Игра с нарушением правил

– Ноешь как девчонка, – посмеивается Трэв.

Максвелл хватает пластмассовую корзину для мусора и надевает на голову Трэва. Будем честны, это была неожиданность для всех. Я разражаюсь гоготом, сдвинувшись в сторону, чтобы предоставить место Уиллу. Он приземляется рядом и, вытягивая ноги, шуршит хлопчатобумажными шортами.

– Поговорим? – Воспользовавшись моментом, пока Коди и Трэв готовы сломать несчастную корзину, предлагает товарищ.

– Сейчас?

Искоса смотрю в его сторону, не спуская глаз с парней, которые заливисто смеются и продолжают сражаться до тех пор, пока пластмасса не издает треск. Корзина, прослужившая нам несколько лет, варварски сломана.

– Вы придурки! – Я обращаюсь к друзьям и хватаю свою сотню до того, как это сделает Трэв. – У нас нет запасной.

– Стащи у Каллоувея под столом, – подсказывает Трэв, дав подзатыльник Коди, который отвечает взаимностью и между нами вновь завязывается борьба. Два футболиста, выясняющие отношения, хоть и в шуточной форме, то еще зрелище.

– Хрена с два, – бодро возражает Уилл. – Вы сломаете ее.

Трэв достает из кармана парочку долларов и, сжав в кулаке, запускает в Уилла.

– Ни в чем себе не отказывай.

Уилл показывает средний палец.

– Отсоси, – не глядя щебечет Трэв, схватив подушку и ударив Коди.

Я поднимаюсь с дивана и волочусь на задний двор со словами:

– Закажите пиццу.

– Ты платишь, – выкрикивает Коди.

Я повторяю жест Уилла, но используя сразу две руки.

Мы находим пристанище на садовых качелях, перекладины которых обвивает плющ. Задний двор заметно преобразился благодаря нескольким горшкам с увядающими цветами у подножья лестницы, разумеется, их высадила Джейн. Никто из нас не рвется облагораживать территорию и заниматься садоводством, даже если выпадает возможность. Чего уж там, мы отдаем предпочтение пицце, избегая хлопоты на кухне.

Я обращаю взгляд к белому забору, в узких прорезях которого можно разглядеть движение, и еще недолго смотрю в одну точку. Я знаю, кто суетится по ту сторону. Обычно в свободное время во дворе можно обнаружить Джейн. Сейчас она, должно быть, выдергивает цветы из клумб, подготавливаясь к зиме и, возможно, продумывает дизайн на следующий год. В теплые денечки мы ограничиваемся бассейном, небольшой гриль-зоной и наслаждаемся солнечными лучами, а Джейн любит рутину. Именно благодаря тяге к эстетике, в летний период на соседнем участке разворачивается ботанический сад: дорожки из песчаника, аккуратно подстриженные кусты и крупнолистые гортензии едва ли не всех оттенков, небольшой сезонный огород, благодаря которому нас снабжают свежей зеленью, и куда уж без шариковой гирлянды, которая огибает территорию. Это еще один факт, который разбивает нас, а не объединяет. Я отдаю предпочтение шезлонгу и барбекю, а Джейн любит трудиться, называя работу – отдыхом.

– Объяснишь, что тогда было? – Спрашивает Уилл, сдвинув брови. – Ты всерьез вмешался в чужие отношения?

Я завожу руки за спину, сцепляю пальцы на шее и отталкиваюсь ногой. Но Уилл тормозит движение, упираясь пяткой в каменную кладку.

– Не совсем, – покосившись в его сторону, говорю я.

– Будь добр, объясни, что происходит. Что тебя надоумило увести чужую девушку, потому что я, клянусь, убил бы тебя при первой возможности.

Черт, знал бы он, что крутилось в моей голове год назад, я давно мог разложиться под землей.

– Может, я не совсем в порядке, положив глаз на чужую девушку?

– Не валяй дурака, – отмахивается Уилл, не принимая версию всерьез. – Чего ты хочешь от нее?

Я заметно мрачнею, словно теряю единомышленника. Это то же самое, как лишиться руки или ноги. Мне нужно, чтобы он был на моей стороне. Важно.

