Игра с нарушением правил

– Мы? – Я подавляю смешок. – Я не поклонник парных свиданий. Ты поедешь. Есть одна отпадная рыженькая, с которой легко найдешь общий язык. Зовут Лав.

Он на удивление воодушевляется и расправляет плечи, словно прочистил перышки и готов к приключениям.

– Хорошее имя. Означает любовь.

– Я в курсе, умник, – хлопнув его по плечу, отклоняюсь в сторону примерочных.

– Кто она?

– Соседка моей подруги.

Ладно, я еще не отработал момент с воссоединением двух одиноких сердец. Одри только предстоит об этом узнать, но она также любит подрабатывать свахой по выходным, в ином случае, для чего все тонкие намеки в стиле «присмотрись»? Я присмотрелся и не нашел ничего интересного. В планах рыженькая с огоньком. Та, что думает обо мне, когда готовит отбивные. Та, что не хотела диктовать номер сотового, но пришлось, раз уж мы связаны по рукам и ногам. Я, кстати, не имею ничего против оставаться в данном положении и прижиматься к ней еще уйму времени.

Остин расплачивается за покупки после примерки, и мы выползаем на улицу с намерением отыскать того, кто завершит начатое. У меня еще приличное количество времени до съемки, которую любезно предоставил мой самый любимый приятель Каллоувей. Небольшой спортивный бренд в этом году решил сделать акцент на университетском футболе, и в неподходящий для них, но удобный для меня момент лишился модели. Глупо отказываться от заманчивого предложения, но главным условием было то, что я тоже играю в футбол. Угадайте, что произойдет, если вылечу из команды? Цепная реакция подобна эффекту домино. От гребаного зачета зависит жизнь.

Я захожу в первый попавшийся салон красоты для мужчин и большим пальцем указываю на Остина, как только взгляды присутствующих обращаются к нам.

– Не на лысо, но коротко, – лаконично прошу я, нацелив внимание на свободном мастере. – Можете даже сжечь этот хвостик, чтобы я пустил радостную слезу.

– Как дела, дружище? – Парень, чья идеально уложенная щетина претендует на звание лучшей в округе, берет в оборот товарища, провожая до кресла.

– Э-э… – Остин глядит на меня, оторопев от ужаса, я же предпочитаю приземлиться на кожаный диванчик у стены и схватить глянцевый журнал, чтобы спрятаться за страницами.

– Наслаждайся преображением, – говорю я, уткнувшись в советы от дизайнеров и снимки, которые абсолютно побоку. Мои глаза требуют полуголую Хелену, желательно в реальности и на моей кровати. Ничего не могу поделать, потому что голова забита фильмами для взрослых с ней в главной роли.

Фантазии сводят с ума и все, чем занимаюсь последнее время – самоудовлетворением. Срань Господня, меня кто-то проклял, использовав могущественную магию. А она как кремень: хладнокровно отбивается и возвращает сказанное в противоположном формате. Отдаю должное, девчонка держится покрепче любого металла. Надеюсь, железо не превратится в сталь, в ином случае окажусь в полной заднице. Любопытно, что за олух сумел привязать ее к себе, но главное – чем. Я могу пойти по его стопам.

Вытаскиваю из кармана мобильник и открываю диалог, в котором черным по белому написано место и время. Все. Утреннее занятие прошло довольно уныло. Она пропускала мимо ушей все, что говорил, как будто за короткое время выработался иммунитет. Это совершенно не то, чего желал. Я наивно полагал, что каждая встреча будет подразумевать обмен колкостям, летящие в разные стороны искры, прогулку по лезвию ножа, но сегодня ее мысли были заняты чем-то другим. Кем-то другим. Она обозначила границы, через которые сложно пробиться. К счастью, прекрасно осведомлен о лазейках и планирую протискиваться сквозь них до тех пор, пока не пополню черный список. Может быть, окажусь там первым, что довольно умилительно и почетно.

Включаю камеру и навожу на лицо, растянув губы в многообещающей улыбке. К снимку добавляю сообщение.

Я:Решился на интимную стрижку, хочешь подержать за руку во время работы мастера?

Топая пяткой, гипнотизирую экран взглядом, чтобы Хелена ответила или хотя бы прочитала. Но гипноз не работает. От нее до сих пор ни слуху, ни духу. За прошедшее время Остина подстригли и поздравили с кардинальной сменой имиджа, вручив визитку в качестве подарка. Должен отметить, что отныне он выглядит намного ярче и будет выделяться в толпе благодаря коротким розовым волосам, как только наденет новую одежду. Завтра парень станет совершенно другим человеком, а я могу гордиться проделанной работой.

