Эмили и Волшебное Королевство

Конь Маркуса был ещё совсем молод, как и лошадь, на которой сидела Лиза, и на их фоне Гром казался Эмили непривычно старым. Или, лучше сказать, просто опытным. Ей не хотелось думать, что его время подходит к концу, ведь он ещё мог ходить и бегать. Бегать, к несчастью, недолго, но мог.

– Твой конь развалится по дороге, – произнесла Лиза своим слегка грубым голосом.

– Ничего он не развалится, он ещё всем вам покажет, – ответила ей Эмили и закусила губу. Ей действительно уже не казалось хорошей идеей ехать на старом Громе. Она волновалась за него.

– Нужно было попросить, я бы дал тебе коня, – направив свою лошадь к лошади Эмили, Маркус оказался справа от неё. Лиза ехала с другого бока, и теперь Эмили оказывалась в середине.

– Гром всегда бывает на ярмарках, как же в этот раз без него, верно, мальчик? – похлопав Грома по шее, сказала она с улыбкой. Маркус весело пожал плечами.

Дорога до ярмарки и вправду оказалась длинной. Им необходимо было доехать до Фенсбура, сделать там остановку, а после двинуться дальше, правда там уже было рукой подать до ярмарки, которую организовали неподалёку, там, где сходятся дороги, по которым часто проезжают торговцы, богатые семьи в каретах, а также обычный люд, переезжающий из одного герцогства в другое.

Привал можно было и не делать, а дотерпеть до конца пути, но Грому нужно было время, чтобы передохнуть, да и так или иначе им всем стоило подкрепиться. На голодный желудок на таком масштабном празднестве делать нечего.

Лиза не восприняла эту идею хорошей, добавив, что так они не доедут и к концу ярмарки, что было заметным преувеличением. Но Маркус поддержал Эмили, а потому решение оказалось очевидным.

Они примостились под старыми деревьями, росшими возле дороги. Эмили села поодаль от Маркуса и Лизы и достала из маленького мешочка свою записную книжку, баночку с чернилами и что-то, похожее на кусок тонкой палки с заострённым концом. Так, она принялась вычерчивать непонятные символы на пергаменте.

– Фто ты делаешь? – уплетая сыр и птичье мясо, с набитым ртом спросил Маркус.

– Пишу, – тихо ответила Эмили, сосредоточенно глядя в записную книжку.

– Ты умееф пишать?

– Отец давно научил, я ещё ребёнком была. Пишу с трудом, но что-то выходит, – она улыбнулась.

– И что же ты «пишешь»? – сделав акцент на последнем слове, поинтересовалась Лиза с недоумением. Она смотрела на отчуждённость подруги как-то недоверчиво, как будто ей казалось это крайне странным занятием. Она не умела писать, но и не считала, что ей это нужно в жизни.

– Не знаю, – оторвавшись от своего дела, Эмили подняла глаза на своих друзей и пожала плечами, – но у папы была книга. В ней я видела записи. Каждая строка равнялась одному или половине предложения, но что самое интересное – строки оканчивались словами, которые… как бы, были созвучны друг с другом. Мама говорила, в столице это зовут стихами. Мне хотелось бы найти на ярмарке ещё одну книжку с ними, – мечтательно протянула она.

– И ты тоже пишешь эти самые стихи? – удивлённо спросил Маркус.

– Пытаюсь. Вот, посмотрите, как вам… Вот это.

Листок упал с вершины клёна,

Кружась, спустился вихрем вниз.

И осень в платье золочённом

Пришла к нам…

Эмили не закончила, задумавшись. Она почесала голову.

– В общем, я ещё не закончила, но там будет – как это называют? – рифма к слову «вниз». Как думаете, что можно подобрать? – она посмотрела на ошарашенных друзей. Невообразимо, они дружат столько лет и только сейчас узнают об этом увлечении своей подруги.

– Понятия не имею, – медленно тянула Лиза, приходя в себя и дожёвывая свою еду, – теперь ты вроде как стала одной из тех чудиков в Келии? Осторожнее, а то будешь с ними в лохмотьях ходить да воздухом питаться.

