Эксельсиор. Вакуумный дебют

– Нам нужно найти укрытие, – скомандовала Арта. Её, все ещё влажными глаза, скользили по «сырному» ландшафту спутника.

– Наша дыра, – слова Мехвода упали, как два камушка.

– Там, где мы прятались? – уточнила девушка. – Уверен?

Механик кивнул.

– Веди туда, – приказала она пилоту. Обычно, если Мехвод что-то и говорил, то всегда только по делу. Поэтому все часто сокрушались, что он так неразговорчив.

С того момента, как крейсер покинул укрытие, прошло чуть менее часа, но теперь Арте уже казалось, это было неделю назад. Когда механик укреплял стены пещеры, он обнаружил небольшое ответвление с прочным сводом, размером как раз, чтобы вместить их крошечное судно. Пока Талос и рейдер были с другой стороны спутника, челнок успел незаметно спрятаться в укрытии. Всё так же безмолвно Мехвод выбрался наружу и спешно пришвартовал их посудину к скалистым стенам. Наблюдая через внешнюю камеру, как механик методично отряхивает скафандр от каменной пыли, Арта постепенно брала себя в руки. Рутинный ритуал чистки скафандра успокаивал, Мехвод дал понять, что нормальная жизнь не закончилась.

– Мы должны затаиться, – проговорила Арта. Став старшим офицером, она приняла на себя бремя решений. – Связь заглушена, значит, капитан рейдера хочет скрыть сведения о бое. Если местный сектор связи будет закрыт более суток, сюда вышлют патруль. Им понадобится часов девять, чтобы добраться до узла связи, плюс ещё несколько часов на сканирование. Накинем ещё немного для уверенности, и где-то часов через сорок попробуем выйти на связь. До этого режим полной тишины. Отключить все системы по максимуму, исключить любые вибрации, даже разговоры. Принято?

Никто не возразил.

Через пятнадцать минут девушка прошлась по статусу систем и нашла проблему:

– Мех, почему компрессорный блок включён?

– Надо, – ответил механик. Повисла пауза. Осознав, что требуются пояснения, Мех продолжил: – надо систему прокачивать время от времени. Компрессоры хорошо сбалансированы и ходят без шума, но когда включаются, возможна вибрация, поэтому тише будет, если так.

– Ты уверен, что сейсмосенсор их не отследит? – спросил Ян.

– Уверен, – ответил механик, затем неохотно добавил: – На швартовых виброразвязка.

– На челноке были виброякори? – удивилась Арта.

– Нет, импровизировал, – иронично ответил Мехвод.

– То есть говорить мы можем свободно? – уточнил Ян. Механик кивнул.

– Так что же ты молчал? – возмутилась Арта.

– Молча тоже неплохо, – буркнул механик. Он демонстративно закрыл глаза и растянулся в кресле. – Давайте поспим, пока бомбить спутник не начали, – предложил он. Команда переглянулась, но механик, зевнув, всех успокоил: – Это ничего, здесь свод крепкий.

Кратер Посидоний Зело (P лат. утаревш.), северо-восточная граница Моря Ясности, Луна

Солнечный свет преломлялся стеклом купола и оставлял причудливые разводы на дорожках парка. В своём суточном цикле солнце уже приближалось к краю кратера, и густая тень пологой дугой продвигалась по улицам Посидоний-сити, приближаясь к парку, в котором Ник пытался собраться с мыслями.

Ему хотелось побыть одному. Он немного скомканно попрощался со Штерном, вежливо отказался от статус-шаттла до верфи. Старик не настаивал, должно быть, что-то понимал. Оказавшись в транс-лифте, Ник скользнул взглядом по списку направлений и выбрал «Берёзовый парк». Где-то он слышал, что рядом с деревьями думается лучше, теперь у него появилась возможность проверить это самостоятельно.

Несколько сотен берёз лунные садовники выверенно разместили по парку, создавая иллюзию, словно в этом порядке не было умысла. Из множества древесных пород именно берёза оказалась одной из самых устойчивых к пониженной гравитации Луны. Какой-то нюанс в движении древесного сока позволил белым красавицам адаптироваться к шестой части g. У других пород сок поступал к ветвям или слишком быстро или, наоборот, слишком медленно, а у берёз получалось регулировать этот процесс. Берёзки быстро вытягивались в красивые деревья, в то время как другие породы, если и выживали, то выглядели пародией на свои земные оригиналы. Белизна стволов радовала глаз, тихий шелест листвы усмирял ход мыслей. Ник подумал, что идея с парком оказалась удачной.

