Принцесса Лиза, которая прилетела на воздушном шаре

Никто не знал сколько Присцилле Пин на самом деле лет. Скорее всего она и сама этого не знала. Самые ранние воспоминания Булавки относились к концу XIX века, когда её первый раз прикололи к элегантной дамской шляпке и вывели на прогулку в городской парк. Произошло это солнечным летним днём в городе Глазго, и с тех пор Циля считала своей родиной Шотландию, а себя коренной шотландкой.

Мода на дамские головные уборы часто менялась, и от этого в основном зависела повседневная жизнь шляпной булавки. Иногда она подолгу вместе с прелестной головкой своей хозяйки кружилась в вихре светской жизни, а иногда на долгие месяцы и даже годы отправлялась в темноту деревянной шкатулки за компанию с другими вышедшими из моды аксессуарами женского гардероба.

Перед тем как попасть на морскую службу Циля некоторое время работала… в похоронном бюро. Её бархатная чёрная шляпка служила частью траурного костюма молодой сотрудницы этого скорбного заведения. Во время похорон девушка украшала гробы и могилы цветами, венками, лентами и другими печальными символами.

Однажды хоронили старого моряка. Всю жизнь он под британским флагом бороздил моря и океаны, участвовал в кровопролитных сражениях, но нашёл свой последний причал не на холодном морском дне, как вроде бы следовало поступить истинному морскому волку, а на уютном сельском кладбище. Проститься с покойным собрались немногочисленные родственники, желающие получить свою долю скромного наследства, и несколько старых верных друзей. Одного из ветеранов сопровождал молодой человек в морской фуражке с круглой бронзовой кокардой. Его звали Джоном Джексоном, и был он капитаном и единоличным владельцем небольшого парусного судна. Циля любила вспоминать эту судьбоносную встречу и уверяла, что с первого взгляда поняла: её дальнейшая жизнь будет связана с морем и с этим мужчиной.

Пока родственники и друзья покойного слушали молитву и прощальные речи, печально опустив головы, капитан Джексон во все глаза таращился на девушку из похоронного бюро, которая аккуратно поправляла траурные ленты, разлетающиеся от свежего ветра. Похороны – не лучшее место для начала любовного романа, но сердцу, как известно, не прикажешь. Не прошло и полгода, как тот же священник обвенчал в сельской церкви молодого капитана с его избранницей.

На следующий день миссис Джексон уволилась с ненавистной работы и стала помогать мужу в его непростом и опасном деле. Уходя в далёкий рейс, капитан брал с собой на удачу маленькую чёрную шляпку жены, в которой он увидел её первый раз. Вот так Циля и попала на настоящий корабль. На капитанском мостике в кармане капитанского бушлата она преодолела сотни и даже тысячи миль по неспокойным водам северной Атлантики.

Но самый драматический случай, о котором миссис Пин вспоминала чаще остальных, произошёл во время небывало сильного шторма. Корабль с грузом мороженой трески героически пробивался сквозь волны Северного моря. Капитан вторые сутки не покидал мостик и не выпускал из рук штурвал. От напряжения пуговицы на его бушлате оторвались и улетели в бушующую морскую пучину. Чтобы не простудиться на ледяном ветру, Джексон вытащил длинную булавку из женской шляпки и закрепил на груди разорванную ткань. Всё время, пока они пробивались через ураган к безопасному причалу Циля чувствовала биение сердца и дыхание капитана. В память о героическом переходе Джон украсил головку булавки кокардой, которую снял со своей старой морской фуражки, и с тех пор всегда носил её с собой.

В дружной семье Джексонов родилась дочка Мэри. Когда она выросла и поехала учиться в Лондон, отец подарил ей счастливую булавку. Девушка не стала продолжать семейное дело, а освоила профессию журналиста и в качестве корреспондента небольшой английской газеты оказалась в России, как раз в те драматические дни, когда там разразилась Великая октябрьская революция. Хотя Мэри и занималась в основном сухопутной бумажной работой, в глубине души она всегда любила море и моряков. Прожив около года в Советской России, она вышла замуж за революционного матроса с крейсера «Аврора» и осталась здесь навсегда.

