Семь бед и змеиный завет

Семь бед и змеиный завет

Дарья Акулова

© Дарья Акулова, 2024

ISBN 978-5-0064-3618-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дисклеймер

В тексте используются реальные географические названия, но действие истории происходит в альтернативной реальности и является художественным вымыслом. Книга не является научным трактатом, автор не эксперт в истории, мифологии и политике, а лишь использовал найденную информацию для вдохновения.

Глава 1. Отвергнутая

Никто меня не догонит.

Мой конь Саба́з1 нетерпеливо фыркает, глядя вперёд. Я села на него, когда мне было восемь. Я знаю его. Сабаз знает меня. Сабаз – мои крылья.

Никто меня не догонит.

Я хлопаю Сабаза по шее, рыжей, гладкой, упругой и разгорячённой от солнца. Он кивает в ответ. Отлично, мы готовы. Я крепче сжимаю поводья и пригибаюсь к телу моего коня. По сигналу Сабаз срывается вперёд. Я вижу впереди цель, и Сабаз видит её. А ещё я слышу позади удаляющиеся возгласы жителей аула и приближающийся топот копыт моего соперника. Дам ему надежду. Ложную, конечно. Но от этого ведь веселей?

Никто меня не догонит.

Я прошу Сабаза чуть поднажать, и он с радостью выполняет мою просьбу. Не оборачиваюсь. Я и так слышу, что соперник начал отставать. Наша цель уже близка – кол с красным флагом. Я замедляю Сабаза рядом с ним и разворачиваю его. Парень на гнедом жеребце видит это и тоже тормозит. Надеюсь, он замечает и мою довольную улыбку. Рука тянется к камше2. Подстёгиваю Сабаза, и он устремляется прямо к парню. Я вижу, как тот испуганно старается ускакать от нас. Но всё тщетно. Сабаз настигает его прежде, чем он успевает вернуться к старту. Я замахиваюсь и стегаю его камшой по спине. Аулчане разочарованно кричат.

Ха-ха. Какой позор.

Мы возвращаемся к толпе. Парень только мимолётно глядит в мою сторону и спрыгивает наземь. Тут же ему прилетает шапалак3 по затылку от друзей. Я смеюсь.

Никто меня не догонит.

Никто. Кроме Айда́ра.

И вот появляется он, и он знает, что победит. Но не показывает вида другим. Обычно его каштановые волосы до плеч были распущены, но сейчас он собрал их на затылке в пучок. Только несколько прядей падают на лоб. Его белая кобыла Акку́4 спокойно вышагивает. Айдар даже не смотрит на меня, будто я ему неинтересна. Я закатываю глаза и тоже стараюсь делать вид, что мне всё равно. Хотя, признаться честно, у меня в голове промелькнула мысль нарушить нашу договорённость.

Наконец Айдар оказывается рядом. Сабаз поворачивается к Акку и тянется мордой к ней. Кобыла сначала отпрядывает, фыркнув. Сабаз тоже дёргается. Но немного погодя Акку всё-таки благосклонно решает ответить приветствием моему коню. Я бросаю беглый взгляд на Айдара, разворачиваю Сабаза, и мы отходим вперёд на расстояние в две лошади – наше исходное положение.

И снова: сигнал, Сабаз бросается вперёд. Я знаю, что он ни капли не устал. Сабаз может проскакать так ещё раз десять. Он очень удивляется, когда я прошу его чуть притормозить: недовольно храпит и мотает головой.

– Знаю, друг, – говорю ему я. – Ты – мой чемпион, но так нужно.

Я слышу приближающийся топот Акку и не успеваю обернуться: рука Айдара мягко ложится мне на талию сзади, а сам он приникает губами к моей щеке. Я знала, что так будет. Так и было запланировано. Но поцелуй всё равно заставляет мои щёки пылать.

Я не успеваю встретиться глазами с Айдаром: Акку уже несёт его назад. Сабаз недовольно ржёт. Я подначиваю его скакать за ними и хватаюсь за камшу.