– Спасибо, – робко бормочет он, сунув руки в карманы брюк, вероятно, чтобы сотый раз не провести по остриженным волосам.

– Напишу, как улажу остальные вопросы. – Подняв руку, киваю подбородком на ладонь: – Давай уже, принцесса.

– Мне требуется время, чтобы привыкнуть к твоему юмору, – тяжело вздыхает Остин, отсалютовав пять, следом за чем пальцем указывает на голову: – Как и к этому.

В запасе еще пара часов, и я не нахожу ничего лучше, чем отправиться домой. С началом сезона пребывание там сводится к минимуму. Две тренировки в день дают свои плоды, как и отсутствие тусовок, по которым скучаю. Общение – основной способ подпитки эмоциями, и отсутствие людей вокруг угнетает. Ко всему прочему, не помешает избавиться от интереса к занятой девушке. Мозг беспрерывно перебирает варианты всевозможных способов заполучить ее внимание. Может быть, Хелене стоит избрать новую методику и перестать бросать вызов. А пока я все еще думаю о ней, когда еду в такси, когда приезжаю и вышагиваю к дому, и даже когда обнаруживаю Уилла за обеденным столом в гордом одиночестве и гробовой тишине.

Заглядываю за его плечо и с недоумением свожу брови, когда в поле зрения попадают тактические наброски на предстоящие матчи.

– Каллоувей, я понимаю, что ты тот еще плюшевый медвежонок, но настолько раздобрел, что готов подчищать за квотербеком?

– Это моя работа, а ты должен тащить задницу на свою, – приятель поднимает взгляд, и его губы образуют ровную линию. – Не подставляй меня.

Я на секунду замолкаю, а в следующую чувствую, как вытягивается лицо. До меня доходит смысл брошенных слов.

– Ты занял позицию квотербека?!

Из-за повисшей неловкости он запускает пятерню в темную шевелюру, что оскорбляет и частично расстраивает. Он будто не доверяет нам. Людям, кто разделял с ним все тяготы на поле, общие душевые, бурные вечеринки и школьные экзамены. Дьявол, мы ведь посещали гей-бар, прикрывая задницы друг друга от покусившихся на них голубков, а это то еще испытание.

– Какого хрена ты молчал?

– Это не такая уж вау новость, – устало шевельнув плечом, он изучает меня проницательными карими глазами, в которых отражается усталость. Его помятый вид подтверждает догадки, касательно отсутствия полноценного здорового сна и отдыха. Он пашет как проклятый. – Как успехи с зачетом?

– Не переводи стрелки. Мы должны были это отметить. Мы должны были знать. Мы твои друзья, черт тебя дери, Каллоувей!

– Что знать? – Гремит голос Трэва.

Он бросает спортивную сумку в пороге и молниеносно оказывается рядом с холодильником, стаскивая с полок продукты. Готов поклясться, что у него в запасе ровно столько же времени перед съемкой новостей, сколько у меня перед съемкой для рекламы. С годами наша загруженность начала определять количество свободных вечеров. Я вечно опаздываю на ужин по средам. Уилл и вовсе может явиться под конец фильма, валясь с ног от изнеможения. Коди погрузился в стажировку, и его голова с утра до ночи забита чертежами. Единственный, кто совладал с графиком – Трэв, или же ему повезло чуть больше нашего, ведь в среду выдается беззаботный день. Не могу смириться с мыслью, что, живя рука об руку два с половиной года, однажды станем незнакомцами. Это не совсем то, чего ожидал от взросления. Через каких-то полтора года наши судьбы кардинально поменяют траекторию, и, вероятно, подобный исход гложет исключительно меня.

– Ты скажешь или помочь? – Подняв бровь, обращаюсь к Уиллу и устраиваюсь у кухонного гарнитура, сложив руки под грудью. По большей части, чтобы не пустить в ход кулаки и не вправить ему мозги.

