Полное собрание стихотворений

105

Это только кажется отсюда —Это небо, эта синева,Облаков рассыпанная груда,Тенью их примятая трава…А на самом деле все иначе!И когда отсюда ты уйдешь —Ничего уже не будет значитьНа земле приснившаяся ложь.Это все глаза твои налгали.Это все придумали они —Все эти пространства, глуби, дали,Все эти сиянья и огни.И когда их у тебя не станет,То очнешься ты, и слеп и нем,На огромном кладбище названий,Тех, что больше не нужны совсем.1951

106

Опять, опять! Все это прежде былоИ повторяется в который раз!Вот так же море в жесткий берег било,В провалах туч закат, срываясь, гас;И ветер дул, и так же было надо,Изнемогая, выпустить из рук,Не жизнь (что жизнь!), – тебя, моя отрада,Из тьмы времен мне возвращенный друг!И так всегда! И в новом повтореньиЯ, так же, как и в прежних, не пойму,Кому вот это страшное служенье,И эта верность горькая – кому?!Что знаю я?! Но спутник мой крылатыйМеня зовет и говорит: – взгляни!И вижу след девической ступниНа золотистой отмели Евфрата.1951

107. Повседневность

От чего сегодня оттолкнутьсяОтлетающим моим стихам?На какой мне шорох обернуться.Над какой мне лужицей нагнуться.Чтобы в ней увидеть звездный храм?О, я знаю: лишь в прикосновеньиК повседневности моей земнойОбрету нездешнее виденье.Лишь в ее прозрачном отраженьиПросияет мир передо мной.Если б не было ее, смиренной.Предо мной поверженной во прах.Я бы заблудился непременноВ неизбывном грохоте вселенной.В Скорпионах, Девах и Стрельцах.С ней же мне и дальний путь не дален!В каждой капле, камешке, листе —Шумный космос дремлет, изначален…Оттолкнулся – и, глядишь, причаленК самой невозможной высоте!1950

108

Нехорошо о слишком многом знать,Неразделенной радостью томиться,Над книгою прочитанною ждать,Пока другой перевернет страницу.Мне не с кем перекинуться мечтойИ некому довериться до срока…О, жизнь моя, я словно правнук твой!Как от тебя я убежал далеко!А ты осталась где-то позади.Со старческим следя недоуменьем.Как я, ликуя, с песнею в груди,Взбегаю по стремительным ступеням.Но страшно мне. И боле не спеша —Ищу, зову, но все мертвы и глухи.И, присмирев, я замедляю шаг,Опять, опять равняясь по старухе.О, если бы перелететь стремглавТысячелетий пыльные предместья,И к воротам акрополя припав —Быть наконец с ровесниками вместе!1951

109

Каждый голубь на моем дворе —Хоть сейчас над Иорданом пари!Каждая лилия,Просиявшая на заре, —Хоть сейчас гориВ руке Марии!Счастливые!Их путь – завершен!Не высшее ли дано им блаженство?!А я?Сколько я еще обреченВлачить мою скудость,Мой мрак,Мой стон, —Мое человеческое несовершенство?!Жизнь за жизнью, земля за землей…Пока жребий мойНа звезде иной.На эту такой непохожей.Не воспарит и не просияет тоже!1950

110

Непрочен матерьял моей земли.Будь это мрамор, краска или слово.Сколь многое из некогда живогоЗабыли мы, разбили и сожгли.И человечества прекрасный сон,Что как рисунок Леонардо нежен,Не Тайной ли Вечерей пригвожденВ кавалерийском стынущем манеже?!Пусть, на леса прилежно взгромоздясь,Белеет реставратора фигурка, —Она уходит, вянущая вязь,Из гимна возвращаясь в штукатурку.Но знаем мы, и в этом наш ответНад каждою открытою могилой:Все то, что было и чего уж нет,Неистребимо, потому что – было!1951

111

Те сны, что мне в детстве снились,Ну разве забыть их можно?!Чуть только их вспомнишь – с нимиИ нынче душе тревожно.О, высь, где я плыл, купаясь,Как птица, в лазурном зное!О, стены, что расступалисьПшеницей передо мною!Я знаю, и этим знаньем,Как счастьем, душа богата:То было воспоминаньеО том, что умел когда-то.А если умел, то, значит,Смогу это снова где-то.И может ли быть иначе,Когда я так верю в это!?1951

