bannerbanner
Багровое откровение. Исповедь алого генерала
Багровое откровение. Исповедь алого генерала

Полная версия

Багровое откровение. Исповедь алого генерала

Язык: Русский
Год издания: 2024
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 8

Придя в себя от резкого звука, Цорн откинул пистолет в сторону. Испуганный и тяжело дыша, лихорадочно попятился назад.

– Что… произошло? – перевел взгляд. – Охрана!

– А ты счастливчик, Йоханнес, – не сводя взгляд с незнакомца, я усмехнулась. – Не каждому выпадает возможность совершить самоубийство на глазах у всех, в таком романтичном месте, как департамент тайной полиции…

Увы, шутка пропала даром.

– Розенкрофт? – Вспылили он. – Какого черта ты здесь делаешь?!

– Следи за тоном! Для тебя генерал Розенкрофт!

Мы познакомились в начале моей карьеры. Йоханнес был восходящей звездой полиции. Выполняя приказы и раскрывая одно сложное дело за другим, быстро поднялся по карьерной лестнице. Начальство было довольно. Сам Гиммлер не раз хвалил при всех. Многие считали его гением и пророчили даже место Гейдриха, но ох уж эта жажда власти…

Являясь старшим заместителем начальника на тот момент еще нового департамента юстиции, он совершенно забыл о безопасности. Преступно используя должностные полномочия, фальсифицировал улики, запугивал коллег по службе и брал с них взятки за «молчание».

Подобным образом пытался «подружиться» и со мной, но как помощник главы отдела по расследованию внутренних коррупционных преступлений, я быстро поставила его на место.

Когда вскрылись факты преступной деятельности, Цорна отправили под суд. Улик в деле было достаточно не только для позорного увольнения, но и внушительного тюремного срока, но увы…

Усердие и отсутствия сомнений при выполнении приказов слишком симпатизировали Генриху Мюллеру – шефу Гестапо. Используя связи, тот добился снисхождения, и дело замяли. Цорн был оправдан, но лишен всех наград и ощутимо понижен в должности.

Мой высокомерный тон и форма генерала раздражали, выводили из себя. Продолжая злиться за прошлое, он недовольно оскалился. Не сомневаюсь, в тот момент в его голове мелькала масса нелицеприятных слов, что с удовольствием бы высказал, но он прекрасно помнил, чем закончилась наша «дружба».

– Прошу меня простить, генерал, – он поспешил взять себя в руки. – Зачем вы здесь?

– Так-то лучше, – я злорадно усмехнулась. – С этого момента дело, в котором замешан этот человек, – указала на мужчину, – переходит под юрисдикцию имперского департамента. Я сама займусь его допросом. Вы свободны.

В одночасье лишившись громкого дела, он буквально побагровел от злости.

– Да будь ты…

Осекшись, импульсивно вскинул руки. Резко повернувшись, направился к двери. Демонстративно хлопнув, вышел из допросной. Поступок не вызвал удивления, чтобы не надумал, я никогда не воспринимала его как угрозу, в отличие от Вальтера…

Став свидетелем ранее произошедшего инцидента, он несказанно разозлился. Не выказывая и тени страха, незнакомец хозяйничал в отделе, как у себя дома. Такую вопиющую наглость он прощать не собирался. Воспользовавшись моментом, пока я была отвлечена, быстро подошёл ближе.

– Ах, ты.… – схватив за ворот кителя обеими руками, приподнял и уволок мужчину в сторону стены. – Да я тебя…

– Отставить Вальтер! Отпусти его!

Приказ показался неуместным. Повернув голову, он со злостью воскликнул, что не позволит такому ничтожеству позорить свой департамент.

– Я не буду повторять дважды, – я демонстративно положила руку на пистолет. – Отойди!

Сотрудники департамента юстиции были профессионалами своего дела. Объединяясь с городской полицией, следователи и детективы раскрывали самые запутанные и громкие преступления, но отсутствие контроля перечеркивало все.

Нарушая субординацию и имея склонность к непринятию авторитета, они были слишком своенравны и часто давали волю эмоциям в присутствии старших чинов.

Не понаслышке зная о вспыльчивом нраве и понимая, что не постесняюсь применить оружие, Вальтер с большим трудом подчинился. Отпустив мужчину, закрыл глаза. Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, взял себя в руки. Повернувшись, подошел и встал за моей спиной.