– Ничего особенного, – негромко произносит он, как будто смущается. Я, кажется, запутался и уже не понимаю, знакомы ли мы вообще. Может быть, у него появилась точная копия, разве что скрытная. А, может быть, так влияет Джейн. Он медленными шажочками пробивается сквозь тернистый путь, который на деле выглядит так, будто отдаляется. Какая-то часть меня начинает бастовать, требуя сохранить дружбу, взявшую начало в средней школе. Не представляю, чтобы мы разошлись по разным сторонам земного шара и перестали общаться.

– Каллоувей занял позицию квотербека, – сообщаю я, метнув короткий взгляд в сторону Трэва, который приступил собирать сэндвич, нацепив выражение а-вот-это-интересненько, но в то же время остается невозмутимым.

– Я догадывался, – обыденным тоном, в котором нет и намека на удивление, доносит товарищ. Он сдувает непослушные каштановые пряди, лезущие в глаза, и добавляет: – Он сутками на поле пропадает. Может быть, ночует там же.

– Он и раньше там сутками пропадал. – Возвращаю внимание к виновнику торжества и фыркаю. – За кого ты нас принимаешь? Мы не просто соседи, придурок, а друзья. Тебе дать точную трактовку термина?

– Я в курсе. – Уилл вздыхает и разминает шею наклонами, стуча карандашом по столу.

Трэв присоединяется ко мне и ехидно улыбается, с аппетитом уплетая сэндвич. Ему всегда доставляло огромное удовольствие, когда дерут задницу Каллоувея. До сих пор не понимаю, чем это вызвано. Разве что причина кроется в Одри, которая, если присмотреться, на сегодняшний день интересует Уилла настолько же, насколько королевская семья. Нисколечко, если быть конкретным.

– Тогда какого черта ты молчишь обо всем, что происходит? Может, под бумагой билеты в Вегас и планы тайной свадьбы?

– Она явно не за горами, – подтверждает Трэв. В его серых глазах вспыхивает замешательство. Он снимает маску равнодушия и выглядит растерянным. – Ты хотя бы планировал рассказать?

– После первой игры, – Уилл смотрит на нас исподлобья, будто хочет избежать дальнейшего обсуждения.

О, как бы не так!

– Охренеть, мы даже не приглашены! – Я морщусь и, расставив ладони по столу, нависаю над ним. – Знаешь, что, Каллоувей, я приду, хочешь ты этого или нет.

Он вскидывает бровь, а грудь дрожит от беззвучного смеха, пока я перебираю наброски, чтобы выяснить ближайшую дату матча.

– Это не похоже на угрозу.

– Так поступают друзья, засранчик, – говорю я и, улыбнувшись находке, размахиваю бумагой в воздухе. – Ух ты, игра уже на этой неделе. Завтра.

– И что ты собираешься делать?

– Нацеплю джерси с твоей фамилией и совершим каминг-аут, если свет прольется на другие грязные секретики, которые хранишь при себе.

На самом деле, секретов у него предостаточно. Я все еще помню неожиданный звонок от старшего братишки, который хотел узнать через нас, чем живет Уилл. Понятия не имею, что ответил Трэв и Коди, но я вежливо предложил Роланду катиться на хрен, поставив себя на его место. Дерьмово, когда о тебе узнают через друзей, особенно те, с кем на грани ядерной войны. Стоит на горизонте появиться Роланду, как Уилл принимает оборонительную позу и еще некоторое время ходит мрачный. Не знаю, что между ними происходит, и предпочитаю не вмешиваться в семейные терки.

– Буду кем-то вроде твоей личной хоккейной зайки, Каллоувей, имей в виду.

Уилл кривится от отвращения, а я направляюсь в комнату, где намерен упасть на кровать и ближайший час пялиться в потолок, потому что… черт, я давно так не делал. Что ж, и не сделаю, каждую минуту свободного времени приходится посвящать зачету и зубрить заметки, которыми поделилась Хелена. Не составит труда признаться, что обязан ей. За пару дней в моей голове усваивается столько информации, сколько не уложилось за год.

– Не опаздывай на съемку, Ларсон, или не появляйся у меня на глазах, – предупреждает Уилл.

Я поднимаю руку и показываю средний палец.

Глава 6. Рэй

Я покупаю два стаканчика кофе в старбаксе, один из которых донельзя забит воздушными сливками и разноцветной посыпкой, после чего спешно ретируюсь в университетский двор, где в теплую погоду расставляют столики и лавочки для любителей осенней поры или для фанатиков поморозить задницу на холодной деревяшке. Сегодня невероятно солнечно для начала октября, к тому же суббота, а я тащусь в свой законный выходной в университет. На небе ни облачка, теплый ветерок прогуливается по открытому пространству, окруженному высокими кленами, в тени которых можно укрыться от солнца. Шелест листвы затмевает городской шум, пестрые оттенки украшают каменную брусчатку и кружат в воздухе, плавно оседая на увядающий газон. Осень – довольно эффектное время года, если закрыть глаза на дожди.