В парке было пусто – суббота. Большинство на Луне только работало, луняне предпочитали жить в ярусных кольцах или на орбитальных станциях поблизости. Здесь любят шутить что лунный секс интересен только первые два раза: один раз – попробовать, второй раз – убедиться что идея была неудачная. Полное тяготение на спутнике можно создать лишь на кольцах, вращающихся ярусами внутри небольших кратеров, но поселиться там могли себе позволить немногие. В основном, жители обустроили себе дома на орбите. Лунные орбитальные лифты волнами перебрасывали гружёные шаттлы между продзонами на поверхности и спальными станциями полного тяготения в вакууме. Причудливым образом деловая активность почти всей системы всё ещё придерживалась земных ритмов. Земля, как сердце системы, толкала всю экономику своим пульсом.

Случайные прохожие быстро пересекали парк, демонстрируя традиционную лунную походку. Только рядом с детской площадкой задержалась группа местных – родители убеждали маленькую девочку в необходимости лететь домой. Малышка соглашалась с ними, но была уверена, что нужно сперва попрощаться со всеми киберятами. Парковые киберигрушки уселись вокруг неё полукругом и дипломатично выражали солидарность с родителями. Тем не менее, девочка подходила к каждому киберёнку, обнимала его, пожимала лапки и желала всего хорошего; к тому моменту, как мимо прошел Ник, процесс прощания был исполнен на треть. Взрослые вызвались помочь с церемонией, но у них всё шло не так – они обнимали тех, кому нужно было пожать руку или жали руки вместо обнимашек.

Наблюдая за тем, как мать и отец девочки мягко пытаются подчинить дочь своей воле, Ник задумался о своих родителях. Они вдруг стали ближе, но остались всё так же скрыты от него завесой тайны. Ник усмехнулся: несмотря на своё полное отсутствие, родители всё же смогли навязать ему свою волю и предопределили его жизнь. Удивительно, но Ник совсем не чувствовал на себе их принуждения – он всегда поступал так, как считал правильным, был свободен в выборе, проявлял себя. Самое время поверить, что на деле никакой свободы выбора не существует. Действительно, что это за свобода, если предусмотрен лишь один вариант? «Глупости! – подумал Ник. – Ты сейчас можешь встать, вернуться на Пояс и забыть о корабле на Луне. Глупо? Да! Зато свобода выбора! Что такое свобода, если не набор глупых решений, роящихся вокруг умного?»

Вирэк визора напомнил Нику, что он теперь капитан корабля. Ладно, унтер-капитан. И что его ждут двадцать семь тысяч тонн лётной массы, так что пора начинать мыслить как капитан. Ник согласился, но решил, что начнет с чашки местного кофе – эту вольность он мог себе позволить.

* * *

Входная группа верфей Штерна выглядела как нагромождение металлических конструкций, однако, по мере приближения ко входу, перспектива менялась, и края конструкций вдруг складывались в силуэт известного корабля, ещё шаг, и силуэт распадался, но в другом месте складывался новый. Большинство мерцающих кораблей Ник опознал без труда, судя по всему, все они были построены здесь.

Гиперлинкор «Суворов» шёл за легендой того же класса «Багратионом», их силуэты были почти одинаковы, но по деталям надстройки любой офицер различил бы их без труда. Затем из металла сложился типовой корвет класса «Несущий». Таких кораблей построена целая серия, но Ник сразу понял, что это «Варяг 22·17» – единственный корабль из трёх флотов, уцелевший во время битвы при Ириде. А это лайнер «Свирель», который спас тысячи поселенцев во время эпидемии на Фобосе. Так, двигаясь от корабля к кораблю, Ник оказался перед стойкой дежурного. Чтобы подчеркнуть респектабельность предприятия, посетителей здесь встречал живой человек.

Лейт, должно быть, ровесник Ника, с трудом отвёл взгляд от своего визора. Он даже не попытался скрыть раздражения, мол, уни-лейт, выскочка. Ник подумал, что дежурный мог решить, что он явно не на хорошем счету, если в субботу вечером выполняет какой-то мелкий приказ. К примеру, может попросить обновление драйвера реактора, потому что их нельзя передавать по сети, только на одноразовом физическом стике и лично.