Невозмутимо поправив одежду, мужчина вернулся к столу. Медленно подняв, сел на стул.

– Вашим людям, – окинул меня недовольным взглядом, – стоит вести себя повежливее…

– Вы не в том положении, чтобы ставить условия, – сев напротив, я демонстративно закинула ногу на ногу. – Выкинете еще что-то в подобном роде, и отправитесь на скоротечное свидание с расстрельной командой.

Услышав угрозу, он усмехнулся.

– Это мы ещё посмотрим…

– Позвольте представиться, – я проигнорировала выпад. – Генерал имперского департамента внутренних дел Берлина, Ерсель Розенкрофт. Позади меня, – указала на Вальтера, – младший следователь шестого специального отдела департамента юстиции, капитан полиции Вальтер Шульц. А вы?

– Карл Кравец, – холодно представился он.

– Хорошо, герр Карл. Ответьте, почему вы здесь?

– Не имею ни малейшего понятия, – он иронично развел руки, и посмотрел на Вальтера. – Спросите у подчинённых. Уверен, они знают причину лучше.

– Вот как? – я перевела взгляд на светло-коричневую папку, лежавшую в раскрытом виде на столе. – Может, расскажите, откуда у вас эти документы?

На первый взгляд она ничем не отличалась от других. Подобные папки можно было встретить в любом кабинете и отделе. В них хранили официальные бумаги, отчеты, письма, доклады, но стоило лучше присмотреться, внутри с новой силой нарастало беспокойство.

✼✼✼

Аненербе.… С окончания великой войны прошло немало лет, но слава этой таинственной организации до сих пор будоражит ученных и исследователей.

Позиционируя себя как исследовательский институт, он был создан ради изучения: «теории наследия предков», которую правящая элита считала ключом к неограниченной власти над миром.

Однако история была не единственной, что заботила их умы. Одним из главных направлений научных изысканий, что привело к созданию концентрационных лагерей, были: исследования человеческого потенциала. Проводя эксперименты над заключенными, ученые заражали подопытных смертельными болезнями, помещали в самые жестокие условия, и все, чтобы определить грань человеческого организма.

Даже дети не были исключением. Для этих нужд было построено несколько детских лагерей, вроде печально прославившегося Саласпилса, на оккупированной территории Латвии. Там, они служили, своего рода «живым» материалом не только для раненых и больных солдат, которым требовалась кровь для переливания, но и бесчеловечных экспериментов.

Что до остальных немцев, не входящих в число «избранной» элиты, спросите Вы?

Доминирующая часть рядовых граждан и сотрудников иных департаментов, считали это пустой тратой государственного бюджета. Особо недовольные призывали закрыть институт, открыто называя его пристанищем зла. Однако фанатики стремились к своим идеалистическим целям несмотря ни на что.

Папка, обнаруженная при обыске у Карла, содержала сведения о проекте Возмездие, но детали были зашифрованы.

– Я повторю вопрос. Откуда у вас эта папка?

– Это неважно. Вы не…

– Здесь я решаю, что важно, а что нет! – теряя терпение, вспылила я. – На ней кровь убитых вами генералов. В ваших интересах сказать правду!

– Я не причастен к их смерти! – Карл заметно изменился в лице. – Я пытался их предупредить…

– Вот как? – я изобразила удивление. – Предупредить о чем?

Ответа не последовало. Убежденный, что опасность не грозит, он продолжал упорно молчать.

– Значит, не хотите по-хорошему…

Не намереваясь тратить время на пустые расспросы, я дала Вальтеру знак отойти в сторону. Встав из-за стола, мгновенно оказалась в непосредственной близости. Схватив за ворот, с силой отшвырнула Карла в сторону стены. Ударившись спиной, он с шумом упал на пол и тихо простонал.

Подойдя и не сдерживаясь, несколько раз ударила его ногами. Выставив руки, он попытался защититься. Смерив пронзительным взглядом даже применить мистический трюк, проделанный ранее с Цорном, но фокус не сработал.

Карл заблуждался, полагая, что я «такая же, как и остальные». Подобно следователям Гестапо, не брезговала применять силу там, где бесполезны слова, хоть и делала это в крайнем случае.

Опустив нелицеприятные подробности избиения, скажу, что, когда все закончилось, он был едва в сознании. Взяв за ворот кителя, я притащила его обратно к столу.

