители заранее выбирают пару своим детям? Чтобы те могли выжить. Мужчине ищут здоровую и умелую жену, чтобы она смогла выносить и родить ему детей. Девушке ищут состоятельного мужа, воина с хорошей репутацией, чтобы он мог обеспечить и прокормить семью. Если бы не эти законы, мы не выжили бы, как народ.
– Я смогу защитить её и обеспечить!
– Кого ты обманываешь? Ты единственный на всей земле мужчина-баксы. Тебя женят на какой-нибудь китайской принцессе, чтобы укрепить связи между государствами. Хочешь ты того или нет.
– Я сбегу.
– И поступишь очень глупо, возможно даже развяжешь войну. И тогда тебе придётся очень постараться, чтобы защитить и обеспечить семью.
Арлан подстёгивает Бурыла ускорить шаг, и конь рысцой уносит его вперёд. Я понимаю: разговор окончен и дальше он говорить не желает. Смотрю на Айдара, но тот, понурив голову, отъезжает от меня.
Я вздыхаю.
В словах Волка есть правда. Айдар слишком ценен для народа. А я? Если бы не укус гадюки, я бы стала женой Ыбырая. Он увёз бы меня далеко на запад. Он бы охотился, а я готовила. Собирала бы юрту на новой стоянке. Доила скот. Ночами согревала его постель. Рожала детей. Сколько бы их у нас было?.. И это не плохо. Наверное. Но сейчас у меня есть магия, и она для чего-то нужна. Впервые за долгое время я чувствую себя живой.
Глава 9. Незримая
Мы не разговаривали целый день.
Айдар ложится спать, Арлан снова безмолвно вызывается дежурить первым. Тишина невыносима. Айдар слишком упёртый, чтобы начать разговор. А Арлан… Кажется, он был бы рад, если бы в дороге ему вообще не пришлось ни с кем общаться.
– Так сколько, говоришь, тебе лет? – всё-таки спрашиваю я и подсаживаюсь к нему, вытянув ноги к огню.
– Инжу, он не будет с тобой говорить, – приглушённо бурчит Айдар, лежащий спиной к ним. – Мы для него слишком глупые.
Я закатываю глаза, но продолжаю:
– У тебя есть семья? Жена? Де…
– Чего ты добиваешься, змейка? – перебивает меня Арлан.
– Ничего. Просто нам предстоит провести вместе немалое количество времени. Неужели тебе не хочется… Не знаю. Ощутить себя в более дружелюбной обстановке?
– Ему чужды чувства других, забыла? – снова встревает Айдар.
Арлан замахивается, и Айдару в голову прилетает пустой бурдюк.
– Ай!
– Вы даже не пытаетесь наладить общение! – разочарованно всплёскиваю руками я.
– И ты решила этим заняться? – хмыкает Арлан. – Мы тебя об этом просили?
Я хмурюсь. Какой же он грубиян.
Вздыхаю, но продолжаю:
– У меня есть младший брат Толе. Ему уже пятнадцать, а невесты до сих пор не нашлось.
– Малышу Толе? – удивлённо переспрашивает Айдар и решает всё же развернуться к нам лицом, подперев голову одной рукой. – А ведь правда. Ему же в тот самый Наурыз было всего девять.
– Да, – улыбаюсь я. – Забываю, что мы вообще-то уже все выросли.
– У тебя хотя бы есть брат. А у меня ни брата, ни сестры, – Айдар задумчиво смотрит на огонь.
– Четыре, – вдруг говорит Арлан.
– Что? – не поняла я и поворачиваю к нему голову.
– У меня четыре брата.
– Четыре брата?! – Айдар аж подскакивает и садится, скрестив ноги. – Может, поделишься?
– Забирай хоть всех.
Арлан отрывает кусочек коры, которую теребил в руках, и запускает его в огонь.
– Ты старший или младший?
– Хуже. Я средний. Третий сын.
– Почему же хуже? – спрашиваю я.
– Потому что старшего надо во всём слушаться, будто он сам Тенгри, а перед младшим пресмыкаться, так как на нём, видите ли, великий долг заботы о наших родителях, когда они совсем постареют. А остальные…
Арлан яростно отрывает ещё один кусок коры, который незамедлительно отправляется вслед за предыдущим. Я замечаю, как напряжена его челюсть, но он делает глубокий вдох и успокаивается.
– Семья бывает невыносимой, – осторожно улыбаюсь я, но Айдар спрашивает:
– Почему ты ушёл?
Своим вопросом снова создаёт напряжённую обстановку.
– Захотел и ушёл, ясно тебе?
Арлан вскакивает и удаляется от нас в темноту. Мне хочется его остановить, но я держу рот на замке и обессиленно всплёскиваю руками. Грозно смотрю на Айдара.
– Что? – не понимает он.
Я насупиваюсь и запускаю в него маленький камешек, от которого он легко уклоняется, но возмущённо говорит:
– Да что вы, сговорились что ли бросаться в меня всем, что попадётся под руку?!
– Спи давай, – шикаю я, поднимаюсь и иду вслед за Арланом.
Он ушёл недалеко, сел на берегу небольшой речушки, у которой мы остановились, и смотрит, как в воде отражается убывающая луна.
– Прости Айдара, – говорю я и сажусь рядом.
– Хватит просить за него прощение. У Беркута есть язык.
– Который он не умеет держать за зубами, – хихикаю я, но Арлан остаётся всё так же серьёзен и не смотрит на меня.
Я прокашливаюсь.
– Я опять слишком много болтаю? – спрашиваю.
– Почему все вокруг так хотят со мной поговорить? Я уже пять лет один, и Бурыл был моим единственным собеседником.
