Багровое откровение. Исповедь алого генерала

Alex de Arden

Багровое откровение. Исповедь алого генерала

…так кто ж ты, наконец?

– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

Гёте. Фауст.

Глава 1

Разбившиеся в прах надежды

Ранняя бархатная осень осыпает улицы золотом. Жаркие летние дни уступают место прохладным вечерам. В это чудесное время Берлин обретает завораживающий вид. Красочные аллеи и парки напоминают иллюстрации из детских сказок. Прогуливаясь по ним, ты словно погружаешься в невидимую атмосферу волшебства.

Всего несколько лет назад город было не узнать. Серые и грязные улицы сплошь и рядом были заполнены нищими и обездоленными. В подворотнях поджидали мародеры и бандиты.

Германия была погружена в хаос послевоенного времени. Царила тотальная нищета. Политический и экономический кризис уничтожил привычную жизнь. Многие прозябали в жалких условиях на грани выживания.

Немцы – терпеливый народ. Мы послушно сносим несчастья. Склонив голову, терпим оскорбления и насмешки, но чего у нас не отнять, так это гордости! Что однажды возвещает о себе.

События на рубеже тридцатых годов, стали для страны временем подъема. Медицина, экономика, культура и наука переживали новое рождение. Университеты Берлина, Цюриха, Мюнхена открывали свои двери лучшим ученым.

Благодаря смелым открытиям преобразились больницы и научные лаборатории. На месте серых зданий и унылых пустырей возвели театры и музеи. Открывались выставки, и проводились экскурсии. Ставились театральные постановки.

Однако рай не может принять всех. Все те, кто раньше был у власти. Купаясь в роскоши, смотрел на других свысока, на собственной шкуре ощутили боль и отчаянье угнетенных.

Разгул радикальных движений в Европе, вдохновленных идеями Карла-Маркса, Фридриха Энгельса и Шарля Мориса, всколыхнули волну недовольства в городах Германии.

Повсюду раздавались призывы к открытому противостоянию европейскому империализму. Заявляя о несправедливости, люди требовали радикальных перемен, но заботясь лишь об интересах правящей элиты, мирные демонстрации жестоко разгоняла государственная полиция.

Справедливость восторжествовала с приходом нового сильного лидера. С этого момента для предателей настали темные времена.

«Благородными намерениями выстлана дорога в Ад» – так можно охарактеризовать череду событий, последовавших за приходом нацистов к власти.

Обвиняя в расовой неполноценности и стремясь очистить нацию от «истинных» врагов, фанатики режима учиняли погромы. Жгли произведения «прогнивших» писателей и художников. Разрушали дома и отправили в лагеря сотни невинных.

Оказавшись по ту сторону колючей проволоки, люди теряли все. Имущество, ценности и даже собственное имя. Их жизнь превращалась в череду издевательств со стороны надзирателей и начальства.

Рытье траншей под дождем или укладка шпал для новой железной дороги. Каждый день им приходилось работать в тяжелых условиях по шестнадцать часов без отдыха, получая скудное питание. В противовес тех, кто не приносил «пользу», по распоряжению главного надзирателя отправляли в газовые камеры, работавшие на полную мощность круглые сутки.

Что до обычных рядовых граждан, живших вдали от всех этих ужасов, спросите Вы?

Большинство безразлично относилось к врагам нации. Такие делали вид, что не замечают преступных действий государства. Другие, напротив, всецело поддерживали палачей, считая, что: «изгои общества сами виноваты в случившемся.»

Сторонники режима безоговорочно верили политической пропаганде. Вступая в партию, и объединяясь в радикальные группы, тщательно присматривались к соседям, прохожим на улицах. Учиняя погромы, разбивали окна еврейских домов и предприятий.

Нередко дело доходило до открытого насилия. Замечая на улице прохожего с символом звезды Давида, отличающей евреев от «истинных» немцев, фанатики не гнушались применять физическую силу. Под горячую руку попадали старики, женщины и даже дети. От них избавлялись без малейшей жалости, оставляя тела на всеобщее обозрение.

Услышав о подобной жестокости, Вы, несомненно, захотите узнать: «а где были в это время сотрудники полиции? Чем они, простите, занимались, когда под их носом разгуливали убийцы и насильники?»

