Принцесса Лиза, которая прилетела на воздушном шаре

Майор Петров взял запасную батарею, вылез в шахту через специальную служебную дверку, встал на площадку и нажал кнопку для спуска вниз. Времени у него было вполне достаточно: во время тренировок он такую операцию проделывал за две минуты пятнадцать секунд, а тут целых пять.

Но… Ножик уже знал, что в жизни всегда случается какое-нибудь «но», даже если тебе этого совсем не хочется.

Но… сработал известный «закон подлости» – лифт не доехал полметра до заданного уровня и… застрял. Петров хорошо видел крышку аккумуляторного отсека, закреплённую четырьмя винтами с плоскими головками, но рука не дотягивалась, а время до старта неумолимо сокращалось. Наступил тот случай, который в армии называется «нештатная ситуация». Требуется принять нестандартное решение, и майор Петров его принял.

Он перегнулся через ограждение площадки лифта и повис на ногах, зацепившись концами ботинок за стойки перил: помогло звание мастера спорта по гимнастике. Отвёрткой открутил все четыре винта, снял крышку, выгнулся вверх и положил её на площадку. Потом вынул разряженный аккумулятор и также перенёс его на площадку. Взял новую батарею, разогнулся вниз и закрепил её в отсеке, прикрутил провода к клеммам и снова согнулся, чтобы взять крышку. И тут произошло неожиданное – Ножик выпал из кармана брюк, к поясу которых был привязан шнурком, и упал в аккумуляторный отсек, в щель между батареей и оболочкой ракеты. Майор Петров потянул за шнурок – Ножик повернулся в узкой щели и застрял ещё крепче.

До старта ракеты осталось две минуты!

Офицер что было сил дёрнул – шнурок не выдержал… и порвался. Ножик остался внутри ракеты. Доставать его оттуда было уже некогда. Крышка встала на нужное место, четыре винта притянули её к корпусу. Майор Петров вскочил на ноги и, не пытаясь починить лифт, как обезьяна, быстро полез вверх по крючкам, к которым крепились электрические кабели. Через минуту он был уже на боевом посту – перед пультом командного пункта.

– Приготовились… Пуск! – скомандовал командир расчёта и нажал красную кнопку.

За бронированной стеной шахты глубоко внизу включился двигатель, и ракета, опираясь на столб из дыма и огня, медленно выползла из-под земли. Повисев немного в воздухе, как бы оглядываясь по сторонам, она развернулась в заданном направлении, быстро набрала скорость и с грохотом скрылась в облаках. А вместе с ней и Ножик улетел в космос по рассчитанной бортовым компьютером баллистической траектории. Через полчаса ракета поразила учебную цель на Камчатке. Никакого заряда на ней не было, и поэтому она не взорвалась, а просто воткнулась в землю. Но Ножика там уже не было. До цели долетела только головная часть, а первая ступень отделилась гораздо раньше, когда в баках выгорело всё топливо. Падая, она ударилась о громадный камень, оставшийся со времён последнего ледникового периода, и разломилась на несколько частей.

С земли за снижением отработавшей ступени наблюдали офицеры поисковой группы. На вездеходе они подъехали к месту падения и собрали все обломки, чтобы те не загрязняли природу и не достались вражеским шпионам. Водитель вездехода Женя увидел на сером мху что-то красное.

– Кто нож потерял? – спросил он своих товарищей и высоко поднял Ножика над головой. Никто не отозвался.

«Туристы, наверное, обронили, – подумал Женя и сунул нож в карман. – Хотя странно… Какие в этой глуши могут быть туристы?».

У водителя Ножик прожил не долго. Через неделю вместе с Женей он вернулся из командировки и первым делом поехал в гости – к его другу на дачу. Помогал хозяйке чистить картошку – привычное занятие для настоящего армейского ножа – и случайно остался, позабытый на кухонном столе…

Вскоре хозяйка затеяла генеральную уборку, разобрала по полочкам посуду и отправила незнакомый нож в ящик старого письменного стола в чулане под лестницей, куда складывались все бесхозные вещи, которые было жалко выбрасывать.

«Sic transit gloria mundi – Так проходит мирская слава, – говорят, когда Папа Римский вступает на престол, – думал Ножик. – Сегодня ты покоритель космоса, все тебя поздравляют, поднимают над головой, а через неделю – тебя уже никто не помнит, и место твоё – в тёмном душном ящике. Но жизнь на этом не кончается, и может предоставить тебе ещё один, а может быть и не один, шанс прославиться и добиться своей мечты. Надо только уметь ждать и надеяться».

