Эмили и Волшебное Королевство

– Мне пора домой, – сказала Эмили.

– Ладно, иди, – Лиза невозмутимо пожала плечами, но когда её подруга уже встала и сделала несколько шагов в сторону дома, внезапно спросила: – значит ты не против? Насчёт того, о чём я говорила?

– Из вас выйдет отличная пара, – Эмили поджала губы и вытянула их, изображая некое подобие улыбки. Она говорила это отчасти искренно, отчасти и просто так. Для неё было важнее, что Лиза теперь будет чувствовать себя гораздо увереннее. И, возможно, Маркусу действительно удастся усмирить её вредный характер.

Глава 6. Свадьбе быть

После небольшой, но довольно неприятной ссоры с Лизой Эмили захотелось побыть в одиночестве, быть может прогуляться и подумать обо всём. Разногласия были не частым гостем в их дружбе, однако они всегда неизбежны, если вы близки с кем-то на протяжении многих лет. Несмотря на это, Эмили была уверена, что совсем скоро они помирятся, и всё станет, как прежде. Она старалась держаться подальше от всяких сцен.

Направившись домой, она соорудила в голове подобие плана. Сначала она возьмёт Грома и отправится с ним на прогулку. К тому же, ему полезно будет пройтись и подышать свежим воздухом, а не спёртым в стойле, которое как раз можно будет проветрить за время отсутствия в нём коня.

– Эмили! – Нина вышла к ней во двор, не дождавшись дома и, к счастью, успев застать её.

– Я здесь, только прогуляться иду, – Эмили уже положила на спину коня мягкий вальтрап, но, когда услышала голос матери, отвлеклась и отошла к ней.

– Конечно, только прежде нужно поговорить, – улыбнувшись, произнесла Нина, погладив свою дочь по руке. И хотя это неосознанное действие скорее было направлено на то, чтобы расслабить Эмили и не дать ей повода для волнений, оно произвело обратный эффект.

Нина зашла в дом. Эмили последовала за ней, и они, пройдя к столу, сели друг напротив друга.

– Что-то случилось? – изогнув брови, взволнованно спросила Эмили.

Нина отвечать не спешила. Она нервно тёрла руки, не зная, с чего лучше начать.

– Понимаешь, – подняв глаза на дочь и улыбнувшись, продолжала она, – я желаю тебе только лучшего, ты же знаешь это. Ты моя любимая дочь, моё главное сокровище.

Эмили слушала молча.

– Но с финансами у нас совсем стало туго. Да и в хозяйстве нужна сильная мужская рука, вон уже который год с покошенным забором живём, а поправить некому.

– Ой, ты не переживай по этому поводу, я попрошу Маркуса, он и поможет, – заверила её Эмили. Само собой, она сомневалась, что дело было в одном заборе.

– Я как раз об этом, верно, – Нина положила свою руку на руку дочери и несильно сжала, – пока вы были на ярмарке, ко мне приходил Александр. Мы говорили с ним о всяком. Ты же понимаешь, как нам повезло с ними, правда? Александр всегда нас поддерживал, а Маркус с детства за тобой бегал, защищал, – она нежно улыбнулась.

– Конечно, и я благодарна им за это. Но к чему ты ведёшь?

– Дело в том, мы тут… Может, тебе пора подумать о будущем?

Сердце Эмили пропустило удар. Ладони вспотели от волнения, хотя она всё ещё не до конца понимала, в чём дело, либо же просто не хотела верить своим догадкам.

– Что это значит?

– Маркус прекрасный мужчина, сильный, смелый, хозяйственный. За таким ничего не страшно, будешь за ним, как за каменной стеной. Тебе уже почти восемнадцать, ещё пару годков, и как бы тебя не окрестили старой девой. Эмили, я не хочу, чтобы ты была одна. Ты юная и красивая, у тебя столько всего впереди! Я уже не могу дать тебе всего, что тебе нужно, – Нина с надеждой на понимание взглянула в глаза дочери.