За сотню лет, которые прошли с тех пор, женская мода много раз поменялась. Сначала вместо шляпок молодые девушки стали носить красные косынки, потом береты, кепки, фуражки, вязаные шапочки и другие всякого-разного фасона головные уборы, но мода на пышные причёски, шляпки с вуалью и шляпные булавки так и не вернулась. В результате Циля досталась Шурику, который не знал, куда применить эту элегантную вещицу, и решил, что она будет отличной шпагой для его робота-трансформера. А когда пластмассовая китайская игрушка развалилась на мелкие части, Шляпная Булавка поселилась в картонной коробке.

3

И вот сегодня, наконец, пришёл её счастливый час – Присцилла Пин снова на корабле и снова на капитанском мостике. На самом деле никакого мостика или другого специального места для капитана на бутылочном судне не было. Ножик, Бижу и Флакон залезли в Синюю лодку, а Мастер и Лиза – в Красную. Циля взошла на борт последней, внутрь бутылки не полезла, а встала сверху как опытный моряк, широко расставив ноги.

– Судно на воду! – скомандовала она, убедившись, что на берегу кроме Шнурка никого не осталось.

Лодки приподнялись на своих ластах и мелкими шажками сползли в воду. Через минуту живой катамаран свободно качался на волнах.

– На тот берег! Полный вперёд!

Лодки опустили ласты поглубже, напряглись и дружно, как рабы на галерах, принялись загребать воду. При этом, чтобы не сбиваться с ритма, они хором запели старинную песню, переделанную на новый лад:

Жили-были у Шнурка

Два весёлых бутылька:

Один – синий,

Другой – красный —

Два весёлых бутылька.

Пассажиры молчали – боялись помешать лодкам грести, а Циле управлять необычным кораблём. Песчаный пляж с одиноким Шнурком быстро скрылся в предрассветном тумане. За кормой слышалось бульканье потревоженной воды. А в том месте, где бутылки прижимались друг к другу боками, противно скрипел пластик. Верёвка намокла, растянулась и скользила по гладкой поверхности, повторяя колебания прозрачного корпуса.

– По-моему, она долго не выдержит, порвётся, – сам себе под нос проворчал Мастер.

Он кончиками пальцев провёл вдоль верёвки, пытаясь наощупь определить слабое место и предотвратить возможный обрыв. Словно в ответ на его опасения, катамаран дёрнулся и остановился, как будто наскочил на невидимое подводное препятствие. Циля покачнулась, но сохранила равновесие и не упала.

– Эй, ластоногие, якорь вам в глотку, что случилось? – крикнула она.

– Тут, кажется, коряга, кэп, – ответила Синяя.

– Сама ты коряга, – возразила Красная.

– Я тебе точно говорю, что это коряга. Я всегда знала, что тут под водой много коряг.

– А если знала, что тут коряги, почему не сказала?

– А меня кто-нибудь об этом спрашивал?

– А тебя, что, обязательно спрашивать надо? Могла бы и собственной пробкой подумать.

– У тебя тоже пробка есть, вот ты и думай. Мне за думание не платят, моё дело – ластами махать, куда прикажут.

– А тебе, что, приказывали на корягу плыть?

– Нет, конечно, какой же дурак прикажет на корягу плыть?

– Кэп – не дурак. Он полный вперёд приказывал плыть, на тот берег.

– Вот я и плыла полный… не пустой же. А ты-то сама куда смотрела?

– Куда-куда? Вперёд, конечно. Я же не знала про корягу.

– Знала-знала… Я тебе про неё ещё раньше говорила.

– Ну и что, что говорила? Ты мне много чего раньше говорила. Я что, всё помнить должна?

Они бы и дальше спорили, кто из них более виновен в происшествии, но конец коряги, незаметный под тёмной водой, прошёл между их корпусами и застрял, зацепившись за верёвку. Мокрые нитки стали лопаться с громким треском.

– Связка рвётся! – закричал Мастер.

Бутылки разом умолкли и изо всех сил заработали ластами. Вода вокруг них, как в кипящем котелке, покрылась пузырями и пеной. Но полного вперёд движения не получалось. Катамаран крутился на одном месте вокруг невидимого препятствия.

– Все на Синюю! – крикнула Циля и, схватив Лизу за руки, быстро перетащила из одной лодки в другую.