Среди небольшого сгустка студентов обнаруживаю девушку, на которую охочусь как какой-то ополоумевший псих. По мне плачет судебный запрет на приближение.

Хелена приняла позу по-турецки и лениво потягивает напиток через трубочку, сконцентрировав внимание на блокноте. Тонкие пальцы обхватывают карандаш и совершают легкие наброски. Она не обращает внимания на громкий смех за соседним столиком, игнорирует слабые порывы ветра, абстрагировавшись от внешнего мира. Волнистые локоны собраны в заколку на затылке, короткие волоски отделились и обрамляют лицо. Колготки из крупной сетки прячутся под уже знакомыми шортами, на ногах грубые ботинки. Я не могу сдержать улыбку, изучая черную рокерскую футболку, лицевую сторону которой украшает жирная надпись Ramones и логотип группы.

Не удержавшись от соблазна, заглядываю в блокнот, как только приближаюсь.

На белоснежном листе успеваю рассмотреть человеческий образ. Я никогда не увлекался живописью, но с радостью предоставлю себя в качестве холста. Это чертовски сексуально, к тому же она весьма хороша в своем деле. В голове вспыхивает картинка, где нахожусь между притягательных бедер и наблюдаю, как она рисует на моей груди. Скоротронусь умом от количества фантазий, одолевающих разум.

– Как ты любишь: извращенный кофе.

– Решил произвести впечатление? – Прищуривается Хелена, не решаясь принять напиток. – Или там что-то подмешано?

– Серьезно? – Я брезгливо фыркаю, искренне обескураженный подозрениями. Это, черт побери, выше моего понимания и в какой-то степени оскорбительно. – Я похож на того, кто подмешивает афродизиак девушкам?

– Тест по двум прошедшим темам, – кивнув подбородком на бумагу, сообщает она, игнорируя вопрос. – Напряги извилины и попытайся ответить правильно хотя бы на половину.

– Мне полагается награда, если отвечу правильно на все?

– Получишь зачет.

– Слишком скучно. Не ставь на чашу весов себя и зачет.

Ее взгляд красноречивее тысячи слов.

Я шумно вздыхаю и беру карандаш, вчитываясь в вопросы.

Память не подводит, может быть, не такой уж я и безнадежный разгильдяй. Старания не напрасны, я не хотел упасть в грязь лицом. Зачет жизненно необходим, не перестану это повторять из раза в раз, чтобы не сдаваться. Все полетит в тартарары, если дам слабину и пущу изучение на самотек. К тому же вижу в этом способ добиться ее расположения и доказать, что я не один из слабоумных спортсменов, который думает членом, а руководствуется наставлениями задницы.

– Какая у тебя специализация?

– Не болтай, – командует Хелена, возвращаясь к рисованию.

– Это самый невинный вопрос, который задавал.

– Изобразительное искусство и дизайн, – произносит она и выглядит при этом так, будто хочет отрезать собственный язык.

Что ж, вполне предсказуемо.

– Не поинтересуешься, на какой обучаюсь я?

– Нет.

Ничего другого и ожидать не стоило. Я даже рад, что она вернула прежний энтузиазм бодаться.

– Археология.

– Сосредоточься, Рэй. Не заставляй меня пожалеть о потраченном времени.

– Ты не пожалеешь ни о чем, что связано со мной, Техас.

Я прилагаю непомерные усилия, когда сосредотачиваюсь на вопросах. Это не так уж и просто, если учесть тот факт, что предпочитаю работать в мертвой тишине, а мы находимся посереди оживленной улицы едва ли не в сердце мегаполиса. Концентрация страдает и является слабым местом столько, сколько себя помню. Мама неустанно твердит, что я самый неусидчивый человек из ныне существующих. К тому же буквально кладезь бесполезной информации вроде той, что паук – не насекомое, а входит в отдельный вид семейства паукообразных из-за количества лап. Понятия не имею, где пригодится столь ценная информация. Я не чертов биолог.