Правосудие оставалось слепо. Городская или правильнее, полиция порядка, закрывала на эти: «грязные еврейские преступления» глаза. Констебли открыто игнорировали заявления от пострадавших, лишая их малейшего права на справедливость.

Однако несмотря на политическую пропаганду, произвол и халатность полиции, безразличие и ненависть, остались те, кто предпочел страху борьбу. При одном упоминании о жестокости, убийствах и погромах, эти «герои» бросали вызов царившему беззаконию.

Кража ценной информации и покушения на государственных лиц. Рискуя жизнью, сепаратисты хотели ввергнуть страну в хаос.

В это опасное время мне и моим товарищам довелось стать непосредственными участниками цепи необъяснимых событий, поставивших мир на грань гибели, но обо всем по порядку…

И грянул гром

Город окутали сумерки. Черный мерседес медленно подъехал к мощеному тротуару. Открыв двери, из салона вышли несколько человек.

Нерасторопно обойдя машину, водитель оперся на капот. Потянувшись, достал из кармана серебристый портсигар и спички. Разговаривая друг с другом, сбоку стояли два офицера. Свет фар освещал фигуры в черной военной форме.

Элитные отряды охраны… Сокращенно значась как СС, они заработали себе дурную славу как среди врагов, против которых вели неустанную борьбу, так и обычных граждан.

Элегантно одетые и статные офицеры. Они никогда не пришли бы на порог вашего дома без причины, которая проста и ужасна одновременно: Вас предали! И будьте уверены, тот, кто совершил этот гнусный поступок, вероятно, хорошо Вам знаком.

Им может быть приветливый и улыбчивый сосед, живущий напротив, с которым здороваетесь и обсуждаете свежие новости из местных газет. Друзья, знакомые, или даже боевые товарищи, с которыми, бок о бок воевали на полях кровавых сражений. Однако если говорить откровенно…

Вспомните, может быть, Вы в пылу чувств обронили нелестное слово в адрес кого-то из близких или поругались со злым начальником, несправедливо урезавшем зарплату?

Довольно сложно ответить на эти вопросы однозначно, но не спешите! Уверяю, торопится абсолютно некуда! Взяв за основу хрупкие факты, и быстро составив дело, Вас отправят туда, где размышления станут единственным спасением от жестокой реальности.

Что насчёт меня? Не стоит волноваться. Сегодня вечером эти «благородные» солдаты призваны обеспечить мою безопасность.

✼✼✼

Часы, одиноко висевшие над камином, пробили девять. Отвлекшись от мыслей, я повернулась. Подойдя к столу, стоявшему слева от окна, кинула усталый взгляд. Среди бумаг, лежала раскрытая папка, необходимая на предстоящем заседании.

Идти на него не хотелось, а прибывшие офицеры окончательно испортили настроение, но ничего не поделаешь… Генералу армии не дозволено пропускать военные совещания.

Тяжело вздохнув, я взяла себя в руки. Закрыв папку и, прижав ее к груди, направилась к двери. Выйдя из кабинета, прошла в большую гостиную.

Ритмично тикая у дальней стены, возвышались винтажные часы. Рядом, в ожидании, молча стояла белокурая, словно ангел, молодая девушка.

Длинные светлые волосы обрамляли ее красивое лицо. Держа в руках черный плащ и фуражку с символом римского орла, она, не отрывая взгляда, следила за секундной стрелкой.

– Добрый вечер, госпожа, – заметив мое приближение, она повернулась и легко поклонилась. – Как вы велели, я подготовила вашу одежду.

– Спасибо, Мария, – я мимолетно улыбнулась. Повернувшись спиной, позволила накинуть на плечи плащ. В ее движениях ощущалась непривычная скованность, сердце учащенно билось. – Все хорошо? – надев фуражку, повернулась лицом. – Ты выглядишь обеспокоенной…

– Вы снова уходите… – с досадой ответила она. – Так поздно…

В небесно-голубом взгляде читался упрек, но Мария говорила не со зла.

Будучи генералом Вермахта – неукротимой военной машины Германии, практически все свое время я отдавала службе, пропадая на нескончаемых совещаниях или в командировках. Выполняя долг, нередко задерживалась до утра, а то и ночевала на работе. Это очень огорчало Марию, заставляя лишний раз беспокоиться.

