Эмили и Волшебное Королевство

– Лиза, дай мне объяснить. Я не хотела, клянусь тебе!

– Не хотела? – сквозь слёзы она издала нервный смешок. – Это не то, что может выйти случайно, Эмили! И – вот странность! – ты решила выскочить замуж за Маркуса сразу после того, как я призналась тебе во всём.

– Да не хочу я выходить за Маркуса! – от безвыходности положения выпалила Эмили.

– Эмили! – осекла её Нина.

– Я не знала, что родители собираются устроить эту свадьбу!

– Надеюсь ты простишь мне, – хмыкнув носом и задрав подбородок, говорила Лиза, – что я не приду на торжество. Желаю Маркусу всего наилучшего. А тебе… Тебе я желаю найти своё достоинство, которое ты где-то обронила.

С этими словами Лиза ушла.

– Стыдно ей должно быть! Какая же она грубая, но ты не бери в голову, милая, она не в себе, – Нина хотела обнять дочь, но та отпрянула и зашагала в комнату, желая побыть одной.

Голова разрывалась от всего, наплывшего на неё. Помолвка с Маркусом, день свадьбы, который ещё не определён, разговор с Лизой. К счастью, к ночи Эмили вспомнила про слова старухи, заварила чай из трав и корений, выпила получившуюся горькую субстанцию до дна и легла с тяжёлой головой спать.

Почему-то в этот раз ощущение того, что всё происходящее – сон, не покидало её с самого начала, несмотря на то, что всё вновь казалось вполне настоящим.

Эмили очутилась у дверей дома Маркуса. Она не понимала, почему именно здесь, и только ждала, когда же всё начнёт идти не так, и земля разверзнется под её ногами или случится что-нибудь ещё.

Она решила постучать в дверь. Всё было как в тумане. Вдруг Эмили увидела большие глаза своего друга, но остальное лицо будто бы не могла разглядеть.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил теперь уже её жених.

– И да, и нет, – ответила Эмили и дотронулась до своего кулона, – с тех пор, как мама подарила его, мне каждую ночь кошмары снятся.

Маркус взял украшение и покрутил в пальцах, внимательно разглядывая.

– Это же просто безделушка. Не обижайся, но мой отец сделал бы лучше, – поскольку по профессии отец Маркуса был плотником, весь их дом был уставлен всякими приспособлениями, вещами и предметами мебели, сделанными им собственноручно из дерева. Он также работал на продажу, так как товар его всегда пользовался большим спросом, будь то выструганные стулья с резным узором на спинке или детские игрушки. Маркус также научился отцовскому ремеслу и часто помогал с работой.

– Это не безделушка, – возразила Эмили, – мне это отец подарил. Точнее, хотел подарить.

– И что именно тебе снится? – поинтересовался Маркус, и его подруга достаточно ярко описала все свои сны, подробно рассказывая не только про события, но и про чувства, которые охватывали её.

Маркус, выслушав всё, немного помолчал, потирая шею.

– Не знаю даже, что сказать, – растерянно выдал он.

– Не нужно ничего говорить, – Эмили улыбнулась, – мне хотелось поделиться всем с кем-то. И я рада, что ты меня выслушал.

– Я всегда готов помочь, Эм, ты же знаешь, – Маркус приобнял её и улыбнулся в ответ.

– Просила же, никакой Эм! – Эмили несильно толкнула его локтем. Хотя даже если бы она сделала это в полную силу, он бы не почувствовал.

Во сне она не ощущала никакого дискомфорта или неловкости, они сидели друг рядом с другом словно друзья, как в старые добрые времена, и ей было так хорошо и спокойно. Этот сон не был похож на кошмар. И Эмили подумала, быть может, снадобье старухи действительно помогло, и она сможет спать спокойно.

– Как скажешь, Эм, – передразнил её Маркус, – кстати, могу предложить хорошее лечение от кошмаров. Зайдёшь на торт? Я сам пёк. Он, правда, подгорел снизу, я, всё-таки, не повар, но… – он смущённо потёр затылок, а она, зная об отсутствии кулинарных способностей у друга, понимала, что из его инициативы могло выйти.

– А что за повод?

– Так у отца день рождения.

– День рождения?! – Эмили подскочила на месте. Со всеми этими кошмарами у неё напрочь вылетело из головы такое событие! Она чувствовала себя сейчас виноватой в том, что зациклилась только на своих переживаниях. – А я и подарка не принесла, – расстроено сказала она, забыв и о том, что всё ещё спит. Сон окутывал её всё сильнее и казался всё более реальным.