112

Вот и все. До конца измеренаЭта жизнь, этот дворик мой.Тело болью земной проверено,Сердце – милостыней земной.С чем вернусь я, с какою удачеюВ мой высокий, в мой отчий дом?Может стал немного богаче я —Скорбью, жалостью и стыдом?Может стал гораздо беднее я?Не червонцы копил – гроши,И слепого ума затеямиЗамутил родники души?Ах, не знаю! Душа, что девицаНа смотринах стоит своих:И мечтается, и не верится,И рассудит ее – Жених.1951

113

Темен путь среди земного мрака…Как могу понять себя, познать я?!Так сургуч не понимает знаковВ нем навек оттиснутых печатью.Но разящее прикосновеньеОщутил он в трепете и дрожиИ хранит прекрасное раненье —Оттиск духа на остывшей коже.И пускай еще никак сегодняНе прочесть мне своего названья, —Знаю я: на мне печать Господня!Мне довольно этого сознанья.1950

114

Я вышел навстречу небу.Становится все свежей…Я там, где ни разу не был, —На крайней земной меже.Осталось лишь оторватьсяОт этих последних скал.Боишься? Зачем бояться!Ведь ты это сам искал!Мучительное усилье —И стало легко опять.Ты чувствуешь? Это – крылья!Ты можешь уже летать!1951

115

Высох ключ, струившийся в овраге.Полдень жжет. Но вот, взгляни сюда:В полом пне немного мутной влаги —Дождевая, прелая вода.Не расплескивай ее, играяХворостинкой! Может быть, она,Скудная и жалкая такая,Все-таки кому-нибудь нужна!Может быть, придут ее напитьсяЗавтра утром белка или еж…Или сам ты (может все случиться!)К ней с последней радостью прильнешь.1950

116

В тот край дорога неисхоженаИ вьется тропкою глухой,И хохотом вспугнет прохожегоПод вечер леший за ольхой.Но неприметными приметами.Кто ей доверился, ведом:Слетает лист (хотя не лето ли).Вздохнет без ветра лес кругом;Да выйдет из кустов медведица.Лизнет в ладонь – и снова прочь…И если все-таки не верится.То, значит, нечем и помочь.1950

117

Пирог с грибами стынет на столе.Меня зовут. Бегу огромным садом.Вот этот полдень, в Царском ли СелеИль в Павловске, он здесь, со мною рядом.Он был хорош не только тишиной,Не только беззаботностью и ленью, —Он был взыскательный учитель мойИ научил высокому уменью:Уменью жить цезурою стиха,Как эти вот дворцы, аллеи, шлюзы,Как тот кувшин в бессмертных черепках,Откуда пили ласточки и музы.1951

118

Уже сентябрь позолотил листыНад статуями в дремлющих аллеях.Не торопись! Пока не умер ты —Не облетят они и не истлеют.И отражаться лебеди в прудахНе перестанут, и дворец не рухнетИ Пушкин будет жив, и на орлахЕкатерины солнце не потухнет!Пока ты жив… А, может, и совсемЕе не будет, этой злой разлуки,И красота дана навеки всем,Кто хоть однажды протянул к ней руки!1951

119

Мы с тобою ее запомнили,Эту медленную весну:Гиацинты на подоконнике,Восковую их белизну.А за ними весь в колких лужицах,Тихий дворик, московский, тот,Что, – прикажет весна, – закружится.Защебечет и зацветет.С Новодевичьего, с соседнего,Мерно пели колокола.И любовь наша тоже медленной,Вот как эта весна, была.Все прилаживалась, примеривалась,Подмерзала то там, то здесь,Чтобы, словно сперва не веря в нас,После вдвое щедрей расцвесть.…Вспоминаешь, и в сердце – лужицы.Гиацинты, колоколаИ та девушка, в косах, в кружевце,Что тобою тогда была.1951