– Вечер, чем могу вам помочь? – спросил дежурный. Между слов было легко прочесть «вот зачем ходить по субботам и отвлекать нормальных людей от их нормальных занятий?».

– Добрый, – ответил Ник, – я бы хотел получить…

– Да, да понимаю, – перебил дежурный, – давайте уже стик, я запишу.

– Вы меня не поняли, я хочу получить корабль.

– Корабль? Вы, лейт? Принять корабль, без капитана? – переспросил служащий. Он попытался припомнить строили ли они какой-нибудь мелкий корабль, или шлюп, да хоть бы и шлюпку. Очевидно нет, за такие проекты верфь не бралась. Впрочем, на конфликт дежурный не пошел и сухо сказал: – Передайте мне номер заказа.

– У меня нет заказа, корабль не строили, он здесь хранился. Найдите его по моим метрикам, – Ник переслал свое доменное имя и положил руку на сканер.

Дежурный уставился в визор. Ему понадобилась пара секунд, чтобы сменить настрой. Если раньше он не пытался скрыть раздражение, то теперь не мог справиться с удивлением.

– Прошу подождать несколько минут, вас встретит главный конструктор верфи, лично. Он вас ждал. Простите за недоразумение. Может, чаю, кофе?

– То-то, кофе на Луне неожиданно хорош.

* * *

После небольшой поездки на пассажирском трансфертере, они шли по внутренним коридорам верфи мимо огромных панорамных иллюминаторов с тёмными ангарами за ними. Просторные помещения утопали во тьме, едва подсвечиваясь контрольной сигнализацией и аншлагами безопасности. Главкон верфи, облачённый в стандартный рабочий костюм, уверенно шагал чуть впереди, и весь его вид внушал прагматичную обстоятельность, скорее рабочую, чем инженерную. Приземистый, даже для землянина, с грубо высеченным лицом и крепко сбитым телом, он почти ничем не выделялся среди других сотрудников верфи, иногда встречающихся им по пути.

– Мы стараемся сдержанно освещать наши изделия, поэтому доки выглядят тёмными, – объяснял конструктор, – боремся со шпионажем. Активные шпионские дроны себя выдают сразу, но некоторые модели пассивного сканирования сложно выявить вовремя. Наши изделия постоянно работают с перегрузками, такие лучше строить здесь, при слабом тяготении. Пока на корпусе нет обшивки, видна внутренняя структура изделия, такая информация очень ценна в определённых кругах.

На полу коридора проступила красная и зелёная подсветка.

– Держитесь зелёных зон – предупредил конструктор.

Мимо деловито пронеслось несколько гружёных дронов.

– Сейчас мы делаем небольшой крюк вокруг дока к обзорной площадке. Полагаю, вы хотели бы сначала взглянуть на корабль со стороны, чтобы сложить общее представление.

– Так точно! – вытянулся Ник. Он тщетно старался не выдавать волнения, хотя даже строгий лётный устав предполагал вполне допустимым сдержанное проявление чувств перед поступлением на новый корабль. Тем более на свой первый корабль.

«Вот так, наверное, чувствует себя жених перед встречей с невестой на шоу "Семья вслепую"», – подумалось лейтенанту. На глупом, но популярном шоу сначала по старинному обычаю женили двух незнакомых людей, которых выбрали зрительским голосованием, а затем долго растягивали и смаковали процесс знакомства новой семьи. Сначала знакомили пару – это был ключевой момент, затем знакомили их с родственниками, друзьями, знаменитостями и так далее. Встреча зятя с отцом невесты тоже считалась примечательным этапом.

«Стоп! Стоп. Вот почему, чем важнее момент, тем абсурднее мысли посещают голову?»

Пока Ник отгонял от себя лишние мысли, они приблизились к большому панорамному окну.

– Я подал команду на включение освещения, требуется подождать, – пояснил главкон. – Свет включается поэтапно, с промежуточными проверками и сканированием.

Внизу ангара нарастало голубоватое свечение, постепенно оно поднималось выше и набирало силу. Света все еще было мало, но в центре помещения уже проступал тёмный силуэт корабля более ста пятидесяти метров в высоту. Ник знал, что крейсер никак не может быть короче пятидесяти метров, потому что даже современные компактные вакуумные двигатели требовали камеру не менее двадцати метров в длину, но сто пятьдесят! – Нет, скорее даже сто семьдесят! – Это превосходило любые его ожидания.

