Принцесса Лиза, которая прилетела на воздушном шаре

Предисловие автора

В нижнем ящике моего письменного стола хранится жестяная коробка от печенья. Я называю её – коробка забытых воспоминаний. Туда я складываю разные памятные для себя вещи. Часы на цепочке мне подарили в день рождения. Перочинный ножик я нашёл, гуляя в лесу. Красивую авторучку купил сам с первой зарплаты. Складываю я эти вещи в коробку, чтобы потом когда-нибудь достать и рассказать их истории. Но, к сожалению, почти никогда этого не делаю. Так они и лежат там в душной темноте много лет – ждут, когда же ими кто-нибудь заинтересуется. Ведь это очень печально, если ты никогда никому не нужен.

Вот я и подумал: а что если бы они чудесным образом превратились в маленьких человечков и сами напомнили о своём существовании – выбрались из скучной коробки и отправились в весёлое и опасное путешествие. Нашли друзей и сразились с врагами. Они могли бы гулять по обычным городским улицам или поселиться в сказочном месте.

Вот тут-то я и нашёл недалеко от своего дома Ничейный Остров…

Глава 1. Шарик прилетел

1

Ножик проснулся раньше всех. Он аккуратно заправил кровать, которую по старой армейской привычке называл койкой, и осторожно, стараясь не шуметь, спустился вниз. Деревянные ступеньки жалобно скрипели под его башмаками, напоминая, что не плохо было бы их уже отремонтировать, а ещё лучше – заменить новыми.

График дежурства по общежитию висел на прежнем месте, прикрывая дырку между досками входной двери. Разноцветные канцелярские кнопки растянули бумажный листок за уголки и крепко держали его цепкими коготками. Рядом одиноко болтался на верёвочке красный остроносый карандаш. Ножик внимательно изучил таблицу, как будто видел её в первый раз, и в клеточке напротив своего имени поставил крестик. Он и безо всякого графика помнил о своём дежурстве, тем более что сам начертил его на прошлой неделе, – но, как говорится, во всём должен быть порядок. Принял дежурство – сделай отметку в таблице и приступай к выполнению служебных обязанностей. Свежая вода сама в дом не приплывёт. А нужна она всем. И ходить к роднику тоже должны все – по очереди.

В домике было ещё темно. Слабый утренний свет с трудом пробивался через пыльное стекло маленького окошка. Но снаружи уже прояснилось. Короткая летняя ночь закончилась. Чёрная мохнатая тень уползла до вечера под крыльцо. И умытая свежей росой лужайка окрасилась в весёлый изумрудно-зелёный цвет.

Новое ведро, накануне вечером сделанное из блестящей консервной банки, стояло на верхней ступеньке, готовое к выполнению первого задания. Ножик ухватился за проволочную ручку и спрыгнул вниз на тропинку. От неожиданности, потеряв твёрдую опору, ведро испуганно качнулось в воздухе и больно стукнуло его по коленке. Ручка недовольно скрипнула. Ножик крепче сжал кулак. Ведро почувствовало сильную мужскую руку и успокоилось.

Солнце уже поднялось над горизонтом, но из-за высоких деревьев его ещё не было видно. Только один шустрый лучик нагло пробился сквозь курчавые листья смородинового куста. Не разбирая дороги, он со всего маха врезался Ножику в живот, отскочил и рассыпался по мокрой траве миллионом радужных искринок. Ножик зажмурился. А когда снова открыл глаза, край солнца уже выглянул из-за старой берёзы и залил ярким светом покосившийся домик с крылечком, траву и узенькую жёлтую тропинку. Искринки погасли. От нагретых капелек росы вверх потянулись тоненькие струйки пара. Запахло свежей травой и тёплым песком.

Бравые гвардейцы, жёлтые мундиры.

Нас ведут к победе отцы-командиры.

Впереди полковник на гнедом коне.

Машет из окошка Папа Римский мне.

Эта нескладная песенка о швейцарских гвардейцах, которые несут службу в Ватикане, Ножику очень нравилась. Он сочинил её сам и часто напевал, когда никто не слышал.

Дальний конец тропинки убегал в тёмно-зелёные заросли малинника. Колючие кусты давным-давно никто не подрезал, они одичали и разрослись в непроходимую густую чащу. Высоко наверху, ближе к солнышку, среди больших листьев кое-где уже виднелись красные пупырчатые ягоды. Ниже, около земли, листва редела, и в частоколе сухих прошлогодних веток открывался проход похожий на пещеру. Здесь тропинка заканчивалась, уткнувшись в небольшую песчаную площадку.