Неуклюжий Брегет вылез из прорези и тут же плюхнулся на спину, поскользнувшись на мокром пластике. Циля помогла ему перевернуться и встать на четвереньки. Подтолкнула сзади. А Ножик ухватился и потянул за длинную цепочку, привязанную к колёсику на голове. Сам же Мастер двумя руками придерживал крышку, которая в самый неподходящий момент попыталась открыться и царапала сломанным замочком гладкий корабельный борт.

Общими усилиями Брегета наконец-то перетащили в Синюю лодку. От дополнительного веса она глубоко погрузилась в воду, а привязанная к ней Красная лодка с облегчением подскочила вверх. Соединительная верёвка не выдержала и с виноватым хлопком лопнула, как будто хотела попросить у путешественников прощения за не до конца исполненную миссию.

Циля не успела перепрыгнуть на Синюю, потеряла равновесие и свалилась в пустую пассажирскую прорезь Красной лодки. Красная, свободная и лёгкая, отскочила в сторону и закрутилась волчком на поверхности воды.

– Циля, держись! – закричал Ножик. – Мы сейчас тебя спасём!

– Синяя, догоняй Красную! – приказал он своей лодке.

Но не тут-то было. Бутылки привыкли всегда плавать вместе. Оставшись поодиночке, они потеряли не только крепкую связующую нить, но и правильную ориентацию в пространстве. Раньше, чтобы повернуть в сторону, одна по команде капитана гребла ластами изо всех сил, а другая поджимала их к животу. А теперь каждой в отдельности приходилось для поворота и загребать и поджимать собственные ласты. С непривычки ничего не получалось. Лодки крутились на месте и качались из стороны в сторону, рискуя перевернуться и утонуть. При этом перегруженная Синяя оставалась на месте, а облегчённую Красную быстро уносило вниз по течению. Несколько минут она ещё слегка виднелся в туманной дымке, но вскоре окончательно растворилась в тёмно-синей чернильной дали.

Капитанские приказы Цили, крики и угрозы про якорь, который надо засунуть кому-то в глотку, становились всё глуше пока наконец не затихли совсем.

4

Ещё никогда Синей лодке не было так одиноко, как сейчас. Её единственная подруга уплыла вниз по течению, а она продолжала беспомощно барахтаться на одном месте.

– Стоять! Прекрати дёргаться и греби к берегу! – раздался строгий приказ Ножика.

Он сидел ближе остальных к синей пробке и кричал ей в самые уши. Лодка поджала ласты и перестала крутиться.

Яркий краешек солнца робко выглянул из-за горизонта. Ночной туман рассеялся, небо посветлело, и путешественники увидели, что они уже давно миновали середину ручья. Песчаный пляж, с которого началась злополучная переправа, остался далеко позади. Шнурка на нём уже не было. А до другого берега было рукой подать.

– Вот эти ласты подожми, а вот этими греби, – командовал Ножик звонко хлопая ладонями по круглым бокам бутылки.

Слушаясь его указаний Синяя медленно развернулась носом в нужную сторону.

– А теперь обеими греби, и полный вперёд! – приказал Ножик.

Лодка, постепенно набирая скорость, устремилась к пункту назначения. Но тут обозначилась новая проблема – высокий берег, поросший густой сочной травой, вертикальной стеной обрывался в глубокую воду, и нигде не было видно ни малейшего участка, куда бы можно причалить.

В прежние времена Ножик служил в армии. Воинская часть находилась в дремучем лесу, и настоящую реку он видел только с берега, когда его хозяин – офицер-ракетчик брал с собой на рыбалку. Большую часть времени Ножик проводил в сумке или в кармане, выбираясь на белый свет исключительно по необходимости, когда надо было что-нибудь отрезать или открыть. Приходилось ему путешествовать на поезде, на автомобиле и даже на гусеничном вездеходе; однажды он случайно улетел на межконтинентальной ракете за пределы земной атмосферы, но по открытой воде никогда не плавал.

Возможно поэтому он и прозевал тот момент, когда лодке надо было перестать грести ластами и замедлить ход. А сама бестолковая бутылка вообще ни о чём не думала. Она опустила для лучшей обтекаемости синюю голову под воду и закрыв глаза со всего маха врезалась в высокий берег. Человечки, сидящие у неё внутри, попадали друг на друга, а Маркиз чуть не вылетел за борт, но вовремя запутался в цепочке Мастера.