– Ну и как – дождался? – спросил Мастер, когда Ножик закончил свой рассказ.

– А ты что не видишь? Мы же с тобой вроде бы из одной коробки. Меня Шурик в столе нашёл и к себе забрал. Он, конечно, не Папа Римский, но тоже человек хороший. Мы с ним много всяких палочек выстрогали…

Сказав это, он повернулся на бок и сразу уснул, а Мастер ещё долго сидел, уставившись в пол, думал, что случилось с Лизой и его остальными друзьями.

Глава 14. В темнице у папаши Паука

1

Что случилось с Лизой, Ножиком и Мастером после драки в чебуречной «Луноход», мы с вами уже знаем. А куда же подевались Маркиз и Бусинка?

В отличие металлических друзей магнитное поле на них не подействовало, поэтому при аресте заменщики воспользовались старым проверенным способом – связали по рукам и ногам обычными верёвками. А чтобы они успокоились и не кричали на всю округу, завязали им рты полотенцами, смоченными в крепком растворе шипучки. Флакон всегда болезненно переносил сильные запахи, а нежный организм Бижутерии Гламур и вовсе не был приспособлен к грубому обхождению. Через несколько минут крепко связанные и надышавшиеся ароматными газами арестанты потеряли сознание.

Очнулись они вечером. О том, что наступил вечер Бижу догадалась по красному отблеску заката в маленьком окошке под низким потолком. Они с Маркизом лежали в углу тёмной мрачной комнаты на куче сухой и колючей травы. В тусклом вечернем свете серебрилась старая паутина, свисающая лохматыми клочьями с потолка. Среди тонких нитей чернели высохшие ножки и крылышки съеденных давным-давно насекомых. От лёгкого сквозняка они раскачивались и угрожающе шелестели.

– Какая гадость, – сказала Бижу и передёрнула плечами.

Ядовитого полотенца и верёвок на ней уже не было. Только на запястьях и лодыжках остались красные полоски. Они немного чесались, напоминая, что ещё недавно руки и ноги стягивали грубые колючие канаты.

– Флакончик, ты живой, – позвала она второго пленника.

– Вроде бы живой, —отозвался Маркиз, разминая затёкшие суставы.

– Ты не знаешь – где это мы?

– Похоже на темницу. – Он приподнялся на локтях и осмотрелся по сторонам. – Хотя, должен тебе признаться, я в темницах никогда не был. Но в средневековых романах пишут, что пленных рыцарей всегда сажали в темницы, и спали они на гнилой соломе.

– Наша солома вроде бы нормальная, – Бусинка потрогала рукой травяную подстилку.

– Значит ещё сгнить не успела. Тут ещё должны быть жирные голодные крысы, каменные мокрые стены и железное кольцо.

– Зачем кольцо?

Бусинка потрогала стену. Она была сухая и на ощупь деревянная. Крыс девушка никогда не боялась.

– К этому кольцу пленников цепью приковывают, – пояснил Маркиз.

– Какой?

– Ржавой цепью, чтобы сильнее страдали. Некоторые так и умирали прикованные. И их скелеты навеки оставались в темницах непогребёнными. Посмотри: есть тут какие-нибудь скелеты?

– Что-то не видно.

– Это хорошо. Значит и приведений тоже нет.

Бусинке совсем не хотелось страдать и умереть на ржавой цепи, тем более не понятно по какому поводу. Она встала, отряхнула солому, обошла небольшую комнату по кругу и обнаружила в противоположной стене низкую деревянную дверку. Дверка была закрыта, но в неё можно было постучать.

– Эй! Кто-нибудь! – крикнула девушка. – Я есть хочу. Я пить хочу. Выпустите меня.

Скрипнули несмазанные петли, и из чёрного квадрата дверного проёма появился толстый человечек. В руке он держал зажжённую свечу. Пламя свечи нервно подрагивало, но позволяло в общих чертах разглядеть вошедшего. Небольшого роста он прошёл в низкую дверь темницы не наклоняя головы. Формой тело походило на тёмно-коричневого мохнатого снеговика, слепленного из двух шаров: маленький верхний – голова, и нижний, в несколько раз больше, – туловище. Тонкие ножки и ручки торчали из туловища как ветки засохшего дерева. Незнакомец постоянно ими шевелил, а колышущееся пламя свечи отбрасывало в разные стороны тени, и Бусинка не могла понять – сколько же у человечка всего имеется конечностей. Похоже, что их было больше, чем четыре.