В центре площадки со дна неглубокой ямки, обложенной по кругу двумя рядами белых камней, бил ключ чистой прозрачной воды. Ножик по-хозяйски осмотрел родник: нет ли какого-нибудь постороннего мусора. Но ничего кроме маленьких жёлтых песчинок, весело танцующих в природном фонтанчике, не заметил.

На противоположенной стороне родника в каменном ограждении образовался узкий пролом, куда из ямки вытекала лишняя вода. Через несколько шагов ещё можно было видеть, как тонкие водяные струйки переплетаются в прозрачную косичку. Но затем ручеёк с тихим журчанием нырял под большую чёрную корягу и терялся в колючих зарослях. Куда он стремился, и что находится за этими зарослями, Ножик не знал.

Наполненное до краёв ведро отяжелело и успокоилось. На обратном пути оно уже не болталось самовольно и не било Ножика по ногам. Только скрученная из проволоки ручка согнулась от напряжения и больно врезалась в ладонь. Ножик остановился, чтобы размять онемевшие пальцы, и полез в карман за носовым платком. Он с сожалением посмотрел на чистый и тщательно выглаженный платок: очень жалко было мять его и пачкать, обматывая тонкую проволоку…

И вот тут-то Ножик заметил нечто, с чего и начинается эта не совсем обычная, а можно даже сказать, – совсем необычная история.

2

Слева от его головы и немного повыше на кустарнике висела… простая верёвка. Нижний конец верёвки разлохматился, а серый цвет сливался с засохшими стеблями малины. Поэтому, наверное, Ножик и не заметил её, когда шёл к источнику. А возможно она появилась тут только что, пока он набирал в роднике воду. Ножик спрятал носовой платок обратно в карман и потянул за конец верёвки – сгодится, чтобы обмотать проволочную ручку ведра.

Верёвка натянулась, но не хотела сдаваться без сопротивления. Ножик посмотрел наверх, пытаясь разглядеть место, где она зацепилась за куст. В густой зелени виднелось что-то мягкое, похожее на человеческую фигурку: с головой, ручками и ножками, а ещё выше в яркой синеве неба – что-то большое круглое и блестящее, похожее на вертолёт.

Ножик потянул верёвку сильнее. Фигурка дёрнулась, а вертолёт взмахнул винтом и закачался из стороны в сторону. Тут Ножик разглядел, что это не простой вертолёт, а воздушный шарик в форме вертолёта. Лёгкий газ, которым он был наполнен, частично улетучился, и вертолётные лопасти обвисли по бокам фюзеляжа, как уши грустного кролика. Да и сам фюзеляж заметно помялся и скукожился.

Ножик прихватил верёвку второй рукой и изо всех сил потянул вниз. Воздушный шарик прекратил сопротивление и последовал за натянутой верёвкой, а вместе с ними опустилась и человеческая фигурка. Очень скоро у него в руках оказалась… маленькая девочка. Она спала или была без сознания.

Ножик в своей жизни видел много маленьких девочек, но эта выглядела не совсем обычно. Даже очень странно выглядела. Как будто это была не настоящая девочка, а тряпичная куколка, сшитая из лоскутков цветной материи и связанная из шерстяных ниток. Белое платьице в голубой горошек перетягивал на талии красный поясок. На ногах – вязаные полосатые чулки, как у голландских матросов, и кожаные полусапожки с блестящими пряжками. Сквозь полуприкрытые веки виднелись большие тёмно-синие глаза – пуговицы. Чёрные волосы из толстых пушистых ниток собраны над ушами в два хвостика с красными бантиками, а между ними сияет ажурная корона, свитая из тонкой серебряной проволоки и усыпанная сверкающими камушками.

Верёвка несколько раз обмотанная вокруг талии была завязана крепким двойным узлом. Такой узел и в спокойной обстановке не так-то просто развязать одной рукой, а когда на другом конце дёргается и пытается улететь воздушный шар, вообще невозможно. Недолго думая, Ножик достал одно из своих острых лезвий и перерезал верёвку. Освободившись от лишнего груза, шарик радостно устремился вверх.