Прибрежное течение развернуло бутылку, и она прижалась боком к мокрой траве. Ножик ухватился руками за длинные скользкие листья, и лодка постепенно остановилась. О том, что можно перестать размахивать ластами, она в конце концов догадалась сама. Водная часть переправы закончилась, и осталось только придумать, как выбраться на высокий обрыв и не свалиться при этом в воду.

Решение пришло само собой, а точнее опустилось сверху на головы путешественников в виде крепкой сухой ветки. Сучья на ветке росли достаточно часто, чтобы по ним можно было карабкаться вверх, как по лесенке. Чья-то заботливая рука заранее обломала длинные отростки и оборвала лишние листья. Нижний толстый конец ветки упёрся в илистое дно у самого синего носа. Верхний конец свободно торчал над берегом. Он ничем не был закреплён, и его никто сверху не придерживал. В другой более спокойной обстановке Ножик обязательно задумался бы, как эта ветка свалилась к ним на помощь в самый подходящий момент, но сейчас нельзя было терять ни секунды. Течение продолжало тащить лодку вдоль берега, а травинки, за которые он держался, как за причальные канаты, натянулись и готовы были порваться в любой момент.

– Лезьте вверх! Пока я держу, – крикнул он своим приятелям.

Человечки помогая друг другу выбрались из лодки и, стараясь не поскользнуться на мокром пластике, принялись карабкаться наверх. Последним корабль, как принято на флоте, покинул Ножик: после кораблекрушения должность капитана от Цили автоматически перешла к нему.

– А мне что делать? – спросила Синяя лодка. Освободившись от пассажиров, она свободно качалась на волнах, перебирая под водой ластами.

– Найди Красную, – приказал Ножик. – А нашу миссис Пин доставь на этот берег.

– Будет исполнено, кэп, – ответила Синяя, развернулась и на удивление ровно поплыла вниз по течению. Через несколько минут она скрылась из поля зрения за большим листом лопуха.

Глава 10. Чебуречная «Луноход»

1

На берегу никого не было.

Прямо перед путешественниками раскинулось широкое поле. За полем плотной стеной зеленели кусты, а над ними виднелась ржавая крыша с кирпичной трубой и покосившейся антенной. В ту же сторону, разделяя поле на две части, протянулась грунтовая дорога.

Через несколько часов стало жарко и захотелось пить. К сожалению все съедобные припасы и бутылка воды уплыли вместе с Цилей на несчастной Красной лодке.

От широкой просёлочной дороги влево и вправо разбегались дорожки поменьше. Они тянулись к одиноким домикам местных фермеров. Если хорошо присмотреться, то рядом с домиками можно разглядеть небольшие ухоженные огороды с цветущими грядками и работающих на них человечков. Поднимая клубы придорожной пыли иногда вдалеке проезжали тележки и повозки разнообразных размеров и конструкций. Можно было, конечно, свернуть на одну из боковых дорожек, дойти до фермы, попросить напиться, а если хозяин окажется добрым, то и сытно позавтракать; но путешественники не хотели терять времени – до тенистых кустов оставалось не так уж далеко, а где-то за ними должен находиться и желанный Коттедж.

Дорога нырнула в просвет между смородиновыми кустами. На верхних освещённых солнцем ветках чернели шарики спелых ягод, но они росли слишком высоко. Пониже, в тени густых листьев, ягоды были ещё зелёные и неспелые. У Лизы от их кислого сока заболели зубы и забулькало в животе. Остальным путешественникам было не легче.

За кустами дорога повернула налево, и открылась небольшая симпатичная полянка, на другой стороне которой, приткнувшись боком к стволу старой кривой яблони, стоял необычный домик. О том, что это именно домик, можно было догадаться по железной трубе, из которой вверх поднимался белый дымок, и по круглым как корабельные иллюминаторы окнам с весёлыми ситцевыми занавесками. Но в целом удивительная постройка напоминала скорее фантастическую машину из кинофильма про инопланетян, чем архитектурное сооружение.

