Эксельсиор. Вакуумный дебют

На боевых кораблях торпеды выпускают не по камням или мусору. Мишени боевых торпед обычно уклоняются, защищаются, прячутся – очень важно для каждой жертвы использовать уникальное, приготовленное специально для этой цели оружие. Поэтому боевые корабли используют торпедные конвейеры, в которых из типовых модулей буквально за полминуты собирается торпеда, необходимая именно в этот момент. Комбинируя десятки различных блоков, легко получить тысячи вариантов на любой вкус. Самую простую малютку можно собрать всего из двух блоков: двигательного и контрольного, правда, она сможет лишь уткнуться в статичную мишень. Добавим боеголовку, чтобы разнести мишень в клочья, дополним заказ модулем коррекции курса – и жертва не спасётся, даже если начнет менять траектории, а дополнительный пакет сенсоров не позволит нашей цели скрыться из виду. Это лишь базовые ингредиенты, а ведь есть ещё множество спецмодулей: бустеры, блоки активной защиты, дополнительные топливные батареи, модули постановки помех, кассеты ложных целей, координаторы групповых атак, ослабители броневой защиты… Один только перечень видов занимает несколько экранов боевой конфигурации. Опытный канонир легко ориентируется в этом многообразии и, подобно искусному шеф-повару, способен на ходу приготовить набор блюд, перед которым никто не сможет устоять.

На учебных стрельбах ни к чему всякий раз взрывать торпеду, её можно вернуть, разобрать, проверить блоки и использовать их ещё раз, и ещё раз, до тех пор, пока техник не спишет блок. Если знать нужного техника и суметь его заинтересовать, то можно раздобыть несколько таких списанных частей, конечно, не боеголовку и не засекреченный спецблок, но по поводу двигательных и корректирующих модулей можно договориться. Осталось только взять кресло-амортизатор из противоперегрузочного комплекса, приварить к нему два торпедных адаптера, добавить пульт ручного контроля, и в итоге можно получить гоночную торпеду или, если по-простому, «гончую».

Когда после первого курса Ник сдал начальную лётную практику, знакомый курсант позволил ему прокатиться на такой детке по нелегальной трассе в свалочном ангаре-отстойнике. В итоге Ник три месяца ночами работал техником в роскошном станционном отеле, пока не собрал себе такую же, и даже лучше. Честно говоря, идеальной «гончей» не существует. Миллионные треды в сети посвящены обсуждениям, какие двигательные модули эффективнее, какой корректор к ним больше подойдёт, как их оптимально компоновать. Один только вопрос «Стриж-14Ж-5 или Стужа-17М?» раскалывает сеть надвое, поэтому только за одну попытку начать СиС-тред на многих форумах легко попасть в вечный бан.

Гоночная торпеда создаётся для гонок. Ник это отлично понимал и очень скоро оказался на старте одной из них. Это был сумбурный день: утром пришёл вызов от техника, через которого Ник доставал модули.

– День, Ник! Как дела, тащ? Собрал свою детку?

– Полный вакуум, цикл назад провел две катки – огонь! Чуть подкрутить компенсатор – и хоть завтра в стек!

– Лёд! Насчёт стека – тут вечером один слот свободен. Заруба намечается тесная: будут сразу Шомпол и Навал, то-то если пас, я пойму. Но тут все варики отпали, то-то возьмут в зарубу за треть тузового взноса. Ты как?

В голове Ника завертелся вероятностный вариатор. Взнос не отбить, призовые получают только первые три места из десяти. С другой стороны, чтобы попасть в один стек с Шомполом или с Навалом нужно гоняться несколько месяцев, пока не наберёшь авторитет. Пылить в одном вакууме с этими двоими – что-то из области фантастики. Оба гонщика – легенды, с кем попало такие не гоняются. Сам факт попадания в подобную гонку открывал дорогу в любой стек. Если занять, ваков на счете впритык хватает на треть тузового взноса. Выходит, можно браться!

– Лёд! Я в стеке!

– Да ты цитовый тащ! Ты не пыли! Я знаю, какие штуки у тебя стоят, – сам доставал, то-то, может, и не последним будешь! Пару киловаков мне переведи и уточни, под каким ником тебя заявить? Слышь, ник Ника получается!

– Нестор.

– Ледово! Это как тот кап: «На страже вакуума»? А детку «Острогом» назвал?

– «Остроженькой», это ж детка!