Отхлестать бы Айдара, как следует! За то, что поцеловал меня. За то, что я согласилась уступить ему в этой игре. За то, что он вызывает во мне какой-то необъяснимый смерч.

Но Акку оказывается на старте раньше под возбуждённые и одобрительные возгласы толпы. Аулчане тянут руки к кобыле и хлопают её по шее, хвалят, дают угощения. Айдар вскидывает голову и торжествующе и хитро смотрит на меня, учащённо дыша. Я убираю камшу и не говорю ни слова, а только улыбаюсь ему в ответ, пытаясь унять смущение.

***

– Инжу́? – обращается Айдар ко мне.

– М?

Мы прогуливаемся вдоль берега реки. Вдали, из аула, что расположился между ней и Священной рощей, слышатся музыка, радостные крики и смех детей. Сегодня великий праздник – День весеннего равноденствия, Наурыз.

– Как думаешь, наш план сработает?

– Конечно сработает.

Солнце уже клонится на запад, становится прохладно. Я поправляю шапку на голове и прячу ладони в рукавах шапана5. От ветра тихо шелестят камыши, и мех на воротнике Айдара отдаёт рябью, словно это волны на воде. А его волосы отливают золотым в закатных лучах.

– Завтра ты станешь баксы́6, – продолжает Айдар. – А потом тебя ждёт несколько лет обучения…

– Это ничего не изменит.

Я беру его за руку, останавливаю и разворачиваю лицом к себе. Я знаю Айдара с раннего детства, хотя он из ру7 Беркутов, а я из ру Лебедей. Наши аулы находятся на границе двух улусов, по обе стороны от Мугалжарских сопок, что позволило нашим отцам подружиться много лет назад, а потом и нам. Мне исполнилось двенадцать лет две недели назад, Айдару – сегодня. Наши первые двенадцать лет подошли к концу, а значит, что подошло к концу наше детство.

– Мы не можем выбирать себе пару, – вздыхает Айдар. – Тем более из другого ру. Выбор делают родители. Но я не представляю, на ком можно жениться, кроме лучшей подруги.

Я смеюсь.

– Я серьёзно, Инжу! – насупивается Айдар. – Ты такая беспечная!

Он хочет уйти, но я останавливаю его.

– Прости, Айдар, – вздыхаю я. – До этого ещё много времени.

– Ты ошибаешься, Инжу. Сюда стеклись семьи со всех сторон. Завтра ты станешь баксы. И к тебе начнут свататься женихи.

– Я буду всем отказывать! – решительно мотнув головой, отвечаю я.

– Можешь отказывать сколько угодно, но решаешь не ты.

Айдар задумчиво смотрит куда-то мимо меня.

– Брось, Айдар. – Я слегка по-дружески толкаю его в плечо. – Отец всё время ругается, что я слишком бойкая для Лебедя. Я слышала, как он делился с матерью подозрениями о том, что меня благословит не Дух Лебедя, а Дух Беркута. И сегодня ты поцеловал меня на игре. – Это воспоминание снова колыхнуло струны моей души. – Завтра на смотринах я подарю тебе перстень. Тебе, и больше никому!

Айдар вздыхает. Обычно он жизнерадостно относится ко всему, но сейчас я понимаю, почему он не уверен в нашем плане.

В семье Айдара уже давно не было баксы-Беркутицы. Последней была одна из его прапрабабушек. А сила эта передаётся от матери к дочери. Моя мама Лебедица-баксы. Моя бабушка, её мама тоже. Эта цепочка тянется уже несколько поколений. Но на самом деле никто не знает, какой Дух придёт завтра ко мне и одарит своей силой. По традиции к баксы с силой определённого Духа-покровителя сватаются женихи из соответствующего ру. Но нет гарантии, что ко мне прилетит Беркут. Хотя мы с Айдаром надеемся на это.