– Шутишь, что ли? Какой подарок, мы тебе всегда рады, – Маркус поднялся. – Идём же, – он взял её за руку и потянул за собой.

– Ну ладно, – согласилась Эмили, – ты меня уговорил, – она весело поднялась за ним по лесенке, и они, забыв обо всём неприятном, с улыбками зашли в дом. Эмили сидела за столом напротив Александра, которого, в отличие от Маркуса, она видела очень чётко. Он был точно живой: на вид строгий, в потёртой рабочей рубахе и с грубыми руками, которые практически всегда были заняты работой и держали либо сухое дерево, либо плотнические орудия. Его можно было назвать неоднозначным человеком. У него была добрая душа, и все знали об этом, но при этом многие его боялись из-за порой чрезмерной серьёзности и должности главы. Тем не менее, не было в Капитайбуре никого, кто не уважал бы Александра. Конечно, люди видели в нём надёжного человека, на которого можно рассчитывать. Он любил работать, и этого у него было не отнять. Он не мог весь день просидеть, ничего не сделав в поле, дома или где-то ещё. Всё кипело у него в руках, и Маркус втайне восхищался этой отцовской способностью.

– С Днём Рождения, Александр, – с улыбкой сказала Эмили, не смущаясь строгости мужчины, давно привыкшая и к ней, и к нему в общем. Они всегда обращались друг к другу по имени, отчасти и из-за их близких отношений, но в большей степени потому, что в Капитайбуре так было принято между знакомыми и тем более близкими людьми. Даже молодёжь обращалась к старикам по имени, и это вовсе не считалось неуважением. Главное было назвать полное имя, а не сокращение. А вот дети чаще называли старших не по имени, а по их социальной роли, то есть: «дедушка», «бабушка», «мама», «папа», «сестра», «дяденька», «тётенька» и т. д. Правда, допускалось и сочетание названия социальной роли и имени, если то было известно, к примеру: «Бабушка Зоя».

– Мне так жаль, – продолжала Эмили, – но я не принесла подарка.

– Эмили, ты здесь всегда желанный гость, – Александр отпил из чашки крепкого чая, – так что на этот раз, так и быть, я тебя прощу, – он едва улыбнулся и подмигнул, но Эмили и так поняла, что это была шутка, на что добродушно усмехнулась.

Маркус разрезал торт и разложил всем троим на тарелки.

– Угощайся, Эм, – сказал он ей, и Эмили, вскинув бровь, окинула его скептическим взглядом, как будто говорящим: «Опять ты меня назвал Эм». Маркус же это проигнорировал.

Время минуло быстро и незаметно, за разнообразными разговорами и бесконечным кипятком с травами Эмили и не заметила, как стемнело. Она поняла это только тогда, когда все сделали паузу, в доме наступила тишина, и, отпив самодельного чаю, она подняла глаза к окну.

– Ой! Мне же давно пора, – она подскочила с места, беря глиняную тарелку в руки, чтобы убрать, но Маркус жестом остановил её, сказав, что уберёт всё сам, – очень рада была провести с вами время. Ещё раз с днём рождения, – она кинула взгляд на Александра, и тот встал из-за стола, чтобы проводить гостью. До самой двери он шёл молча, и только когда девушка переступила через порог, напоследок сказал ей.

– Я всегда уважал твоего отца и верил ему, несмотря ни на что. Береги себя, – он развернулся и скрылся за одной из деревянных стен, в проходе, ведущем в его мастерскую.

Эмили нахмурилась, не понимая, что значат его слова. Но спросить она не решилась, поэтому просто направилась домой.

– Погоди! – Маркус догнал её через минуту, чтобы проводить. – К чему это он сказал? – задал вопрос он, имея в виду своего отца.

Эмили пожала плечами.

– Может, он слышал, о чём мы говорили на лестнице?

Маркус кивнул, и они на какое-то время замолчали. Пройдя какое-то расстояние, Эмили вдруг остановилась и выпалила на одном дыхании.

– Я хочу уехать.

Маркус остановился и вопросительно посмотрел на неё; складка выступила между его бровей.

– Куда это?

– В лес. Туда, куда меня отец и позвал. Хочу найти этот красный дуб и убедиться, что это всё были глупости из кошмаров.

– Ты с ума сошла?! – Маркус заметно повысил тон, и его басовитые нотки в голосе теперь звучали устрашающе. – Да ни за что я тебя туда не пущу!