– Все будет хорошо, – я медленно, словно опасаясь разбить хрупкую статую, дотронулась до её лица. – В этот раз вернусь пораньше.

– Я понимаю, – ответила она чуть подрагивающим голосом, стараясь скрыть обиду. – Будьте осторожны. На улице неспокойно.

✼✼✼

Стояла легкая вечерняя прохлада. Сойдя с порога и на миг остановившись, я кинула недовольный взгляд в сторону машины.

Словно крысы, бегущие с корабля при малейшей опасности, эсэсовцы были хитрыми и услужливыми. Мелькая по кабинетам, их незаметные тени старались ближе прижаться к тем, кто обладал властью. Везде выискивая лишь собственную выгоду, они, не гнушаясь, предавали и подставляли других ради собственных мелочных интересов.

Заметив приближение, офицеры отвлеклись от разговоров. Поправив форму, вскинули руки.

– Приветствую, генерал! – произнес мужчина в форме старшего лейтенанта.

На вид Матиасу Вайберу было не больше двадцати шести. Подобно остальным коллегам по службе он был голубоглазым, с немного угловатыми чертами лица, присущими немецкой расе. Из-под фуражки выбивались короткие светло-русые волосы. Чистая и выглаженная форма подчеркивала офицерскую стать. Стоявшего рядом с ним, звали Зигфрид Герхард. Он был ниже по званию, но по выдержке не уступал товарищу.

Последним поприветствовал мужчина, которого я по ошибке приняла за водителя.

Будучи старше своих подопечных, он был немногословен. На кителе гордо красовался орден железного креста III степени – награды за боевые заслуги на фронте, а пронзительный взгляд говорил, что получил он его не просто так.

– Капитан Ульрих Беккер, – прислонив руку к фуражке, представился он.

– Генерал департамента имперской безопасности, Ерсель Розенкрофт.

Кивнув в ответ, он повернулся. Подойдя к машине, открыл дверь и жестом пригласил в салон.

– Прошу, генерал.

В машине царила тишина, изредка нарушаемая только тихим стуком колес, скользящих по ночной дороге. Кидая мимолетный взгляд на безлюдные улицы и стараясь отвлечься от тягостных мыслей, я бесцельно смотрела в окно.

Гнетущей пустотой они были обязаны новым ограничениям. Опасаясь вражеских налётов, правительство решило ограничить активность города. По настоянию шефа городской полиции был установлен комендантский час, запрещающий выходить в позднее вечернее и ночное время без соответствующих документов.

За соблюдением новых правил строго следили. Получив ясный приказ, полицейские без лишних вопросов доставляли нарушителей в ближайшее отделение тайной полиции, где их ожидала одна из самых опасных бесед в своей жизни.

Внезапно машина резко притормозила. В свете фар мелькнул силуэт в военной форме.

– Немедленно остановитесь! – положив руку на автомат, а другую, выставив перед собой, приказал солдат. – Предъявите пропуск!

Ульрих был в бешенстве. Отпустив руль, импульсивно вышел. Демонстративно хлопнув дверью и поправив форму, направился к постовому.

– Что вы себе позволяете? – подойдя, сделал угрожающий жест рукой. – Как посмели нас остановить?!

– Эта территория под охраной. Нам приказано досматривать все машины, проезжающие через…

– Машины с государственными номерами не подлежат осмотру! Разве вам это неизвестно?

– Послушайте, – невозмутимо ответил солдат. – Распоряжение поступило свыше. Теперь проезжая по этой дороге, машины обязаны предъявить соответствующие документы.

Открыв рот, Ульрих хотел возразить, но с правилами спорить бессмысленно. Потянувшись в верхний карман кителя, и достав документы, протянул солдату. Изучив их внимательно, тот перевел взгляд на машину.

– Ваши пассажиры тоже должны пройти проверку.

– Нет! – вскинув руки, запротестовал Ульрих. – В машине важный пассажир!

Теряя терпение, солдат поправил автомат на плече.

– Не заставляйте применять силу.