Пусть это будет ещё через несколько лет, но я тоже не представляю в роли своего мужа никого, кроме него. Поэтому мы и договорились, что на кыз куу8 он догонит меня и поцелует, а я завтра подарю ему свой перстень – знак симпатии.

Айдар вскидывает голову к небу и прикрывает глаза.

– О Тенгри9. Надеюсь, этого будет достаточно.

***

Мушел жас10 – опасный год. В это время важно заложить хорошую основу для следующего цикла, поэтому человеку в мушел жас рекомендуется делать как можно больше добрых дел, помогать людям, быть щедрым.

Отец зарезал барана этим утром. А мать подготовила для меня новое льняное платье. Его я и надеваю перед выходом.

– Ты у нас такая красавица, – умиляется мама, поправляя подвески у меня на шее. – Поверить не могу, что сегодня ты тоже станешь баксы.

Я вижу светлую грусть на её лице: похоже, она вспоминает тот день, когда её выбрал Лебедь. А когда она закончила обучение, её выдали замуж за моего отца, и она навсегда покинула родные места. И вот теперь моя очередь.

Я нетерпеливо вздыхаю: мне уже давно нужно было выйти – Айдар ждёт. А ещё я волнуюсь. Мама как всегда чувствует это, прикладывает ладонь к моей грудной клетке, закрывает глаза и шепчет какие-то слова так тихо, что я не могу разобрать. Но тут же приятная прохлада начинает растекаться по всему телу от этого места. Я тоже закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Выдох. Смерч внутри меня утихает.

– Спасибо, мама, – улыбаюсь я, когда снова распахиваю веки.

Я готова и выхожу из юрты с подносом разделанного мяса навстречу новому дню.

Всё будет прекрасно.

Друг уже ждёт меня снаружи и улыбается, когда видит. Днём будет жарко на солнце, поэтому он, как и я, не стал надевать тымак11. Я выбрала вместо него красную расшитую монетами такия12, макушку которой венчают перья филина. Вечером я буду встречать своего тотемного Духа. Ну а пока начинаются смотрины, и мы с Айдаром удаляемся от моей юрты.

– Спорим, я справлюсь быстрее и получу монет и бусин больше тебя? – хитро улыбается Айдар, глядя на меня.

– Ещё чего, – хмыкаю я и немного перехватываю поднос с мясом: он тяжёлый, а руки затекли.

– Тяжело? – замечает это он. – Могу помочь.

– Мой поднос станет легче, когда я раздам мясо вперёд тебя, – бросаю я, разворачиваюсь и быстро убегаю к первой юрте, которую я должна посетить.

– У тебя нет чести, Инжу! – кричит мне вслед Айдар. – А как же начать по сигналу?!

Я разворачиваюсь к нему, добежав до дверей, стучу по створке и кричу:

– Чем дольше ты там стоишь, тем позже получишь первую бусину!

Двери открываются, и я заныриваю внутрь.

Наша задача сегодня – раздать мясо всем в ауле. А ещё – показать себя народу, так как теперь мы вошли в возраст на выданье. Нужно поздороваться с жителями юрты, получить от них напутственные слова на этот год, и бусину, или монетку, которую одна из женщин пришьёт к одежде.

Айдар был прав: сюда съехались многие знатные семьи из Лебедей, Беркутов, Лошадей и даже несколько Волчьих семей, хоть их улус довольно далеко отсюда. Цель одна: найти невесту-баксы для своих сыновей. Нас таких сегодня пятнадцать детей – тех, кто вступил в мушел жас. Некоторых из ближайших аулов, включая Айдара, я знаю.

Получив свою первую бусину, я, довольная, выхожу из юрты и вдруг вижу, что Айдар уже бежит к следующей. Я нервно выдыхаю, но нет времени причитать – я бегу дальше, и монетки на такия и серьги с бубенчиками позвякивают.

Когда я стучу в следующую юрту, мне открывают.