– Ты заочно занял его сторону?

– Если бы сделал это, то не тратил время на пустые разговоры. Я пытаюсь понять, тебя просто веселит тупое желание трахнуться с ней или это нечто большее.

Сделав глубокий вдох, отодвигаю шутки в сторону, потому что не помню, когда последний раз разговаривал с кем-то по душам. У меня никогда не было конкретного человека, которого мог возвести в ранг лучшего друга. Я всегда находился в центре, был со всеми сразу, не концентрируя внимания на ком-то определенном. Временами это угнетало, но чаще всего не придавал столь большое значение окружающим. Я не нуждался в человеке, которому могу позвонить и излить душу. Может быть, потому, что не было необходимости, я катался как сыр в масле. Уилл близок по духу больше других, только это вовсе не означает, что мы были в тесных отношениях. Нам комфортно бок о бок, и понимание сказывалось на матчах.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но успеваю раньше.

– Слушай, мы знакомы неделю. Я не могу утверждать, что это нечто большее. Да, она сексуальная, острая как бритва, палец в рот не клади, оттяпает до локтя, общение с ней как кардинальная смена обстановки. Меня не прикалывает, что есть какой-то недоумок, но и не чувствую конкурента. И раз уж начистоту, я не понимаю, что она в нем нашла.

– Ты не можешь в нем что-то найти, но не она. В ином случае мог влюбиться в меня.

– Я и так люблю тебя, Уилли. – Протянув руку, взъерошиваю его волосы, из-за чего товарищ раздраженно фыркает. Мне приходится вернуть прежний серьезный настрой. – Ладно. Можешь назвать меня козлом или выбери вариант поинтереснее, я не стану сожалеть и придаваться слезам, если это произойдет. Я хочу ее. Я получу ее. Он всего лишь преграда на пути к достижению цели.

– А ты думал о ее чувствах? – Надавливает Уилл, и я устремляю взгляд в никуда, чтобы не наблюдать порицание в его глазах. – Как она будет чувствовать себя? И как отреагируешь сам, встав на его место?

– Я был бы как Ришелье.

– Может быть, объяснишь, при чем тут гребаный маршал?

– Он застал жену с любовником и посоветовал быть осторожнее, чтобы избегать неловких ситуаций, потому что на его месте мог оказаться кто-то другой.

– Ты говоришь, как сексист. И ты знаешь, что она в отношениях.

– В чертовски дерьмовых отношениях, которым давным-давно пора положить конец.

– Я думаю, ей будет как никогда дерьмово, даже если ты чертов Бог секса. И она возненавидит тебя, Рэй, когда спадет эйфория.

– Мне интересно с ней! – Всплеснув руками, резко выпаливаю я, вывернув душу наизнанку. – Да, я хочу ее. Охренеть как хочу. Но мне интересно с ней. Я хочу узнавать ее, даже если она воротит нос и постоянно затыкает, когда говорю о том, что не касается зачета. Она получила высший балл. Конечно, черт побери, она может быть занимательным собеседником.

– Но ты постоянно говоришь о сексе, – понимающе произносит Уилл, скребя подбородок.

– Потому что существует только два способа выманить ее из панциря и развязать язык. Недоумок и секс.

– То есть, ты признаешь, что это не плотское влечение и желание получить новые впечатления?

– Два в одном.

– Проклятие, ты невыносим! – Восклицает он.

Я дергаю бровью.

– Что насчет тебя?

Уилл делает вид, как будто не понимает, о чем речь, решив отмазаться от вопроса знакомым способом. Как бы не так.

– Ты уже знаешь достаточно, – расставив локти на коленях и сложив ладони, он подается вперед и смотрит в ноги.

– Нет. Я хочу знать, чего хочет Роланд, почему ты закрылся и что вообще происходит с твоей жизнью. Два года, как ты не был в Кливленде.

Он меняется на глазах. Снова становится тем, кто отгораживается и держится в тени. Закрывает ставни и прячется. Не понимаю, в чем дело. Почему я или кто-либо из нас не заслуживает доверия. Мы учились вместе, сверкали задницами в душевых, сейчас живем в соседних комнатах и пользуемся одним и тем же гелем. Ближе, черт возьми, некуда.