– Маркус, пойми, – она взяла его за руки, скорчив многострадальческую гримасу, пытаясь объяснить ему правильность своего решения, – я должна рискнуть. Я знаю, что это опасно, но со мной ничего не случиться, поверь мне! – сказала она, по правде сама себе не веря. Она не боялась леса, смотря на него издалека и не смея туда входить, но когда пришло время решаться на такой безумный поступок, в её голове засели мысли, полные сомнений и страхов, которые пока ещё она могла перебороть.

– Нет, ты не знаешь! Это ОЧЕНЬ опасно, – выделил он, – что бы ты ни задумала, ты не пойдёшь туда.

– Почему? Потому что меня могут съесть злые серые волки? Или потому что я могу заблудиться? Или это потому…, – она не успела закончить, как Маркус прервал её.

– Потому, что там погиб твой отец.

Эмили резко замолчала, стоя с открытым ртом. Она хотела что-то ответить, но то, что сказал Маркус, напрочь выбило её из колеи, и она не могла произнести и слова. Она была поражена услышанным и даже напугана. Отдалённо разумом она понимала, что Маркус просто переживает за неё, но не могла пустить эту мысль на первый план.

– Эм. Твой отец был великим охотником среди нас, он был ловок и силён. И он не вернулся. Теодор мог заблудиться, угодить в ловушку, выставленную другими охотниками, или его могли загрызть звери. Если его поглотил этот лес, как, к слову, многих до него, то тебе уж точно там не место. Ты понимаешь это? – он приобнял её за плечи, приводя в чувство.

– Понимаю, – тихо ответила Эмили и кивнула. У неё начинала болеть и кружиться голова, а земля будто размякала под её ногами. Она приложила ладонь ко лбу, взглянула на Маркуса, но тот будто проигнорировал её жест.

– Я просто хочу, чтобы всё стало нормально. Как раньше.

– Ничего уже не будет как раньше, Эм, – сказал ей Маркус, и она взглянула на него, словно на какого-то незнакомца, – оставайся здесь, со мной. И тогда всё будет хорошо. Тебе будет спокойно.

Внутри себя Эмили ощущала разрастающийся ураган эмоций. Она вдруг ощутила ужасную тоску, как будто её жизнью управлял невидимый кукловод, а она должна была повиноваться. Ей было страшно. Страшно от неизвестности, в которую она погружалась. Страшно от того, что её разрывали на части: кошмары, отец в них и, казалось, всё существо твердило ей бежать непонятно куда, и в то же время Маркус, такой знакомый, убеждал её остаться.

Эмили не помнила, как простилась с Маркусом, как не помнила и обратную дорогу. Уже смеркалось, когда она скрипнула дверью и переступила порог. В доме было тихо, видимо, её мать куда-то ушла.

Дверь бесшумно закрылась за её спиной, и она поняла, что ничего не видит. Было слишком темно, поэтому Эмили на ощупь пошла к свечи, чтобы зажечь огонь. Холодок пробежался по её коже. Отчего-то дрожь охватила руки.

Трясущееся пламя ненадолго согрело её. Приблизив свечу к груди, Эмили осторожно начала разворачиваться, чтобы уйти с ней в комнату, но не смогла сделать и шагу, застыв от ужаса. Напротив неё стояло высокое зеркало, с её рост, в нём она видела себя и стоящую за ней фигуру своего отца.

– Твоя судьба не здесь, – сказал он, и тень пламени танцевала на его левой щеке, – следуй за лисом.

Эмили закричала. Так пронзительно и истошно, как не кричала никогда. Ужас застыл в её жилах. Крик прорезал воздух, зеркало треснуло, и от эмоционального и физического напряжения она резко проснулась на кровати, снова в слезах и холодном поту. Кулон, как и прежде, жёг ей шею, и ей пришлось снять его. Голова раскалывалась на части. Эмили не сразу опомнилась и осознала, что она только что проснулась. Она бросила взгляд на пустую чашку и поморщилась. Снадобье должно было помочь ей найти ответ, но сон был таким запутанным и долгим, что Эмили не понимала, где именно этот ответ искать.

Утром Эмили застала маму за готовкой. Как выяснилось позже, сегодня к ним должны были приехать Александр с Маркусом, чтобы договориться о дне свадьбы. Эмили, услышав эту новость, не могла сказать ничего, только тяжело вздохнула и пошла готовиться к приёму гостей.