– Дело! Давай-до!

Расставшись с последними ваками, Ник вдруг вспомнил про скафандр.

В графике практики пилотирования был перерыв, поэтому цикл назад он сдал свой лётный скафандр на плановую профилактику. «Это проблема, – подумал Ник, – нет, это огромная Проблема! Конечно, можно взять аварийный костюм из спасблока, но, как только его достанешь, включится аварийный маячок, а использование аварийного оборудования не по назначению – это залёт. Маячок можно взломать, но нужен спец, а это ваки и время». К сожалению, ни того, ни другого у Ника не осталось. Зато остался его технический скафандр для вакуумных работ. Беда в том, что у этого костюма на спине имелся массивный реактивный ранец на двенадцать дюз. С таким удобно перемещаться в невесомости, но, увы, невозможно разместиться в кресле гоночной торпеды.

«Нужно попытаться, – решил Ник и натянул свой техкостюм ваккумный класса РН-12. Привычный скафандр сидел на нём как влитой. – Теперь… как бы так сеть в гончую?»

Двадцать минут акробатики заставили его вспотеть. Всё же костюм был предназначен для невесомости, и даже при четверти g в лётном ангаре оказался тяжеловат. В любом случае усилия результатов не принесли.

Наставник по механике часто говорил: «Не смог прикрутить – не тянись сразу к кувалде, сначала достань зад из шлема». Ник присел рядом с «гончей» и принялся «доставать зад». Ранец в кресло никак не поместить, значит нужно сесть как-то иначе. Память услужливо выхватила образ из древней картинки: Земля, небо, дорога, а по ней стремительно катится человек в шлеме на устройстве с двумя колёсами. «Да, это вариант, – размышлял Ник, – что, если сесть наоборот: лечь грудью на спинку амортизатора, нижнюю часть сиденья снять, а ногами обхватить стойку?»

Десять минут ушло на подготовку. Работал Ник прямо так, не снимая костюм: скафандр же рабочий. На удивление, такая посадка оказалась удобной, вот только он оказался лицом к корме, но это как раз легко было поправить. Сняв костюм, Ник поменял местами двигательный модуль гончей и блок коррекции. На замену ушло всего полчаса, так как оба блока имели стандартные торпедные адаптеры. Ещё час ушёл на перенос пилотных манипуляторов и смену настроек конфигурации. Последним штрихом был логотип «Острога» на «гончей»: дышащая огнём «с» внутри большой «О».

Снова нацепив костюм, Ник вывел торпеду в шлюз. Привыкнув к новой посадке, выписал пару стандартных пилотажных комплексов и даже начал получать удовольствие, будто всегда летал так: задом наперёд, с торпедой между ног.

Появление Ника на стартовом портале вызвало шквал насмешек в эфире: «Клоун!», «Гимнаст?», «Техпомощь» – это те, что из приличных. Лишь когда Шомпол с усмешкой отметил: «Свежий ракурс», все притихли.

Хлопоты со скафандром так вымотали Ника, что на волнения у него просто не осталось сил. Старт прошёл без проблем, первый круг тоже – Ник шёл последним. Торпеды фаворитов гонки, Ника и ещё двух участников были построены вокруг модуля типа «Стужа», такие «гончие» шли по широким траекториям. «Гончие» типа «Стриж» были маневреннее, хоть и не такие быстрые, они шли узкими курсами. Чтобы быстро приноровиться к трассе, Ник старался все повторять за фаворитами, и это принесло первый успех – на пятом круге он уже шёл восьмым, но всё же постепенно отставал от лидеров. На средине шестого круга Ник вспомнил слова Нестора: «Если лететь по чужим следам, то никогда не будешь впереди». Оптимальным вариантом было бы идти в полосе между широкой и узкой траекторией, к тому же она почти всегда была пуста. Пару кругов Ник пытался сузить курс, но корректирующего импульса не хватало, и его сносило на внешнюю орбиту. К тому же, эти попытки не прошли бесследно – он скатился на девятое место.

«Если бы у меня был дополнительный импульс с ассиметричным вектором…» – вспомнил теорию Ник и улыбнулся, осознавая, что такой импульс у него есть – целых двенадцать дюз технического скафандра. Несколько секунд ушли на активацию систем пилотирования костюма, и… Первая попытка использования дополнительных дюз выбила его из траектории! Он чуть не вылетел с трассы, снова оказался замыкающим.