Постовой заслуживал уважения. Его не пугало звание и угрожающий настрой. За время пребывания на пункте досмотра он, несомненно, успел столкнуться с подобными ситуациями, но тогда риск был неоправданно велик. Если бы на моем месте сидел другой генерал, или кто-то из высшего командования, парень быстро бы понял: правилами иногда можно пренебречь.

– Будьте осторожны с подобными жестами, юноша, – выйдя из машины, окликнула я. – Они могут дорого обойтись.

Заметив форму, он мгновенно застыл по стойке смирно. Прислонив руку к фуражке, отдал честь.

– Приветствую генерал! – произнес дрожащим голосом. – Прошу простить. Я не…

– Меньше разговоров, – подойдя, я протянула документы. Взяв, он быстро пробежал взглядом, затем вернул обратно. – Все в порядке?

– Так точно! – отошел в сторону. – Можете проезжать.

✼✼✼

Главное министерство имперской безопасности или «СА», занималось всеми государственными делами: от сопровождения дипломатических миссий до государственных преступлений, связанных с изменой и коррупцией.

Денег на постройку не пожалели. Все в нем, снаружи и внутри, должно было демонстрировать величие и непоколебимость идеалов великой Германии – империи, которой, по представлениям правящей элиты, суждено простоять века.

За дверью открывался просторный холл. Стены украшали привезенные из-за рубежа картины. Впереди, по бокам от стойки секретаря, на подставках располагались трофеи, привезенные из разных уголков мира: Египта, Турции, Скандинавии.

В конце, устланная красным ковром, предстала широкая лестница, ведущая на верхние этажи. Ускорив шаг, Матиас поднялся на две ступеньки.

– Прошу, – протянув руку, мимолетно улыбнулся.

Мне симпатизировала его галантность и внешняя привлекательность. Говоря начистоту, нам ничего не мешало познакомиться поближе. Ничего, кроме, пожалуй, репутации, что говорила сама за себя.

– Оставьте галантность при себе, юноша, – с сарказмом ответила я. – Уверена, она пригодится вам в другом месте.

Принимать помощь от эсэсовца было чревато. Как уже говорилось, любой их жест, зачастую был продиктован низменными мотивами и желанием скорее подняться по карьерной лестнице.

Ощущая себя оскорбленным, он опустил руку и отвел взгляд. Ему было неприятно, что генерал СА, департамента, за которым ходит еще более дурная слава, считает его недостойным общения.

Конференц-зал находился в самом конце коридора. До совещания оставалось около двадцати минут, но изнутри доносились приглушенные голоса. Потянувшись к ручке и, открыв дверь, Матиас жестом пригласил войти.

– На этом, – отдал честь, – мои полномочия исчерпаны. Мы будем ожидать вас на улице.

Повернувшись, он направился по коридору в обратный путь. Спрятав руки в карманы, медленно спустился по лестнице. По тяжелой походке было заметно, что его терзают неприятные мысли.

Было жаль парня. Ослеплённые пропагандой молодые юноши, вступая в ряды СС, мечтали об успешной карьере, но оказавшись частью военной машины, попадали в мир полный зависти. Каждый день им приходилось работать в условиях жестокой конкуренции. Нередко офицеры становились жертвой подстав и интриг, основанных на компромате из сплетен и слухов.

✼✼✼

В зале собралась военная элита: генералы, заместители и старшие офицеры. Большинство выглядело обеспокоенно и устало. Остановившись недалеко от входа, я пробежалась взглядом.

В середине расположились высшие фигуры партии. В центре внимания привычно был Генрих Гиммлер. Стоя за спиной фюрера, он с заметным недовольством беседовал с начальником департамента юстиции.

Рейнхард Гейдрих был мастером закулисных игр и шантажа. Выходец из известной и богатой семьи, он с раннего детства воспитывался отцом в духе национализма. Став взрослым, и увлекшись политикой, он был членом разных националистических союзов, заработав славу верного приверженца «правильной» идеологии.

После прихода нацистов к власти, Гейдрих не задумываясь, вступил в ряды, тогда еще зарождающегося СС. Позже, через своего друга и по совместительству начальника государственной полиции познакомился с Гиммлером.