– Ладно, потом придумаю, – Эмили не обратила внимания на колкие слова Лизы. От неё часто можно было услышать что-то подобное, не очень приятное, в свой адрес, но к этому, кажется, уже все привыкли. Кроме того, Эмили понимала, что стихотворения и подобные занятия, не приносящие деньги, практически не распространены нигде, кроме Литбура и самого Мэйн Тауна. Даже в Графсбуре они не ценятся. Там больше всего ценятся деньги и дорогие вещи. Но, честно говоря, Эмили, если бы у неё была такая возможность, обязательно бы это исправила. Распространила бы книги, научилась бы лучше писать, сочинять стихи и, может, даже стала бы преподавать их детям, уча их писать, как учил её когда-то отец. Но всё то были мечты. В жизни приходилось сталкиваться с реальностью и вместо славы находить себе пристанище среди таких же «чудиков».

Чтобы не нагонять на себя мрачные мысли, Эмили достала яблоко, которое она взяла с собой на случай, если проголодается, и принялась его есть.

– Яблоко? Ты взяла что-то ещё? – спросил Маркус.

– Нет, я думаю, на ярмарке будет еда, – с улыбкой ответила Эмили. На самом деле, Нина говорила ей взять больше еды. Но для девушки она стала бы лишним грузом, а к чему тащить столько всего туда, откуда ты и так целый мешок поволочёшь?

Маркус растерянно смотрел на свою подругу, а затем, взяв оставшийся сыр, протянул ей.

– Ты не доедешь на одном яблоке, мы будем в пути ещё минимум день, если не больше, с такими-то остановками. Бери и ешь.

Эмили не смогла отказаться. Ей не хотелось лишать Маркуса еды, но она знала, что он может обидеться, если она не возьмёт сыр.

– Эмили, не объедай Маркуса. Надо было брать больше, – Лиза вставила и своё слово, но Маркус лишь добродушно отмахнулся от этого изречения, а Эмили вновь не обратила внимания.

Подкрепившись, они вновь забрались на своих лошадей и поехали дальше.

Эмили нравилось это маленькое путешествие, даже несмотря на то, что всю дорогу она знала наизусть. За многие годы она не меняла пути, не ездила по другим дорогам и знала только этот маршрут. Но её это и не заботило, ей нравилось проводить время с друзьями, и это, пожалуй, было для неё важнее.

Но чем ближе они становились к ярмарке, чем звонче смеялась Эмили с чьих-то шуток, чем ярче она рассказывала свои, тем мрачнее становилась Лиза. Чаще она смотрела на гриву своей лошади или отвлечённо куда-то в сторону, а когда к ней обращались её друзья, демонстративно улыбалась или кивала и переключала внимание на дорогу. Эмили сразу же заметила плохое настроение Лизы и, незаметно для Маркуса, отъехала чуть в сторону подруги, потеснив её, чтобы и она подвинулась на лошади.

– Ты чего такая хмурая? – шепнула ей Эмили.

– И вовсе я не хмурая, – ответила Лиза, – не стоит обращать на меня внимание, просто не по себе, – хоть она и сказала не обращать на неё внимание, но на самом деле она только и хотела, что на себя его обратить. Как говорилось ранее, она была избалованной, и это значило также то, что она любила внимание со стороны. И когда она начинала чувствовать, что что-то идёт не по её плану, тут же становилась мрачнее.

– Я же вижу, что-то не так. Тебя что-то беспокоит? – вновь поинтересовалась Эмили.

– Эй, о чём вы там? – Маркус заметил, что они отдалились от него. – Про меня шепчетесь, что ли?

– Да нужен ты нам! – ответила Эмили и рассмеялась.

– Вот как, значит? – он сумел дотянуться до Эмили и легонько пихнул её в бок. Вновь пошла дружеская колкость за колкостью, и вновь смех разнёсся по воздуху.

– Закат скоро, – чуть повысив голос, чтобы её точно услышали, сказала Лиза, – ночью тоже поедем?

– А что плохого в ночи? – Эмили воодушевилась. Ей нравилось иногда сидеть у окна в ночное время суток дома и смотреть на звёзды. Они представлялись ей широким одеялом с жёлтыми и белыми бусами, переливающимися и перезванивающимися друг с другом. Ночь – это время тайн. Это то время, когда раскрываются людские души, становясь маленькими ясными звёздочками на бескрайнем полотне огромного мира.

– Ночью мы ничего не увидим, – пояснил Маркус, – но нам негде остановиться. Придётся либо ехать на ощупь, либо спать на траве, каждый час вступая в караул.

– Предлагаю ехать на ощупь! – Эмили была в восторге от этой идеи. Она понимала, что это небезопасно, но чем безопаснее спать на траве? А так хоть можно почувствовать вкус приключений, в которые она всегда готова была нырять с головой, не зажимая носа.