120. Молитва на ветру

Снова яркий полдень мая,Снова лугом, до реки,Догоняя, обгоняя,Голубые мотыльки.Вешний храм лучист и светел,Словно смерти в мире нет.Но гляди: уж с яблонь ветерНа траву сметает цвет.Он в ветвях снует и плещет,Торопя грядущий тлен,В полотне тугом трепещетУ девических колен.И она, – как песня рядомЛегконога и стройна, —Тоже ветреным усладам,Как на смерть обречена.И о ней мое моленье,На ветру, в полдневный час,В храме вешнего горенья,Истребляющего нас.Пощади, небесный пламень!Знойный ветер, не спеши!Не кидай на хладный каменьЛегкий цвет ее души!1948

121

Мы жизнь прошли, как поле, рядом,По узкой и прямой меже,И вот белеет дом за садомИ ужинать пора уже.Соломенную шляпку скинув,Прическу поправляешь ты,Я расставляю по каминуНеприхотливые цветы.И это все. Ни клятв, ни бдений.Ни патетических сонат.Лишь голова в твои колени,Притихший дом и спящий сад.И тонкий серп над ближней рощейНам говорит из полутьмы,Что нет прекраснее и прощеТого, что пережили мы.1947

122

Вспомним вместе, вспомним все сначала!…Утро пело, озеро цвело,Лодка у короткого причалаНадломила легкое весло.А оттуда, где спустясь, опушкаЗагляделась в радужную гладь.Куковала щедрая кукушка, —Было даже и не сосчитать!Что тайком мы оба загадали —В этом мы признались лишь потом,А покуда, сидя на причале,Толковали о совсем пустом.Вот уже былое как в тумане…Но еще с тобою мы не разМилую пророчицу помянем,Что тогда не обманула нас.1951

123. Звезды

В учебнике учат дети,Что, мол, далеко звезда.Но мне в рассужденья этиНе верилось никогда!Бывало, еще ребенком,Я ночью любил не спать,И звезды легко и звонкоМне сыпались на кровать.Я с черных ветвей каштановИх стряхивал на песок,Я, ими набив карманы,Скупить все на свете мог.С тех пор – мое сердце, правда? —И злым я и черствым был,Но детской веселой правды.Старея, не позабыл.И пусть на земле все низко.А в небе все высоко.Я знаю, что звезды – близкоИ встретиться нам – легко.1950

124. Голос мира

Умолк навеки голос с высоты,Угасли знаки вещих откровений…Куда пойдешь, кому послужишь тыИ перед кем падешь ты на колени?Все стало тайной. В путах тишиныАпостолы в неведеньи томятся,И ангелами вспененные сныПервосвященникам уже не снятся.И все-таки ты не совсем забыт!Взгляни вокруг! В лазоревом простореКак горний голубь облако парит,Как Гавриил благовествует зори;Поют ветра – как с неба голоса,А в темноте такой библейской ночи —Как Моисей гремит и жжет гроза,Как Иеремия океан пророчит;И твердь гудит, и прядает звезда,И воинство лесов подъемлет пики,А в зареве закатов иногдаЕще сквозят архангельские лики.Иди и слушай шелест и прибой —Немолчный голос счастья и тревоги!И пусть навеки замолчали боги —Ты не один: мир говорит с тобой!1949

125

Что весною тебе отмерено —Принесешь ты к своей зиме.Ничего не будет потеряноИз того, что ты здесь имел.Все дурное и все хорошееПеребродит в крови твоейИ певучею станет ношею —Собеседником поздних дней.1950

126

Корзина с рыжиками на локте.А за плечом – мешок еловых шишек.Опушки леса ласковый излишек —Не царский ли подарок нищете!?Затопим печку ужин смастеримИ ляжем спать на стружковой перине.… Есть в жизни грань, где ты неуязвим,Неуязвим, как ветры и пустыни.1951

127

Возле дома моего —Поле, больше ничего.Вдоль него, мертво и зло,Напрямик шоссе легло.Каждый вечер (как служу!)По нему хожу, хожу…Час, и час, и снова час,В камни палкою стучась,Сам с собою говоря,До беспамятства куря, —Лишь бы только как-нибудьОбессилеть и заснуть.1949