– Но мне ничего не нужно, – чуть ли не перейдя на шёпот, произнесла Эмили. В горле запершило, и это отдавало лёгкой хрипотцой в голосе. Руки начало потряхивать. Теперь она предельно ясно осознавала, чего хотела её мама, и её это напугало. Она не думала ни о чём настолько серьёзном, более-менее довольствуясь нынешним положением вещей и живя в настоящем. Возможно, отчасти это был неправильный взгляд на мир, учитывая времена, в которые она жила, но так уж она была устроена. Ей скорее нравился образ жизни, который она вела, чем столь глобальные перемены относительно замужества.

– Эмили, подумай об этом, – умоляла её Нина, – ты уже совсем взрослая. Когда же думать о семье, как не сейчас? К тому же, никто не сватает тебе незнакомца, это Маркус, вы знаете друг друга так хорошо, как не знают некоторые мужья с их жёнами.

– Но мы друзья, – продолжала стоять на своём Эмили, – я люблю его как старшего брата, а он меня – как младшую сестру. Разве ты вышла за папу не по своей воле и не из-за вашей любви?

– Всё так, – кивнула Нина, – я встретила твоего отца как раз в твоём возрасте. Да и Маркус… Он ведь тебе не брат, милая. И кто знает, может, стоит получше присмотреться к нему?

– А что он скажет? Вы вообще его спросили? – сама того не замечая, Эмили начинала злиться. Этот разговор случился совершенно не вовремя, а перетянуть одеяло на себя и убедить Нину в своей правоте, как назло, не удавалось. Ситуация стала ещё хуже, когда Эмили вдруг услышала в ответ, что Маркус обо всём уже знал. Как оказалось, Александр поговорил с ним, вот только неясно было, чья именно была идея замужества. Последней каплей, ставшей в последствии причиной того, что Эмили подорвалась с места и выбежала из дома, стало известие о том, что Маркус был не против их женитьбы.

«Они всё решили! Без меня!» – проносились одна за другой мысли у неё в голове, а в груди пылало негодование. Она бежала прямо к дому Маркуса, даже, признаться, поначалу не зная зачем. Но появилось ощущение, будто её предали, и оно стремительно росло, от чего становилось тошно. В голове выстраивалось множество вопросов, перед глазами всплывали последствия, которые могли бы возникнуть, будь эта новость известна уже всему Капитайбуру. И что будет с Лизой? Буквально сегодня она призналась ей, что влюблена в Маркуса, и Эмили заверила её, что будет счастлива за них, а теперь… Эта новость разрушит их дружбу, как уже, казалось, разрушала дружбу Маркуса и Эмили.

Свадьбы всегда были делом пышным. Даже если их не на что было праздновать, когда двое решали пожениться, вся их родня, все знакомые и соседи помогали всем, чем можно, в том числе и деньгами. Таковы были традиции, следуя которым было принято праздновать подобное торжество на широкую ногу. Когда решение о помолвке принималось окончательно, новость об этом тут же разносилась по всей округе, и люди радовались празднику, как собственному. Все желающие стекались поглядеть на жениха и невесту, хлопали им, играла музыка, молодожёнов осыпали на удачу пшеном, и за ними из всех гостей образовывалось, можно сказать, шествие, которое провожало их до места, где позже они должны были быть обручены. Рядом с женихом и невестой, которые по традиции должны были не идти перед шествием гостей, а ехать верхом на двух лошадях, также шёл балагур, чья роль была поддерживать весёлое настроение, шутить и развлекать молодых. Шествие вело до так называемой «Святой обители», куда уже ступали только двое будущих супругов. Обряд венчания, вероятно, как раз из-за того, что на него никто не мог поглазеть, и никто на него не приглашался, назывался «Таинством». После него уже муж и жена выходили к народу под бурные рукоплескания, и вечером начинался пир. Гуляния длятся обычно всю ночь, и только к рассвету люди начинают расходиться. В целом, свадьбы были очень нарядным и весёлым праздником, и провести его скромно было невозможно, а тем более невозможно было избежать свадьбы вовсе. Все молодые девушки и юноши ждали своих собственных свадеб чуть ли не с детского возраста, когда они впервые на них приглашались и видели всё собственными глазами.