Нина достала последний мешочек муки, который у них хранился в кладовке, и взяла часть для капустного пирога. За эти дни праздников тратили продуктов они много, и Эмили думала, что скоро им нечего будет есть. Но когда она говорила об этом матери, та лишь смеялась и отвечала, что ей хватит, а дочь у неё скоро заживёт как принцесса.

Гости прибыли ближе к вечеру, когда утренние работы были закончены, и начиналось время отдыха. К этому моменту Эмили успела привести себя в порядок, отдохнуть и выглядела теперь свежо и бодро. Хотя небольшие мешки под глазами выдавали лёгкую усталость после бессонных ночей.

– Добро пожаловать, – с улыбкой поприветствовала она вошедших и обнялась с каждым.

Вскоре они сидели все вместе за столом, и Эмили не покидало чувство, будто они делали так уже огромное количество раз.

– Чего ж мы тянем, пора и день выбирать, – посреди беседы сказал Александр, и все, несомненно, сразу поняли, о чём шла речь, – мы с твоей матерью не молодеем, ждать долго не сможем, – он громко захохотал, и, казалось, хохот его сотряс стол и стулья.

– Поверить не могу, что скоро мы станем одной семьёй! – Нина поддерживала его весёлое настроение, а Маркус же то и дело поглядывал на свою невесту, пытаясь понять, о чём она думает, и в каком расположении духа пребывает. Он помнил её слова о том, что она не хочет замуж, и очень переживал, что сделает её несчастной. Сам же он о своих желаниях задумываться не привык, поэтому у него даже не возникало вопроса, хочет ли он жениться. Отец сказал ему, что пора бы ему остепениться, и он принял это, как данное. Тем более что сватали ему его близкую подругу, которой он всегда дорожил. Так что он видел во всём этом что-то само собой разумеющееся и не совсем понимал, почему у Эмили это вызывает столько переживаний. Он бы никогда не решил причинить ей вред.

– Что ты думаешь? – спросил он.

Эмили подняла на него взгляд, и лучи опускающего солнца блеснули из-под её ресниц, растворяясь в морской пучине. Она поджала губы, думая о чём-то своём. Она не знала, что ответить. Точнее, ей хотелось пожать плечами и отвернуться от своих собеседников, но она понимала, что тем самым обидит и Маркуса, и Александра, которые всё это время, несмотря ни на что, были к ней крайне добры.

– Мне подойдёт любой день, – с улыбкой ответила она, – только кроме завтрашнего. Так скоро я не смогу быть готова.

– Сразу видно, наш человек! – весело стукнул по столу Александр. – Тогда в тот день, что пойдёт следом за завтрашним, мы и сыграем свадьбу. Решено!

– Как я счастлива! – воскликнула Нина.

Маркус положил свою руку на руку Эмили, и та вздрогнула от столь неожиданного и непривычного ей касания.

– А ты, Эм? – спросил он. – Ты счастлива?

– Пожалуй, – ответила она.

Глава 9. «Не держите на меня зла»

За день до свадьбы началась настоящая суматоха в виде разнообразных приготовлений. Официальная дата была объявлена, и дел у всех жителей приумножилось. Кто-то убирался в Святой обители, а затем украшал её цветами, венками и нежными шёлковыми лентами, кто-то – готовил лошадей и убирал лишнюю траву с тропинки, по которой должны были проехать жених и невеста, другие готовили как можно больше пирогов, пряников и всевозможных вкусностей, которыми будет украшен стол к ночи, не жалея муки из общих запасов, которые всегда имелись в городке на случай голодных времён и свадеб. И пока из одних погребов доставалась мука не самого худшего сорта, из других – веселящие напитки, начиная с бочек не слишком крепкого хмельного мёда, пива и заканчивая алкоголем покрепче, который по вкусу и крепости можно было отнести к тогдашнему виски. Конечно, были и не хмельные напитки, такие как яблочный сок, но их было меньшее количество, а о простой воде речи здесь совсем не шло. Не принято было тогда воду распивать, как делается в нынешнее время, хотя бы потому, что чистая вода была на вес золота. Да и потом, на свадьбы собирались все слои населения. Где как, но в Капитайбуре было не важно, беден ты или богат, приглашения никому не высылались, а потому на праздник ждали всех желающих. Не прийти без весомой причины считалось знаком неуважения.