128

Мы на земле – рабы своей сумы,И что за поворотом – нам не видно.И вот совсем напрасно просим мы«О смерти мирной, смерти непостыдной».Что пользы нам в прохладной простыне,В глотке воды, в друзьях у изголовья?!Есть смерти злые, трудные, вдвойнеОплаченные ужасом и кровью.В них вещий смысл! Такая смерть несетВ себе не просто смерть – преображенье.Проси о ней! Проси о том паденьи,Что душу окрыляет как полет!1950

129. Жизнь

Не дорогой – тропой дремучеюМчишься гоголевским Хомой.Оседлала меня, замучила.Наглумилася надо мной…Осадить бы! В крапиву свалится!Только страшно… Ведь в тот же мигОбернется она красавицейИ предсмертный раздастся крик.Будет стройною, черноокоюНа земле лежать, не дыша.И заплачу над ней, жестокою,Той, что все-таки хороша.1951

130. Сердце и пальцы

Это в пальцах не хватает силы.Сердце – все такое ж, как и было.Сердце шепчет в страхе и в надежде:– Я хочу служить тебе, как прежде!Лишь бы только пальцы поспевали,Все, что напою я, записали!Но у пальцев есть своя забота,Пальцы горькой заняты работой:Прижимаются к вискам свинцовым,Зябнут под подушкою пуховой,Шарят в темноте по одеялу…Некогда служить им сердцу стало!И взмолилось сердце в нетерпеньи:– Что мне мир и миру я – без пенья!?Отпусти меня туда отсюда.Где само, без пальцев, петь я буду!1951

131. Сон о казненном поэте

– Это он! С кем хочешь я поспорю!Видишь, вот идет он впередиС неизбывной мукою во взоре,С неостывшей пулею в груди!– Он же умер! Он уже не можетУслыхать слова твоей любви!Никакое чудо не поможет!Не ищи его и не зови!– Нет! Скорее! Мы его догоним!Я клянусь тебе! Мы добежим!………..Как года – мгновения погони.Год еще – и поравнялись с ним.Страшно заглянуть за эти плечи…Может быть, все это только сон!?Оглянулся – и свершилась встречаИ сомнений нет, что это он.Серый глаз струит холодный пламень,Узкий шрам белеет вдоль щеки…Наш учитель! Вот ты снова с нами!Отзовись! Коснись моей руки!Но запачканные кровью губыНичего не вымолвили мне.Только вдруг серебряные трубыВ солнечной пропели вышине.Рыжегривые заржали кони.И рванулись ввысь, и понесли.И уже не слышен шум погониС убегающей назад земли.Только бездны, вихри и просторы,Звездные озера и сады,И внезапно – старой сикоморыСтвол корявый у скупой воды.След звериный вьется к водопою,Заунывная звенит зурна…Только бы остаться здесь с тобою,Эту радость всю испить до дна!Но стираются черты и звуки,Миг еще – и на сухой травеСудорогой сведенные руки…Окрик парохода на Неве…Люди молча топчутся у ямы,Раздается мерный лязг лопат,А вдали угрюмыми домамиЩерится притихший Петроград…………..Прошлое! Оно таким мне снится,Как его увидеть довелось:Белою, бессмертною страницей.Пулею простреленной насквозь!1949

132

Пора привыкнуть к маленькому домуНеплотной двери, низкому окну,И на тюфяк с примятою соломойПораньше лечь и отойти ко сну.Все, что могла душа, и что умела —Все свершено, и даже в пальцах нетОхоты взяться за былое дело,За ремесло перегоревших лет.И пусть порою жизнь еще доноситСвой блеклый шум, свой приглушенный свет —Все спрошено! К чему вопросы!?Осталось только: услыхать ответ.1950

133. В комнате умершего

Да, опустело здесь… На кресле, за столом, —Повсюду нет уже родного силуэта…И эта тишина! И вот: не быть вдвоем…Как это оправдать и как осмыслить это!?И все-таки – не плачь! И комнату – покинь!Сойди по лестнице и, стоя на пороге,Вглядись в рассветную бледнеющую синь.Ты видишь, это он шагает по дороге!Не нужно! Не зови! Его уж не вернуть!Но знай: он жив еще и жить ему без счета!Он только погостил и снова вышел в путь.И, слышишь, он поет! Вдали. За поворотом.1950