– Предлагаю остановиться, – Лиза же была человеком-осторожностью. Она не любила рисковать собой или чем-то, что принадлежало ей, и старалась быть рассудительной во всех подобных ситуациях. В этом было ещё одно различие между ней и Эмили. Эмили была наивной, она смеялась со всего и не видела опасности, принимая её лишь за миг неудачи, после которого обязательно случится что-то хорошее. Лиза была, бесспорно, умна и старалась сначала думать, а потом делать. Нельзя сказать, что кто-то из них поступал правильно, а кто-то – нет, в каждой тактике или её отсутствии можно было найти свои плюсы и минусы. Однако если бы черты Эмили и черты Лизы объединились, получилась бы самая настоящая золотая середина. Наверное, поэтому они и дружили. Вместе они были гораздо большим, чем порознь.

– Тут я согласен с Лизой. Если мой конь споткнётся, он ещё сможет встать, но если упадёт Гром, то уже не поднимется, – осторожно напомнил Маркус, стараясь не обидеть Эмили. Но она и не думала обижаться. Она согласилась с друзьями, и они остались ночевать. Костёр разводить было не с чего, поэтому оставалось лишь каждому из них, поочерёдно, прислушиваться к зловещей и одновременно манящей ночной тишине.

Весь остальной путь прошёл для них спокойно. На ярмарку они приехали на следующий день, когда стрелка часов уже перевалила за полдень, но ещё не достигла явной отметки вечернего времени. Хотя даже вечером ярмарка не умолкала. До глубокой ночи люди веселились и развлекались, и лишь потом шум утихал на несколько часов, с утра вновь разносясь по прилавкам.

Перед Эмили, Лизой и Маркусом возвысилась широкая арка, увешанная праздничными украшениями. Эмили расплылась в улыбке и затаила дыхание. За аркой слышались песни, весёлые крики торговцев, задорный смех, было видно мелькающие разноцветные платья, и всё вокруг становилось каким-то чудом, окутывало дымкой удовольствия, которому поддавался, казалось бы, любой вошедший на ярмарку.

Вслед за песнями и криками до них донеслись разнообразные запахи, один ароматнее другого. То пахло свежими пышными булочками, караваями, пирогами с капустой или тыквой, то льняным маслом, то даже соленьями. Запахи кружили в воздухе и смешивались в одну непонятную кашу, которая, несмотря на свою причудливость, была так же маняща, как всё остальное. Правда, чем дальше проходили ребята, тем больше караваи и пироги сменялись сырым мясом.

Здесь было столько народу, сколько Эмили не видела до ярмарки в течение всего года! Толпы людей сновали то к одному прилавку, то к другому, сыпались деньги. Даже те, у кого обычно их не было, старались копить, откладывая всё, что можно было, специально для сегодняшнего празднества.

– Мне нужно не очень много купить, – заговорила Лиза, – только ягоды и мясо. Так что я быстро управлюсь.

– Я тоже не задержусь, – поддержал её Маркус, – ты как, Эм?

– Я тут до глубокой ночи, наверное, буду, – с улыбкой ответила Эмили, пожимая плечами, – мне ещё место за прилавком найти нужно. Но вы можете не ждать меня.

«Как скажешь», хотела ответить ей Лиза, но Маркус первый начал говорить.

– Мы подождём, – он не хотел оставлять подругу одну до глубокой ночи. Мало ли, кто здесь останется вместе с ней, да и как она одна доберётся домой? – Давай я помогу тебе найти место, – он повернулся к Лизе, – ты можешь идти пока, если хочешь.

Лиза цокнула языком и, закатив глаза, удалилась вправо от входа на ярмарку. Лошадей они оставили, как и многие, на лужайке неподалёку. Точнее, конь Маркуса остался на привязи рядом с входом на ярмарку, а Грома и лошадь Лизы отпустили пастись, поскольку что у первого, что у второй были спокойные нравы, и они бы точно никуда не убежали.

– Спасибо. Конечно я бы и сама справилась, но всё равно… спасибо.

– Да ладно тебе, – Маркус положил руку ей на плечо, – пойдём, я вижу, где можно втиснуться.

Сначала Эмили планировала купить все необходимые продукты, пока их не разобрали, а потом уже становиться за прилавок, но она явно не учла тот факт, что все места будут заняты, и везде будет давка и толкотня. Вокруг неё были что женщины, что мужчины, все крупнее её в телосложении, и только Маркус был её щитом от чьих-то здоровенных размашистых рук.