– Итак, герр Карл, – обойдя, села на стул, – готовы сотрудничать? Или вам больше по душе нестандартный метод нашей беседы? – выдержала паузу. – Выбирайте. Меня устроит любой из вариантов.

Угрожая насилием, я не шутила. В отличие от Цорна или Вальтера, со мной было не так просто справиться, а вкупе с полномочиями и властью, которыми наделил шеф, могла устроить для него ад.

– Я… – прерывисто кашляя, едва слышно произнес он, – согласен…

Секретный проект, получивший громкое название, был частью огромного замысла, по созданию непобедимого «сверх-солдата», которым так грезила верхушка правящей партии.

Используя в своих опытах живых людей, ученые Аненербе проводили испытания секретной сыворотки под кодовым названием: Немезида. Обладая уникальным составом, она наделяла подопытных не только невероятными способностями, но и силой, превосходящей человеческий потенциал.

Однако эксперименты обернулись катастрофой. Вместо сильных и неуязвимых солдат, беспрекословно следующих приказам, они получили неуправляемых монстров, одержимых жаждой человеческой крови и что самое пугающее, не так давно им удалось вырваться на свободу. Именно они, по словам Карла, были виновны в жестоких убийствах вблизи Кракова.

Что до генералов, чьи изувеченные тела обнаружили польские детективы?

Генерал Энгельс и его товарищ Фриц Лехнер были не только непосредственными свидетелями жестокости и насилия, но и лично отвечали за бесперебойную поставку «живого» материала. Когда произошла трагедия, и чудовища вырвались на свободу, они внезапно осознали весь масштаб катастрофы.

Втайне собирая улики, Энгельс намеревался раскрыть правду о преступлениях исследовательского отдела. Придать огласке то, что происходило за стенами лабораторий, но, подобно товарищу, стал жертвой тех, кто эту правду тщательно старался скрыть.

– Поэтому вы так спешно пытались пересечь границу? – выслушав рассказ, спросила я. – Спасали жизнь от преследователей Аненербе?

– Нет, – Карл покачал головой. – Я никогда ни от кого не бежал. В особенности от поехавших нацистов…

– Следи за словами, выродок! – приняв оскорбление на личный счет, с презрением кинул Вальтер.

– Успокойтесь, герр Вальтер. У меня не было намерения оскорбить вас или фрау Розенкрофт.

Тайно сотрудничая с Карлом, Энгельс собрал достаточно улик, позволяющих раскрыть большую часть секретов института, но прежде, чем успел хоть что-то рассказать, с ним жестоко расправились.

– В день убийства, когда генерал не явился на встречу, где должен был передать важную информацию, я понял, что произошло нечто плохое.

Окончательно убедившись, что Энгельс не придет, Карл поспешил в департамент польской полиции. Тайно проникнув в кабинет генерала, обнаружил вскрытый сейф. По его словам, собаки Аненербе забрали практически все, что кидало тень на их деятельность.

– Эта папка, – он кинул на нее мимолетный взгляд, – единственное, что осталось. Я нашел ее совершенно случайно, когда осматривал кабинет. Генерал спрятал ее за шкафом, заваленным всяким хламом.

Слушать Карла было тем еще «удовольствием». Россказни о подпольной лаборатории недалеко от польской границы, жестокие и бесчеловечные эксперименты. Сыворотка, дающая способности на грани фантастики. Сбежавшие чудовища, жаждущие человеческой плоти и крови.… Поверить в такое даже мне было сложно, не говоря о Вальтере.

– Монстры, угрожающие нашей стране? – вспылил он. – Думаете, мы поверим в эти бредни?

– Я говорю правду.

– Правду? Да она не стоит и половины марки!

Вальтер был уверен, что все сказанное – откровенная ложь, придуманная ради того: «…чтобы спасти свою жизнь и поиздеваться над офицерами Вермахта».

– Где находится место, о которой вы говорите? – игнорируя импульсивные нападки, поинтересовалась я.

Понимая, что не верим, он попросил карту. Лаборатория, по заверениям, находилась на территории Польши, всего в нескольких километрах от печально известного Аушвица.

– И что мы должны увидеть? – раздраженно спросил Вальтер, смотря на указанное место. – Тут сплошной лес!

– Вам ни о чем не говорит слово секретно, герр Вальтер? – подняв взгляд, Карл усмехнулся.