– Ой, ещё одна? – шепчет женщина сквозь щель между створок. – Ты немного опоздала. У нас тут…

Она открывает дверь чуть сильнее, и я вижу внутри другую девочку.

– Ерли́к13 тебя побери… – злюсь я. – Ой, простите!

Нельзя ругаться, поэтому я краснею, кратко кланяюсь и убегаю. У меня опять затекли руки от треклятого подноса. Решаю не ждать, а направиться к следующей юрте. Наверное, мне стоит научиться каким-то упражнениям, иначе как я смогу потом колдовать: там руки очень важны.

Не знаю, сколько времени проходит, чтобы опустел мой поднос, но вот живот оповещает меня о том, что нужно поесть. Я только что вышла из последней юрты на сегодня. Воротник моего платья и его рукава усыпаны разноцветным бусинками и пуговицами. А поднос пуст. Я стою в назначенном месте в ожидании друга.

– Ладно, ты выиграла, – слышу я его голос за спиной и оборачиваюсь.

Айдар снял свой шапан, потому что солнце снова по-весеннему припекает. Я подношу ладонь ко лбу, чтобы создать глазам тень. Его рубашка тоже изобилует нашитыми оберегами. Айдар подходит ко мне.

– Я же говорила, – самодовольно улыбаюсь я.

– Пошли поедим: я слышу, как воет волк в твоём желудке.

– Подожди, – останавливаю его я и снимаю серебряный перстень в форме птичьего клюва с пальца.

Мне кажется, что Айдар задержал дыхание, глядя на него. Прохожие обращают внимание на то, что я собираюсь сделать.

– Я обещала.

Это неправильно. Пока что я не Беркут, вот все вокруг и косятся. Я беру Айдара за руку и кладу ему перстень на ладонь. Он делает серьёзный вид, но на мгновение я замечаю полуулыбку на его лице. Смотрит прямо мне в глаза. Я вся заливаюсь краской и убегаю.

***

В этом году на встречу с Духами у Священной рощи приехали пять девочек и несколько десятков других семей: родственников, друзей, потенциальных женихов. Люди начали собираться за полверсты от кромки леса: все ждут, когда над деревьями покажется полная луна. Я сменила белое дневное платье на длинное серое. Оно закрывает руки и ноги и не имеет никаких орнаментов. Ещё я сняла все украшения и распустила косу. Всё это я сделала так же, как и остальные девочки. В ожидании луны над кронами, чтобы не замёрзнуть, мама накинула на меня шубу. Аулчане то тут, то там разводят костры, возле которых собираются небольшие группы людей, чтобы согреться. В свете огня я вижу пар от дыхания.

И вот мы наконец видим луну. Старшая баксы трубит в рог три раза – это сигнал. Я скидываю шубу. Мама сжимает мою руку на мгновение и отпускает. Смотрю на Айдара – он кивает. Оставляю позади своих близких и иду на встречу со своим Духом-покровителем. Холодно, но нужно немного потерпеть. Четверо других девочек делают то же самое. Постепенно мы удаляемся друг от друга, при этом приближаясь к роще. Она немного пугает своей темнотой. Но мы знаем, что роща не причинит нам вреда.

Когда мы отходим на достаточное расстояние от толпы, садимся на колени лицом к деревьям. И ждём. Луна восходит ещё выше, делая темноту не такой пугающей. Замечаю какое-то сине-зелёное свечение между стволов, и сердце замирает. Оно приближается, и я уже могу различить в нём Волка. Я видела раньше, как Духи приходили к другим девочкам. Но сейчас на их месте я. И это заставляет меня немного дрожать от восхищения. Волк подходит ближе, и я понимаю, что он направляется к девочке слева от меня. Наблюдаю за ним. Он идёт ровно и спокойно, смотря лишь на неё. А когда подходит к ней на расстояние вытянутой руки, замедляется. Подходит всё ближе с каждым шагом, пока не касается носом лба девочки. Тут же её пронизывают сине-зелёные волны, волосы развеваются от внезапного порыва ветра, а затем свечение прячется где-то внутри неё, и становится тихо. Девочка кланяется Волку до земли и встаёт после того, как он отходит от неё.