– Я здесь не пройду, – обратилась Эмили к Маркусу, когда тот хотел провести её к заветному просвету между широкими телесами.

Маркус на секунду остановился. Оглядев толпу, он принял другое решение, начав кричать «двигайтесь, дальше, двигайтесь!» и активно махать руками вперёд. Скоро с самого краю для Эмили освободилось место.

– Спасибо тебе, – прижав руки к груди, произнесла она, восторженно глядя на его маленькую победу.

– Да ничего. Я пока пойду, мне нужно по ярмарке пройтись. Встретимся позднее у арки, – он махнул Эмили рукой, удаляясь в сторону, и затем его поглотила толпа.

Эмили же вытащила свой скромный товар на кусочек прилавка и стала ждать. Она не умела зазывать покупателей, но знала, что иногда это очень действенный метод. Когда тебя не видят, единственный способ привлечь к себе людей – это крикнуть им. Тогда она взяла всю свою волю в кулак и, по примеру рядом стоящих продавцов, надорвавших уже своё горло, начала оповещать других о том, что на рынке появилась душистая трава, чьего аромата и вкуса больше не сыскать во всём королевстве. Конечно, наверняка она не знала, выращивали ли где-то ещё перонию, но так, ей казалось, звучало красивее.

Потихоньку к ней начали подходить люди. За весь вечер она смогла заработать небольшую сумму денег, и к тем, которые она взяла с собой, добавились ещё и они.

Маркус в это время, купив всё необходимое, посвятил себя развлекательной части ярмарки. В его стороне проводился спектакль, устроенный добровольцами-актёрами на потеху публики. Всего импровизаторов было трое, плюс к ним добавлялся музыкант, стоящий чуть поодаль. Вокруг всех четверых собрался народ, и Маркусу удалось пробиться ближе к первым рядам этого кривого круга. Вскоре к нему присоединилась Лиза, случайно увидевшая его в толпе. Признаться, ей нравилась музыка. Она не умела ни на чём играть и никогда не стремилась к этому, поскольку в её семье заниматься этим было, как говорил её отец, «неуместно». Он хотел, чтобы его дочь выросла настоящей женщиной, красивой, умной и хозяйственной. Он видел в ней потенциал, но считал, что его нужно направлять в другое русло, например, в семью или вышивку, которую Лиза жутко ненавидела в детстве, но с которой с возрастом примирилась. В их доме на одной из стен самой большой комнаты висело красивое полотно, вышитое её матерью на её седьмой день рождения. Точнее, её мачехой. Мать Лизы давно уже умерла, оставив в памяти своей дочери лишь свои призрачные следы.

– Хорошо играют, а? – смеясь, спросил у Лизы Маркус, толкнув её локтем.

– Да, неплохо, – хлопая в ладоши, вторя толпе, отвечала Лиза, сдержанно улыбаясь.

– Расслабься, нам тут ещё долго развлекаться! – думая, что его не слышно за прочим шумом, Маркус повышал голос.

– Да мне всё нравится, тут… здорово!

Вместе они провели время до глубокой ночи. Привязав мешки, набитые продуктами, к лошадям, они пустились в пляс под незамысловатую песню музыканта, они смеялись и веселились. Мысленно они будто оторвались от всего земного, от родного Капитайбура и всех его хлопот, сейчас вокруг них мелькали лишь тени, не играющие никакой роли в их забавах. Была только музыка, то утихающая, то набирающая обороты и разившая всех, словно гром, и их неумелый, но искренний танец двух людей. В перерывах от танцев, когда сил оставалось совсем чуть-чуть, а жажда ужасно мучила, они останавливались, чтобы попить воды.

– До чего же хороша музыка, – в один из таких перерывов признавала Лиза.

– Тебе нравится музыка? Никогда не видел, чтобы ты так танцевала, – восстанавливая дыхание, отвечал ей Маркус.

– Неправда. Один раз видел. Нам было лет, может, одиннадцать. Я помню, как у нас устраивали праздник. Правда, я не помню, в честь чего он был, вроде как это был праздник урожая, – Лиза тронула себя за ухо, задумавшись, – не важно. Но там играла музыка. Хуже, чем здесь, но терпимо. Ты ещё тогда сказал, что я не умею танцевать, и ве-е-есь вечер учил меня, как делать это правильно, – впервые, кажется, за вечер Лиза рассмеялась.

– Что? Я?! – удивился Маркус. – Не помню такого, – он смущённо почесал затылок.

– А я вот помню!