– Ты мне тут пошути еще, – он демонстративно положил руку на пистолет, – мигом на тот свет отправишься!

Вальтеру было не до шуток. Наглость выводила из себя. Казалось, еще немного, и невзирая на присутствие старшего по званию, он снова попытается ему навредить, но Карл неотступно стоя на своем. Пытался убедить, говорил, что Аненербе проводят эксперименты в отдаленном районе. Его территория частично прилегает к границам лагеря, чем и объяснялись пропажи солдат и офицеров.

– Пропажи солдат? – я искренне удивилась. Информация была новой. В отчетах упоминались только гражданские. – О чем вы говорите?

– Бросьте, – он усмехнулся, – вы ведь не настолько наивны? Этим тварям нужна кровь. Одинокие патрули – прекрасная возможность ее получить.

Доводы звучали убедительно. Отчасти лагерь прилегал к обширному многокилометровому лесному массиву, но кроме диких зверей, опасность там представляли, разве что партизаны, отличающиеся особой изобретательностью и жестокостью к врагам.

– Хорошо, мы проверим ваши слова, а пока что, – я встала и повернулась к выходу, – отдыхайте. Вы здесь надолго.

День клонился к закату. Разобравшись с основными делами, мы вернулись в имперский департамент. Поднявшись по лестнице и пройдя по коридору, зашли в мой кабинет.

– Вы ему верите? – сев в одно из кресел напротив стола, с раздражением спросил Вальтер.

Он был убежден, что все слова Карла – фарс, уловка для спасения собственной жизни.

С уверенностью сложно не согласиться. Оказываясь в департаменте тайной политической полиции, люди были готовы на все. В надежде сохранить жизнь и избежать отправки в лагерь, родственники перекладывали вину за мнимые преступления на плечи друг друга. Мужья обвиняли жен, матери сыновей. Если дело доходило до более «деликатных» методов, обвиняемые признавались во всем, лишь бы прекратить муки.

Однако Карл был другим. Сидя перед нами, он не испытывал ни тревоги, или страха. Немалый интерес вызывали его способности. Хватило секунды, чтобы подчинить Цорна, стоило тому проявить агрессию, но, когда напал Вальтер, он не сделал ничего.

Если же допустить, что это был не фокус или отточенный до совершенства прием гипноза, то почему он позволил арестовать себя и доставить в Гестапо, где ожидал холодный прием? Держу пари, Карл мог в любой момент сбежать, но намерено остался в опасности.

– Хотите поехать в Польшу? – интуитивно догадавшись, спросил Вальтер.

Охваченная сомнениями, я молча подняла взгляд. Мне не хотелось покидать чистый и уютный Берлин, уезжать далеко на неопределенный срок в погоне за призрачной надеждой. Однако беседа с Карлом породила новые вопросы, что требовали в кратчайший срок найти ответы.

Оковы правды

Повесив плащ на крючок, Вальтер прошел в просторное купе первого класса. У стен, напротив друг друга, стояли удобные кровати с мягкими подушками и теплыми одеялами. Между ними, ближе к окну, резной стол с выдвижными ящиками. На нем стояли лампа и небольшое радио.

– Какова наша следующая цель? – сев на кровать справа, с любопытством спросил он.

– Для начала осмотрим тела и поговорим с детективами местной полиции, – я села на противоположную кровать, – потом побеседуем с комендантом лагеря, разузнаем подробности исчезновений солдат.

– Говорят, комендант тот ещё человек… Слышал, его прозвали дьяволом за чрезмерную жестокость.

– Да хоть самим Аидом из преисподней. Его личность меня не интересует. Главное, что сможет рассказать.

Темнота за окном и ритмичный стук колес клонили в сон. Откинувшись на спинку кровати, я попыталась уснуть, но накопившийся за дни нескончаемых совещаний и работы стресс, расстроили все планы.

Сидя напротив, Вальтер увлеченно читал книгу в темно-зеленом переплете под названием: «гениальность и помешательство» за авторством итальянского психиатра Чезаре Ломброзо. Заметив тень беспокойства на лице, поднял взгляд.

– Много неприятных событий для одного дня? – отложил книгу в сторону. – Я заметил, что не можете уснуть. Вас что-то беспокоит?