– Потому что меня там никто не ждет, – тихо говорит Уилл, слегка поморщившись. – Моя семья здесь: Джейн и ее отец.

– Остальное?

– Я не закрытый. – Он задумывается на минуту, после чего продолжает: – Я… не знаю, сосредоточился на будущем? Потею на двух фронтах одновременно, если что-то пойдет не так?

– Что может пойти не так? За тобой следит скаут, ты гребаная звезда на поле. Без шуток, чувак, прогресс налицо.

– Я могу получить травму, в таком случае нужна подушка безопасности. У меня должно быть что-то помимо футбола.

– Как ты с этим справляешься? Я имею в виду давление. Тренера, пресса, тренировки, подготовка к драфту, работа, девчонки.

– Девчонки?

– О, только не говори, что они не слоняются вокруг нового капитана и не шушукаются.

– Я просто не обращаю внимание, – он устало пожимает плечом. – У меня нет времени, а если оно есть…

– Ты, конечно, проводишь его с Джейн, – завершаю я. – Она не бунтует, что большую часть времени тебя нет рядом?

– Мы обговорили это до того, как все началось.

– Слишком много всего поменялось за два года, у меня нет нового Каллоувея, который согласится на идиотский план, – признаюсь я, судорожно сглотнув и затронув тему, которая довольно болезненная. – Вы выросли, а я застрял в старших классах.

– Ты не застрял в старших классах. Мне кажется, ты видишь нас и не хочешь отбиваться от толпы. Тебе, черт побери, не нужно притаскивать в дом первую попавшуюся девушку, чтобы быть с нами на одной волне.

– Разве?

Уилл коротко улыбается и слабо бьет меня в плечо, тем самым вернув на несколько лет назад. Тогда все было проще, никаких обязанностей, никаких требований и ожиданий, сейчас же часто слышу избитый вопрос «а что дальше?». Я привык жить одним днем, и до недавних пор это не смущало, но временами проскальзывает мысль, что завис в неопределенности и не понимаю, кем вижу себя в будущем. Что будет через пять лет? На самом деле плевать хотел, может быть, завтра меня собьет машина, переедет каток или на голову рухнет метеорит. Я тот еще везунчик. Но хочу жить здесь и сейчас. Моя позиция ясна не каждому, но и я не из тех, кто кровь из носа будет стоять на своем, убеждая в правильности суждений. Нет острой необходимости доказать что-то окружающим, предав себя. Может быть, меня осенит вечером, а, может быть, через пару лет, я не хочу останавливаться на одном. Хватаюсь за каждую предоставленную возможность, чтобы найти то самое. Чтобы однажды не проснуться с мыслью, что ненавижу свою работу, дом и жизнь. Нет худшего наказания, чем вгонять себя в рамки. Я до безобразия люблю свободу и человек, который собирается пройти со мной этот путь, должен разделять подобные взгляды, в ином случае жизнь превратится в выживание.

Мы молчим еще некоторое время.

Я вижу макушку Джейн, которая тащит фарфоровые горшки в дом, после чего появляется снова. Словно почувствовав слежку, она переводит взгляд и замечает нас.

– Все в порядке? – Девушка переглядывается между нами и, прошмыгнув к забору, складывает руки на ограждении. Ее внимание приковывается к Уиллу. – Тебе не жарко?

Он тихо смеется, ведь в отличие от меня, на приятеле тонкие шорты и майка, тогда как на мне свободные штаны и футболка.

Погода сегодня не жалует. По двору прогуливается холодный ветерок, благодаря которому кожа покрывается мурашками.

Уилл подходит к ней и оставляет беглый поцелуй на губах. Они о чем-то разговаривают. Я не могу расслышать, но могу разглядеть теплую улыбку, которая каждый раз расцветает на ее губах. Им бы сниматься в рекламных роликах о влюбленных, пропагандируя традиционные ценности. И я снова чувствую это дерьмовое чувство – зависть, после которой возникает желание принять душ, натираясь металлической губкой до тех пор, пока не сниму верхний слой кожи.

В конце концов, Джейн кивает и возвращается к работе, а Уилл – ко мне.