Ножик положил девочку на землю и брызнул ей в лицо водой из ведра. Она глубоко вздохнула, открыла глаза и спросила:

– А где Маша?

– Не знаю, – ответил Ножик. – Какая Маша?

– Моя Маша…

– Здесь нет никакой Маши. А ты кто?

– Я – Лиза.

– Судя по твоей короне ты не просто Лиза, а настоящая королева Елизавета, – пошутил Ножик.

– Принцесса, – поправила его девочка.

– Ну пусть будет принцесса. Принцесса Лиза – тоже красиво… А что ты делала на воздушном шаре?

– Летала.

– Логично. Я бы мог и сам догадаться. А откуда и куда?

– Вверх и вниз, – ответила Лиза и только сейчас сообразила, что с ней произошло что-то необычное. – А где я? – испуганно спросила она и шмыгнула носом.

– Не бойся, ты на Острове.

– На каком острове? На необитаемом?

– Почему необитаемом. Очень даже обитаемом… На Ничейном Острове…

3

Здесь я хочу прервать на короткое время историю принцессы Лизы и немного рассказать о Ничейном Острове и его обитателях.

На самом деле Остров, если посмотреть на него строго по-научному – с географической, так сказать, точки зрения, – никаким островом не является. И никто из его обитателей не может толком объяснить, как он появился, если вокруг нет ни морей, ни океанов. И почему он называется Ничейным.

Наиболее разумную версию высказал однажды Мастер Брегет, который, по общему мнению, является самым грамотным островитянином. Он полагал… Учёные люди, размышляя о чём-нибудь научном, всегда так говорят: «я полагаю». Так вот, Мастер Брегет полагал, что Остров ниоткуда не появился. Он всегда здесь был. Его просто-напросто – потеряли… или забыли… Поэтому он и стал ничейным. Ничейным Островом.

В давние времена, когда люди научились строить железные дороги, рядом с ними сразу появились дачные посёлки. Один из таких посёлков вырос неподалёку от Москвы, около станции Болшево Ярославской железной дороги. Потом, примерно через сто лет, на этом месте построили новый город Королёв с большими домами, школами, детскими садиками и магазинами. Если вы сами не живёте в Королёве, то, наверняка, слышали о нём. Здесь делают ракеты и находится знаменитый ЦУП – Центр управления полётом космических аппаратов.

Если бы у Мастера Брегета была топографическая карта или хотя бы мобильный телефон с навигатором, то он мог бы указать точные координаты Острова. Но этих полезных вещей у него не было и нет. Поэтому Мастер обозначил место приблизительно: «где-то в Комитетском лесу». Такое необычное название королёвские жители присвоили скромному лесочку, протянувшемуся узкой зелёной полосой вдоль железной дороги от четырёхэтажной автостоянки до водопроводного канала. Старые деревянные дачи много лет окружавшие его снесли, а на их месте построили новые многоэтажные дома. Теперь здесь каждый день гуляют молодые мамы с колясками и пенсионеры с собачками. А летом в хорошую погоду окрестные жители приходят в лес большими компаниями и устраивают пикники с шашлыками.

Но никто из многочисленных посетителей Комитетского леса не замечает одинокий дачный участок, который чудом сохранился и затерялся в густом кустарнике. По размеру участок такой маленький и расположен в таком неудобном месте, что, когда вокруг началась большая городская стройка, его не заметили и обошли стороной. Прежние хозяева участка – Мастер Брегет называет их древними людьми – не смогли продать резко подешевевшую недвижимость и попросту бросили свою дачу, как говорится, на произвол судьбы – перестали здесь бывать. Какой смысл ездить по автомобильным пробкам из столицы в соседний большой город?

На чертеже форма потерянного участка – прямоугольник. Одним своим краем он приткнулся к бетонному забору старой водокачки, а с трёх других сторон зарос кустами колючего шиповника. Много лет назад вокруг участка проехал трактор с большими колёсами и своим весом продавил размякшую от сырости почву, после чего здесь появились глубокие канавы. Весной, когда тает снег, и летом после дождя канавы наполняются водой и кажется, что дачный участок действительно находится на маленьком необитаемом острове.