– Ну тогда понятно, почему сейчас ты так хорошо танцуешь, – он усмехнулся, а Лизу пробрало на смех. И если бы не сгустившиеся сумерки, можно было бы заметить выступивший девичий румянец на её щеках.

Глава 4. Сэнрик

Продав всё, что смогла, Эмили вышла из-за прилавка и с чистой совестью отправилась беззаботно гулять по ярмарке, решив заодно купить продукты, которые были нужны. Она планировала также найти Маркуса и Лизу, чтобы присоединиться к ним, но в огромной толпе они надёжно затерялись. Ко всему прочему проблем придавало отсутствие солнечного света, угасшего недавно где-то за горизонтом. Прохлада обдувала руки и голову Эмили, перебирала её волосы и заставляла иногда ёжиться, так как накидки с собой девушка не прихватила. Она была в одном лишь зеленоватом платье с криво пошитым поясом, обхватывающим девичью талию, да в поношенных ботинках.

Эмили двинулась вперёд, куда её глаза глядели. Она была поражена тем фактом, что народ ещё и не думал расходиться. Точнее, может и ушли несколько человек, но на первый взгляд людей не убавилось вовсе, хотя время клонило к ночи. По-прежнему раздавались музыка, хохот и крики. Танцоры сохраняли свои позиции, и хотя пылу у них поубавилось, они так же старательно отплясывали свои партии, в перерывах между крутыми движениями вставая на руки или выполняя какие-нибудь ещё трюки. Когда Эмили увидела, как какой-то паренёк ходил на руках вперёд-назад, так просто, как она шла на ногах, она ахнула и в восторге прижала руки к груди. Ей казалось всё это чем-то волшебным, и от того всё меньше хотелось возвращаться домой, где день за днём картина окружающего мира не менялась. Люди выполняли свои роли, каждый день мелькали одни и те же лица, а тут… Тут настоящее буйство красок, здесь столько людей со всего королевства! И все разные, на кого ни погляди. Завораживали и вонзившиеся в землю столбы, на концах которых висели яркие огоньки, что делало ночь менее мрачной и давало возможность людям разглядеть друг друга. Признаться, с каждым годом ярмарка становится всё интереснее и желаннее. И, наверное, не только для Эмили.

– Мясо, свежее мясо! – оглушил её чей-то крик, доносящийся со стороны. Он вырвал её из раздумий, и она вздрогнула. Но тут же молния пронзила её память. Ей нужно купить мясо!

Она подошла к прилавку, за которым разглядела пожилого мужчину. В нос ей тут же ударил запах каких-то настоек, которыми обливали туши, чтобы они не портились, и запах самой животной плоти.

Честно говоря, мясо прежде выбирала мать Эмили, и это был первый раз, когда последней пришлось делать это самой. Она не знала, по каким критериям выбирать, поэтому решила положиться на мнение торговца, наивно доверяя его доброжелательным, пусть и громким, зазываниям. В этом седом лысоватом дедушке она не увидела прохвоста, да и разве могут пожилые обманывать? Они все казались Эмили приятными милыми старичками и старушками, которые всегда наставляют детишек и поучают взрослых, при этом заботясь и о тех, и о других.

– Вы мне не поможете, – поправив мешок на плече, попросила Эмили торговца, – выбрать мясо?

– Конечно, душенька! – мужчина подскочил со своего шаткого стульчика и, оказавшись чуть выше, подошёл ближе, показывая руками на лежащие на прилавке куски, – свинина, тут олень, а тут зайчики. Какое тебе по душе?

– Ого, какой выбор. Где же вы всё это взяли? Неужто охотитесь? – с добродушным смешком спросила она.

– Уж есть ещё сила в старых ногах! – торговец сипло рассмеялся, покашливая. Вообще-то, смех его звучал довольно жутко. – Да сын-охотник привозит. Как привёз, так я сразу сюда – продавать, – признался он.

– Хороший сын у вас, – задумчиво протянула Эмили, разглядывая мясо. – Оленину, пожалуй.

– Чтоб отравиться на следующий день? – раздалось где-то позади.

Она обернулась и посмотрела на говорящего, вопросительно вскинув бровь. Это был юноша с копной кудрявых тёмных волос, едва заметными в темноте, но, скорее всего, яркими на солнце веснушками и глазами зелёного цвета. Он стоял, сложив руки на груди, в помятой рубахе, кое-где с въевшимися пятнами грязи, поверх которой висел тёмный жилет. Взглянув на незнакомца, Эмили особое внимание обратила на висящий в ножнах на поясе кинжал, который был непонятно зачем нужен этому парню здесь. Может, он охотник? Или один из торговцев, и кинжал ему необходим, чтобы разрезать продукты. Хотя обычно это делают с помощью ножа, но кто мог знать.