Впервые Эмили побывала на свадьбе их соседки через три улицы, когда ту выдавали замуж за приезжего адвоката лет тридцати или, быть может, больше. К своим годам этот адвокат добился совсем немногого, поэтому решил перебраться из Графбура в Капитайбур, подальше, где конкурентов было поменьше. Поначалу он планировал увезти девушку с собой, но родни у него не было, только пара друзей, поэтому свадьбу сыграли в Капитайбуре и здесь же остались жить. Эмили никогда прежде не веселилась до позднего вечера, но именно в тот день ей было разрешено остаться на начало застолья, когда все ещё были трезвы, балагур держался на ногах, а музыку играли специально подходящую для заводных танцев. Сказать, что ей понравился праздник – значит ничего не сказать. Конечно, тогда она понимала, что однажды и она будет виновником торжества, но что в детстве, что теперь ей казалось это событие далёким, будто она всё ещё маленькая девочка, которую только стали отпускать одну на ярмарку.

Эмили недолго топталась у порога дома Маркуса. Поднявшись по ровной, мастерски сделанной самим Александром лестнице, она тут же постучала в дверь.

Ей открыл Маркус, и, когда она увидела его, вся смелость тут же куда-то пропала. Она ощутила неловкость и волнение, выливающееся в неприятное чувство где-то в животе. По лицу Маркуса было заметно, что он тоже был смущён. Молча, не сказав ни слова, он жестом пригласил её в дом, после чего закрыл за ней дверь.

– Отца нет сейчас, – первым решил заговорить он, нарушая неловкое молчание.

– Ничего страшного, – ответила Эмили и села за стол, положив перед собой руки.

– Будешь чего-нибудь? – отвлечённо спросил Маркус. Но получив отрицательный ответ, глубоко вздохнул и всё же сел рядом с ней. – Вы говорили с Ниной?

Этот вопрос заставил кровь прилить к щекам Эмили, но также он разжёг огонь внутри неё, распалив, как прежде, когда она только бежала сюда. Она будто вспомнила, зачем здесь, и давящее на неё почти решённое кем-то будущее угрожающе нависло над головой.

– Чем ты думал?! – неожиданно для самой себя она вспылила. Маркус удивился, вытаращив на неё глаза, не понимая такой реакции.

– Маркус, ты представляешь, что теперь будет? Если все узнают об этой… Новости, что прикажешь делать?

– Эм, я не понимаю тебя, – растерянно произнёс Маркус.

– Не понимаешь! Вы предали меня, вы все всё решили, сговорились! – Эмили, не сдержавшись, начала плакать, закрывая лицо руками. – Как ты мог так со мной?

– Да как «так» -то? Неужели выйти за меня замуж так уж ужасно? Я что, противен тебе?

Эмили не могла сдержать слёз. Она понимала, что ведёт себя неподобающе, она ведь и хотела поговорить, как взрослые люди, разъясниться и отказаться от решения о женитьбе, она думала, что Маркус сразу её поймёт.

– Ты же мой друг, – Эмили убрала руки от лица, вытерев слёзы, – ты мне как брат, Маркус.

Маркус только открыл рот, чтобы что-то сказать, как Эмили начала заваливать его вопросами.

– Скажи, ты вправду хочешь, чтобы мы поженились?

– Я…

– Ты любишь меня?

Повисла пауза. Маркус почесал затылок, взъерошив волосы, и снова взглянул на Эмили.

– Люблю. Мы всегда были как брат и сестра, у меня и нет-то никого ближе тебя, кроме отца. Поэтому я хочу, чтобы именно ты была моей женой. Мы знаем друг друга сто лет, что изменится, если мы сыграем свадьбу?

