Эксельсиор. Вакуумный дебют

Прислушавшись к своим ощущениям, Ник признался:

– Я понимаю важность момента, но всё же пока не осознаю себя капитаном.

– Естественно, вам нужно взглянуть на корабль, он ждёт вас на лунной верфи «Штерн и Лун».

Конь

Амальтея, внутренний спутник Юпитера, три месяца тому назад

Исполинская глыба рыжего льда, покрытая оспинами кратеров и изъеденная пустотами, напоминала огромный выработанный астероид из которого шахтные черви выгрызли самое ценное, оставив лишь низкомерную оболочку. Амальтея имела дурную славу, просторные тёмные пещеры выглядели как укромные гавани, в которых удобно прятаться от радиации и вездесущей абразивной пыли, но то была только видимость. Колоссальные приливные силы Юпитера постоянно играли с рыхлой поверхностью спутника, сжимая и разжимая небесное тело словно козье вымя, удобное убежище в любой момент могло стать ловушкой. Мысль о каменной ловушке позабавила Талоса своей нечаянной рекурсией, ведь прозябая вторые сутки в каменном мешке, способном внезапно превратиться в капкан, капитан сам готовил западню.

Укрытие было почти идеальным, дыра шириною в полкилометра и глубиною в два, легко вместила их корабль, выход из пещеры был всегда направлен в сторону Юпитера, диск планеты был таким большим, что из проёма пещеры ничего кроме него не было видно. Можно было представить, что они заперты в гигантском горшке: рыжие ледяные стены по бокам, на дне, а прямо перед ними расписанная живописными полосами крышка из планетарного диска. Если подумать, они уже два дня не видели открытого космоса, а это значит, что и космос не видел их. То-то. В тридцати километрах отсюда его ведомый прятался в подобной дыре, связь и наблюдение им обеспечивала малозаметная сеть направленных зондов.

Ожидание утомляло, мысли изводили Талоса, канониру он приказал компоновать торпедные сборки, навигатору следить за подвижками поверхности спутника, механику зафиксировать корабль и укрепить слабые места пещеры, только ему – капитану, некому было отдать приказ. Мысли разъедали его изнутри: почему им так легко достался полётный план их цели? Зачем ламеры проложили орбиту так близко к Амальтее? Хотя последнее понятно, если держаться в Паутинном кольце Амальтеи, то можно долго не привлекать к себе внимание, особенно в такой близости от громадного Юпитера.

Через несколько часов средний транспортник Мунджерси-418, должен проплыть в каких-то жалких трёх тысячах километров отсюда. Пять километров мерной стали набитой газом и льдом, только три отсека судна, с семьдесят третьего по семьдесят пятый, прячут секретный груз, ни Талос, ни Бык, который его сюда послал, не знали что там везут ламеры. Таврам сказали, «дело нужно сделать», а тавры хорошо знают, что когда «нужно», значит нужно. На том и стоим.

Пусть сам груз неизвестен, но его ценность была очевидна, иначе зачем ламерам превращать безобидный транспорт в почти неприступную крепость? По пути к Юпитеру разведка пассивно просканировала ламерское судно, внешне обычная космофура, но если присмотреться: двадцать торпедных конвейеров, сорок семь огневых точек. Не линкор, но по боевой нагрузке близко. Единственный минус (или плюс, это как посмотреть) – тяжёл и неповоротлив, на что и расчёт.

Чтобы убить время Талос решил ещё раз, наверное уже сотый, пройтись по тактическому сценарию и данным сканирования цели.

– Тал? – в фокусе визора появился его давний напарник Клевер, абсурдно удачливый капитан ведомого эсминца поддержки, – мои ближние сенсоры засекли цель, передаю данные.

– Хорошо, готовность «Веди», пусть твои проверят, что ваш борт ничем не фонит.

– Обижаешь.

– Своим я тоже скажу, не хватало ещё на какой-нибудь мелочи проколоться.

– Понял, понял. Есть!

Следующие два часа заняла обычная рутина подготовки к бою, проверки, перепроверки, контрольные списки. Корабли сняли с якорной фиксации, готовность «Веди» сменилась на готовность «Бука», пустили вакуум, экипажи заняли боевые посты.