Обвожу правильные на мой взгляд варианты и возвращаю Хелене тест, не упуская от внимания то, что он составлен ею. Я прячу улыбку, поймав себя на мысли, что она не настолько бесчувственная, какой пытается выглядеть. Мне нужно запастись терпением и найти брешь в щите.

– Клянусь, я перечитал все, что ты дала несколько сотен раз.

– Не пытайся убедить меня, – пробегая по тесту глазами, бубнит Хелена, в нескольких местах перечеркнув неверные варианты. – Я опираюсь на знания.

Проклятие, я знаю, что способен на большее. Знаю, что могу лучше. Сегодняшнего результата недостаточно. Я всегда принимал личные неудачи за вызов. Они как стимул действовать, мотивация совершенствоваться, толчок к росту. Я все-таки спортсмен: азарт и желание выделиться в крови.

– Тогда учитывай то, что у меня есть работа, тренировки и другие предметы, – зря я это сказал. Ох, как зря. Прозвучало как отговорка и до неприличия жалко.

Покосившись на меня, Хелена возвращает внимание к тесту, сделав пометку. Я не вижу, что она пишет, но догадываюсь. Тупой футболист с манией величия – полагаю, вписывается идеально.

– Ты не говорил, что работаешь.

– Это не совсем работа. Мне выпала возможность сняться в спортивном бренде.

Хелена бледнеет за считанное мгновение. Она рассеянно оглядывается по сторонам, будто кого-то ищет, я же задаюсь вопросом, какого черта происходит. Ее тревога вызывает смешанные ощущения.

– У меня плохое предчувствие. Можем перенести? Во сколько ты свободен сегодня?

У меня челюсть отвисает.

Можем перенести?

Что, мать твою, за любезности? Мне послышалось?

– Прямо сейчас, – вернув дар речи, отчеканиваю в ответ. – Ты установила дурацкие правила, которым следую как ветхозаветным заповедям Библии.

– Я должна…

Она не успевает договорить, сжав пальцы на карандаше с такой силой, что белеют костяшки. Кровь словно отхлынула от ее лица, оно побледнело за считанное мгновение. По ее плечам ползут мужские ладони, и я, вопреки желанию, поднимаю взгляд, чтобы поближе познакомиться с будущим трупом человека, вклинившегося между нами в самый неподходящий момент.

Парень в ответ уставился на меня, всем видом демонстрируя на чью территорию покусился, хотя на губах играет псевдоискренняя улыбка. Дерьмовая попытка выглядеть дружелюбно. В гробу видел наши приятельские отношения. Не переношу лицемерных людей.

Его волосы выглядят небрежно, и небрежно – не в лучшем смысле. Чуваку не помешает расческа. Рубашка в гавайском стиле остро нуждается в глажке, но если они оба любят живопись, то это вроде образа, которому недостает засохших брызг краски. Все художники не от мира сего. Он продолжает сверлить меня потемневшими синими глазами и проводит пальцами по рыжим прядям Хелены, из-за чего она дергается.

Мне довелось убедиться на личном опыте: она не любит, когда трогают волосы. Но намного комичнее то, известно ли это ему. Сколько они вместе? Четыре года или дня? Он вообще знает ее?

– Си, нам пора.

Я задумчиво свожу брови на переносице, уронив взгляд на девушку.

Си. Почему, черт побери, Си?

– Я не допила кофе, – отзывается Хелена, прикрывая беспокойство маской невозмутимости, когда запрокидывает голову назад и смотрит на недоразумение. – Что ты вообще тут делаешь?

– Починил машину и хотел сделать сюрприз, – он предпринимает очередную нелепую попытку улыбнуться, вернув руки на плечи и погладив большими пальцами оголенный участок шеи.

Как же убого выглядит это зрелище. С радостью помогу ему избавиться от ненужных конечностей, потому что вижу в жесте ничто иное, как провокацию и повадки собственника. Но прилагаю усилия и сдерживаюсь, оставаясь безучастным. В любом случае он имеет право прикасаться к ней, даже если мне не доставляет удовольствия наблюдать за происходящим. Однажды его руки будут выглядывать из задницы.

– Ты мог предупредить, – Хелена выглядит раздраженной, нежели впечатленной, лишний раз подтверждая догадки касательно нестабильных отношений. – Для этого существует мобильник.

– Класс, теперь ты злишься, что я сделал сюрприз.