– Так ты любишь меня, как сестру? – в словах Маркуса Эмили разглядела тонкую соломинку, за которую теперь пыталась ухватиться. Скорее всего, отец убедил его в правильности этого решения, как её пыталась убедить Нина. Может, до этого Маркус и не думал ни о чём таком.

– Сестра, брат, что ты заладила тоже, – он отвёл взгляд в сторону, – я подумал, что мы будем хорошей семьёй. Крепкой.

Эмили шмыгнула носом и снова протёрла глаза рукой. Она почувствовала, как успокоилась.

– Я не думала о замужестве. Вообще. Понимаешь, я не чувствую, что готова, Маркус. Ты замечательный человек, но из меня не выйдет хорошей жены, не сейчас. Да и потом, как же Лиза?

– А что с ней?

– Ты не видишь, как она смотрит на тебя? – Эмили не хотелось раскрывать секрет подруги, но внутри теплилась идея о том, что, если она откроет Маркусу глаза, возможно, он и Лиза сблизятся.

– А как она смотрит? – будто недоверчиво спросил Маркус.

– Как влюблённая девушка смотрит на своего жениха, – пошутила Эмили и даже засмеялась. Их беседа перетекала в дружелюбное русло, и уже не чувствовалось витавшего в воздухе напряжения.

Маркус улыбнулся, но покраснел. Он и не предполагал, что Лиза может испытывать к нему какие-то чувства. Определённо это добавляло больше поводов для размышлений. Но обдумать всё не дал грохот входной двери. Александр вернулся домой, и тут Эмили снова заволновалась.

Отец Маркуса услышал, что в доме кто-то есть, и прошёл к столу. На его суровом лице заиграла непривычная для Эмили улыбка, когда он увидел её и своего сына вдвоём.

– Ну что, уже назначили день свадьбы?

«Не в бровь, а в глаз» – пронеслось в голове у Эмили, – «да, начинать издалека явно не в его духе».

– Мы как раз говорили об этом, – начал было Маркус, но, заметив взгляд Эмили, тут же поправился, – точнее, мы не про день свадьбы говорили, а про саму свадьбу. Отец, может, мы поторопились?

Эмили была счастлива, как никогда, услышав, что её друг решил принять её сторону. Она смущённо улыбнулась и кивнула, смотря на Александра, который, однако, теперь не разделял её радости.

– Что это ещё значит? – хмуро спросил он.

– Просто мы ещё молоды, да и не думали о помолвке, может стоит сначала, как бы, всё как раз и обдумать?

– Чего здесь думать? – Александр плюхнулся на свободный стул, рядом с ними, и смерил каждого своим строгим взглядом. – Ты ещё вчера был не против, а теперь что, струсил? В нашей семье так не делается.

– Я не струсил! – Маркус распрямился, а Эмили вновь ощутила только недавно покинувшее их напряжение. Она боялась встревать в их разговор, поэтому пыталась подобрать нужные слова и выждать нужный момент, когда сможет высказаться.

– Тогда и думать не о чем, – Александр по-хозяйски откинулся на спинку стула, – день свадьбы выбирайте сами, остальное я решу. К нашему Отцу я уже сходил, он дал добро.

У Эмили внутри будто сердце упало куда-то в пятки, а по рукам прошёл холод. Она, в волнении, посмотрела на Маркуса, поймав его взгляд, в котором отчаянно искала поддержки. Но тот лишь едва заметно пожал плечами, показывая, что сделать ничего не может.

– Да что это с вами? Эмили, не понимаю, тебе не по душе мой сын?

– Нет, дело совсем не в этом, Александр, – выпалила Эмили, чувствуя, как сбивается её дыхание, – я не уверена, что хочу замуж. Если бы хотела, то, конечно, Маркус был бы лучшим женихом на свете, но… Я не хочу.