В амортизаторе чуть впереди, справа от капитана сидел пилот-навигатор Янус, в нём уживались две способности, он мог подолгу продумывать сложнейшие орбиты и высчитывать их с максимальной эффективностью, с другой стороны он был гением микроконтроля корабля, когда нужно было без раздумий, чисто на интуиции, но в тесной связке с техином провести судно в огневое ушко. Беда Януса была лишь в том, что эти таланты ему не получалось совмещать, он либо думал, либо действовал, делать и то и другое одновременно у него не получалось, для этого ему был нужен капитан.

В левом амортизаторе сидела Арта – канонир корабля, её родители получили разрешение на ребёнка-альбиноса, так и появилась на свет белоснежная холодная красавица Арта. Когда их крейсер попадал в передрягу, от которой нервы капитана начинали звенеть, а кровь стыла в жилах, Талосу было достаточно перевести взгляд на своего канонира, её красивое лицо делилось спокойствием и едва уловимой ледяной полуулыбкой. При этом девушку нельзя было назвать бесчувственной, нет, она щедро проявляла эмоции, но только тогда, когда сама этого хотела. Много раз Талос думал о ней как о женщине, хотел сблизится, но его всегда останавливала мысль, что найти талантливого хладнокровного канонира намного сложнее, чем сногсшибательную горячую любовницу, проблема такого совмещения даже ему была не по силам.

– Контрольное сближение, готовность «Аз», – доложил техин, счёт пошёл на секунды, по старой привычке капитан с силой потёр ладони друг о друга и сказал:

– Ну, понеслось! – и понеслось.

Аккуратно, на пониженной вакуумной тяге, стараясь не потревожить хрупкие ледяные своды, крейсер и эсминец выбрались из своих пещер. Как только корабли оказались на оперативном просторе, они включили полный ход, скрывать свои намерения было бессмысленно: орбитальная задача, в начальных условиях которой значится удалённый уголок системы, два боевых корабля и транспорт с секретным грузом, имеет только одно решение. Когда курсы кораблей выровнялись по направлению к транспорту, сразу заработали линейные орудия, сила перетекания электричества в магнетизм ускорила десяток зарядов, которые хищной стаей стремительно направились в сторону транспорта.

Преимущество линейных орудий в скорости снарядов, расстояние от атакующей группы до цели они пролетали меньше чем за четверть секунды, а это была ещё не предельная мощность пушек, её пришлось понизить, чтобы на такой малой дистанции снаряды успевали навестись на конкретные цели. Дело в том, что если чисто кинетически поражать силуэт противника, то в вакууме довольно сложно нанести существенные повреждения – заряды пролетают корабль навылет причиняя сравнительно скромный ущерб. Чтобы таким образом поразить что-то существенное, нужно точно попасть в жизненно-важный узел, а если намерен полностью повредить груз, требуется нарушить структурную целостность отсека корабля, для чего нужно выпустить сотни и даже тысячи кинетических снарядов, поэтому разумнее использовать другие поражающие факторы: экспансивный взрыв, плазму, осколки или ТЯН. Термоядерная начинка в данном случае сразу отпадает, то-то крейсер Талоса имел разрешение только на десять зарядов ТЯН, носить больше чем положено – огромный риск, если оружейная инспекция обнаружит «лишний» заряд, это автоматически означает конфискацию корабля, полный трибунал экипажа и лишение всех квалификаций, нарушение оружейного протокола самое страшное системное преступление, ничто в системе не карается так сильно и не преследуется так тщательно. Линейный снаряд сравнительно легко отклонить от траектории, а если он промахнулся, то его уже невозможно вернуть обратно, конечно заманчиво издалека выпустить десяток линейных ТЯН, но это недостаточно надёжный вариант. Для такого плана атаки симуляция показывала не больше пятнадцати процентов успеха миссии, две дополнительных боеголовки от эсминца Клевера повышали шансы лишь на два процента. Итого семнадцать. Мало.

Беглые вспышки первых попаданий пробежались по корпусу цели, это были комплексные осколочные и плазмо-кинетические удары, оптимальный вариант для повреждения узлов корабля. Крейсер Талоса целился в противоторпедные оружейные точки транспорта, целями эсминца поддержки были реакторные отсеки. Основной идеей атаки было снижение общей противоторпедной обороны или, проще говоря ПТО, противника, тогда для защиты от атакующих торпед ламеры будут вынуждены использовать свои перехватывающие торпеды, а когда все торпедные конвейеры транспорта будут задействованы на оборону, им нечем будет контратаковать нападающих. При таком раскладе ударная группа может не расходовать силы на оборону, а бросить все ресурсы на массированную атаку и полностью завладеть инициативой.