– Попрошу не шуметь, – сказал необычный посетитель. В тусклом свете блеснули большие круглые глаза, похожие на перезревшие ягоды чёрной смородины. – Ужин скоро подадут.

– Подадут, – ехидно сказала Бижу. – Мы что во дворце или в ресторане?

– Нет. Но мы стараемся поддерживать марку культурного заведения.

– Какого ещё заведения? Темницы?

– Почему темницы? Это подсобное подвальное помещение телевизионного центра. Правильнее называть его чуланом. Кстати, я не представился. Хозяин этого места – папаша Паук: так меня здесь все называют. А это, следовательно, – он обвёл стены одной из своих многочисленных лапок, – чулан папаши Паука… В настоящее время не используется по прямому назначению, и поэтому вас сюда временно поместили.

– Зачем поместили?

– Сказали, что завтра вас по телевизору будут показывать.

Такого объяснения ни Бижу, ни Маркиз не ожидали услышать. Сначала замещики их арестовали непонятно за что в чебуречной, потом усыпили каким-то газом, обмотав головы полотенцами. Теперь выясняется, что они находятся в каком-то чулане какого-то телецентра. И всё это для того, чтобы показать их по телевизору.

– Я вы сами-то, кто такой будете? – спросил Маркиз. Он решил: пока не выясниться обстановка – правильнее будет поддерживать со всеми незнакомыми людьми, даже тюремщиками, вежливые отношения.

– Я – здешний, можно так сказать, смотритель. Надзираю за техническим состоянием здания. Починяю, если что требуется. Могу водопровод наладить или электричество провести. Я тут всегда жил, ещё при древних людях. Место сухое, тихое, далеко от посторонних глаз. Можно сетку натянуть и зимой от мороза укрыться.

И тут только Бижу сообразила, что их необычный посетитель – большой паук. Точнее, человечек, который когда-то был пауком. Вот у него и туловище короткими волосками обросло, и ног больше чем положено обычному обитателю Ничейного Острова. Она не боялась пауков – на дне моря в детстве и ни таких ещё чудищ видала, – но и особой радости от встречи с ними не испытывала. На всякий случай она вернулась к соломенной подстилке и присела поближе к Маркизу. Он хоть и прибывал последнее время в состоянии пустого флакона, но сохранил достаточно благородства, чтобы в случае опасности защитить слабую девушку.

– Сидите тихо, не безобразничайте в общественном месте, – сказал папаша Паук. – А я пока что вам за едой схожу. – Он с кряхтением развернулся и скрылся в тёмной норе, из которой недавно вышел, но тут же высунулся обратно и, погрозив по-стариковски высохшим сучковатым пальцем, добавил: – На стенах плохие слова не царапать. Паутину на потолке не рвать. Солому не разбрасывать.

С этими словами он снова уполз в темноту и довольно скоро вернулся с несколькими бутылками и тарелками в своих многочисленных руках. При этом он продолжал держать горящую свечу. Расставив приборы с едой и коптящий огарок прямо на полу перед узниками, он молча поклонился и ничего больше не объясняя ушёл. Железные петли скрипнули, и дверка захлопнулась.

Еда и напитки оказались на удивление вкусными, но, похоже, что папаша Паук, или другой неведомый повар, подмешал в них сильное снотворное. Не успев закончить ужин, Бусинка и Маркиз погрузились в глубокий сон.

2

Что-то мы давно не вспоминали нашу героическую миссис Пин. Интересно, где она и что делает?

– Да куда же ты гребёшь, бестолочь, – ругалась Циля и колотила пластиковую бутылку по скользким бокам.

Лодка изо всех сил старалась выполнять приказы своего капитана, но у неё это плохо получалось. Она беспорядочно бултыхала в воде то левыми, то правыми ластами и от этого всё время меняла направление. Течение постепенно уносило её всё дальше от того места, где высадилась Лиза с друзьями. Наконец лодка устала и перестала вообще шевелиться.

Тогда за дело взялась Циля. Она легла на живот и своими руками принялась загребать в нужном направлении. Вскоре ей повезло: ручей сделал небольшой поворот, и бутылку прибило к песчаной отмели. Здесь было достаточно мелко для высадки. Миссис Пин спрыгнула в воду и вышла на берег.