– А чего ты хочешь? – тут же спросил Александр. И Эмили поняла вдруг, что именно этого вопроса боялась. Если бы она сама знала, чего она хочет. Любой ответ, который она могла бы придумать, разбивался о твёрдость намерений отца Маркуса, о его уверенность, которой так не доставало сейчас ей самой.

– Отец, я не хочу заставлять её, – вмешался Маркус.

– Никто и не заставляет. Скажи, дитя, чего ты хочешь? Чему мешает замужество? Твоё положение только возрастёт, хочешь куда-то отправиться – с моим сыном тебе не придётся ехать одной. Ты пойми, я желаю тебе добра, как дочери своего лучшего друга, – Александр, как и всегда, звучал крайне убедительно, и ему невозможно было что-либо противопоставить, – да ты и мне как дочь! Ещё когда ты появилась на свет, Маркусу тогда было три, что ли, четыре… Так вот мы с твоим отцом шутили, что однажды можем побрататься, – он рассмеялся.

– С моим отцом? – повторила Эмили.

Александр кивнул ей.

– Эмили, сейчас самое время подумать о своём будущем.

Эмили вспомнила слова матери, которая сказала, ровным счётом, то же самое. Извинившись, она кивнула Маркусу и его отцу, встала из-за стола и, сказав, что ей нужно подумать, вышла из дома. Чувство, что ей отрезали все доступные прежде выходы из этой ситуации, не покидало её. Даже если бы она смогла внятно объяснить, почему не хочет замуж, и убедить в своей непоколебимости Александра, новость о том, что Отец дал им добро, встала бы на пути. Отцом они называли служителя Святой обители, к которому шли просить благословения жених и невеста, либо же их родители, и только после этого мог быть назначен день свадьбы. Конечно, по сути, это было только знаком уважения к служителю и Тому, кому он служил, потому что за всё время, что Эмили жила в Капитайбуре, ещё никто не уходил без благословения. Однако раз Отец знал о предстоящей помолвке, это означало, что скоро узнают и все остальные, и одна мысль об этом пугала Эмили. Что она могла сделать? Как ей объяснить всем, что стать старой девой страшит её гораздо меньше? Как объяснить Лизе, что она не хочет и никогда не хотела её ранить? Казалось, грядущее событие доставляло радость всем, кроме неё, и от этого казалось, что именно с ней что-то не так. А что – Эмили понять не могла.

По возвращении домой её ждала Нина. Она обеспокоенно глядела на свою дочь, ожидая услышать хоть что-нибудь.

– Видимо, – на выдохе начала Эмили, – свадьбе быть.

– Что случилось, дорогая? – Нина подошла и обняла её. – Ты говорила с Маркусом?

– И с ним, и с Александром, – Эмили обняла маму в ответ, – мне страшно, мама. Тебе было страшно перед замужеством?

– Ещё как, – она ласково погладила Эмили по голове и тихонько рассмеялась, – я целый день спрашивала себя, точно ли люблю Теодора, до самого утра, пока он не приехал ко мне чуть ли не со всем королевством. Только когда нас обвенчали я поняла, что желала выйти за него больше всего на свете.

– Может и со мной будет так же? – Эмили не думала получить ответ на свой вопрос, который был высказан, скорее, в пустоту, или для самой себя.

«Может, я просто себе надумала?» – крутилось у неё в голове. У неё получился эмоционально насыщенный день, и теперь ей хотелось отдохнуть, но разные мысли ещё долго не оставляли её. В самом деле, – думала она, – не всем девушкам так везёт, как ей. Знать своего жениха чуть ли не с пелёнок, иметь такие тёплые отношения. Кто-то вообще выходит замуж по расчёту, без каких-либо страсти и чувств. Да и потом, в её возрасте это было совершенно нормально, и чуть ли не каждая девушка выходила замуж не позже восемнадцати-девятнадцати лет. И все они вроде как были счастливы. Так с чего она решила, что не будет счастлива?

– Чего я хочу? – уже лёжа на кровати, ночью, шептала Эмили. – Я вообще чего-то хочу? Что со мной не так? – две слезинки упали из её глаз, но она не хотела позволять себе снова плакать.