134

Все узнав, от самой жгучей мукиДо утраты самой роковой,Научились мы лихой науке:Не бояться в мире никого!Ничего не просим мы у неба,А когда и даст – не бережем,И краюху поданного хлебаРазрезаем найденным ножом.И в глаза никто нам не заглянет,И руки не тронет нам рукой…Разве только на глухой полянеУлыбнется рыжик золотой;Разве только дикая малинаНа сухом растает языке…Нет у нас ни слуг, ни господина,Жизнью мы проходим налегке.Но за то, что все мы потеряли,Одного мы друга обрели.Он из ясной запредельной далиВ золотой спускается пыли.И на плечи положив нам руки,Нас целует в обожженный лоб,Чтобы все земные наши мукиЗвездным утешеньем замело.1951

135. Разговор с самим собой

Подойди. Здесь тихо и темно.Мы с тобой совсем наедине.Где ты был, любимый? Как давноТы не исповедывался мне!Что сегодня странный ты такой?Расскажи мне все, не утаи!Почему твои, мой дорогой,Руки холоднее, чем мои?Верно, никому не протянул,Ими никого не обогрел,А по локти в прорубь окунулИ над этой прорубью сидел.И теперь стоишь передо мной,Без вины, а все же виноват,С потаенной мыслию одной:Отмолчаться – и опять назад.Надо бы тебя мне пожалеть,Научить науке золотой,Той, как можно целый мир согретьМаленькой своею теплотой.Только наша доля такова,Это здесь издревле повелось:И один как будто мы – а два,Ближе братьев, а должны быть – врозь.Знаю я, что трудно одному.Чую, что тебе не сдобровать…Дай, тебя покрепче обниму!Может, и не свидимся опять…1950

136. Христианская муза

Когда апостол ИоаннВ ночи повествовал о Боге,Нежданной гостью дальних странЯвилась муза на пороге.Блистательно обнажена,Она едва внимала Слову.Казалось, вот сейчас онаПокинет этот край суровый.Но Слово зрело и цвело,Переливалось теплой кровью,То мудростью спокойно жгло,То кроткой мучило любовью.И муза ближе подошлаИ, кутаясь в овечьи шкуры,На край убогого столаПрисела девочкою хмурой.И длилась ночь. И пел рассказ.И, незаметная дотоле,Морщинка меж лучистых глазЛегла, чтоб не исчезнуть боле.И жалость скорбью обожглаУста, и навсегда богиняГолгофы оцет пролилаВ прозрачный мед своей латыни.На шее девственной онаС тех пор прохладный крестик носитИ, терпелива и нежна.Для нас у Бога песен просит.1947

137. Терновник

Снежной пеной, кружевом нездешним.Весь – несбыточная чистота.Вот он вьется по оврагам вешним…Деревце, терзавшее Христа!Мне таким тебя увидеть внове!Для меня ты в памяти цвелоТолько каплями тяжелой крови,Умывавшей бледное чело.И забыл я, что в начале маяТы цветешь, как в мире все цветет,Солнечным лучом благоухаешь,Вяжешь плод и расточаешь мед.Что тебя в дешевую больницуНекрасивым девушкам несут,И когда последний сон им снится, —Снова с Ним встречаешься ты тут.Но пред Ним невинным ты предстанешь,На тебя Он ясный взор прольет,Потому что ты не только ранишь,Но цветешь, как в мире все цветет.1946

138. В лесу

Июльский полдень зноен, что костер.Но здесь, в лесу, для путника – отрада:Он свежестью пронизан до сих пор,Предутренняя медлит в нем прохлада.Остановись. Присядь на мшистый пень,В орешнике едва заметный глазу,И допивая утреннюю лень —Прислушайся к чудесному рассказу.Слетает лист на розоватый мох,Струит грибок свое благоуханье,И слышен шорох, шелест, шепот, вздох —Неутолимый говор мирозданья.1947

139

Дороги вьются по холмам,Белеют дали снежные,И ветерки навстречу намЛетят, такие нежные.Сухая горечь прошлых летКак снегом припорошена.И здесь услышим мы ответНа все, что было спрошено.1950

140. Из прошлого

Иль должен был я отогнать тебяОт маленьких овец моих, что б тыВ дремучий лес свой их не заманила.Иль должен был назвать тебя богинейСоседнего ручья и рощ окрестныхИ приносить тебе их в жертву сам.В час утренней зари, на плоском камне.Что был бы с каждым днем темней от крови.Как хорошо, что ты сама решилаИ пастухов ушла ласкать других,Что маленьких овец своих не любят!О, как спокойно стало мне! Смотри!Вот догорает солнце за холмамиИ по тускнеющей уже травеРассыпалось пасущееся стадо.А милая свирель к устам прильнулаНежней, чем ты, и мой окрепший голосТак явственно о Мире говорит.