Вот только никто из прохожих не догадывается, что остров этот не просто обитаем, а буквально кипит активной жизнью… Большие люди сюда никогда не заходят, поэтому маленькие человечки, которые тут обосновались, справедливо считают его своим общим владением, а значит – ничьим. Мастер Брегет говорит, что ещё древние римляне называли такие территории – «терра нуллиус», что в переводе с латинского означает – «ничья земля». Вот почему это место и называется Ничейным Островом.

Но одного странного явления никак не может объяснить даже учёный Мастер. Каким образом все нынешние обитатели и он сам появились на Острове? Долго размышляя на эту тему, Брегет пришёл к выводу, что некоторые здешние человечки в один прекрасный день подверглись необъяснимой мутации и чудесным образом произошли от обычных предметов, которые древние дачники оставили после себя, а некоторые другие человечки, гордо называвшие себя «местными», – от разных мелких животных, насекомых и даже растений, которые ещё до появления древних людей обосновались на этом крохотном участке подмосковной земли.

Гипотеза Мастера о происхождении жителей Ничейного Острова не отличалась строгой научностью и к тому же противоречила общепринятой эволюционной теории Чарльза Дарвина о происхождении видов, но ничего более разумного в его учёную голову не приходило. В потусторонние силы, как убеждённый материалист, Мастер не верил, и предполагал, что зарождение на Острове разумной жизни могло произойти под влиянием неисследованных пока ещё внешних космических излучений. Ведь неспроста Ничейный Остров появился не где-нибудь, а именно в Королёве – в городе, который напрямую связан с загадочной и бесконечной Вселенной…

4

Однако, вернёмся к Ножику и Лизе, которых мы оставили на песчаной тропинке с ведром воды.

Теперь, когда вы уже немного знакомы с Островом, можно пояснить, что Ножик в прежнем состоянии, как это легко догадаться, был – ножиком. Но не каким-то там простым кухонным ножиком, а настоящим складным ножом с разнообразными острыми и блестящими лезвиями. А Лиза, которая прилетела на воздушном шаре, ещё вчера была обычной тряпичной куклой с глазами, сделанными из больших тёмно-синих пуговиц от старого маминого пальто. Мама сшила её сама и подарила Маше на день рождения. Дочка решила, что новая кукла очень похожа на сказочную принцессу и надела ей на голову красивую корону, которую нашла в шкатулке со старыми бабушкиными украшениями.

День рождения отмечали в Комитетском лесу. Пока взрослые занимались приготовлением шашлыков, Маша с Костиком – сыном родительских друзей – играли на полянке. Костик подарил Маше разноцветный воздушный шарик в виде вертолёта. Шарик, наполненный лёгким гелием, энергично раздувал бока и стремился улететь в бездонное небо. За это его, как непослушного щенка, привязали к спинке складного стульчика. Но висеть без настоящего дела на поводке-верёвочке было скучно и совсем неинтересно. Гораздо интереснее было привязывать к верёвочке разные предметы и проверять, на какую высоту шарик сможет их поднять.

Тряпичная принцесса оказалась значительно легче складного стульчика, но всё-таки немного тяжеловатой. Чтобы отправить её в полёт, приходилось подбрасывать шарик вверх. Он подлетал на несколько метров, останавливался на пару секунд, как бы раздумывая что делать дальше, и покачиваясь с боку на бок спокойно опускался на землю.

В тот день стояла прекрасная солнечная погода, какая часто бывает в Подмосковье в середине лета. Но иногда и в это приятное время случаются жуткие природные катаклизмы. Всё вроде бы хорошо – тепло, светит солнышко, воздух тих и спокоен – и вдруг откуда ни возьмись прилетает чёрная туча, гремит гром, сверкает молния, и поднимается сильный ветер. Кажется, что он дует сразу со всех сторон, закручивается воронкой, поднимает в воздух дорожную пыль и мусор. После этого из тучи, как из ведра, проливается холодный ливень. А через несколько минут дождь резко заканчивается, и чёрная туча улетает дальше. Ветер стихает. Солнышко, как бы оправдываясь за доставленное неудобство, быстро высушивает мокрую траву, а гости собирают разлетевшиеся во все стороны пластиковые тарелки и стаканчики.