– Да что же со мной, чёрт возьми, не так?

Она никогда не выражалась и не любила, когда выражаются при ней. Однако сейчас это облегчало назойливое чувство страха и отчаяния внутри. Злость более не кипела в ней, но ей было одиноко. У неё не было никого, кто помог бы ей противостоять всему и указать правильный путь. Вне всяких сомнений, если бы кто-нибудь сказал ей, что нужно делать, что будет сделать правильно, она бы послушалась. Но единственным её советником сейчас была тишина.

Глава 7. С Днём Рождения, Эмили!

Нина с пониманием отнеслась к чувствам своей дочери, а потому сказала ей, что сможет дать несколько дней на раздумья. Она сходила к Александру, и тот поддержал идею дать молодым немного времени, чтобы взглянуть друг на друга по-новому. К тому же, скоро у Эмили должен был быть день рождения, поэтому свадьба была отложена. После дня рождения у неё было ещё четыре дня, а после уже о следующем празднике узнает весь Капитайбур. Поэтому, проведя целый день дома, Эмили пришла в себя и решила отбросить волнующие мысли до лучших времён. Всё-таки не хотелось портить день рождения, свой праздник, в который стоило дать себе хороший повод расслабиться.

Прежде день рождения был знаменательным праздником скорее для Нины, чем для неё, но в этом году всё было иначе.

«Последний день рождения свободной девушки» – так Эмили его назвала, а потому и не отпраздновать не могла себе позволить. Гостей приглашать она не стала, не желая никого видеть, но, по их семейной традиции, ей хотелось отнести ближайшим соседям по кусочку пирога.

Эмили встала пораньше, чтобы самой испечь пирог с брусникой. Она чувствовала себя невероятно воодушевлённой, словно герой перед совершением подвига.

Достав пирог из печи, Эмили поставила его на стол и накрыла тканью, давая ему немного остыть. Увлекшись праздничными хлопотами, она не заметила, как на кухню вошла Нина.

– Я хотела приготовить что-то вкусное для тебя, а ты меня опередила, – с улыбкой произнесла она, – мне очень стыдно.

Ей было радостно видеть свою дочь не отвернувшейся лицом к стенке, а даже занятой домашними делами.

– Мне совсем не тяжело! – пожалуй, это было в характере Эмили. Даже в самые трудные времена она найдёт время, чтобы хоть немного забыть о неприятностях и дать себе улыбнуться новому дню. Сегодня она поступила именно так. – Представляешь, мне уже восемнадцать!

– Что? Ты в этом уверена? – Нина нахмурилась, посмотрев на дочь.

– Абсолютно!

– Я думала тебе ещё лет тринадцать. Ты что-то явно путаешь.

– Ну хватит тебе, – Эмили улыбнулась, – мне ещё нужно нам что-то приготовить к столу. Чего бы тебе хотелось?

– А вот этим займусь я. Надо же и мне что-то сделать. Так что, – Нина взяла в руки большую деревянную ложку для смешивания ингредиентов на тесто и торжественно подняла её в воздухе, – чего бы хотелось тебе, юная леди? – она сделала акцент на слове «тебе».

– Ну тогда-а, – Эмили приложила палец к губам, задумчиво глядя куда-то в сторону, а потом воскликнула, – сахарный пирог с яблоками. Сегодня день пирогов!

– Как скажешь, дорогая, – Нина поцеловала Эмили в лоб, – но сначала подарок, – она вышла из кухни, сказав Эмили, в которой разгорелось любопытство, оставаться на месте и не подглядывать. Они всегда дарили подарки друг другу на день рождения, чем бы они ни были, даже если это недавно сорванные полевые цветы. И нехватка денег на что-то дорогое совсем не мешала этой устоявшейся традиции.