– Вам не стоит об этом думать, – я прикрыла лицо фуражкой. – Это работа детектива. В последнее время преступлений все больше. Преступники не останавливаются ни перед чем, лишь бы добиться своих корыстных целей. Теперь серийные убийства…

Причин для беспокойства накопилось неприятное множество. Берлин и в мирное время не был спокойным городом, а с началом войны, когда опытных полицейских и детективов призвали на фронт, мелкие бандиты и крупные мафиози получили возможность расширить сферы влияния.

В то время департаменты работали на пределе сил, что заметно сказывалось на здоровье сотрудников. Я сама нередко задерживалась до поздней ночи, а бывало, и вовсе возвращалась домой под утро, где после двух, в лучшем случае четырех часов сна, снова отправлялась исполнять долг.

– Поездка, – вновь попытался отвлечь Вальтер, – предстоит долгой. Раз вам не удается уснуть, предлагаю сходить в вагон-ресторан, – мимолетно улыбнулся. – Слышал, у них хорошее меню.

Ресторан соответствовал всем стандартам первого класса. Окна украшали красивые, в теплых кремовых тонах занавески с бахромой по краям. Рядом, на равном промежутке друг от друга стояли столы с мягкими стульями. В дальнем конце, за стойкой, одетый в соответствующий стиль, находился бармен. Завидев нас, он улыбнулся и вежливо поздоровался.

– Добро пожаловать, – сделав лёгкий кивок, жестом указал на столы. – Прошу, располагайтесь.

Меню действительно был неплохим. Красочное описание с легкостью могло заинтересовать даже самого искушенного посетителя.

– Как все аппетитно! – с любопытством изучая позиции, воскликнул Вальтер и посмотрел на меня. – Вы что-то выбрали?

– Я не голодна, – улыбнувшись, мельком взглянула на барную карту. – Бокал Шато.

Дождавшись, когда определимся с выбором, бармен все тщательно записал, сверив заказ, удалился на кухню. Пытаясь прогнать сон в ожидании его возвращения, я мельком огляделась.

Сидя за столом в дальнем углу, мужчина был одет в форму майора департамента юстиции. На столе перед ним стояла светло-бежевая чашка, украшенная золотой каймой и несколько сладких десертов. Облокотившись вполоборота на спинку дивана, он увлеченно читал книгу под названием: «по ту сторону добра и зла» за авторством немецкого философа Фридриха Ницше.

Сбоку от нас, одетые в гражданскую одежду, играли в шахматы двое мужчин. Увлеченный, Вальтер смотрел за ними с нескрываемым любопытством.

– Сыграем? – заметив неподдельный интерес, предложила я.

– С радостью, – он неуверенно пожал плечами, – но, мало что смыслю в шахматах…

– Не беспокойтесь об этом, – я повернулась в сторону стола. – Извините, – окликнула одного из игроков, – не одолжите шахматы после партии?

В ответ мужчина сообщил, что рядом с баром стоит невысокий квадратный ящик, в котором можно взять ещё. Поблагодарив, я встала. Подойдя и открыв дверцы, увидела несколько сложенных друг на друга светлых коробок. Взяв одну и вернувшись, поставила ее на середину стола.

– Начнем? – незатейливо улыбнулась.

– Вам будет скучно со мной, – Вальтер с досадой отвел взгляд. – Я знаю только, как ходят фигуры…

– Этого достаточно.

Аккуратно высыпав содержимое, я перевернула доску шахматным рисунком вверх. Быстро расставив фигуры, взяла в каждую руку по пешке. Убрав за спину, перемешала.

– Выбирайте, – протянула Вальтеру.

Потратив пару секунд на размышления, он указал на правую руку. В следующее мгновение пешки вернулись на законные места.

– Ваши белые. Прошу, начинайте.

Первая партия закончилась, едва начавшись. Вальтера нельзя было назвать умелым противником. Не пользуясь уловками или взаимодействием фигур, он полагался лишь на, как ему казалось: «хорошо продуманную стратегию», что, словно карточный домик, рушилась с каждым новым ходом. И хоть отчаянно не сдавался, исход был очевиден.

– Шах и Мат!

– Быстро вы меня обыграли! – он поднял руки, признавая поражение. – Может ещё одну?

Согласившись, я повторила манипуляции с пешками, и вновь Вальтеру выпало право первого хода. Однако он не спешил ходить. Обдумывал каждый шаг. Благодаря этому игра стала сложнее.

К середине партии бармен принес заказы.

– Вы учитесь на лету, – придвинув бокал с вином, похвалила я, – но в обороне не простоишь вечно.