141

Тончайшей кистью – песнею моейЯ золочу скорлупки жестких днейИ вешаю лучистые орехиНа елочку земного бытия.Я знаю: кисть истреплется моя,Окончатся высокие утехи,И елочку из комнат унесут.Но, может быть, заботливые рукиНехитрые игрушки соберутИ сохранят от тленья и разлуки,Чтоб будущим, прекрасным РождествомПовесить их на деревце своем,И нетускнеющая позолотаЕще на миг порадует кого-то.1950

Неуловимый спутник

Моей жене

142

Моя душа, как ты бедна.Когда в мои рядишься строки!Они, как волны ото дна,От тайников твоих далеки.В них мимолетное живет,В них не ответы, лишь вопросы,Короткий всплеск дробимых вод,Глубинных таинств отголосок.А там, где мрак и тишина,Там дремлют редкостные клады,Там навсегда погребенаНемая мощь моей армады.Лишь иногда ночной прибойВ своем скитаньи нелюдимомШвырнет на камни золотой, —Дукат-другой казны незримой.В ладони, завистью томим,Иной их взвесит со злорадством,Но разве можно счесть по нимМое несметное богатство!1953

143-144. Родине

1

Между ними – двери и засовы.Но в моей скитальческой судьбеЯ служу тебе высоким словом,На чужбине я служу – тебе.Я сейчас не мил тебе, не нужен.И пускай бездомные годаВсе петлю затягивают туже —Ты со мной везде и навсегда.Как бы ты меня ни оскорбила.Ни замучила, ни прокляла,Напоследок пулей ни добила —Ты себя навек мне отдала.Пусть тебя еще неволит ворог,И еще не скоро ты поймешь,Как тебе желанен я и дорог,Как меня жалеешь ты и ждешь.Душное минует лихолетье,Милая протянется рука…Я через моря, через столетьяВозвращусь к тебе издалека.Не спрошу тебя и не отвечу,Лишь прильну к любимому плечуИ за этот миг, за эту встречу,Задыхаясь, все тебе прощу.1952

2

Странно, в ненависти инойБольше близости, чем в любови…Ненавидя тебя, я твойВсем горячим биеньем крови.Ненавидя тебя, я весь,Без остатка, тебе обещан,И всегда ты со мною, здесь.Безответной моею вещью.Эта ненависть солонаРаскаленной и едкой солью.Выедает глаза она.Жалит горло щемящей болью.И не смотришь и не поешь.Только, шаря рукой в кармане,Режешь пальцы о ржавый нож,Не тебя, а себя им раня.Если все-таки в трудный часСуждена мне с тобою встреча —Только бельмами мертвых глазНа твой пристальный взгляд отвечу.Проведешь ты по ним рукойИ поймешь, что не мог иначе,Что пред ненавистью такойИ любовь ничего не значит.И впервой приоткрыв уста,Молвишь, тем же, чем я, томима:Чтоб меня ненавидеть так,Как ты любишь меня!.. – любимый!1952

145. Когда вернусь

Мачеха в дом мой родной вошла,Свела наговором отца в могилу,С жабьей начинкой пирог испекла,Лампадку задула и котят утопила.С ней мне не жить! И подался прочьНищим мальчонком, босым и рваным.В черную, злую, глухую ночь,В черные, злые, чужие страны.Жизнь моя с виду не так плоха:Днем – с земляками играю в прятки,Ночью… – кто ночью меня слыхал?Зубы в подушку – и все в порядке.Дома, известно, беда и стыд,Чахнут меньшие, что лен в бурьяне.Мачеха косится и сопит,Ножик поточит и в щелку глянет.Верится только – не век страдать,Правды хоть мало, но есть на свете.Как не живуча карга, а, глядь,Переживут ее все же дети!День подойдет – и вернусь назад,Знаю, найду лишь забор да стены.Взглянут меньшие с тоской в глаза…Чем накормлю их, во что одену?Нету для милых мошны тугой,Пряников сладких, цветных нарядов…Перекрестясь на угол пустой,С ними за стол их убогий сяду.Корку предложат – и той я рад,Сам же, коль нет ничего другого,Тем поделюсь, чем одним богат:Светлой улыбкой и чистым словом.1952