Спички, завёрнутые в непромокаемую плёнку, остались сухими. Она быстро развела костёр и развесила для просушки мокрую одежду. Небольшой запас продуктов тоже не пострадал. Циля решила, что для долгой дороги обратно вверх по течению ручья ей потребуются силы и основательно пообедала. Неизвестно, как далеко она уплыла, и какие трудности встретятся на пути к друзьям – поэтому лучше подкрепиться как следует.

Вскоре она увидела вторую бутылку, которая плыла зигзагами по воде, разыскивая пропавшую подругу. «Вдвоём у них лучше получится», – подумала Циля, поправила шляпу, прикрывая глаза от солнца, и уверенным шагом старого морского волка пошла вдоль берега.

Глава 15. Встать – суд идёт

1

К утру небо затянулось плотными серыми облаками.

– Подходящая погода для правосудия, – сказал Ножик, глядя вверх через запотевшее стекло. – Даже небо готово расплакаться.

Мастер Брегет ничего не сказал и только глубоко вздохнул. Большую часть ночи он провёл в раздумьях о своей нелёгкой доле и заснул только под самое утро. Его и Ножика разбудил стук в стеклянную крышку.

– Подъём, злодеи, – крикнул через вентиляционную дырочку капрал Засов. – Вылезаем по одному.

Он отодвинул крышку в сторону и сбросил вниз верёвочную лестницу, какие бывают на кораблях или вертолётах.

Поднимаясь наверх, Ножик обдумывал разные способы побега. Прикидывал в уме, как ему скрутить тюремщика и помочь быстрее выбраться из кастрюли неуклюжему Мастеру. Но все планы оказались напрасны. Как только его голова показалась над краем кастрюли, два капральских помощника подкатили вплотную тележку с магнитом. Притяжение оказалась настолько сильным, что Ножику не пришлось больше двигать руками и ногами перебирая последние ступеньки: магнит вытащил его сам, как рыболов вытаскивает из реки добычу, попавшуюся на крючок. С Мастером всё произошло ещё проще. Когда он добрался только до середины лестницы, стальная цепочка сама, повинуясь силе магнетизма, рванулась вверх. Охранникам осталось только вытащить его на поверхность.

2

Для суда выбрали ровную свободную от травы и других растений площадку. С одной стороны установили складной детский стульчик на колёсиках, со столиком и цветными шариками на проволоке. На него раньше сажали грудных детей, чтобы покормить из ложечки, а сегодня он выполнял роль высокой судейской кафедры. Справа и слева разместили столы и стулья поменьше: для прокурора и адвоката. Их нашли в игрушечном наборе кукольной мебели. Краска на деревянных деталях местами облупилась, а у адвокатского стула подломилась ножка. С другой стороны площадки оборудовали широкую скамейку – доску на двух кирпичах – для почётных гостей и телевизионной аппаратуры. Сверху уже стоял оператор Кузнечик со своей видеокамерой и крутил объектив, настраивая резкость и регулируя баланс белого цвета. Менее важные персоны и обычные зрители стояли плотной толпой позади скамейки. А ещё дальше для всеобщего спокойствия их окружали выстроившиеся цепочкой заменщики с дубинками.

Магнит на колёсиках с прикованными к нему подсудимыми разместили в центре судебной площадки.

Немногочисленные зрители стояли, покорно опустив головы вниз, и смотрели в землю. Некоторые тихо переговаривались между собой. Ножику показалось, что все эти граждане пришли сюда не по доброй воле.

– Встать! Суд идёт! – тоненьким голоском выкрикнула секретарь.

Секретарём суда работала Шариковая Ручка с обкусанным пластмассовым колпачком. Эту должность она получила за прежние заслуги в педагогической деятельности и за то, что умела читать и писать почти без ошибок. Грамотных людей на Острове уважали и диплом об образовании не спрашивали. Сама же секретарша не считала нужным сообщать, что закончила только первый класс Болшевской средней школы, да и тот «на троечку».

Появился судья, и по рядам собравшихся прокатился испуганный шёпот. Ножик понял, что обитатели его не любят и боятся.