Проводя кампанию против политических диссидентов и занимаясь упорядочением рядов СС, тот задумался о создании отдела внутренней разведки для борьбы против политических врагов внутри государства. И тут на сцену вышел Гейдрих.

Убежденный нацист и карьерист, он быстро нашел общий язык, предложив пару идей на этот счет. Рейхсфюреру они понравились, и он приказал создать новую службу, ставшую известной как департамент юстиции или «СД».

В отличие от других военных, я старалась держаться подальше от наших «великих лидеров». Даже имея весомую власть, как генерал, предпочитала не лезть в политические интриги, но в реальности это редко удавалось, и все из-за начальства, поручавшего одно провокационное дело за другим.

Приятное одиночество продлилось недолго. Заметив, ко мне неспешно подошел высокий мужчина в черной военной форме.

– Добрый вечер, фрау Розенкрофт, – учтиво поприветствовал он. – Надеюсь, поездка в столь поздний час не утомила?

Эрнст Кальтенбруннер был волевым и харизматичным человеком. Первое, что кидалось в глаза при встрече, – шрам на правой щеке, полученный в результате студенческой забавы, популярной в университетской среде ещё до первой мировой войны.

Занимая пост статс-секретаря имперского министерства внутренних дел, он поднялся с самых низов, заполучив в руки огромную власть. Под его руководством департамент СА подчинил практически все структуры СС, включая городскую и военную полицию. Нам поручали все важные государственные дела, а детективы отделов раскрывали самые запутанные преступления.

– Не беспокойтесь, – ответила я с безразличием, намереваясь уйти от дальнейшего разговора, – это долг генерала.

– Рад слышать, – он улыбнулся, – нам необходимо сегодня обсудить множество важных вопросов.

Я не разделяла радости. В отличие от других, слишком уставала от нескончаемых заседаний, на которых поднимались инциденты предательства и всевозможные сценарии, угрожающие правительству.

Вечер не стал исключением. На совещании обсуждались вопросы, связанные с нестабильной ситуацией на западном фронте и отчаянным сопротивлением на польской границе.

Верховное командование было недовольно генералами и офицерами, но выступая с докладами, те лишь обвиняли друг друга в некомпетентности и несостоятельности, перекладывая ответственность за провалы.

Их волновала только собственная судьба. Никто не хотел даже слышать о потерях в собственной армии. Убитые и раненые солдаты, проливающие кровь ради чужих амбиций, были цифрами на листе, что без единой эмоции озвучивали в подходящий момент.

✼✼✼

Часы пробили около полуночи. Проведя время за жаркими обсуждениями, присутствующие, с трудом решили ряд важных вопросов и удовлетворенный исходом фюрер, объявил о конце совещания.

– «Хоть какая-то радость за этот нескончаемый вечер», – промелькнула мысль в голове. – «Теперь можно со спокойной душой уйти домой пораньше…»

Закрыв глаза, я облегченно вздохнула. В нескончаемой череде потерянного времени радовало, что в этот раз выполню обещание, данное Марии.

Однако хрупкую надежду разрушила внезапно возникшая фигура шефа. Не вдаваясь в подробности, он попросил следовать за ним. Выйдя из зала, мы направились вдоль по длинному коридору. Поднявшись по лестнице, зашли в кабинет.

По природе властолюбивый, он не упускал возможность подчеркнуть свой статус. Стены украшали картины известных художников и военные трофеи. Возле окна стоял широкий стол, освещаемый большой лампой, а за ним удобное кресло. На краю стопками возвышались бумаги с грифом «секретно».

У дальней стены возвышался высокий шкаф с документами, а сбоку стояло мягкое удобное кресло в кожаной обивке. Рядом стоял небольшой овальный стол. На нем красовались хрустальный графин и пара рюмок.

Атмосферу величия дополняли портрет фюрера на стене позади стола, и два красных флага с символикой черного креста по бокам от мраморного камина.

– Располагайтесь, – пройдя к столу, он жестом указал на одно из кресел напротив. – Нужно будет подождать.

Ожидание было недолгим. Примерно через десять минут в дверь постучались.

– Войдите! – услышав за дверью шаги, с заметным нетерпением произнес шеф.

Первым в кабинет вошел мужчина в черной форме и фуражке с черепом. Поправив круглые очки в тонкой серебряной оправе, подошел ближе.