У меня щемит сердце. Мы разные. Кто-то умирал от одиночества, а кто-то его жаждал.
– И тебе… не было грустно? – решаю всё же спросить я.
– Отчего же? Это были лучшие годы моей жизни. Я предоставлен сам себе, никто не указывает, что делать. Иди туда, куда хочешь, делай то, что хочешь.
Арлан замахивается, и в реку ныряет небольшой камушек. Он пропадает где-то на дне, не оставляя после себя даже ряби – течение уносит. Волк молчит.
– Я думала, мы сойдёмся на этом.
– На чём?
– На одиночестве. Но, видимо, я слишком наивна, полагая, что одиночество – зло.
Для Арлана в порядке вещей быть одному. Лучше и вправду не буду ему мешать наслаждаться своим уединением. Я собираюсь встать.
– Я полагал, что ты достаточно дружелюбна, чтобы иметь много друзей.
– Они боялись меня, – вздыхаю я. – И я стала невидимкой.
– Это из-за того, что к тебе не явился дурацкий дух?
Я вспыхиваю и толкаю его в плечо.
– Побойся Тенгри, Арлан! Это же Великие Духи Степей, мы все их подопечные!
– Подумаешь. Я бы никогда не перестал разговаривать с подругой детства только из-за того, что её не поцеловал в лоб какой-то дур… – я грозно смотрю на него. – Ладно, из-за того, что её не поцеловал в лоб Великий Дух Степей, – он нарочно изменил тембр голоса на более низкий и произнёс это как можно более вычурно и таинственно.
Это заставляет меня засмеяться. Арлан поворачивает голову ко мне и долго смотрит. От этого мне становится неловко, так что смех постепенно переходит в кашель, который затем замолкает.
– Прости, что докучала своей болтовнёй. Ты этого не любишь, я поняла. Я пойду. Смотри, не усни в карауле.
Снова накатывают воспоминания о годах моего одиночества. Я быстро встаю, отряхиваю штаны от глиняной пыли, разворачиваюсь по направлению от реки и удаляюсь, смахивая подступившие слёзы с ресниц и стараясь не всхлипывать – ещё не хватало расплакаться при этом чёрством баурсаке.
– Спокойной ночи, змейка, – говорит мне в спину Арлан.
Когда он уже перестанет меня так называть?!
Пальцы касаются холодной каменной поверхности. Я иду вдоль каких-то скал, что окружают со всех сторон. Иду уже час, а может и больше. И никак не могу выйти на свободу. Босые ноги стёрлись об острые камни. И чувство, что кто-то преследует, не покидает меня. Вздрагиваю от каждого шороха. Слышу чьи-то хлюпающие шаги совсем рядом. Ускоряюсь. А звук всё ближе и ближе. Хочу кричать и звать на помощь, но вырывается только какой-то всхлип. Мне не убежать. Липкие холодные пальцы вцепляются в мою шею.
Вскакиваю и просыпаюсь. Снова кошмар. Я устала от них. Но пытаюсь немного порадоваться, когда с утра парни обменялись парой ничего не значащих фраз и не подрались. Арлану придётся ещё немного времени потерпеть нас, а потом он продолжит и дальше наслаждаться своим одиночеством.
Но во время полуденной остановки Айдар вдруг замечает высоко в небе беркута, что приближается к нам. Айдар настораживается.
– Что такое? – спрашиваю я.
Он спрыгивает наземь, накидывает на голову шапан и, выглядывая из-за Акку, смотрит на северо-запад. У Беркутиц-баксы зрение острее, чем у обычных людей.
– Айдар? – окликаю его я.
– Кто-то приближается к нам, – хмурится он. – Всадники. Трое. – А через секунду глаза его расширяются. – Ерлик!
– Что?
Айдар укрывается за Акку полностью, натягивая шапан всё сильнее.
– Да что?!
– Нам конец, это Елуба́й.
– А в чём проблема? – спрашивает Арлан.
– Твой дядя? – уточняю я.
– Он самый. Видимо, за нами всё-таки отправили кого-то. Ерлик бы их побрал… Я сразу почуял неладное, когда птицу увидел. Надеюсь, она меня разглядеть не успела. Я могу нас ускорить.
– Среди них точно должна быть одна баксы, что сможет противостоять тебе, – возражает Арлан.
– Тоже верно, – кивает Айдар, снова чуть выглядывает из-за лошади, но снова прячется. – Скрыться от них не получится – их беркут будет преследовать нас. – Он бросает короткий взгляд на небо. Птица парит прямо над нами, снижаясь.
– Можем его подбить. – Арлан тянется к луку, но я одёргиваю его:
– Ты что! Это же бауырлас41!
Он кивает. И я на секунду замечаю что-то странное и еле уловимое в его взгляде. Но он отворачивается так быстро, а Айдар так мельтешит, что я забываю об этом. Уже можно разглядеть в трёх точках посреди степи очертания всадников. Наше волнение передаётся и лошадям.
– Нам бы где-то укрыться и переждать, – рассуждает Айдар, вздыхая. – Хотя толку? Если бы не бауырлас… Ерлик, что же делать?!
Человек связан со своим бауырласом. У каждого живого существа на земле есть душа. Её посылает Небо в момент рождения. Но иногда случается так, что в полёте она делится на две половины, одна даруется младенцу, а вторая – животному: волку, лебедю, беркуту или лошади. Так они и становятся связанными на всю жизнь. Поэтому мы и называем их пару бауырласами: один чувствует то, что чувствует другой. Потому мы и переживаем сейчас: беркуты могут разглядеть зайца с высоты в две версты. Вопрос в том, узнал ли беркут Елубая племянника своего бауырласа.