Основным конструктивным элементом – наружными стенами – круглого здания послужило большое оцинкованное ведро. При этом собственная крышка ведра стала надёжной плоской крышей. В холодную и дождливую погоду она плотно закрывалась, а в тёплую и солнечную, как сегодня, поднималась вверх и откидывалась в сторону. Прорезанная в стенке ведра дверь приглашала усталых путников зайти внутрь. По бокам от двери горели круглые фонари-фары, снятые с игрушечного автомобиля, а над входом радужными огнями сверкала вывеска, сделанная из ёлочной гирлянды, – «Чебуречная Луноход». Не смотря на солнечную погоду, фары и вывеска светились во всю мощь. Похоже, что проблем с электричеством у хозяина чебуречной не было: внутренняя поверхность открытой и развёрнутой в сторону солнца крышки была оклеена фотоэлементами от старых калькуляторов. Дополнительное сходство с настоящим Луноходом круглому ведру придавали четыре колеса от детской коляски, приделанные для красоты по бокам.

– По-моему, это ресторан Лягурчика, о котором нам говорил Баклажаб, – сказала Лиза. – Давайте зайдём, отдохнём и перекусим.

– Да уж пора бы, – согласился Маркиз.

– А деньги? – спросила Бижу.

– У меня есть, – сказала Лиза. – Шнурок одолжил. – И она достала из кармана несколько металлических кружочков.

Надо заметить, что собственной валюты с установленным курсом на Острове не существовало. Его новые обитатели ещё не научились чеканить монеты и печатать бумажные банкноты. О банковских карточках и говорить не приходится: их вообще не было, как не было и самих банков. Человечки обменивались друг с другом натуральным способом: оплачивали выполненную работу едой или разными полезными вещами. Но иногда, когда еда и вещи были не нужны, использовали деньги. От древних людей в стеклянной банке осталась кучка настоящих монет, а когда их не хватало в ход шли разные мелкие металлические кружочки типа пуговиц, шайб и гаек. Стоимость определяли на глаз, по договорённости, при заключении делового соглашения.

Солнечный свет свободно проходил внутрь обеденного зала чебуречной через открытую крышу-потолок и позволял хорошо разглядеть её интерьер. Лиза один только раз в жизни участвовала в мероприятии, когда люди собираются вместе, чтобы поесть чего-нибудь вкусненького. Но это было на лесной поляне и закончилось, как мы знаем, драматическим полётом. А настоящего ресторана со столиками и официантами она никогда ещё не видела, тем более такого оригинального.

Прямо на полу в центре круглого зала большими камнями-булыжниками был выложен открытый очаг с вертелом, железными крюками, шампурами, решётками и другими приспособлениями для приготовления пищи на открытом огне. Вокруг очага, как лепестки ромашки, разместились длинные обеденные столы с деревянными лавками. Сегодня – в рабочий полдень – большинство из них пустовали. Только кое-где сидели одинокие посетители, молчаливо уставившись в свои тарелки. Один из них пристроился на маленькой скамеечке около очага и сам себе жарил на раскалённых углях шашлык.

Круглые жестяные стены заведения от пола до потолка вместо обоев были оклеены старыми фотографиями и цветными картинками на космическую тематику, вырезанными из журналов «Огонёк» и «Знание-сила», – многолетние подшивки таких журналов Лиза успела заметить в Бытовке. Массивная барная стойка, сколоченная из грубых досок, разместилась прямо напротив входа. Внешне она абсолютно не гармонировала с космическим интерьером ресторана и скорее подошла бы для ковбойского салуна из голливудского фильма про Дикий Запад. Сонный бармен стоял за стойкой и не обращал на новых гостей никакого внимания.

Ножик за время своей военной службы побывал в разных кафе и ресторанах: престижных, достаточно приличных и, как говорится, «так себе», где самому приходилось открывать бутылки с напитками. Но он никогда не встречал бармена с такой болезненной внешностью. Круглая голова с большими как у чебурашки ушами, казалось, была насажена на длинное худое закрученное спиралью туловище. Можно было подумать, что бедолагу скрутило от недоброкачественной пищи, и у него сильно болит живот. Однако спокойное поведение и сонный взгляд бармена свидетельствовали, что он полностью здоров. Табличка, закреплённая на стойке, частично объясняла его странную внешность. Надпись, сделанная красивым почерком на фирменном бланке, сообщала, что «Общество с ограниченной ответственностью «Чебуречная «Луноход» и бармен Штопор приветствуют вас в нашем заведении».