Из другой комнаты послышался шорох, топот и скрип то ли маминого сундука, то ли чего-то ещё. И скоро Нина появилась в дверном проёме с красивой шкатулкой в руках. На её лице играла хитрая улыбка, и Эмили поняла, что это явно что-то особенное.

Когда шкатулка оказалась прямо перед именинницей, та смогла рассмотреть интересное изделие. Оно было смастерено из дерева, красивые резные узоры завораживали, а металлические замочек и вставки по бокам были выкрашены краской, которая хоть и была потрескавшейся и тускловатой, что выдавало «возраст» шкатулки, всё равно вписывалась в общую картину как нельзя лучше.

Глаза Эмили заблестели, она, заинтригованная, медленно подняла крышку. На мягком бардовом бархате, очень приятном на ощупь, лежал кулон в виде лисьей морды. Он также был выполнен из дерева, но при этом был покрыт чем-то, что придавало ему блеска и жёсткости. Наверное, именно благодаря покрытию кулон сможет существовать без видимых дефектов ещё долгое время. Ближе к верху, к лисьим ушам виднелось отверстие, через которое была продета настоящая цепочка, выглядевшая явно дороже самой деревянной головы и никак с ней не состыковывалась.

Нина наклонилась к дочери, обнимая её, и, пока та разглядывала кулон и перебирала его в руках, сказала:

– Это наш с отцом подарок для тебя. Он собирался отдать его, когда тебе исполнится восемнадцать. Он бы хотел тебя видеть в этот день, – последнее она произнесла тише.

Эмили молчала. Нина не видела её лица, но сейчас оно отражало тоску, возникшую в душе.

– Милая, что бы ни случилось в твоей жизни, я хочу, чтобы ты знала, что ты не одна, – продолжала её мама, – мы с отцом всегда будем рядом, – она поцеловала дочь в затылок.

– Он очень красивый, – проглотив стоящий ком в горле, прошептала Эмили, передав кулон матери и как бы жестом попросив помочь его надеть, – почему лис?

– Это корсак, если быть точнее, – пояснила Нина, застёгивая цепочку на шее Эмили, – у нас они не водятся, но твой отец видел их – ненадолго она замялась, – в других краях, за пределами Мэйбура. После этого он стал считать корсаков своим талисманом. В других народах это бы назвали тотемом. Теодор верил, что кулон будет оберегать тебя так же, как дух корсака оберегал его.

Эмили переваривала услышанное. Она не знала прежде о тотемах и прочем и никогда не думала, что люди могут так тесно связывать себя с животными. Впрочем, в их культуре такого не существовало, не считая детских сказок о том, как какой-нибудь колдун оборачивался зверем, чтобы обмануть путников на дороге. Но, тем не менее, верила она в силу «духа корсака» или нет, кулон был напоминанием об отце. Теодор вложил в него любовь к ней, и уж, по крайней мере, эта любовь будет оберегать Эмили. Она прикрыла глаза, нащупывая рукой кулон на своей шее, и улыбнулась. За все её восемнадцать лет это был лучший подарок на день рождения, который, ко всему прочему, сейчас был как раз кстати.

Пока Нина готовила сахарный яблочный пирог, Эмили разносила ближайшим соседям свой, брусничный. Люди благодарили её и поздравляли, а кто-то даже сделал ей подарок. Вечером к ним на огонёк сначала заглянула Лиза, чему Эмили удивилась и обрадовалась одновременно. Она принесла с собой собственноручно сплетённый красивый венок, назвав его «праздничной диадемой», и булочки с вкусным повидлом, которые она всегда пекла на свой день рождения. Сидя за столом и разговаривая, они помирились. Но Эмили не чувствовала от этого облегчения. Напротив, на сердце словно висел тяжёлый камень, и ей жутко хотелось рассказать Лизе обо всём. Но, в то же время, ей не хотелось снова портить с ней отношения. Да и сегодня она обещала себе провести день, не думая ни о чём, беззаботно, радуясь всему и не позволяя себе расстраиваться. Лиза ушла довольно скоро, и секрет Эмили так и остался секретом.