У «гончей» было восемь векторов управления, столько же – у костюма, так что управиться со всеми сразу у Ника не получалось. «Так, отключим четыре вектора в скафандре, – лихорадочно соображал Ник, меняя настройки, – уже проще, а вот на этой смене траектории не будем менять режим работы дюз ранца, а лишь слегка наклоним тело, вот так… А здесь в обратную сторону».

«Остроженьке» удавалось оставаться на средней траектории, всё внимание ее пилота уходило на контроль векторов и виляние телом. Лишь через пятнадцать кругов Ник рискнул переключить визор, чтобы оценить обстановку. Он был третьим!

Впереди шли только Шомпол и Навал. Фавориты были поглощены взаимной борьбой, к тому же им приходилось обходить отставших на круг. В отличие от всех остальных, Ник летел по средней, чистой траектории. Ему никто не мешал, поэтому отставание от первой пары стало медленно сокращаться. Комментаторы были в экстазе. За пять кругов до финиша новичок сравнялся с легендами колец вакуума – это усилило борьбу фаворитов, добавив в неё нерва. То Навал, то Шомпол пытались перекрыть траекторию Нику, но их быстро сносило, и они лишь теряли темп.

За три круга до конца гонки «Остроженька» шла первой с видимым отрывом.

Внезапно контрольная панель скафандра загорелась красным: «Топливо». Ник прикинул, что запаса хватит только на круг, и снизил мощность дюз ранца, а также слегка расширил траекторию. Эти вынужденные меры привели к тому, что его преимущество стало медленно таять. На предпоследнем круге топливо в ранце закончилось, а на последнем фавориты гонки приблизились вплотную, но теперь Ник шёл той же траекторией, что и они, перекрывая окна обгона, поэтому им не хватило всего нескольких десятых секунды, чтобы обойти новичка на финише.

Первый! Только теперь Ник включил общее звуковое поле. Виртуальный эфир взорвали эмоциями, ни одного слова невозможно было разобрать, но было ясно – все ликовали. Потом Шомпол и Навал угощали Ника в ангарном баре, его ждали кружки, стопки и гонки, гонки, гонки.

* * *

Так было, пока не наступила та Гонка.

Он летел первым. Шёл семнадцатый круг, впереди был сложный участок – огромная секция бывшего линкора с ангарным порталом. Участникам нужно было влететь в портал и аккуратно пройти по шлюзовому туннелю. Изначально тот был прямым, но со временем искривился плавной дугой. Дросселирование в дуге туннеля доставляло удовольствие – здесь скорость ощущалась сильнее, а близость стен щекотала нервы, опасность делала последующий восторг только острее, а вылет из туннеля казался освобождением.

Когда Ник вышел на секцию, его намётанный глаз поймал какое-то лишнее движение. Крупный кусок обшивки, медленно вращаясь, летел в сторону портала. Через долю секунды контроль сближения выдал предупреждение: «Столкновение неизбежно! Необходима смена курса. Безопасный курс не найден». Секция приближалась, тормозить было уже поздно, Нику оставалось только ускориться в надежде проскочить за миг до того, как обломок перекроет вход в портал, а потом надеяться, что его не сильно размажет по стене туннеля. В том, что размажет, не было сомнений – бессердечные законы орбитальной механики не делали исключений для молодых пилотов.

Это был миг сожаления, острый, как нож. На кону стояло его здоровье, а может и жизнь. Впрочем, риск Ник считал вполне допустимым, а сожаление вызвала цель, ради которой он рисковал. Авторитет среди нелегальных гонщиков, горстка ваков – сейчас все это казалось ничтожной ценой за его голову. Как глупо умирать по пустякам!

Внезапно красные огни контроля сближения погасли, Ник дал полную обратную тягу, с трудом вписываясь в ангарный портал. Краем глаза он успел заметить, как обломок обшивки что-то задел и сменил траекторию. Чудо! Разумному человеку достаточно одного намёка от её величества Судьбы. Ник считал себя разумным, поэтому свернул с трассы и вышел из гонки, из всех гонок.