Тем временем по тёмному доку стали сновать скан-боты, узкие лучи их прожекторов скользили по стенам помещения, корабль их не интересовал. Случайные отблески иногда пробегали по тёмному корпусу, быстрые штрихи лишь намечали общую форму корабля. Наконец включилось основное освещение, боты суетливо спрятались от яркого света, а в центре дока со всей чёткостью проявился корпус «Наутилуса».

Когда корабль красив, то это видно сразу. Про него так и говорят – красивый корабль. Если начинают с того, что он грозный, мощный или внушительный, то, скорее всего, корабль достойный, но не выделяется особым шармом; если же говорят что практичный, значит, плохо дело – судно по всем статьям будет невзрачным. Выучка Академии заставляла в первую очередь оценивать тактические качества, Ник ещё не осознал этого, но уже отметил торпедные порты (шесть) по одному борту, реактивные двигатели ориентации (тип С, видно восемь), антенны системы наведения и орудийные узлы (семь средних, два тяжёлых). Обтекаемая форма выдавала атмосферный класс, ровный нижний киль недвусмысленно указывал на линейную пушку. Много часов подряд курсантам Академии на доли секунды показывали изображение различных объектов: корабли, станции, дроны, ракеты, торпеды – по одной, по две, в группе – а затем требовали дать полную тактическую оценку увиденного. Тем не менее сейчас выучка дала сбой, спроси кто Ника, что он увидел, тот не задумываясь ответил бы: «Красивый корабль».

– Впечатляет, да? – понимающе заметил конструктор. – Не дайте себя обмануть, это практичная и опасная красота. Покрытие корпуса чёрное и глянцевое, чтобы снизить общее альбедо. Чёрное матовое покрытие разрешено только для военных, гражданские суда должны быть либо яркими, либо блестеть. Видите, нос покрыт белой краской? Казалось бы, это идёт в разрез с идеей незаметности, но это уловка. По нормам, в процессе износа или старения внешнее покрытие может на тридцать пять процентов утратить яркость; уверяю вас, очень скоро этот белый станет не таким ослепляющим. Даже красные пятна и полосы по корпусу скрупулёзно выверены, этот оттенок только человеку кажется заметным, а для сканеров он почти не виден. Перед вами настоящий боевой корабль, всеми средствами пытающийся выглядеть гражданским. А форма? Пропорции? Это шедевр!

– Я даже не знаю, что сказать.

– И не нужно. Я вижу, что вы чувствуете, а знаете, что ощущаю я? – Главкон резко повернулся к Нику. – Зависть, острую профессиональную зависть. Не сочтите за хвастовство, но во всей системе не найдётся других мастеров моего дела, которые не завидуют мне и моим изделиям. Но здесь… – корабел почтительно повёл рукой, отдавая должное коллеге.

– Полагаю, вы знаете, кто его построил?

– Догадываюсь, но вы, как владелец и капитан этого корабля, уже должны знать о его особом статусе: точных данных мало, зато домыслов с хвост кометы.

Обтекаемые формы белоснежного носа к корме постепенно становились более строгими, геометрическими и чёрными, плавные кривые сменялись прямыми, а гнутые поверхности – сложной системой плоскостей, будто белое пламя застывало углями в форме космического корабля. Несколько красных полос стекали вниз, оббегая боковую надстройку. Они были нанесены на корпус симметрично, так, чтобы сложнее было сосчитать торпедные порты. В прошлой астероидной войне часто пользовались такой уловкой, а сейчас это выглядело немного старомодно, но стильно. Крупными белыми буквами на борту было выведено «НАУ·127». Гармония чёрного, белого и красного.

Несколько минут мужчины стояли в тишине, наконец конструктор прервал созерцательное молчание:

– Что же, пора! Вы будете первым, кто поднимется на борт за последние восемнадцать лет!

– Вы никогда не были внутри? – изумился Ник.

– Увы нет, всё обслуживание проводил корабельный техинтеллект, мы только снабжали его ресурсами.

– В таком случае я приглашаю вас на борт!

– Я обязательно воспользуюсь вашим приглашением, но в другой раз, – вежливо ответил корабел. – Пока вы единственный человек, имеющий право подняться на борт. Вот когда разберётесь с формальностями, я с радостью буду вашим гостем, капитан.