– Родители знают о ней? – Интересуюсь я, взглянув на приятеля.

– Понятия не имею.

– Черт, Каллоувей, что происходит в твоем доме?

– Ничего хорошего. Я не хочу говорить об этом.

– Останешься тут на все праздники?

Уилл кивает.

– Отец будет рад поболтать с тобой, – сложив руки под грудью, смотрю на него и подозреваю, что должен поддержать, но не из-за обостренной ситуации, а потому, что он и впрямь является близким человеком. – Если будет желание приехать, дай знать. Можешь остаться у нас. Устроим пижамную вечеринку или что-то типа того.

– Мне нечего делать в Кливленде.

– Тренер наверняка захочет услышать новости лично от тебя, а не через сплетни. Ты не был там в прошлом году. И в позапрошлом тоже.

– Не хочу загадывать.

– У тебя на все найдется отговорка?

– Нет, – смеется Уилл, но смех также быстро угасает. – Я не хочу возвращаться туда. Мой дом тут.

Повисает пауза. Уилл наблюдает за Джейн, которая, в свою очередь, периодически поглядывает в нашу сторону и качает головой, словно просит отвернуться. Я чувствую себя лишним, но улыбаюсь.

– Это когда-нибудь пройдет?

Его грудь вибрирует от смеха.

– Серьезно, как долго длится это состояние?

– Откуда мне знать? – Озадаченно спрашивает Уилл, ковыряя носком ботинка дорожку. – Ты хотя бы раз вспоминал Хлою?

– А кто это? – Передразниваю в ответ, но не могу отрицать, что заметно напрягаюсь, услышав имя. Расслабленная атмосфера молниеносно меняется, будто к лицу поднесли искрящийся провод и просят лизнуть.

– Да ладно, Ларсон, ты таскался за ней два года вплоть до того момента, пока она не переехала.

– Это такая же табуированная тема, как и твоя, касательно предков.

– Значит, ты не знаешь, что с ней?

Я предпринимаю новую попытку завершить данную тему.

– Нет и не хочу. Она не дала знать о себе.

– Но ты писал?

– Писал, – неохотно признаюсь я. – Серьезно, не вспоминай о ней.

Уилл наклоняет голову и выглядит как любопытный мальчишка. Я буквально вижу, как в его голове крутятся шестеренки, но остаюсь непробиваемым. Люди, которые добровольно выкинули тебя из своей жизни, как будто вас вовсе не существовало, не стоят внимания. Хлоя – одна из таких. Возможно, так выглядит моя кара: тянуться к тем, кто не делает того же в ответ. Не удивлюсь, если она стала отрывной точкой и дала старт проклятию, преследующему меня по пятам.

– Как насчет игры в десять вопросов? – Предлагает он.

Хитрый ход, но будем честны, я всегда был изворотливей. У Уилла есть тормоза, у меня – нет.

– Для чего ты хочешь узнать про нее? – Сохраняя внешнее хладнокровие, внутри океан бьется о скалы.

– Потому что сюжет повторяется. Ты не учишься на ошибках.

Я кривлюсь, но не из-за удара ниже пояса, а потому, что Уилл задел больную точку. Коснулся нервного окончания, из-за которого свело мышцы всего тела.

Хлоя была в отношениях.

Джейн втягивалась в отношения.

Сиенна находится в отношениях.

Отстойная закономерность. Я как магнит для любовных треугольников. Что, мать твою, со мной не так?

– Не надо, – отрезает Уилл, словно отследил ход моих мыслей. За исключением Джейн, разумеется. Это самое постыдное, что со мной происходило. – Ты нормальный, просто попадаются не те.

Я пожимаю плечом.

– Хреново быть третьим лишним.

– У тебя какой-то азарт по части вклиниться в чужие отношения. Хочешь самоутвердиться?

– Я клюю на них не тогда, когда узнаю о наличии парня. Это происходит в моменте, а потом вскрываются дерьмовые подробности.

– И что собираешься делать дальше?

– Обзавестись девушкой, – мое лицо, вероятно, не выражает никаких эмоций. – Я не планирую отступать.

Уилл закатывает глаза, а я предпочитаю оставаться верным себе.