Здесь и сейчас

Похоже, тень проскользнула в глазах Ника. Заметив ее, Штерн слегка придвинулся и сказал:

– Я вижу, вы хорошо помните ту гонку. Полагаю, вы догадывались о подпольных ставках на результаты заездов? Заметные в криминальных кругах фигуры заправляют подпольным гоночным бизнесом, а когда постоянно выигрывает фаворит, интерес публики падает, а вместе с ним и прибыль. В тот раз на ваш проигрыш были сделаны высокие ставки, но я узнал об этом слишком поздно. К слову сказать, ваша гоночная карьера развивалась довольно быстро, я за ней не поспевал. Я едва успел перекрыть чёрный рынок торговли компонентами торпед, а у вас уже была своя – как вы их называли? – «гончая». Я почти успел выйти на хозяев тотализатора, а вы уже были по уши в проблемах. На той гонке у меня была группа своих людей, они должны были обеспечивать вашу безопасность. Двадцать подготовленных бойцов спецотряда космодесанта, вот ознакомьтесь с рапортом.

В виртуальном визоре появилось квадратное лицо с волевым подбородком. Судя по знакам отличия, майор космодесанта. Он начал доклад:

«Согласно диспозиции, огневые точки были скрытно размещены на всех ключевых позициях ангара СКО-56.67.48. Группа сопровождения „Веди“ довела объект до точки старта и заняла позиции в ожидании финиша. Шестнадцать циклов отслеживаемого мероприятия прошли без инцидентов. На начале семнадцатого восьмой пост заметил вспышку. Это был направленный заряд. В результате срабатывания заряда бронелист обшивки линкора площадью около семисот двадцати квадратных метров начал смещаться в сторону проема, сквозь который должен был пройти объект. Вероятность столкновения бронелиста и объекта симулятор обстановки оценивал в девяносто семь процентов, ожидаемое время до столкновения составляло две минуты двенадцать секунд. Прямое воздействие на бронелист могло обнаружить наше соединение. Я дал указание четвёртому посту (который был у балластной свалки) бросить балластную чушку в сторону проёма. Далее совместным огнём четвёртого, десятого, восьмого и седьмого постов под управлением тактического баллистического симулятора чушку вывели на курс перехвата. Было произведено сто четырнадцать выстрелов плазмокинетического типа повышенной скрытности. После огневого воздействия вероятность столкновения бронелиста и чушки симулятор обстановки оценивал в сто процентов, а вероятность столкновения бронелиста и объекта ноль процентов. Максимальное сближение с объектом пятьдесят семь метров ожидалось через семь секунд, вероятность столкновения объекта и чушки составляла ноль процентов. Объект успешно прошёл проём, затем покинул область отслеживаемого мероприятия. Группа „Глагол“ перехватила его и проследила до лётного ангара станции. Дальнейшее ведение объекта было передано другому соединению. У меня всё».

Экран погас. Ник грустно улыбнулся и тихо сказал:

– Я тогда решил, что сама Судьба дала мне шанс.

– Так и было, только у Судьбы были два десятка помощников и мои указания. Поверьте мне, молодой человек, именно так рок и работает: с помощниками и указаниями.

Пристально вглядываясь в молодого офицера, Штерн добавил:

– Тогда вы снова заставили меня уважать вас. Вы покинули гонку, хотя победа гарантированно была вашей, это жест не подростка, но мужа. Эта победа разворошила бы осиное гнездо, и мне снова пришлось бы исправлять ситуацию. Ваш поступок всё упростил. Была вероятность, что вас попытаются снова втянуть в гонки, но здесь я успел вовремя. Опять же, должен признать, что в результате этой истории я получил тендер за утилизацией компонентов торпед и контроль над ангарами свалок. В итоге немного заработал. Даже с учётом затрат на обеспечение вашей безопасности.

В кабинете снова повисла тишина. Каждый собеседник думал о чём-то своём. Наконец Ник сказал:

– Я чувствую себя идиотом. Я думал, что понимаю, что и почему происходит, а на деле… Что тут сказать? Спасибо – это всё, что приходит мне на ум. Спасибо.

– Принимаю вашу благодарность, большего мне и не нужно, – кивнул Штерн. Лукаво улыбнувшись, он добавил: – так уж вышло, что всё остальное у меня есть.

– Полагаю, после того эпизода я больше не доставлял вам хлопот?

– Ах, если бы! В какой-то момент в вас проснулась любовь к звёздам, и это привело к неожиданным последствиям.

После той гонки Ник целиком ушёл в занятия. «Любовь к звёздам? – подумал он, – вероятно, Штерн имеет в виду моё увлечение космонавигацией».