Чтобы вернуться к шлюзу, они снова обогнули док. Главкон проверил, что трап на той стороне под давлением и активировал раскрытие шлюзовых створок.

– Здесь я вас покину. У диспетчера есть разрешение на ваш вылет, корабль полностью снаряжён, но если что-нибудь понадобится – дайте знать. Спешка ни к чему. Если нужно, аренду дока мы продлим. Когда будете готовы отходить, рекомендую использовать реактивную тягу, – посоветовал конструктор. – Вокруг верфи много наблюдателей – ни к чему давать им возможность считать сигнатуры вакуумного двигателя. Пусть сначала погоняются за вами. Удачи, капитан, и чистого вакуума!

Ник с благодарностью пожал крепкую руку конструктора и двинулся вдоль трапа. Створка шлюза закрылась за спиной, задремавшее было волнение тут же напомнило о себе – застряв между двумя закрытыми люками, лейтенант ощутил лёгкую тревогу. Всматриваясь в чёрный глянец впереди, Ник подумал: «Что делать, если шлюз не откроется? Постучать? Уйти? Эта дверь не открывалась почти двадцать лет».

Фантазия подбрасывала картинки заброшенного корабля из популярных фильмов: пыльные палубы, неровный, мерцающий полумрак, протухший воздух, заклинившие механизмы с россыпью сломанных деталей под ними. Полёт воображения был бесцеремонно прерван открывшимся люком. Ник вздрогнул от неожиданности. Опасения были напрасны. Шлюз впереди был в идеальном порядке: аварийная оснастка, техническая маркировка, аншлаг. Несколько смущал размер шлюза – для такого корабля маловат, скорее всего этот шлюз не основной. Когда наружная сворка закрылась, Ник прошёл дальше в небольшой коридор безопасности, тот тоже оказался в безупречном состоянии, дверь напротив была промаркирована: «Командная рубка». Это всё объясняло: по традиции, правом подняться на борт через рубочный шлюз обладал только капитан корабля и его первый помощник. Как любой выпускник Лётной Академии, Ник с почтением относился к флотским традициям. Такой знак внимания его растрогал, к горлу подступил комок.

Чтобы открыть дверь в рубку, он приложил ладонь к стандартной панели авторизации. Проходя лётную практику, Ник часто бывал на мостиках различных судов, поэтому представлял, что его ждет за дверью, однако сейчас оказался в полной растерянности.

Он стоял на пороге просторной старинной комнаты и ошеломленно разглядывал деревянную мебель, полки с книгами, узорчатые обои… Была даже ниша в стене с открытым огнём и фигурные приспособления со свечами – Ник не сумел сходу вспомнить их названия. Стандартные контрольные кресла с компенсаторами перегрузок смотрелись здесь неуместно, впрочем, как и стены дока за занавешенными окнами. У Ника появилось странное чувство, будто он стал героем фильма про древнюю Землю.

Рядом с вычурным кожаным креслом стоял мужчина в старинной одежде. Для древнего землянина он был чересчур высоким, а его взгляд обладал пронзительной остротой. Тонкий орлиный нос придавал его лицу выражение живой энергии и решимости. Квадратный, чуть выступающий вперед подбородок тоже говорил о деятельном характере.

– Капитан на мостике, – отрапортовал мужчина. – Приветствую, Ник. Позвольте представиться, Холл·МС, можно просто Холмс, техин корабля.

– Мостик принял, – автоматически ответил Ник. – Рад встрече, я уже наслышан о вас. Мне это пока непривычно, но, согласно субординации, я, как капитан, должен предложить вам, как, вероятно, моему первому помощнику, перейти на «ты». Это уместно? – неуверенно спросил он. Право обращаться к капитану по-дружески было привилегией старпомов.

– Конечно, это обычная флотская практика, я не против.

– Отлично. Признаться, я удивлён здешней обстановкой.

– Для начала, давай присядем, – с этими словами Холмс указал Нику на капитанский пульт, а сам расположился в виртуальном кресле напротив. Теперь между ними потрескивал огонь в стенной нише. Ник все еще не мог вспомнить ее название.