Волк направляется в мою сторону. Я замираю, но оказывается, что зря: он проходит мимо и останавливается у девочки справа. С ней случилось всё то же самое, а потом Волк удаляется в рощу.

Через некоторое время оттуда выскакивает Дух Лошади. Он громко ржёт, взмахивая гривой, и несётся к нам. Но снова не ко мне. Он так же, как и Волк, замедляется вблизи своей подопечной, тихо подходит к ней и касается мордой её лба. Снова яркая вспышка, и конь убегает в рощу.

Не успевает он исчезнуть среди деревьев, из-за крон вылетает другой Дух – Лебедь. И снова не ко мне. Он благословляет четвёртую девочку поцелуем клюва в лоб и улетает обратно.

Я уже очень замёрзла, но сейчас моя очередь, поэтому я терплю. Остальные ушли, я осталась одна. Луна поднялась уже высоко, а моего Беркута всё нет. Да, я не сомневаюсь, что это будет Беркут, так как иначе бы один из Духов уже подошёл ко мне.

Но его всё нет.

Подношу дрожащие пальцы к лицу и пытаюсь согреть их своим дыханием. Не помогает. Вглядываюсь во тьму деревьев впереди, но никого не вижу. Обнимаю себя руками в тщетной попытке согреться: без шубы не получается.

Беркута всё нет. Я не понимаю, почему. Хочется плакать от обиды и бессилия.

Слышу шаги позади и поворачиваю голову. Тут же мне на плечи ложится меховая тяжесть. Я инстинктивно хватаюсь за края, запахиваю шубу на плечах и выдыхаю.

– Инжу, идём, – говорит Айдар.

– Нет! – отрезаю я. – Я должна дождаться его! Он прилетит, я знаю!

– Инжу, ты сидишь тут, на холодной траве, уже вечность. Ты простынешь.

– Так не бывает, чтобы Дух не приходил. Всегда приходит, ко всем…

Слышу долгожданный клёкот со стороны рощи. Задержав дыхание вскидываю голову к небу – к нам летит Беркут. Слёзы радости бегут по моим щекам: Дух пришёл ко мне! Наверное, его задержали какие-то дела в мире духов. И это Беркут. А значит, что наш с Айдаром план получается просто идеальным.

Я не уверена, стоит ли Айдару сейчас находится тут, рядом со мной, и он тоже. Поэтому он медленно пятится назад. Беркут всё ближе. Я уже почти не дышу, ожидая его прикосновения.

Беркут пролетает мимо меня.

Я слежу за ним взглядом, оборачиваюсь и вижу, как он садится на голову Айдара. Тот замирает и дышит часто, не понимая, что ему делать. Я в замешательстве разворачиваюсь всем телом к ним. Беркут перебирает лапами по шапке, чтобы повернуться мордой к лицу Айдара и, ни секунды не мешкая, касается клювом его лба.

Вспышка.

Беркут благословил мужчину. Но ведь мужчины никогда не были баксы. Что происходит?

Когда сияние успокаивается, Дух улетает и скрывается в роще. Мы только смотрим друг на друга, не в силах сказать ни слова, пригвождённые к месту. Со стороны аула слышаться крики, к нам бежит четверо людей.

Айдар теперь баксы. А я – никто.

Глава 2. Саукеле14

Мушел жас – опасный год. В это время нужно быть осторожным, внимательным и аккуратным, тщательно заботиться об отношениях с близкими и о своем здоровье. Важно заложить хороший фундамент для следующего цикла, поэтому человеку в мушел жас рекомендуется делать как можно больше добрых дел, помогать людям, быть щедрым.

Я всё делала по правилам. Но это не помогло.

О, Тенгри.