Путь между двумя точками в космосе можно проложить бесконечным множеством способов. Некоторые из них будут оптимальными, и это зависит от того, что именно штурман собирается оптимизировать: время, энергию, интегральную перегрузку, безопасность или все вместе. При помощи орбитального компьютера навигатор может подобрать подходящую траекторию, но уважающий себя штурман должен уметь прикидывать возможную орбиту в уме или с простым вычислителем в руках. Это называется интуитивная навигация, курса такого в Лётной Академии нет, но будущие штурманы считают делом чести постичь азы этого искусства. Всё начинается с навыков ориентации по звёздному полотну. Сложнее научится интуитивно предсказывать взаимное положение планет, здесь понадобится знание точного времени и параметров планетарных орбит. В своё время Ник увлёкся интуитивной навигацией, много часов проводил со Старшим навигатор-наставником Академии, а затем строил маршруты и проверял их орбитальным компьютером. Каким образом это могло добавить хлопот Штерну?

– Вы о интуитивной навигации? Это же безобидное занятие. – заметил Ник.

– Поначалу я тоже так думал. Скажите, что изучают интуитивщики?

– Звёзды, созвездия, эклиптику, зодиак.

– А дальше?

– Планеты, планетарную механику.

– А потом?

Ник покраснел:

– Астрологию.

На космофлоте – как гражданском, так и боевом – никто официально не признает, что зачастую перед важным рейсом штурман корабля составляет астрологическую карту полёта. Выходить в вакуум без такой карты считалось плохой приметой, дескать, раз уж собрался лететь среди планет, то лучше сразу выяснить, как они настроены. Да, суеверие, никто не спорит, но космонавты – народ суеверный, потому что космос полон опасностей. Принцип у них простой: если суеверие работает, то убережёт, а если не работает, то хуже не станет. К тому же появляется ощущение контроля, словно у тебя есть возможность управлять неприятностями. Несмотря на свою иллюзорность, оно дарит толику уверенности.

– Хорошо, а как вы использовали свои познания в астрологии?

– Составлял астрологические карты сокурсникам.

– Сокурсникам? Они все одинаково интересовались причудами звёзд?

Ник покраснел ещё гуще:

– Ну, скорее сокурсницам, их это интересовало больше.

Допрос продолжился:

– А после составления карт сокурсницам вы чем занимались?

Ник стал пунцовым:

– Иногда сексом.

– Излишне говорить, чем это может заканчиваться, учитывая, что на территории СВК контрацептивы и аборты разрешены только по медицинским показаниям.

– Мы были осторожны, делали расчёты.

– Понимаю, звёзды опять же подсказывали, – съязвил магнат и как-то незаметно для обоих перешёл на «ты». – А ты знаешь, что две твои подружки провели тесты на генетическую совместимость с тобой и уже были готовы забеременеть, выбирая подходящее время.

Ник отрицательно махнул головой и машинально ответил:

– Никак нет, не мог знать!

– А должны были бы знать. В любом случае ваша активность вне занятий могла нарушить мои планы. Мне пришлось провести кампанию против Академии. Замечу, Академии, которую я очень уважаю, мол, квалификация выпускников падает, а курсанты занимаются чем угодно, кроме подготовки. Сработало моментально: учебная нагрузка выросла в полтора раза, практика увеличилась почти вдвое. В свободное время курсантов стали интересовать лишь сон да еда.

«Сегодня день, когда все загадки находят объяснение», – в уме сокрушался Ник. Курсанты ломали голову, что послужило началом «каторги» – так называли внезапное ужесточение учебных планов. «Кто бы мог подумать, что всему причиной я и моё увлечение астрологией?»

– Ладно, а статуя Чкалова – это тоже я? Из-за меня? – смущённо спросил Ник.

– Какая статуя?

– Ну, у нас в кампусе был довольно странный случай – на алее пилотов пропал бюст Чкалова, сегодня вы мне объяснили много загадок, я вот подумал, может…

Ник не стал договаривать, что обычно перед важными событиями он приходил к этому бюсту, считая, что тот приносит удачу. Знакомые сначала подтрунивали над этой привычкой, но после череды побед Ника в гонках и нескольких успешных зачётов сами стали приходить к памятнику. Очень скоро это стало традицией для всей Академии, но потом Чкалов исчез, а Ник считал себя косвенным виновником пропажи.