У Эмили тоже было полно хлопот. И дом убрать, и наряд приготовить, и, конечно же, невозможно было избежать небольшого пикника. Перед замужеством молодые девушки любили подражать светским девицам, которые собирались небольшой женской компанией накануне вечером где-нибудь на свежем воздухе, брали с собой еды и проводили так время, пока не стемнеет. Конечно, пикник простых девушек значительно отличался, во-первых, едой, поскольку обилием фруктов люди более низких слоёв населения похвастаться не могли, во-вторых, масштабом. Вместе с Эмили на пикнике было ещё пять девушек, и это было совсем немного. Впрочем, ей было это не важно, однако она до последнего надеялась, что Лиза к ним присоединится. Но гордость не позволила бы ей прийти, и Эмили это понимала.

Она сидела с этими малознакомыми ей девушками и болтала на отвлечённые темы. Точнее, она всё пыталась заговорить с ними о чём-то, кроме свадьбы, но по итогу каждый раз они возвращались к утомительной для неё теме, и ей приходилось отвечать на глупые вопросы, заданные из любопытства.

– А как он за тобой ухаживал?

– А Маркус подарил тебе платье?

– Ой, скажи, Эмили, как он на тебя смотрит?

– Каково это, быть невестой? Мне так не терпится узнать!

– Расскажи, ну!

Вопросы перебивались девичьим хихиканьем, и Эмили отбивалась от них, как могла. Ей до сих пор казалось, что всё это происходит с кем-то другим, а она лишь сторонний наблюдатель. Она не могла дождаться, когда стемнеет, и им пора будет идти по домам.

Милая луна сжалилась над девушкой и вытеснила солнце с неба, расправив широкие полы своего длинного синего платья, искрящегося тысячами звёзд. Стало прохладнее. Эмили собрала оставшуюся еду в мешок, с которым они сюда и пришли, свернула плед и сложила его туда же, и они вместе, друг за другом, направились по домам.

– Увидимся завтра, счастливица Эмили! – махнула рукой одна из девушек, и остальные подхватили её смех.

– Счастливица Эмили! – повторяли они, точно эхо.

Счастливица Эмили махнула им в ответ и ушла по узкой дорожке в сторону своего дома.

Подойдя к калитке, она услышала ржание Грома и решила его проведать. Она стала проводить с ним всё меньше времени и только теперь поняла, как скучает. Один он остался её преданным другом.

– Ну здравствуй, малыш, – отворив дверцу стойла, она подошла к своему коню и крепко-крепко обняла его за шею. Тот махнул ушами, как бы сердясь на неё за долгое отсутствие, но после прижал голову к её спине.

Какое-то время тишина окутывала их, и ничто не решалось прервать их объятия.

Но когда конь отпрянул от своей хозяйки, они оба услышали шорох в том углу, где была навалена солома. Эмили вздрогнула и не решилась пойти посмотреть, показалось ей, или там и вправду кто-то был. Шевеления продолжились, и, судя по ним, там пряталось что-то небольшое, может, какой-нибудь заяц или другой маленький зверёк.

– Выходи оттуда, – сказала Эмили, будто животное должно было понять её язык.

Она взяла Грома за шею, подтолкнула его вперёд, и он вышел из стойла вместе с ней. С ним ей было не так страшно.

Когда же лунный свет пробился сквозь щели конюшни или, правильнее сказать, конюшенки, поскольку она вмещала в себя только два стойла, Эмили смогла разглядеть чьи-то мохнатые уши и длинный поднятый вверх хвост.

– А ну! – она топнула ногой, чтобы зверёк убежал, но тот, сделав всё наоборот, вышел на свет и приблизился к ним.

Это был вовсе не заяц.

– Лиса? – Эмили была поражена и смотрела на тонкую лисью мордочку, её маленький нос и бегающие глазки. До неё не сразу дошло, что это была за лиса. В общем-то, это был лис, но не это было столь важно.

На свету ей удалось разглядеть его сероватую, а в ночи казавшуюся серебряной, шерсть и едва различимые рыжеватые полоски у шеи и на лапах. По рассказам, которые она слушала в детстве от охотников, она помнила лис рыжими, иногда с чёрными «носочками» на лапах или пятнышками на ушах, но никак не серыми. И только когда она задумалась о странном окрасе представшего перед ней зверька, её словно пронзило молнией.

– Корсак! – выкрикнула она и зачем-то тут же закрыла рот руками. Эмили было трудно поверить во всё происходящее, и она даже начала сомневаться, не очередной ли это сон. Но она глянула на свои руки, потрогала лицо, на всякий случай ущипнула себя и даже проверила ногой землю. На этот раз она никуда не собиралась проваливаться, и ничто вроде бы не собиралось её пугать.