Прошла минута, между противниками осталось менее тысячи километров, оружейные конвейеры начали выплёвывать поблескивающие металлом торпеды, эти снаряды намеренно не пытались скрывать, не покрывали стелс-покрытием, ведь их предназначение насытить ПТО транспорта, это её обед. Транспорт был очень ограничен в манёвре, для длинного корпуса любая коррекция тангажа или рыскания приводит к огромным нагрузкам на силовую раму, в доступном остатке лишь продольное ускорение и крен. В таких условиях конфигурация из двух торпед гарантировано поражает точечную цель на корпусе с одного захода, да при любом возможном манёвре уклонения, но это когда ПТО подавлена. Большинство ударных торпед были направлены на узлы ПТО и реакторы, но иногда к ним подмешивали контрольные залпы, целью которых были отсеки с секретным грузом, из десяти контрольных пусков два уже достигли цели, целевым показателем была треть контрольных попаданий, после чего атака перейдёт в заключительную фазу.

– Плюс один! – передал Клевер, это означало что в тактическую конфигурацию был включён новый противник, эсминец сопровождения имел разведмодификацию, в их спарке он был глазами, когда ударный крейсер был кулаком.

– Арта! Мостик! – Талос передал управление боем своему канониру, сам принялся изучать новые вводные.

В шестидесяти семи тысячах километров от них, небольшой рейдер начал ускорение для выхода из Паутинного кольца Амальтеи, судя по всему рейдер имел превосходную стелс подготовку, его удалось засечь лишь по мерно-вакуумному возмущению от плетельного ускорителя. Вектор ускорения гостя выводил его на орбиту сближения, очевидно, что он намерен включится в сражение, что же, с мыслью: «Кто не с ними, тот против нас», – Талос пометил нового участника как враждебную цель. Однако с такого расстояния незнакомец не мог повлиять на исход боя, даже для дальней линейной атаки следовало сблизиться, действия рейдера выглядели как глупый жест отчаянья. В свою очередь Талос никогда не верил в глупость своих врагов, поэтому принял меры.

– Клев, выпусти встречный комплекс ПЛО, встань в проекцию, – это были стандартные меры против линейной атаки: три торпеды с огневыми точками в авангарде для отклонения линейных снарядов, а силуэт эсминца прикроет крейсер. Конечно, коррекция огневого расписания затянет атаку, но осторожность прежде всего.

– Так далеко же! Давай сначала добьем! – проблема с Клевером была в его везучести, когда постоянно везёт, это расслабляет и притупляет бдительность, даже на себе Талос временами ощущал расхолаживающее действие ауры удачи напарника и боролся с этим как мог.

– Это приказ!

– Есть! – эсминец начал смену позиции.

– Мостик взял! – капитан снова принял управление на себя, Арта справлялась идеально, даже слишком идеально, под её управлением атака принимала оптимальные очертания, это часто не нравилось Талосу, капитан считал это недостатком. Из всех вариантов оптимален только один, а это делает тебя предсказуемым, то есть уязвимым. Лёгким возмущением капитан разрушил стройные ряды своих торпед, впрочем это было у них с Артой своеобразной игрой, девушка вносит в атаку гармонию, а Талос служит небрежным орудием хаоса.

Схватка перешла в стабильную стадию, конвейеры выпускали торпеды одну за другой, пусть транспорт воспользовался небольшой задержкой ритма, чтобы немного восстановить оборону, но перейти к контратаке у него не было возможности, всполохи попаданий регулярно расцветали на его корпусе, а помощь была слишком далеко.

На мгновение все сенсоры ослепли, где-то рядом произошла вспышка термоядерного взрыва, Талос боялся себе признаться, что «где-то», это со стороны эсминца, так и есть, вместо знакомого во всех деталях силуэта – небрежная клякса разлетающихся осколков.

«Клев? Как же так? Куда делась твоя удача?» – кричали мысли капитана, глаза затуманились и сами собою выхватили лицо Арты, мраморное, без тени улыбки. Безжалостный техинт занёс в бортжурнал титр: «Паника капитана длилась 98 сотых секунды».