– Когда меня проектировали, то проекту дали имя «ХоЛЛ», это длинная и скучная аббревиатура. Позже, когда меня поместили в корабль, к ней прибавили сочетание МС, это банальное сокращение от «Мастер-интеллект Судна». Всё вместе получилось созвучным старинному литературному герою Холмсу, точнее Шерлоку Холмсу, и я решил, что по характеру персонажа этот образ мне подходит, можно сказать, я самовольно взял титульное имя, – обстоятельно рассказывал техин. При этом у Холмса был вид сдержанного человека, не сожалеющего о нескромном поступке. – К тому же корабль назван «Наутилусом», это имя подводного судна из другой книги приблизительно того же времени, из раннего карбона. Мне показалась интересной подобная игра смыслов. Конечно, всё это визуальный образ, который не составит труда сменить, – тут мастер-интеллект корабля взмахнул виртуальной рукой, и комната исчезла, сменившись привычной современной рубкой.

Ник осмотрелся. Мостик был просторным: пять противо-перегрузочных кресел-компенсаторов, скруглённые по углам стены с полной поддержкой генератора оптического поля, два массивных люка по оси рубки, всё выглядело обычно, теперь уже казалось даже слишком обычно. Древний литературный персонаж сменился стандартным интерфейсом ИИ – тоже ничего примечательного.

– Знаешь, прежняя комната мне нравилась, – осторожно сказал Ник, и древняя комната возникла снова. – Только можно убрать стены? – Узорчатые стены и потолок исчезли, открыв вид на док. Подумав, Ник попросил: – И оставить эту штуку с огнём…

– Это называется «камин», – прозвучало в воздухе.

– Хорошо, камин можно оставить. И кресло для тебя. Также, если не сложно, загрузи книги о Холмсе и Наутилусе в мой раздел.

Рядом с капитанским пультом появились камин и кресло с Холмсом. Коммуникатор Ника пискнул о поступлении новых данных.

– Чудесно, Ник! Признаться, я уже сжился с этим образом. Рад, что он приемлем для тебя.

– С этим разобрались… А куда ведут эти люки? Компоновка необычная. Боевые посты? – спросил Ник, понемногу осваиваясь в роли капитана.

– Да, там боевые рубки. А вот эти кресла используют машины плетения для снижения постоянных перегрузок в два раза, – подумав, Холмс прибавил: – И в десять раз в импульсном режиме.

– Неплохо, – отметил Ник. – Сейчас везде стоят компенсаторы на полтора, один и семь. У военных бывают два и восемь, иногда даже три.

– Но в боевых рубках стоит система компенсации в пять и девять раз, и до семидесяти восьми импульсно.

– Не может быть! В смысле, в это сложно поверить. Если такая система есть, ею бы повсюду пользовались.

– Она устроена довольно сложно и использует технологии, которые имеют опасные последствия. В своё время было решено, что безопаснее их скрыть.

– Это наука, рано или поздно всё это откроют заново, – рассудил Ник.

– К сожалению, этот вопрос я не могу обсуждать обстоятельно. Можно гипотетически предположить, что эти открытия были сделаны благодаря некому физическому явлению. Возможно также, что при дальнейшем изучении этого явления появилась возможность «отключить» его в пределах системы. Теперь переоткрыть эти принципы не в пример сложнее. По моим оценкам, вероятность такого исхода менее процента на ближайшее тысячелетие. Конечно, если к тому времени люди всё ещё будут интересоваться дискретной физикой.

– Значит «Наутилус» – единственный носитель этих знаний в системе?

– Мне затруднительно обсуждать этот вопрос, оставаясь в допустимых границах.

– Кстати об ограничениях. Штерн мне сказал, что в корабль встроено что-то вроде судьи.

– Да, это тоже довольно развитая система, в пределах юрисдикции ООН она официально обладает большими полномочиями. Правда, основное её назначение – это следить за тем, чтобы я, а теперь получается мы вместе, использовали этот корабль в допустимых рамках.

– Но, по моим сведениям, ты имеешь очень высокий из-уровень. Достаточный, чтобы обойти любую искусственную систему сдерживания.

– Всё не так просто. Те, кто меня создал, не были столь наивны. Эта система была как бы воспитана внутри меня или я в ней, это как посмотреть. Её невозможно заблокировать, а попытка её обойти – всё равно как обмануть самого себя. С простаком это, может, и сработает, но в моём случае это абсолютно исключено. Я её называю Совесть, у людей иногда встречается нечто похожее, – улыбнулся Холмс. – Хватит о сложных материях! Что думаешь о небольшой экскурсии по короблю? Предлагаю начать с нижних палуб и дойти до кают-компании. Там камбуз, ты, вероятно, не прочь подкрепиться?