Вы, наверное, знаете историю про волшебника Изумрудного города и девочку Элли, которую ураган унёс вместе с домиком в Волшебную страну. К счастью, Болшево находится совсем не в Канзасе, и таких сильных ураганов у нас не бывает. Но мощности того ветра хватило, чтобы вырвать из Машиных рук воздушный шарик-вертолёт и поднять его вместе с Лизой выше макушки самой высокой сосны. А потом утащить в сторону за деревья и кусты так быстро, что никто не успел заметить куда…

Вот и всё, что успела рассказать Лиза о себе Ножику пока они шли по тропинке к домику. Её кукольная жизнь ещё только начиналась, и полёт на воздушном шаре был самым ярким событием.

Глава 2. Друзья из коробки

1

Домик, в котором жил Ножик и его друзья, стоял на самом краю Острова. Дальше него только густая колючая стена малины и одичавшего шиповника. Один раз Ножик попытался пробиться на другую сторону при помощи самого острого из своих нержавеющих лезвий, но вскоре оставил эту затею: уж очень крепкими и колючими оказались ветки, преградившие ему дорогу. Рассказывая друзьям о неудавшемся походе, он говорил, что разглядел вдалеке за кустами покосившийся столбик и прибитую к нему ржавую жестяную табличку с номером 37. «Здесь была калитка, через которую древние люди попадали на Остров», – объяснил он. Слушатели молча соглашались и кивали головами: ни подтвердить, ни опровергнуть правильность этого умозаключения они не могли.

Древние люди называли маленький деревянный домик «бытовкой». Они хранили в ней разные инструменты, пустые стеклянные банки для заготовок, стопки пожелтевших журналов и другие старые вещи, которые никому уже не были нужны, но выбрасывать которые было жалко.

Каркас бытовки, сколоченный из цельных сосновых брёвен, прошлой зимой немного покосился, но оставался достаточно крепким. Зарубки, оставленные топором древнего плотника, заполнились окаменевшей смолой. Внутри больших янтарных капель застыли лапки и крылышки доисторических комаров.

Дощатые стены бытовки много лет назад выкрасили в белый цвет. Но с тех пор краска потемнела и покрылась трещинами, а местами облезла совсем. Примятые шляпки железных гвоздей вылезли наружу, и от них вниз по стенам протянулись рыжие полоски, как будто гвозди плакали ржавыми слезами, вспоминая, что нынче не то что давеча, когда и доски были ровнее, и сами они были прямыми и блестящими.

Крыша пострадала больше всего. Чёрные листы рубероида покрылись толстым слоем пыли, стали серыми и пятнистыми. В трещинах и на сгибах выросли кустики зелёного пушистого мха. С одного края кусок рубероида оторвался и при сильном ветре громко хлопал по дощатому настилу, мешая спать обитателям Бытовки. В щели между досками заливал холодный дождь, и человечкам приходилось подставлять тазики и вёдра, чтобы не промокнуть. В такие дни они любили поспорить на тему: что же нам теперь делать. Залатать наконец-то дырки на крыше или бросить всё как есть и переехать жить в Коттедж?

У каждого спорщика были свои весомые аргументы. Сторонники ремонта говорили, что в Коттедже их никто не ждёт, там и своих проблем хватает. А желающие уехать объясняли, что чинить старую крышу по частям бесполезно. Если уж браться за ремонт, то менять надо всё сразу, полностью и окончательно. Но на это никаких денег не хватит. Кстати, никаких денег у них совсем и не было.

В хорошую сухую погоду о крыше все сразу забывали, собирались вместе на лужайке перед Бытовкой и вспоминали, как хорошо было раньше, когда на Остров ещё приезжали древние люди. А самый старший из них, Николай Петрович, никогда не позволял себе называть их домик «бытовка», а всегда уважительно говорил «хозблок». Он оборудовал тут мастерскую и проводил в ней времени даже больше чем в коттедже за ручьём. Во время работы он любил напевать:

Идёт весна парижскими бульварами,

И улыбаясь в отражениях витрин,

Вдыхает аромат любви.

А в небе голуби летают парами,

Лишь я один – бонжур тужур – один…

О чём пелось в той грустной песне никто не понимал, тем более, что её исполнитель часто произносил иностранные слова или вовсе переходил на французский язык.

После Николая Петровича в бытовке остались кое-какие инструменты. Превратившись в человечков, они объявили себя главными – по той простой причине, что жили тут с давних времён. Они называли себя «мастеровыми» и с высоты рабочего верстака презрительно посматривали на соседей, которых между собой прозвали «дачниками».