Собрав себя в узел Талос пытался понять, что произошло, рейдер слишком далеко, на такой дистанции любой его выстрел, гарантировано сбивается, у транспорта не было возможности выпустить такую торпеду незаметно, все его действия тщательно фиксируются, мистическая термоядерная боеголовка словно взялась из вакуума. Не выпуская загадку из головы, капитан принялся реагировать, сначала подвинул крейсер в облако разлетающихся обломков, которые на какое-то время послужат прикрытием, далее скомандовал Арте: «Сброс!».

Согласно изначальному плану сброс должен был быть позже, но атака явно отклонилась от всех планов. В грузовом трюме крейсера было заготовлено семь торпедных сборок, по семь торпед в каждой: две торпеды внешнего бронещита, две торпеды орудийного ПТО, две торпеды ложных целей, и, суть всей сборки – торпеда с ТЯН, уникальная, повышенной скрытности, такие нужно фабриковать заранее. Открыв бомболюки грузового отсека канонир аккуратно вывела сборки из трюма. Активированная сборка сразу же распадалась в боевой порядок, формируя эскорт с «тянкой» в центре. У каждой сборки была своя траектория, но все они вели к отсекам с секретным грузом. Дирижируя процессом, Арта усилила порядки атакующих сборок дополнительными торпедами, сотни траекторий расчертили тактический экран, складываюсь в гармонию замысла, наступала кульминация атаки. В такие моменты, когда порядок важнее хаоса, Талос наблюдал за боем со стороны, восхищаясь красотой, доступной только тем, кто знает толк в тонкостях комплексных вакуумных сражений.

Титр техина отвлёк капитана от боевой хореографии, торпеды противлинейной защиты, которые выпустил Клевер, пытались доложить о сбое, но так как эсминец не вышел на связь, они переключили протоколы на ведущий крейсер и повторили доклад. Судя по протоколам, рейдер произвёл одиночный выстрел линейным орудием, который торпеды не смогли перехватить, так как скорость выпущенного снаряда превышала допустимую скорость перехвата, речь шла почти о проценте скорости света. Стараясь не думать о том, что такой выстрел невозможен, Талос стал размышлять, как от него защититься, если у рейдера ещё есть «тянка», то крейсер обречён, но даже если у рейдера остались только обычные заряды, то процесс просто растянется во времени. С момента гибели эсминца уже прошло почти три минуты, похоже скорострельность у «волшебной пушки» невысокая, или облако осколков мешает произвести уверенный выстрел. Сейчас рейдер прекратил сближение и держался за пределами тактического радиуса крейсера, умно. Заняв один из конвейеров капитан приготовил новую торпеду с ТЯН, Арта лишь бросила на него мимолетный взгляд, её торпедная симфония была в полном разгаре, хотя действия Тала вносили в неё фальшивую нотку, но в общем звучании та была незаметна, особенно в этот момент, кульминацию, когда был достигнут первый успех. Одна из ТЯН поразила целевые отсеки, через долю секунды зажглась ещё одна термоядерная вспышка, что же, двух попаданий достаточно для гарантированного уничтожения груза, их миссия выполнена, пусть дорогой ценой, но они довели дело до конца. Две торпедные сборки уже были уничтожены, ещё три кружили вокруг транспорта выискивая огневое ушко для атаки.

Полностью «разибрать» транспорт Талос не собирался, поэтому выдал в общий эфир системный сигнал-терминатор, так капитан оповещал всех, что не видит смысла в дальнейшем продолжении боя. Транспорт моментально выдал ответное подтверждение, его орудия замолкли, уцелевшие торпедные порты стали закрываться. Со своей стороны крейсер демонстративно отвёл свои торпеды в сторону рейдера, тот молчал, значит бой продолжался, но уже без транспорта. Толчок, снова зажглась термоядерная вспышка, это была торпеда выпущенная Талосом, она была настроена на автоматический подрыв при любом магнитном выбросе со стороны рейдера, одновременно с этим крейсер автоматически начал манёвр уклонения на пределе допустимых перегрузок. Это сработало, в считанных метрах от корабля пролетел ещё один сверхбыстрый заряд, вспышка ослепила его сенсор наведения и тот не успел среагировать на маневр уклонения. Отлично, они выиграли ещё три-четыре минуты, впрочем, это была единственная хорошая новость, у Тала нечем было достать противника, пока тот мог безнаказанно расстреливать крейсер, оставалось только убегать.