– О чем вы? – он удивленно поднял голову. – Разве преимущество не на стороне обороняющихся?

– Оборона, лишь пауза в погоне за хорошей возможностью атаки или, в вашем случае, контратаки.

– Что вы имеете в виду?

– Посмотрите, – я указала на фигуры находившихся в связке. – У вас отличный шанс забрать в следующем ходе мою ладью, совершив атаку конём.

Во его взгляде мелькнуло недоверие.

– Зачем вы мне помогаете?

Я покачала головой.

– Не помогаю, а учу. Победа не имеет смысла, если противник уступает по силам. Смотрите, – вновь указала на фигуры, – ваш конь сейчас угрожает двум моим фигурам, но атаковать его опасно.

– Почему?

– Он находится под защитой слона, составляя с ним пару. В шахматах это называется вилкой.

– Как ей противостоять?

– Хитростью, – подняв взгляд, я ехидной улыбнулась, – на которой и построена вся игра.

Обучаемость Вальтера была поразительна, не зря его взяли в шестой отдел. Схватывая на лету, он, с каждым разом выстраивал все более сложную тактику. Благодаря ей, вскоре мы даже сравнялись в количестве фигур, но этого все еще было недостаточно.

– Вам снова не повезло. Шах и Мат!

– Да как так?! – сделав удрученное выражение лица, он развел руки. – Я ведь был близок к победе…

Вальтер был раздосадован проигрышем. Не желая оставлять его с чувством обиды, я предложила сыграть последнюю партию, где он сможет применить все, чему научился за предыдущие разы.

И вновь он сумел вызвать искреннее восхищение. Взяв за основу прошлый опыт и советы, показал себя с достойной стороны. В середине игры ему удалось сохранить многие важные фигуры и занять выгодные позиции, но, к несчастью, противник имел слишком большой опыт.

– Похоже… – разочарованно произнес он, глядя на доску, – я и эту партию проиграю…

– Не принимайте поражение на свой счет. У вас неравный противник. Я играю уже долгое время. Опыта у меня куда больше. Шах и Мат!

Сложив шахматы в коробку и отодвинув в сторону, Вальтер принялся за кофе. Последовав примеру, я взяла бокал и облокотилась на спинку дивана. Победа подняла настроение, но все наслаждение омрачало неприятное чувство, вызванное откровенной наглостью офицера за крайним столом.

Во время игры, он пристально наблюдал за каждым моим действием, изредка переводя взгляд на Вальтера.

– Вам стоит выучить правила хорошего тона, – повернув голову, обратилась я к наглецу. – Пристальное внимание к незнакомцам – проявление грубости.

– Что случилось? – поставив чашку на стол, Вальтер удивленно перевел взгляд с меня на офицера.

– Ничего, – я отмахнулась.

Не было нужды провоцировать скандал. Едва услышав замечание, офицер тихо извинился и опустив взгляд, уткнулся в книгу.

✼✼✼

Выйдя из вагона, Вальтер поставил багаж на перрон. Неспешно потянувшись в карман, достал пачку сигарет и спички. Темноту озарил маленький огонек. Затянувшись, он поднял голову и медленно выдохнул дым.

– Давно вы курите? – прервав неловкое молчание, поинтересовалась я.

– Почти два года, – он перевёл взгляд с меня на сигарету и утвердительно кивнул. – На фронте только это и спасает…

– Со многим пришлось столкнуться?

– Да, – тяжело вздохнув, он опустил взгляд. – Война, это страшное место. Кровь, смерть, следующая по пятам. Сегодня ты наслаждаешься жизнью, мимолетными и простыми вещами, а завтра… – сделав затяжку, выдохнул дым, – кто знает…

Разговор прервался. Было заметно, что он не хочет рассказывать о пугающих кошмарах, с которыми пришлось столкнуться на фронте. Я не стала настаивать, прекрасно понимая, что ничего хорошего не услышу.

Во время первой мировой войны, еще задолго до того, как стать генералом, я была младшим хирургом в полевом госпитале, расположенном недалеко от огневой линии на западном фронте.

Это был настоящий кошмар. Война разрушала, убивала, калечила и ломала жизни сотен солдат ежедневно. Она не щадила никого. Раненых было столько, что приходилось не спать по несколько суток, проводя бесчисленные операции в надежде их спасти.

На страницу:
3 из 8