– Посмотри туда и скажи, отказался бы ты.

Он упрямо смотрит на меня, и в глазах вспыхивает предупреждение. Оттенок становится на несколько тонов темнее.

– Теперь понимаешь, – заключаю я, поднимаясь на ноги. – Я не откажусь от нее, как ты – не откажешься от Джейн.

– Это не одно и то же.

– О, не начинай. Ты пойдешь на многое ради нее. Отклонишь солидное предложение, если придется, лишь бы быть ближе. Я понимаю, почему Джейн, но ты готов отказаться от всего в ее пользу. Это слегка ненормально.

– Это нормально, когда появляется человек, готовый сделать то же самое ради тебя.

Я завершаю нашу беседу. Захожу в дом и первое, что слышу, звонкий голос Одри, которая, кажется, не на шутку рассержена. Догадки подтверждаются, когда нахожу ее в гостиной за безжалостным избиением Трэва. Он даже не обороняется, наблюдая за ней с равнодушием. Их отношения можно охарактеризовать понятием «из крайности в крайность», но каким-то чудом лодка до сих пор на плаву. Взбалмошная Одри. Сдержанный Трэвис. Где-то между небом и землей образовалась золотая середина.

– А вот и моя любимая парочка, – парирую я, и Одри оборачивается, метнув в меня невидимые кинжалы.

Ее янтарные глаза горят голубым пламенем. Темные волосы взъерошены как у сумасшедшего ученого, который в суматохе ищет подходящую формулу. Губы, выкрашенные в красный оттенок, сжимаются в ровную линию. Одри – изящная медуза Горгона, которая способна завлечь сладкими речами и превратить в камень при помощи одного взгляда, но в этом есть очарование для таких я и Трэв. Когда другие убегают с криками ужаса, мы добровольно идем в лапы смерти. Любим потрепать себе нервы и полетать на эмоциональных качелях. Знаю, звучит как психическое отклонение.

– Что происходит?

– Она не успела купить уродский плед, который меня раздражал, – ровным тоном озвучивает Трэв, но тот хищный блеск, когда он смотрит на нее, невозможно упустить из вида.

– Он мягкий и теплый! – Возражает Одри и сбрасывает ладонь, стоит ему коснуться лодыжки.

Трэв падает на спинку дивана и раскидывает руки по обе стороны, заочно выиграв сражение за дурацкий плед.

– Выбери другой цвет.

– Я не хочу другой цвет! – Яростно рычит она, схватив пульт и бросив в парня.

– Дождись нового поступления, – вмешиваюсь я, складывая руки на груди.

Трэв оголяет широкую улыбку.

– Не предвидится. Я уточнил.

Одри сверлит его разъяренным взглядом.

– Лучше бы купила его тогда, может быть, и парня нового встретила на пути к кассе.

– Ага, – отмахивается Трэв, вероятно, собираясь удалиться к себе. – Чувака с поясом смертника или новую подружку с членом, который подерется с тобой за него.

– Я очень зла, Кросс! – Низким голосом предупреждает Одри, тыча в него пальцем. – Ты знаешь, что пожалеешь об этом.

– Остынешь, когда поешь. Ты всегда злая, когда голодная.

Она следит за ним вплоть до того момента, пока наверху не щелкает дверная ручка, а в следующую секунду ее настроение делает крутой поворот. Девушка поигрывает бровями и с воодушевлением возвращает разбросанные предметы по местам. Нисколько не удивлен столь резкими переменами.

– Видели бы вы, как он верещал, когда увидел его первый раз. Он радужный и на нем божьи коровки. Уморительно.

– Умилительно, – дополняю я, сдержав порыв рассмеяться. – Как и ваши отношения.

Одри устраивается на диване и перекидывает ногу на ногу, как чертова королева, занявшая престол. Я слегка горжусь тем, что в мире существует человек, способный довести Трэва до такой степени, когда он горит желанием снять скальп с собственной головы. Если в мире Коди и Ви, Уилла и Джейн царит мир и гармония, то Трэв и Одри представляют собой фильм, в основу сюжета которого заложено выживание, что-то вроде поворота не туда, техасской резни бензопилой или кошмаров на улице Вязов. Я и Сиенна застряли в том же жанре, разве что комедийном хорроре: убойные каникулы, адский ад или я иду искать.