Собрав всё торпедное поле в группу, капитан передал управление над нею Арте, добавив титр: «Импровизируй». Пилоту приказал: «Ломаная траектория, общий курс Амальтея». Сам же, совместно с техином, стал формировать поле прикрытия на основе оставшихся пяти «тянок».

Следуя замысловатыми зигзагами они уже были на полпути к спутнику, позади остались десять напряжённых минут и две термоядерные вспышки прикрытия, но на этом удача покинула их. Уклоняясь от очередного выстрела, крейсер сместился в ту же сторону что и снаряд – фатальное совпадение, для такого быстрого снаряда невозможно своевременно рассчитать траекторию уклонения, поэтому корабль смещался в случайно выбранном направлении, которое на этот раз совпало со смещением вражеского снаряда. Попадание пришлось на вакуумный привод, вероятно у рейдера кончились заряды с ТЯН, им достался экспансивный снаряд плазмо-кинетического типа. Повреждения казались сравнительно незначительными, но они нарушили синхронизацию двигателя, если в таких условиях дать полную тягу, то это может разорвать корабль на части. Отдавать приказы Мехводу, их молчаливому механику не было надобности, любую царапину корабля тот воспринимал как собственную рану и реагировал на уровне рефлексов – десяток ремботов уже деловито суетились в блоке привода. Через пару минут синхронизация была частично восстановлена, но маневры уклонения теперь были не такими эффективными, поэтому через два выстрела корабль потерял один из реакторов, а у капитана осталась всего одна ТЯН.

– Экипаж в челнок! Арта взять командование! – принял нелёгкое решение капитан, – скройтесь на спутнике, я вас прикрою. Ваша задача доложить Быку о новом противнике, когда связь восстановится, передайте ему протоколы боя.

– Только с вами, кап, – ответил Ян.

– Не горячись, тебе челнок вести, – осадил капитан, – иди готовься к отходу.

– Есть! – подчинился пилот, чеканно отдал воинское приветствие и покинул боевую рубку.

– Мех? – Талос развернулся к увлечённому своим делом механику.

– Да, пятьсек, – ответил тот не отрывая взгляда от визора, – я только поправлю тут…

Капитан повернулся к канониру, белокурая валькирия продолжала вести торпеды.

– Арта!

Взгляд девушки застыл, словно она выцеливает далёкую и сложную цель, понадобилось мгновение чтобы лёгкая улыбка как прежде коснулась её губ – прицел взят:

– Я всегда хотела такого сына как ты, – её ледяные глаза обжигали капитана даже сквозь стёкла двух шлемов, – не против?

Биоматериал всех тавров хранился в общей базе, но чтобы воспользоваться им требовалось разрешение владельца.

– У меня уже есть два, может дочь? Такую как ты? – в голосе капитана прозвучала нотка надежды, он даже попытался улыбнуться в ответ.

– Дочь даже лучше, – парировала Арта, подплывая к капитану чтобы прижать свой шлем к его шлему для прямой акустической проходимости, – жаль у нас мало времени, – сказала она игриво, её улыбка смягчилась, но голос дрожал, а в глазах проступили слёзы.

– Да, теперь буду сожалеть до самого конца жизни, пришли хоть вердечко, – едва успел отшутиться капитан, как девушку поянуло к выходу из отсека, это механик плотно ухватил её за плечи и молча потащил к ангару. Времени не было.

Последняя термоядерная вспышка скрыла отход челнока, крейсер начал маневрирование, чтобы его проекция как можно дольше прикрывала беглецов. Ян вложил весь свой талант в замысловатую траекторию, вытянувшую челнок на орбиту Амальтеи.

– Нам нужно найти укрытие, – все ещё влажными глазами Арта скользила по сырному ландшафту спутника.

– Наша дыра, – слова Мехвода, упали как два камушка.

– Там где мы прятались? – Уточнила девушка. – Уверен? – механик утвердительно кивнул.

– Веди туда, – приказала она пилоту, обычно когда Мехвод что-то говорит, то это по делу, поэтому все часто сокрушались что он так неразговорчив.