Судью звали Ужак и для солидности, чтобы отличать его от простых человечков, прибавляли «ваша честь». Не трудно догадаться, что в прежние времена он был обыкновенным чёрным ужом с жёлтыми пятнышками на голове. Сейчас же в судейское кресло уселся худой длинный субъект, в чёрной блестящей мантии и напудренном парике. Он стукнул деревянным молотком по столику с такой силой, что цветные шарики задрожали на своей проволоке, и прошипел:

– Слу-ш-ш-ается дело: Ничейный Остров против Ножика и его банды.

– Какой ещё банды? – спросил Мастер, на что Ужак стукнул молотком ещё сильнее.

– Тиш-ш-ше! Я требую соблюдать тиш-ш-шину в зале суда! Прокурор Клейстер, предоставляю вам слово для обвинения.

3

Кузнечик навёл видеокамеру на сморщенного засохшего старичка и показал его крупным планом. На телевизионных экранах хорошего качества зрители смогли прочитать выцветшую этикетку «Клей Канцелярский», украшавшую левый бок бывшего пластикового пузырька с обрезанным наискосок острым носиком. Всю жизнь он провёл на письменном столе в Коттедже, подклеивая разные записки и журнальные вырезки в толстую тетрадь. Обычно в текстах содержались кулинарные рецепты и народные методы лечения хронических болезней, он Клей их не читал. Он только клеил и считал себя опытным юристом, главная задача которого – крепко и аккуратно подшить дело.

Прокурор не любил своё настоящее имя. У юриста, полагал он, который публично и громко выступает в суде, и имя должно быть звонким, подходящим к профессии. Без сомнения, «прокурор Клейстер» звучит гораздо солиднее, чем какой-то там «прокурор Канцелярский».

– Ваша честь Ужак, уважаемый адвокат и граждане Ничейного Острова, сегодня мы собрались в этих величественных стенах зала правосудия, – сказал Клейстер и обвёл рукой вокруг. Все присутствующие проследили за его движением, но никаких стен не обнаружили. Это недоразумение не смутило прокурора. – Мы собрались здесь, —повторил он, – чтобы справедливо осудить и примерно наказать злодеев, тайным образом пробравшихся в Коттедж и злоумышлявших совершить преступление против всеми нами любимого губернатора, его превосходительства господина Дракончика. Кроме того, они в публичном месте недостойным образом осквернили почитаемую всеми обитателями Острова Шипучую башню. И в довершении всего оказали вооружённое сопротивление нашим доблестным защитникам и охранителям порядка – бойцам замены и лично синьору Бальзамику.

Ужак стукнул молотком и, повернувшись к обвиняемым, спросил:

– Будут ли у вас возражения по поводу высказанных обвинений.

Ножик попытался оторвать руку от магнита, чтобы энергичным жестом подтвердить слова своего возмущения неправильным обвинением, но не смог этого сделать и промолчал. Тогда выступил Мастер:

– Мы не…, – начал он, но его перебила секретарь:

– Обращаясь к суду, надо говорить «ваша честь».

– Ваша честь, – исправился Мастер, – мы с Ножиком и наши друзья ничего такого не умышляли, в Коттедже мы не были и до недавнего времени даже не знали про какого-то Дракончика…

Судейский молоток грозно стукнул, а секретарь тут же поправила:

– Нельзя говорить «какого-то». Упоминая имя его превосходительства господина Дракончика, надо так и говорить «его превосходительство господин Дракончик».

– Извините, – сказал Мастер, – мы не знали ни про его превосходительство господина Дракончика, ни про вашу Шипучую башню. Мы хотим найти машинку времени…

– Это к делу не относится, – сказал Ужак. – У вас есть возражения по поводу тайного проникновения на прикоттеджную территорию?

– Есть возражение! – крикнул Ножик, который устал бороться с магнитом и оставил это бесполезное занятие. – Мы сюда открыто пришли, как все – по дороге. Нас люди в чебуречной видели, как мы заходили и ни от кого не прятались. Спросите у них – они подтвердят. Спросите хотя бы Лягурчика или официантку.

Секретарь вопросительно посмотрела на судью, Ужак одобрительно кивнул в ответ, и Шариковая Ручка громко спросила, обращаясь к присутствующим:

– Есть в зале Лягурчик, официантка или кто-то ещё, кто видел подсудимых в чебуречной «Луноход»?

По рядам зрителей прокатился тихий ропот, но никто не отозвался.

– Свидетелей нет, – сказал Ужак и стукнул молотком.

– У меня есть свидетель, – подал голос Клейстер. – Прошу вызвать Шмеля Егора.