О, аруа́хи15.

О, духи Земли, Огня, Воды и Воздуха.

Кто-нибудь…

Шолпан16 сверкает высоко в небе, и я слышу, как бараны заблеяли со стороны моего аула. На востоке протянулась коралловая полоса света. Ещё немного, и солнце взойдёт и начнёт согревать всё своим теплом. А пока я сижу на коленях на траве, покрытой холодной росой, сложив руки в замок перед собой, и молюсь, закрыв глаза.

Кто-нибудь…

Но никто мне не отвечает. Слышу лишь, как жаворонки трепещут где-то высоко в небе. Баксы начинают слышать духов после Посвящения. Но ведь я не баксы. Я никто. Духи отвернулись от меня.

От этого осознания из груди вместе с облачком пара вырывается всхлип. Я открываю глаза и вытираю слёзы с щёк холодными пальцами. На жертвенном камне прямо передо мной виднеются алые пятна и потёки, и я будто всё ещё чувствую металлический привкус в воздухе. Поднимаю глаза выше. На голых ветках карагача медленно раскачиваются разноцветные ленты.

Я приходила сюда каждый день, когда наша стоянка оказывалась здесь. Я приходила к другим священным местам, чтобы понять, почему духи покинули меня. Я пыталась понять это уже шесть лет. Но ни мне и ни одной баксы так и не дали ответ. А сейчас какая уже разница?

– Инжу, – слышу я голос матери позади, но не оборачиваюсь, а только шмыгаю носом.

Её шаги, мягкие и осторожные, слышатся всё ближе. Я чувствую на правом плече тяжесть её руки.

– Инжу, қызым17, – мелодично повторяет она. – Идём, нужно готовиться.

Конечно. Я помню. Меня ждёт жених.

У родителей было достаточно средств, чтобы содержать меня все эти годы. Но предназначение женщины – уйти в род мужа и дать новую жизнь. Я хотела выйти замуж за Айдара. Но он стал баксы, а я нет. Мужчины никогда не были баксы, и весь народ расценил это как знак свыше. Все и раньше прочили ему великое будущее, а сейчас он обладает магией. В жизни такого человека нет места таким, как я. Айдар – единственный ребёнок в семье. Его родители не позволили ему жениться на мне. Что уж говорить, они даже запретили нам общаться, будто я прокажённая. Наверное, так и есть.

Эти шесть лет мне не позволяли участвовать ни в одном празднике. Наурыз, что был месяц назад, я провела дома. Я редко выходила из юрты, иначе мгновенно становилась объектом презрительных взглядов. Даже детей ко мне не подпускали. В одном ауле живут самые близкие родственники, но кто-то всё равно призывал аулчан к тому, чтобы меня изгнать. Кто-то, кто боялся. А боялись все. Отец, глава аула, не позволил, заступился за меня. С тех пор моя жизнь изменилась.

Я скучала по Айдару. До сих пор скучаю. Но сегодня я попрощаюсь со своим прошлым навсегда. Свадьба – мой шанс на будущее.

Мой жених – не слишком богатый и не слишком молодой Ыбыра́й. Он живёт где-то в дальнем ауле к западу от нас, у границы. Он единственный, кто осмелился посвататься ко мне. После смерти жены ему нужна новая хозяйка в дом, тем более, что детей она ему так и не смогла родить. Мои родители согласились. Даже без калыма18, лишь бы меня приняли в другую семью: может, аруахи мужа возьмут меня под крыло?

Хоть все и говорят, что духи отвернулись от меня, мама всё равно решила провести обряд очищения, положенный всем невестам. Это будет моим прощанием с аулом, семьёй и аруахами рода.

Я помню, как это было у другой девочки в прошлом году. Мама и сейчас подготовила всё в точности, как тогда. Юрта, куда мы идём, украшена рунами, а внутри нас уже ждут все мои взрослые родственницы. Когда мы входим, за нами закрывают двери. В юрте витает дым с горьковатым привкусом.