С момента как крейсер покинул укрытие прошло чуть менее часа, но теперь уже казалось, это было неделю назад, когда механик укреплял стены пещеры, он обнаружил небольшое ответвление с прочным сводом, размером как раз чтобы вместить их нынешнее крошечное судно. Пока Талос и рейдер были с другой стороны спутника, челнок успел незаметно скрыться в укрытии. Всё так же безмолвно Мехвод выбрался наружу и спешно пришвартовал их посудину к скалистым стенам. Наблюдая через внешнюю камеру как механик методично отряхивает скафандр от каменной пыли, Арта постепенно брала себя в руки, рутинный ритуал чистки скафандра успокаивал своей обыденностью, намекая, что «нормальная жизнь» совсем рядом.

– Мы должны затаиться, – став старшим офицером Арта, приняла бремя решений, – связь заглушена, значит капитан рейдера заинтересован скрыть сведения о бое. Если местный сектор связи будет закрыт более суток, сюда вышлют патруль, им понадобится часов девять чтобы добраться до узла связи, плюс ещё несколько часов на сканирование, накинем ещё немного для уверенности, где-то часов через сорок попробуем выйти на связь. До этого, режим полной тишины, отключить все системы по максимуму, исключить любые вибрации, даже разговоры. Принято? – никто не возразил.

Через пятнадцать минут девушка прошлась по статусу систем:

– Мех, почему компрессорный блок, включён на постоянный режим?

– Надо, – ответил механик, повисла пауза, осознав что требуются пояснения, Мех продолжил, – надо систему прокачивать время от времени, компрессоры хорошо сбалансированы ходят без шума, но когда включаются – возможна вибрация, поэтому тише будет если так.

– Ты уверен, что сейсмосенсор их не отследит? – спросил Ян.

– Уверен, – ответил механик, затем неохотно добавил, – на швартовых виброразвязка.

– На челноке были виброякори? – удивилась Арта.

– Нет, импровизировал, – иронично ответил Мехвод.

– То есть говорить мы можем свободно, – уточнил Ян, на что получил утвердительный кивок механика.

– Так что же молчал? – возмутилась Арта.

– Молча тоже неплохо, – буркнул механик, демонстративно закрыв глаза и растянувшись в кресле, – давайте поспим, пока бомбить спутник не начали, – но зевнув, успокоил, – это ничего, здесь свод крепкий.

Кратер Посидоний Зело (P лат. утаревш.), северо-восточная граница Моря Ясности, Луна

Солнечный свет преломлялся стеклом купола и оставлял причудливые разводы на дорожках парка. В своём месячном цикле солнце уже приближалось к краю кратера, густая тень пологой дугой едва заметно день ото дня продвигалась по улицам Посидоний Сити приближаясь к парку, в котором Ник пытался собратья с мыслями.

Ему хотелось побыть одному, он немного скомкано попрощался со Штерном, вежливо отказался от статус-шаттла до верфи. Старик не настаивал, понимал. Оказавшись в транс-лифте Ник скользнул взглядом по списку направлений и выбрал «Берёзовый парк». Где-то он слышал, что рядом с деревьями думается лучше, теперь у него появилась возможность проверить это самостоятельно.

Несколько сотен берёз были выверено размещены по парку создавая иллюзию словно в порядке нет умысла. Белизна стволов радовала глаз, тихий шелест листвы усмирял ход мыслей, похоже идея с парком была удачной. Из множества древесных пород именно берёза оказалась одной из самых устойчивых к пониженной гравитации Луны. Какой-то нюанс в движении древесного сока позволял белым красавицам адаптироваться к шестой части g. У других пород сок поступал к ветвям или слишком быстро или наоборот слишком медленно, а берёзам получалось регулировать этот процесс, стволы активно росли и приобретали форму подобную земной. Берёзки быстро вытягивались в красивые деревья, в то время как другие породы если и выживали, то выглядели пародией на свои земные оригиналы.

В парке было пусто – суббота, большинство людей на Луне только работало, предпочитая жить в ярусных кольцах или на орбитальных станциях поблизости. Здесь любят шутить что лунный секс интересен только первые два раза, один раз попробовать, второй раз – убедиться что идея была неудачная. Полное тяготение на спутнике можно создать лишь в кольцах, вращающихся ярусами внутри небольших кратеров, но такая роскошь была доступна немногим, большинство жителей обустроилось на орбите. Лунные орбитальные лифты волнами перебрасывали гружённые шаттлы между продзонами на поверхности и спальными станциями полного тяготения в вакууме. Причудливым образом деловая активность почти всей системы всё ещё придерживалась земных ритмов, Земля как сердце системы толкала всю экономику своим пульсом.