– Готовы повеселиться, ребятишки? – Одри обворожительно улыбается.

– Ты о бессонной ночи, которая ждет нас в связи с вашим примирением?

– М-м-м, нет, – она постукивает указательным пальцем по подбородку и пихает Коди локтем. – Какой костюм ты выбрал?

– Невидимки.

– Одобряю, – подстегивает девушка в свойственной себе язвительной манере, наградив его озорным взглядом. – Я совершенно не против, если Ви найдет парня повеселее.

Максвелл, привыкший к характеру оторви-и-выкинь лучшей подруги своей девушки, пропускает слова мимо ушей и переключает внимание на телек. Завидую его железной выдержке, хотя Виктория также способна выкинуть что-то такое, что пошатнет его спокойный мирок. До сих пор не могу забыть ту смачную пощечину, которую любезно отвесила ему в выпускном классе на глазах команды. Команды, капитаном которой он являлся.

– Какой костюм выбрал ты? – Любопытничает Одри, вернув интерес ко мне.

– Ворчуна или весельчака из отряда Сексиснежки, зависит от настроения.

Одри выхватывает пульт из рук Максвелла и метает в меня словно копье. Разумеется, попытка терпит неудачу. Не перестану припоминать ей костюм Белоснежки.

– Постарайтесь быть тише, – говорю я, прежде чем подняться к себе.

– Пошел ты, Ларсон!

Я снова зарываюсь в конспекты и репетирую, чтобы скоротать время до вечера, а когда дом наполняется возбужденными гостями, то и дело смотрю на входную дверь, надеясь увидеть Сиенну. Я отправил сообщение с адресом как минимум два часа назад, но так и не наблюдаю ее в толпе. Схватив полную бутылку текилы, снимаю крышку и, прибившись поясницей к столешнице, делаю глоток, не утруждаясь найти стопки. К черту лайм, соль и все сопутствующие атрибуты. Текила – беспроигрышный вариант стереть из памяти сегодняшний день. Стереть вкус бабл-гам, который вдохнул, приблизившись к Сиенне.

Горечь скользит по горлу и будоражит кровь, но не уверен, что дело в алкоголе. Так ощущается разочарование и совсем немного гнева, ведь наивно полагал, что лед потихоньку трескается. Моя ошибка. Это все та же холодная глыба льда из Арктики, которая временами подтаивает на солнце.

Я вытягиваю шею, когда слышу звон бьющегося стекла, а следом по плитке ползет жидкость. На горизонте появляется Коди, лицо которого застилает раздражение. За проигрывающейся музыкой невозможно услышать, что он говорит, указывая большим пальцем за спину, следом за чем складывает руки под грудью. Мимо него проскальзывает парочка парней, которые спустя минуту возвращаются, притащив ведро и тряпки. Я наблюдаю за тем, как они ползают по полу и собирают осколки, после чего моют пол. Студенты, огибающие их, хихикают, но с Максвеллом лучше не шутить.

– Не пришла? – Голос Уилла звучит откуда-то сбоку.

Я отрицательно качаю головой. Делаю жадный глоток, поморщившись от горького привкуса. На самом деле, ненавижу текилу, но она профессионал по части лоботомии. Быстро. Безболезненно. Возможно, весело.

– Дерьмо! – Фыркаю я, плотно сжав зубы и наблюдая за незнакомыми лицами, мелькающими перед глазами. – Ладно, если бы она отфутболивала меня спустя время, но она, мать твою, занимается этим с первой встречи.

– По очевидным причинам. Ты же не даешь никаких гарантий.

Я бросаю на приятеля свирепый взгляд.

– Какие гарантии?!

– Для начала попробуй стать другом, а не изобретай новый способ залезть под юбку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ник       Вуйчич – Австралийский       писатель и       меценат, мотивационный       оратор, рожденный       с синдромом       тетраамелии,приводящим       к отсутствию всех четырехконечностей.

2

Macy’s – одна из крупнейших и старейших сетей розничной торговли вСША.