Ножик и другие дачники, в отличие от мастеровых, попали в бытовку случайно. Их крошечным домом была картонная коробка. Внук Николая Петровича – Шурик – хранил в ней свои драгоценности. В самый последний день он играл с ними в дедушкином хозблоке, а когда пришло время уезжать забыл коробку на полке рядом с пустыми стеклянными банками и стопками старых журналов «Огонёк». Больше Шурик на дачу не возвращался.

Так бы коробка и стояла там до сих пор, если бы однажды бродячий рыжий кот не забрался в Бытовку, разыскивая чего-нибудь вкусненькое. Он разорвал когтями несколько журналов, протёр мягкой лапой пыльное стекло и, не найдя в пустых банках ничего для себя интересного, пошёл дальше по своим кошачьим делам. По пути он просто так от нечего делать зацепил когтями картонную крышку. Коробка открылась…

На её дне кот обнаружил несколько странных и на первый взгляд совсем несъедобных человечков. Они с опаской смотрели вверх, ожидая самого худшего, но рыжий бродяга не проявил к ним никакого интереса. Он почесал головой об угол коробки, понюхал воздух, два раза чихнул, спрыгнул на пол и удалился, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

Человечки, помогая друг другу, вылезли наружу.

Шурик, который ко времени нашего рассказа уже сильно подрос и обзавёлся новыми игрушками, а возможно и собственными детьми, наверное, очень бы удивился, узнав в кого превратились когда-то ценные для него предметы.

2

Сейчас они сидели кружком около печки, сделанной из почерневшей алюминиевой кастрюли. Через дырочки от заклёпок, которыми когда-то крепилась ручка, было видно, как внутри весело потрескивают и разгораются дрова. Человечки ждали дежурного и свежую воду.

– Здравствуйте, – вежливо сказала Лиза, обращаясь сразу ко всей компании.

Через маленькое окно, затянутое обрывками старой паутины с высохшими мухами, пробился луч солнца и осветил собравшихся.

Ближе всех от входа сидел очень красивый и, выражаясь по-старомодному, в прямом смысле слова блестящий молодой человек. Он был одет так, как будто ожидал завтрак не в дачной бытовке, а как минимум в Букингемском дворце на дипломатическом приёме у английской королевы. Чёрные до блеска начищенные туфли, чёрные отутюженные брюки с идеальными стрелками, белоснежный застёгнутый на все пуговицы смокинг, рубашка с накрахмаленным стоячим воротничком и чёрный галстук-бабочка. Вьющиеся волосы необычного серебряного оттенка, стягивал тонкий золотой обруч, усыпанный по кругу маленькими сверкающими кристаллами.

Лиза восхищённо смотрела на него не могла отвести глаз. Человечек, вероятно привык к такой реакции незнакомых людей на свой неотразимый облик, но всё-таки немного смутился, встал со стула и галантно поклонился. Чувствовалось благородство происхождения и хорошее воспитание. Наверное, это принц, – подумала Лиза и поправила корону на своей голове. Но он принцем не был, хотя и имел длинное красивое имя, которое идеально подходило к его блистательному облику – Маркиз де Флакон О де Колон. Но друзья звали его просто Маркизом или даже Мариком, а когда хотели посмеяться – Флаконом или Пузырьком.

Маркиз не обижался на шутки друзей: они же не были виноваты в том, что им в жизни повезло меньше чем ему. Не всем удаётся родиться в приличном месте и получить хорошее воспитание в высшем обществе – на витрине дорогого парфюмерного магазина. В прежние времена Пузырёк был хрустальным флаконом мужского одеколона с элегантной чёрно-белой этикеткой, серебряной пробкой и золотым ободком. Со временем он опустел, но, сохранив блестящую внешность, в глубине своей остался приятным и душевным парнем.

Рядом с ним сидела девушка, которая при случае могла бы составить Маркизу достойную пару для визита в королевский дворец. Она была похожа на фотомодель с обложки модного глянцевого журнала: розовое платье с золотыми кружевами и пушистый меховой воротничок. Это, наверное, горжетка, – решила Лиза. Хотя, что означает это слово, и откуда оно взялось у неё в мозгу, девочка не знала. Вьющиеся золотистые волосы, собранные на макушке в тугой узел, украшало тонкое блестящее колечко, которое торчало вверх из причёски подобно антенне на голове инопланетянина, какими их рисуют на смешных картинках.