Он протягивает ладонь для знакомства. На запястье виднеются следы грязи, а под ногтями собралась целая дюжина микробов, от которых научная лаборатория пришла бы в экстаз и собрала для новых открытий. Я придирчив к гигиене и внешнему виду в целом, и сейчас сталкиваюсь с человеком, который понятия не имеет о том, что необходимо тщательно мыть, мать твою, руки, после грязной работы. Это даже не тренд, за которым стоит следить.

– Льюис.

Забавно, ведь он преисполнен детской наивностью, будто не чувствую фальшивое радушие.

– Рэй. – Неохотно принимаю рукопожатие и, взглянув на помрачневшую Хелену, беру ситуацию под контроль, желая узнать побольше. – Техас рассказывала о тебе.

– Техас? – Со скрытым подтекстом переспрашивает Люнис или как его там. Мне насрать. – Странно, я о тебе ничего не слышал.

– Она немногословна.

– Что скажешь, Си? – Нацелив внимание на девушке, интересуется придурок, а я снова задаюсь вопросом, что означает гребаное Си. – Ты не упоминала, что обзавелась другом.

– Мы не друзья. – Она бросает карандаш на стол и встретив мой взгляд, посылает немую просьбу заткнуться.

Хоть в чем-то солидарен. Мы даже близко не друзья.

– Мне вернуться домой?

Домой. А он не промах, раскрывает все карты сразу или это очередная убогая демонстрация, в чью кровать она ложится. Что ж, я не привередливый. Не ищу целомудренную особу голубых кровей, которую ласкал исключительно ветер.

– Мы почти закончили, – морщится она, вызывая желание возразить.

Люниус сжимает ее плечи, словно пытается настоять на своем, и это не ускользает от внимания. Я с презрением прищуриваюсь, в упор глядя на его руки, потому что Хелена ерзает от неловкости и выглядит встревоженной из-за происходящего. В карих глазах нарастает та же паника, что наблюдал несколько минут назад до его появления. Он не замечает или делает вид, что не замечает, ведь ее лицо прямо передо мной. Мне не нравится увиденное.

– Приятель, я бы не стал на твоем месте так делать. – На сей раз игнорирую просьбу хранить молчание. Черта с два он будет обращаться с ней грубо.

– О чем ты? – Его притворное изумление сработает на слабоумном дебиле, интеллектуальные способности которого уступают инфузории туфельке.

Я многозначительно вскидываю бровь, чтобы придурок поторопился и убрал клешни.

– Сиенна, – низким басом требует он, после чего отклоняется в сторону, откуда нарисовался.

Веселенькое знакомство. Но намного увлекательней другое.

Сиенна.

Охренеть, черт возьми!

– Ты обманула меня?

– Может быть. – Она соскакивает с лавочки, из-за чего дребезжит стол, и собирает пожитки в рюкзак.

Я поддаюсь вперед, чтобы заглянуть в ее глаза.

– Посмотри в глаза и скажи, что это не то, о чем думаю.

Она смиряет суровым взглядом, и я пользуюсь тем, что выбил ее из колеи. Накрываю блокнот бумагой и сверху кладу ладонь, растопырив пальцы. Он, мать твою, будет прятаться под моим матрасом до конца жизни.

– Я не читаю твои мысли, Рэй. – Готовая рвануть следом за придурком, от которого, по всей видимости, должна бежать в обратном направлении, Хелена расправляет плечи. – Конечно, если Рэй – твое настоящее имя.

– Алехандро, – улыбаюсь я, на что получаю фырканье.

– Имя альфа-самца, который любит пить коктейли и клеить девчонок у бара.

Я смеюсь и вовремя ловлю запястье, когда она намерена уйти. Тяну на себя, чтобы рассмотреть эмоции, которые девушка так тщательно пытается скрыть.

– У тебя проблемы?

– Проблемы тут только у тебя, – выплевывает она.

– Я спрашиваю, как часто подобное происходит?

Она яростно вырывает руку и отшатывается, едва не приземляясь на задницу, но ловко координируется и балансирует на ногах. В ней кипит гнев, ведь уличил ненаглядного в грубом обращении, но это не заметит лишь слепой. В его интонации то и дело ловил ядовитые нотки и обвинение.

Сиенна широким шагом несется по газону, и я тороплюсь следом за ней.

– Оставь меня, Рэй! – Шипит она не оглядываясь. – Ты уже ввязал меня в проблемы, этого недостаточно?