«Это не сон?» – дивилась она. Пальцы сами потянулись к шее, где коснулись кулона, который она надела утром, что уже входило в её привычку.

– Что ты здесь делаешь, малыш?

Стоило только задать ей этот вопрос, как лис дёрнулся, лихо развернулся на лапах и побежал из конюшни.

– Стой! – крикнула ему Эмили. Она быстро, насколько могла, снарядила Грома, как делала перед каждой прогулкой, и, боясь не успеть, вскочила на него, и они вместе ринулись вслед за умчавшимся зверьком.

Не разбирая дороги, она неслась верхом на коне, вглядываясь в сгустившуюся темноту. По ногам бил тот же мешок с едой, который она прежде подвязала на поясе, чтобы не тащить в руках, и который теперь стоило бы перевязать на Грома для большего удобства. Честно говоря, она не понимала ни куда она скачет, ни зачем. Но такое ведь не могло быть простым совпадением? Не зная, чего ждать, Эмили внутри чувствовала, что надеется догнать лиса и увидеть что-то, узнать что-то, что заставит её следовать за ним дальше.

Она, в самом деле, настигла его. Но уже у самого лесного порога. Он сидел и вычёсывал лапкой блох и отреагировал на Эмили совершенно спокойно, будто ждал её. Когда же она подъехала достаточно близко, он вновь поднялся на четыре лапы и направился в Бескрайний лес.

– Подожди же ты! – Эмили побежала за ним, надеясь поймать, но он ловко скользнул в чащу, в которую она не решалась зайти. Она стояла перед могучими деревьями, задрав голову вверх и не видя их макушек, и отчего-то ей стало страшно и дико интересно пройти дальше.

– Что я делаю, – говорила она сама себе, – да что это со мной? Мне не следует сюда ходить.

В голове всплыли моменты её последнего сна, и громко зазвучала фраза: «Потому что там умер твой отец». Эмили поёжилась.

– Нужно возвращаться, Гром. Мне нельзя здесь быть. Наверняка лис просто заблудился, – она вернулась к своему коню, – с чего все взяли, что они у нас не водятся? Как по мне, так обычный корсак, верно?

Конь махнул хвостом.

– Перестань, это ничего не значит, – уверяла то ли его, то ли себя Эмили, – мне нужно домой. Там меня ждёт мама и… Маркус. И вообще у меня завтра свадьба.

Она замерла у лошадиного седла, вцепившись в него двумя руками.

– Я скоро буду чьей-то женой. Мне уже восемнадцать. Мне нужно думать о будущем.

На щеках почувствовался холодный ветерок, обдувающий мокрые дорожки от слёз.

– Это моё будущее.

Эмили уткнулась головой в седло и заплакала. Столько времени она боролась с собой, и теперь оставался последний шаг на пути к новому будущему. Она будто стояла перед камнем преткновения, и от её выбора сейчас зависело, куда заведёт её дорога. Но она не знала ни того, что окажется в конце первой тропы, ни того, что могло подстерегать на второй.

Маркус, их общий дом, дети, обидевшаяся на неё Лиза, мама, которая, похоже, была счастливее неё, либо же пугающая мрачная неизвестность, где её вполне могла поджидать смерть.

Сомнения терзали её. Она не могла взять и сбежать, тем более неизвестно куда. Это было безумием и огромным риском. Но в голове крутилось только два слова: «Что если».

– Не хочу, – простонала она. Эмили не в силах была вернуться, всё отменить и зажить, как раньше. Даже если бы она с самого начала сумела дать отказ Маркусу, ей бы пришлось ловить на себе осуждающие взгляды отовсюду. И тем более если бы она отменила свадьбу накануне неё… Нет, этого бы ей сделать никто не позволил. В противном случае не было бы ей жизни в родном краю. Но никто не осудит её, если она исчезнет. Напротив, все будут жалеть бедную Эмили, так внезапно пропавшую перед самым счастливым днём в её жизни.

– Ужасная глупость, – твердила она сама себе, – глупость, глупость, глупость!

Эмили ощутила прилив необычайной злости, которая, скорее всего, явилась следствием эмоциональной изнурённости, вскочила на Грома и побудила его к галопу. Через несколько мгновений она уже мчалась в чаще Бескрайнего леса.