146-148. Царскосельские стихи

1

Когда я мальчиком с тобой дружил.Прекрасный город одиноких статуй.Густой сирени и пустых дворцов.Тебя еще не посетили беды:Твой Гумилев был юношей веселым.Ахматова – влюбленной гимназисткой.А Иннокентий Анненский ещеНе задохнулся на твоем вокзале.И даже Пушкин твой казался мнеЕще не мертвым и не взрослым даже.А шумным одноклассником моим.Прошли десятилетия. Не счестьТвоих утрат. Твои дворцы во прахеЛежат. Твои поэты казненыПрезреньем, пулею или молчаньем.И только имя Пушкина одноЕще, как встарь, сияет над тобоюПрекрасным обещанием, залогомГрядущей правды.1954

2

Казненных муз умолкший городок!Ты сам отрекся от своей же славы,Ты грязной тряпкой вытер след кровавыйИ притаился… Или изнемог?И странно: в нашей нищенской судьбе,Не чающей ни милости, ни срока,В чужой ночлежке нашего далекаК тебе мы ближе, чем ты сам к себе.Для нас одних звучат твои сады.И шевелятся статуи, и зданьяХранят неизгладимые названьяИ даты несмываемой беды.И обезглавленных тобою музЕще садятся тени рядом с намиИ говорят стихами и слезами,И знаем мы: «Прекрасен наш союз!»…Ты значишься на карте? Это ложь!Тебя там нет, – мы тоже знаем это!Ты вместе с нами странствуешь по светуИ вместе с нами – скоро! – ты умрешь.1953

3

Наверно, там еще и нынеЦветет сирень, журчит водаИ дева бронзовая стынетУ лебединого пруда.Но что-то стало там иначе,Как если бы в иной пределКакой-то гений отлетел…Но кто заметит? Кто заплачет?1955

149. Не забытое, не прощенное

Когда весной – чужой весной! —Опять цветет сирень.Тогда встает передо мнойМой царскосельский день.Он тронут ранней сединой.Ему – под пятьдесят.Но молодой голубизнойЕго глаза горят.Он пахнет морем и руномГомеровской строки.И гимназическим сукном.И мелом у доски;Филипповским (вкуснее нет!)Горячим пирожком.Девическим, в пятнадцать летПодаренным платком…Стучит капель, оторопевНа мартовском ветру,Звенит серебряный припевКавалерийских труб,И голуби, набив зобы,Воркуют на снегу.…Я всех забыл, я все забыл,А это – не могу!*За годы зла, за годы бед,Со мной друживших там,Привык терять я даже следК покинутым крестам.Я схоронил отца и мать.Я схоронил друзей.Но их мне легче вспоминать.Чем запах детских дней.Все, чем согрела жизнь меня.Я растерял – и пусть!Вот даже Блока больше яНе помню наизусть.И стало тесно от могилНа дальнем берегу.…Я всех, я все похоронил,А это – не могу!*Когда я думаю, что вотТам все теперь не так,И тот, кто песни там поет,Не близок мне никак;Со мною августовским днемНе вспомнит злую весть,Не скажет: «Вот сейчас, вдвоем,“Костер” бы перечесть!»Когда я вспомню, что поэт,Что всех дороже мне,Убит, забыт – пропал и след! —В своей родной стране;Что тот, кто нам стихи сложилО чувстве о шестом, —И холмика не заслужилС некрашеным крестом;Что даже в эти, в наши дниНа невском берегуЕго и мертвого ониКак волка стерегут —Тогда я из последних силКричу его врагу:Я всем простил, я все простил,Но это – не могу!1955