– Приветствуем! – привстав, одновременно поприветствовали мы.

Рейхсфюрера и главу СС Генриха Гиммлера было сложно не узнать. Будучи относительного небольшого роста и худощавого телосложения, он добился поразительных высот, заполучив огромную власть и влияние, но…

Как человек был тем еще… Из-за природной холодности характера и привычки срывать гнев на подчиненных, он никогда не пользовался особым авторитетом, ни у штурмовых отрядов, ни элиты СС.

– Добрый вечер, фрау Ерсель, герр Кальтенбруннер, – он сел по соседству и добавил: – присаживайтесь. Нас ждет долгий разговор.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я.

Взгляд выражал беспокойство. Мимолетно отвлекшись, он поднял руку и жестом подозвал офицера, стоящего все это время в проходе. Мельком обратив внимание, я была не в силах оторвать взгляд.

Мужчина был высоким и статным. Молодое лицо обрамляли короткие светлые волосы. На воротнике застегнутого на все пуговицы кителя департамента юстиции красовался орден железного креста II степени – награды за проявленное мужество и военные заслуги на поле боя. Держа в левой руке папку, а в правой фуражку, пронзительным взглядом, он напоминал Ульриха.

– Добрый вечер, – остановившись напротив стола, произнес он с едва заметным австрийским акцентом. – Позвольте представиться. Капитан шестого специального отдела департамента юстиции, Вальтер…

– Меньше театральности герр Вальтер, – перебил шеф. – Говорите по существу!

Раздосадованный внезапным замечанием, он на мгновение изменился в лице, но быстро взял себя в руки.

– У меня срочное донесение, – продолжил. – Несколько дней назад, в польском городе Кракове произошло преступление. Пострадали мирные граждане. Были найдены убитыми два генерала.

Услышанное стало шоком для нас.

– Как это понимать? – ошеломленно воскликнул шеф. – Как вы могли допустить подобное?!

– Департамент СД проводит расследование инцидента. Нам удалось задержать предполагаемого убийцу, но…

– Что? Чем ваш департамент занимается?!

Шеф злился. Каждое сказанное слово, выводило его из себя.

– Никто не смог разговорить его, – проигнорировав гневный выпад, ответил Вальтер.

– Как такое возможно? – спросила я. – Разве раскрытие подобных дел не ваша юрисдикция?

Сказанное не укладывалось в голове. Департамент юстиции, взявший роль государственной полиции, обладал всеми ресурсами для раскрытия самых сложных преступлений.

– Да, но… – он умолк, пытаясь собраться с мыслями. – Как только начинается допрос, происходят, странные вещи…

Пытаясь объяснить, что имел в виду под «странностями», Вальтер пояснил, что, несмотря на усилия, следователи не выяснили о незнакомце ничего. Ни откуда, или как в его руках оказались компрометирующие улики, связанные с убийствами, ни даже настоящего имени.

– Вы что, шутить вздумали над нами? Что за откровенный бред вы говорите!

Шеф окончательно разозлился. Он и до этого не жаловал департамент юстиции, начальником которого был соперник по службе, а тогда, казалось, был готов разорвать Вальтера. Лишь присутствие Гиммлера сохраняло субординацию.

Я тоже пребывала в откровенном замешательстве. Убийство является тяжким преступлением, за которое преступник, несомненно, должен был ответить. Однако в такие моменты важно сохранять спокойствие.

– Герр Кальтенбруннер, срывать злость на подчиненном ни к чему. Капитан, – посмотрела на Вальтера. – Расскажите подробности.

– Вам лучше самим взглянуть…

Мимолетно взглянув на Гиммлера и получив одобрение, он положил на стол открытую папку с материалами дела. Жестокость пугала. Снимки запечатлели израненные тела в неестественных позах со следами насильственной смерти.

– Герр Кальтенбруннер, – вполголоса обратился Гиммлер, – это дело очень… – он выдержал паузу, – деликатное. Я могу доверить его только вам.

– Можете положиться на меня! – польщенный проявленным вниманием и отвлекшись от снимков, ответил шеф. – Имперский департамент основательно займется этим делом. Я сделаю все, чтобы привлечь виновных к ответственности!