2

Не успели путешественники разместиться за одним из столов, как к ним подошла, а точнее сказать, подлетела молодая симпатичная девушка в жёлтом блестящем платье с чёрными и синими узорами. Раньше она была бабочкой Махаон из семейства Парусников. Её предки с древних времён жили на Острове, когда ещё ни острова, ни дачного участка тут и в проекте не существовало. С приходом в эти края дачников семейство Парусников постепенно вымерло и удостоилось скорбной записи в Красной книге Московской области. Чтобы как-то существовать последняя сохранившаяся бабочка устроилась работать официанткой к Лягурчику, предки которого также обитали в Комитетском лесу с незапамятных времён. Мы, местные, должны помогать друг другу, – сказал он ей, принимая на работу. – Нас совсем мало осталось. Кругом одни дачники понаехали.

– Здравствуйте. Меня зовут Баттерфляйка. Сегодня я – ваша официантка. Что будете заказывать?

– Попить, что-нибудь холодненькое, – попросил Флакон хриплым голосом: от жары у него пересохло в горлышке.

– Могу предложить только цветочный чай – у нас большой выбор, или простую воду. К сожалению, шипучки нет. Небольшие проблемы с оформлением лицензии.

– Воды, – прохрипел Маркиз, как будто он неделю брёл через пески Сахары.

Его друзья молча закивали головами, опасаясь, что, если они сейчас начнут выяснять, какие им могут быть предложены сорта чая, с Маркизом случится обморок от обезвоживания организма. Официантка упорхнула и через секунду перед гостями стояли два запотевших кувшина с кристальной водой и пять гранёных стаканов.

– Что кушать будете? – спросила Баттерфляйка, когда посетители напились, и достала блокнотик.

– А что у вас есть? – спросила Лиза.

– У нас фирменная кухня. Как легко можно догадаться, главные наши блюда – это чебуреки с различными начинками: картошка, грибы, морковка, щавель и ещё 20 наименований. Можете заказать шашлык из овощей, корнеплодов и ягод, и сами приготовить его на углях в центре зала. – Девушка махнула рукой в сторону круглого очага.

– Я ничего не буду, – сказал Маркиз. – После вчерашнего что-то есть не хочется.

– Круто ты отравился, – сказала Бижу. – Счёт времени потерял. После той клумбы уже второй день пошёл.

– Ну тогда… – не стал спорить Маркиз, – принесите мне что-нибудь диетическое. Какой-нибудь свежий салатик.

Вслед за ним и все остальные сделали заказы – каждый по своему вкусу. Баттерфляйка записала всё в блокнотик и, пообещав не задерживаться, упорхнула на кухню.

Долго ждать действительно не пришлось. Вскоре перед каждым была постелена чистая бумажная салфетка, положены вилка с ножом, завёрнутые в лист подорожника, и поставлена тарелка с заказанным блюдом.

3

– Интересно, – сказал Мастер, когда путники утолили первый голод, – почему вилка лежит на столе, а тарелка – стоит? Она же плоская, значит тоже должна лежать.

Неожиданный вопрос удивил Лизу, он не имел никакого отношения к их приключениям и продолжению похода. Но её друзья, разомлевшие от вкусной пищи, принялись дружно и весело обсуждать эту особенность русского языка. В отличие от маленькой принцессы они помнили, что в ресторан люди ходят не только для того, чтобы поесть, но и для того, чтобы поддержать так называемую «светскую беседу». В светской беседе разговаривать можно о чём угодно, особенно на темы, которые никого из присутствующих по-настоящему не интересуют. Главное правило – высказать своё мнение по заданному вопросу и желательно с юмором. Отмалчиваться и уклоняться от светской беседы в приличном обществе считается не допустимым. Но в этот раз не успевшая начаться дискуссия быстро прервалась – в дверях появилась новая фигура.

Это был никто иной, как создатель и полноправный владелец чебуречной «Луноход» – Лягушонок Огурчик, собственной персоной.

Увидев начальника, сонный Штопор встрепенулся и принялся усиленно протирать белоснежным полотенцем и без того чистый стакан. Баттерфляйка подлетела к шефу и что-то быстро ему сказала, указывая глазами на путешественников. Он в ответ одобрительно кивнул головой и подошёл к столику.