Раздалось густое жужжание и на площадку перед судебным креслом приземлился мохнатый шмель.

– Прошу привести свидетеля к присяге, – сказал Ужак.

Секретарь налила в небольшой стаканчик шипучки из кувшина. Шмель с удовольствием выпил и подняв лапку со стаканчиком вверх торжественно сказал:

– Клянусь говорить только правду и ничего кроме правды, иначе не пить мне никогда благословенной ш-ш-шипучки.

– Свидетель, что вы можете сказать о подсудимых?

– Я их видел ночью, когда они переправлялись ч-ч-через ручей.

– Значит, вы подтверждаете, что они тайно в темноте проникли на нашу территорию.

– Подтверж-ж-ждаю.

– Возражения есть? – спросил Ужак обвиняемых.

– Вообще-то нет… – ответил Мастер.

– Обвинение принимается. Позовите второго свидетеля.

На площадку перед судьёй вышли не один, а сразу два человека – Солт-энд-Пеппер. Они также выпили по стаканчику шипучки и поклялись говорить только правду и ничего кроме правды.

– Что вы можете сказать суду по существу дела? – спросил Ужак.

– Мы обеспечивали проверку документов, а вот этот, – они указали на Ножика, – начал оказывать нам сопротивление при помощи деревянной скамейки. А вон тот, – они указали на Брегета, – начал ему помогать. Для задержания пришлось применить спецсредство. Там ещё другие были в количестве трёх злодеев. На них спецсредство не подействовало. Пришлось их связать верёвкой.

– Значит вы подтверждаете, что было оказано групповое сопротивление представителям власти при исполнении ими служебных обязанностей?

– Подтверждаем.

– Что скажете в своё оправдание, голубчики?

Ножик молчал. Возразить ему в принципе было нечего – всё было так, как рассказали свидетели.

– Адвокат, а почему вы молчите? – обратился судья к согнутой в дугу женщине, которая сидела напротив обвинителя.

Она встала со своего стульчика, попыталась распрямиться, но не смогла. Некогда мягкая кожа от старости загрубела, а стежки крепких толстых ниток сжались и потеряли прежнюю упругость. В молодости адвокат работала ручкой у большой хозяйственной сумки и занималась доставкой продуктов из сельского магазина на кухню коттеджа. От тяжёлой работы петельки, которыми она соединялась с сумкой перетёрлись и оборвались. Ручку отправили на чердак к другим старым вещам, ожидать счастливого момента, когда их наконец починят или приспособят к какому-нибудь полезному делу. Но, к сожалению, этого не случилось, и ей пришлось налаживать свою жизнь, как говорится, с нуля.

Так как ничего другого кроме как ходить в магазин за покупками Ручка не умела, она решила освоить новую престижную и главное хорошо оплачиваемую профессию. Ручке повезло – рядом с ней на чердаке пылился «Справочник юриста» в картонном переплёте. Он-то и помог бывшей домохозяйке получить уважаемую должность адвоката Ничейно-островского суда.

При устройстве на работу Ручке пришлось сменить имя, чтобы её не путали с Шариковой Ручкой – секретарём суда. Заполняя бланк служебной анкеты, в графе «имя» она написала – Бретелька, а в графе «фамилия» – Лямкина. Но время, похоже, высушило не только её кожу с нитками, но и ту часть небольшого мозга, которая отвечала за память. Ручка сразу же забыла, что написала в анкете, и постоянно путала, как её зовут на самом деле: Бретелька Лямкина, или Лямка Бретелькина. Но судью Ужака это нисколько не смущало. Разговаривая с адвокатом, он никогда не называл Бретельку-Лямку по имени, а больше ни с кем одинокая женщина не общалась.

– Я не молчу, ваша честь, я собираюсь с мыслями, – ответила Лямка.

– Ну и поведайте их суду. Что вы можете сказать в защиту обвиняемых?

– Я считаю, ваша честь, что их ужасному преступлению, – она ткнула своим кривым пальцем в направлении узников, – нет оправдания. И поэтому я отказываюсь говорить что-то в их защиту.

– Как это отказываюсь? – закричал Ножик. – Адвокат должен защищать!

– Не вижу смягчающих обстоятельств, – ответила Лямка.

– Заявление со стороны защиты принимается, – сказал Ужак и стукнул молотком. – Суд удаляется на совещание для вынесения приговора. Никому не расходиться.