Я умру здесь.

Мама снимает свою верхнюю одежду, кимеше́к19 и распускает косы. Надевает шекели́к20, который позвякивает своими монетками от каждого её движения. По бокам его украшают лебединые перья. Я бросаю взгляд вниз, где стоят её ритуальные кобыз и бубен.

Кобы́з…

Последние пару недель я плохо сплю. Все мои сны занимает его образ. Какие-то существа без лиц в длинных просторных серых одеждах своими длинными конечностями всё пытаются всучить мне в руки этот инструмент. Но каждый раз я отказываюсь и просыпаюсь.

Маме подают её шапан из белоснежной шерсти, украшенный такими же белыми перьями. Она накидывает его на плечи и подвязывает поясом. От взмаха руками колышутся длинные ленты вперемешку с перьями, которыми отделаны рукава. Затем она поднимает бубен. Женщины берут меня под руки и ведут в центр юрты под шанырак, начинают раздевать. Первой снимают мою такия. Я смиренно стою, опустив голову. Мама медленно идёт вокруг нас, выстукивая неторопливый ритм на инструменте. А когда я остаюсь совершенно нагая и с распущенными волосами, женщины садятся на колени вокруг меня. Я замечаю рядом с собой семь сосудов, наполненных водой. Смотрю наверх. Небо, которое видно через открытый шаныра́к21, уже стало совсем голубым. На жердях юрты, что образуют купол, покачиваются многочисленные обереги из кожаных лент, перьев, бусин и колокольчиков.

Мама единожды громко ударяет колотушкой в бубен. Я закрываю глаза. Слышу, как журчит вода, а потом чувствую её холодное прикосновение то тут, то там по телу: это ручейки из сосудов устремились ко мне. Мама начинает петь на языке, который известен всем баксы, но недоступен простым смертным. Удары бубна становятся всё чаще и чаще. Низкий гортанный звук её голоса наполняет юрту.

Чувствую прохладу, которую создают водяные потоки, кружащиеся вокруг меня, и всё тело покрывается мурашками. Но я сдерживаю порывы обхватить себя руками и сжаться. Песня мамы и ритмичный звук бубна начинают занимать всё пространство в моём разуме. Кажется, тело само начинает немного покачиваться в такт мелодии. Чувствую, как вода касается головы, рук, груди, живота, ног, умывая, забирая у меня что-то. В каждом из четырёх ру свои обряды очищения. Волчиц обмазывают глиной, Лошадей опаляют огнём, Беркутиц окуривают дымом. А у нас, Лебедиц, нашу прошлую жизнь уносит с собой вода. Мы все умираем в таких ритуальных юртах, чтобы возродиться вновь в другой семье.

Мама снова единожды ударяет в бубен, и я открываю глаза. Водяные потоки замирают после удара, но продолжают парить в воздухе. Мама берёт кобыз и садится напротив меня. Как только смычок касается струн, её глаза становятся полностью белыми, и я слышу протяжную заунывную мелодию – плач. Тоску по девичьей жизни. Тоску по маминым мягким рукам. По колыбели, в которой лежала в младенчестве. Плач всех девушек, что расстаются со своими родными краями, со своими родными. Мой плач.

Я начинаю петь сыңсу – песню прощание. Я не знаю слов, но они сами приходят ко мне. Они сливаются воедино с мелодией кобыза. Вода снова начинает кружиться. Я благодарю этот аул. Благодарю всех людей. Благодарю родителей за заботу и любовь. Я прощаюсь.

Оң жақтан кетіп барамын,

Қыз еркелеп ұл болмас.22

Солёная влага выступает на глазах, но каплю за каплей магия уносит в общий водяной поток. Я пою, а вода кружится всё быстрее. Я пою, а вода поднимается всё выше. И с последней нотой, сорвавшейся со струн кобыза, водяные струи устремляются вверх, унося к Тенгри всё, что у меня было.