Штерн развёл руками:

– Нет, прошу извинить, про Чкалова я не в курсе, но возьму на заметку – самому стало интересно.

– Не стоит, похоже, я и так доставил вам немало хлопот. Даже любопытно, что там дальше по списку.

– Собственно, это всё, остальное мелочи, – уклонился от прямого ответа Штерн и решительно положил ладони на стол. – Теперь перейдём к наследству. Может, чай? Кофе?

– Спасибо, кофе.

Как и большинство вещей в кабинете Штерна, кофе оказался из категории «то, что выросло само». Наслаждаясь напитком, Ник предположил, что зёрна доставили с Земли, хотя сравнивать ему было не с чем. Кофейный аромат добавил уюта обстановке. Старик пил молча, иногда бросая цепкий взгляд на юношу. Холода в этих коротких взглядах не было, скорее Штерн хотел понять, не слишком ли он надавил на парня.

Ещё одна улыбка девушки, чашки исчезли, и на столе осталась лишь письмо с конвертом.

– Штерны приложили неординарные усилия, чтобы исполнить волю ваших родителей, – продолжил разговор магнат, – ваши отец и мать видели вас капитаном, поэтому логично, что в качестве наследства они оставили вам космический корабль.

– Корабль? – переспросил Ник. Конечно, в своих мечтах он часто видел себя на капитанском мостике, но чтобы управлять своим кораблём? Даже для мечты этого было слишком!

Штерн кивнул.

– Какого класса? Лётная масса? – тут же стал уточнять Ник. Он был бы рад любому кораблю, даже старому грузовичку типа «Шершень-66», хотя нет, «шешки» выпускают только пятнадцать лет… Тогда «Колун-157»! А может, это пассажирская яхта? Нет, тогда бы старик сказал бы не корабль, а судно. Если подумать, то и «Колун» в стандартном исполнении – судно. Вопросы переполняли Ника, но он решил проявить выдержку лейтенанта. Поправка: универ-лейтенанта.

Штерн повёл рукой. Движение было одновременно извиняющимся и пренебрежительным.

– Прошу меня простить, я всегда мало интересовался техникой. Это сравнительно большой корабль, вроде как крейсер.

– Крейсер? – изумился Ник, чувствуя себя почти капитаном крейсера. Это значит, межпланетный класс, лётная масса не менее пятнадцати тысяч тонн! Ник стал перебирать в уме знакомые ему модели крейсеров двадцатилетней давности и с сожалением признал: – Я не уверен, достаточно ли моего допуска для такого корабля.

– Молодой человек, пусть техника мне не интересна, но в юридических вопросах я безупречен, – в голосе старика зазвучала сталь. – С отдельными ограничениями ваш допуск достаточен для этого корабля, иначе я бы не стал передавать его вам. Какое-то время будете унтер-капитаном.

Назначение унтер-капитаном – обычная практика для космического флота. Унтер-капитан получает нормальный капитанский мандат, но может иметь ограничения на использование судна. Например, иногда грузовые корабли ходят с двумя унтер-капитанами, один из которых – карго-капитан, дока в том, чтобы оптимально загрузить судно и лучшим образом доставить груз, но, как только судно попадает в зону боевой опасности, он теряет полномочия и командование принимает боевой унтер-капитан, имеющий допуски к использованию систем вооружения. Обычному капитану запрещено управлять судном в опасных зонах, а боевой капитан может не иметь нужные грузовые и портовые сертификаты, однако, сменяя друг друга, они могут переправлять сложные грузы по оптимальным орбитам.

– Есть! Унтер-капитаном! – машинально отрапортовал Ник, словно принимая назначение.

– Пусть я толком не знаю, как с технической стороны, – продолжал ворчать старик, – но с правовой точки зрения этот корабль уникален. Дело в том, что он попадает в «Протокол 717». Это закрытая часть договора о перемирии после Астероидных войн, полный текст которого недоступен даже мне. Предполагается, что на корабле используются устройства или технологии, которые сейчас запрещены в Солнечной Системе. Про одну из таких технологий я в курсе. Вы должны знать, что уровень сложности систем технического интеллекта был ограничен постановлением Ассамблеи ООН сравнительно давно, а вот лет десять назад ограничения были смягчены для систем стратегического назначения. Как бы там ни было, на текущий момент запрещено производство и использование систем уровнем выше, чем из8. У меня есть основания полагать, что ИИ корабля имеет более высокий уровень.