– Прости? – Эмили изогнула одну бровь, непонимающе глядя на него.

– У этого старьёвщика всё мясо тухлое, ты что, слепая? То, что он его «духами» набрызгал, не значит, что оно не двухнедельной давности.

– Пошёл вон отсюда! Лжец! – торговец начал размахивать руками и кричать, но его крик тонул среди многих других. И хотя Эмили было его немного жаль, она, всё же, решила не брать у него мясо. Конечно, и этому незнакомцу вряд ли можно было доверять в таком выборе, но она решила перестраховаться и взять то, что ей нужно, где-нибудь ещё. Сказав дедушке о том, что она вспомнила, что ей мясо совсем не нужно, она улыбнулась и пошла прочь от этого прилавка. Старик что-то ещё кричал ей вдогонку.

Эмили пошла дальше, думая, что оставила их обоих позади. Но тут она заметила идущего рядом юношу, которому, судя по его выражению лица, всё было нипочём, и эта ситуация, в которой он преследовал незнакомую девушку, казалась ему совершенно нормальной, что пугало ещё больше.

– Зачем ты идёшь за мной? – Эмили резко остановилась. Незнакомец удивился, но тоже затормозил и встал напротив неё. Он поднял руку и непринуждённо выковырнул ногтем что-то из зубов.

«Джентльмен», – пронеслось в голове у Эмили, и она слегка скривилась.

– Ну тебе же нужно было мясо? Я веду тебя к нему, – ответил, наконец, юноша.

– Я и сама справлюсь, это не твоя забота.

– Ну будет моя, – он пожал плечами, а Эмили с каждой секундой всё больше поражалась его поведению, – мы с дядей продаём мясо неподалёку. Он сам охотится, и за наш товар я ручаюсь.

Эмили тяжело вздохнула. Она поняла, в чём дело.

– И ты всех покупателей так отбиваешь у других, чтобы к себе переманить? – скептично спросила она. – Отлично, ещё один мошенник.

– Да стой! Какой я мошенник, ты с ума сошла? – заметив, что она собирается уйти, незнакомец перегородил ей путь рукой, а Эмили просто выпала в осадок от его хамства. Она, конечно, не была леди из высших кругов, но при каком бы то ни было положении не позволит с собой так себя вести! – Зуб даю, мясо свежее!

Да, это, безусловно, звучало куда убедительнее.

– Слушай, я не хочу проблем в виде приставучего незнакомца, я просто пойду, наверное.

– Больше предлагать не буду. Отвожу тебя к дяде, ты берёшь у него мясо, и, если оно окажется плохим, мы вернём тебе деньги, либо мы сейчас же расходимся, и ты натыкаешься на ещё одного старика с тухлыми тушами. А таких здесь полно!

– Тухлых туш? – не поняла Эмили.

– Тьфу ты, стариков, которые обманывают других! – пояснил парень.

Эмили дала себе немного времени на раздумья. Несмотря на то, что этот парень выглядел очень странным и вёл себя крайне развязно с ней, он казался убедительным. С виду он был… простым, что ли. И это определённо подкупало. К тому же, он был прав. Эмили могла наткнуться на тухлый товар запросто, она же не разбирается в этом. Конечно, и у его дяди могло быть мясо не лучше. Но Эмили решилась. Ей казалось, что если она пойдёт за парнем и увидит его дядю, то по тому поймёт, хороший человек он или нет, и стоит ли у него что-то покупать. В вопросах, в которых она не могла сделать выбор, она всегда доверялась интуиции, и та редко ошибалась. Ну может только с тем стариком.

– Ладно, пойдём, – согласилась она, и парень оживился. Он взял её за руку – кажется, она уже устала удивляться всё новым и новым открытиям, – и повёл через толпу, крикнув, что это чтобы они не потерялись.

Вскоре перед ней предстал его дядя. Увидев Эмили, он не начал зазывать её и улыбаться, как тот пожилой торговец. Он дождался, пока она подойдёт к прилавку, и любезно указал ей на мясо, лежащее перед ней. Потом пояснил, где какое животное, и как давно оно было поймано, а также помог с выбором.

«Была не была» – подумала Эмили и купила мясо. Мужчина помог ей его обернуть в имеющуюся у них ткань, а затем сложить в её мешок.