Зорох

– Лемана не убьют, – повторил Эламир с прежней уверенностью. – И Харума не убьют. Он слишком хитер для этого. Просто Леману не надо было брать с собой Аля. Томену надо было оставаться здесь с нами. Здесь он был бы в безопасности. Нам осталось бы только дождаться Астаера. – Эламир вдруг замолчал, посмотрел на массивную дверь с громоздким железным засовом, и сразу как-то осунулся: побледнел и опустил глаза. – Жаль, – произнес он, и отошел к окну. Скоро в дверь постучали, и начальник стражи, высокий, уже не молодой, лысый и изрядно раздавшийся в ширь Приот Харм сообщил дурную весть. Три часа назад в Кругу смерти томен Стах пронзил мечом владыку Эмистана на смерть.

– А Леман? – с испугом спросила Эльза, выбежала на середину зала и остановилась в ожидании.

– На сколько я знаю, пока жив, – немного удивившись, ответил начальник стражи.

– Пока?

Стражник потоптался на месте.

– Я узнал об этом раньше, просто сомневался, нужно ли вам все это рассказывать. Но потом, все-таки решил, что нужно.

– Два наследника и одна чаша власти, – глядя в одну точку перед собой, не громко произнесла Мия. – Ну вот, значит все сейчас и начнется. Все, как всегда…

– А что там сейчас происходит? – спросил Эламир волнительно.

Приот посмотрел на Акху. Она задумалась о своем, и как-то не сразу поняла этого взгляда, но вспомнила, что теперь главная здесь она, и кивнула ему.

– Расскажи все, что знаешь.

– Ко мне принесли сразу три донесения, – ответил Приот, и в голосе его, и в скорбном выражении обрюзгшего лица было заметно волнение. – Все они похожи. Когда стало ясно, что Эмистан Басил убит, Леман решил поквитаться с владыками. В оцеплении стояли меченосцы эрла Рикона. По приказу Лемана они перебили почти всю охрану девяти владык, но так и не добрались до них. Харум Адий оттеснил его штурмовиками эрла Маера. Леман отступил. Он приказал меченосцам вернуться в казармы, но командиры ослушались, и большая часть из них отправилась на площадь Воззвания. Туда же отправили своих солдат командиры городских гарнизонов, и часть штурмовиков, которых привел мой хозяин Харум Адий. Как и в случае с Леманом, большая часть из них отказалась выполнять его приказы.

Все дело в том, что каждый командир получил пакет, в котором говорилось о его повышении, и получении особых привилегий. Все это Сифеас обещал тем, кто поддержит его в борьбе за законное право на трон. Эти пакеты им вручили уже через полчаса после гибели Эимстана. А еще через час на площади Воззвания Сифеас объявил себя новым владыкой. Он хотел дать народу Харпы «клятву служения», но эрл Леман помешал этому. Эрл заявил, что последней волей Эмистана Басила было объявить приемником своего младшего сына Аля. Сказал, что этионы верховного круга, подтвердят его слова. Сифеас заявил, что с этого дня распускает верховный круг. Харум Адий сказал, что это можно сделать только с позволения Большого совета. Сифеас заявил, что отныне такие вопросы будет решать сам. Леман объявил Сифеаса узурпатором. Началась потасовка, которая переросла в кровопролитную битву. Погибли тысячи. Сейчас идет бой на южной окраине города. У Лемана и Харума Адия мало людей, их прижали к морю. Хуже всего то, что никто не знает где Аль, и жив ли он. Есть ли дальше смысл бороться?

– Какой ужас, – прошептала Эльза.

– В замке пятьсот воинов, – сказала Акха. – Если мы выйдем им на помощь, сможем помочь?

Стражник покрутил головой.

– Они еще могут уйти из горда. Так скорей всего и поступят. Скоро нам здесь, будет гораздо труднее, чем им там. Не знаю, нужны ли вы Сифеасу, но он все равно придет сюда. Он будет искать здесь Аля.

Приот откланялся. Прикрывая за собой тяжелую дверь, вдруг оглянулся, и очень удрученным тихим голосом произнес:

– Стах убил владыку с первого своего удара. Эмистан даже не защищался. Он будто бы сам шел на смерть.

Приот ушел, оставив детей в растерянном молчании, но не прошло и пяти минут, как вернулся снова.

– У наших ворот эрл Маер, и двадцать человек его личной охраны, –сказал он. – Он говорит, что собственные меченосцы предали его. Они переметнулись на сторону Сифеаса и преследуют, чтобы убить. Он требует дать ему убежище.

– Так пустите же их скорее! – крикнула Эльза. – Их же сейчас всех убьют! Я только что видела, как по улице бежали солдаты в серых плащах, а за ним гнались другие в серебряных кольчугах. Разве вы не слышите, как они кричат? Открывайте скорее!

Акха посмотрела на начальника стражи. Эльза, Эламир, и остальные впервые видели ее такой растерянной.

– Что мне делать? – спросила она у Приота.

Стражник отрицательно покачал головой.

– Если он принял сторону Сифеаса, то, как только мы откроем ворота, сюда ворвутся тысячи его солдат. Я предупреждал вас, что Сифеас будет искать здесь Аля.

– Чего ты медлишь, Акха?! – рассердился Эламир. – Прикажи, пусть его пустят. Это же Маер! Ты что забыла, как мы плавали на его корабле. Он же нравился тебе. Он наш друг, и он в беде! Прикажи открыть.

– Харум сказал, не под каким предлогом, никого не впускать, – не очень уверенно произнесла Акха. Она посмотрела на Нирона, и он повторил жест начальника стражи, Акрон кивнул ей, а Мия, когда дошла очередь, уверенно произнесла:

– Не надо этого делать.

– Ты что? – возмутился Эламир. – Да что с вами со всеми?! Там погибает наш друг! Мия, его сейчас убьют!

– Нет никаких друзей, – ответила Мия. – Есть только союзники. И все союзы временны. Союз с Сифеасом Маеру сейчас выгодней, чем союз с его младшим братом. Сефеас первый наследник, на его стороне почти вся знать Харпы, и владыки девяти Миров. Армия, которая поддержит Аля, придет сюда только через неделю. За это время Сифеас убьет его сто раз. – Она немного помолчала. – Ты думаешь, Маер дурак?

– Нет, он не дурак, – ответил Эламир. – Я только знаю, что он хороший добрый, человек. И этот хороший человек, через минуту умрет, по твоей, между прочим, вине!

– Все умирают, – ответила Мия. – Одним больше… Одним меньше…

– Что?!! – удивился Эламир. – Знаешь ты кто? – бросил он со злостью. – Знаешь кто?

– Кто? – спокойно произнесла она. Ноздри Эламира раздулись. Он еле сдерживал свой гнев.

– В руках эфионы миллионы жизней, – сказала Мия, неожиданно взволнованно. – И она не может рисковать своей собственной, даже из-за тысячи чужих. Наоборот, это Эфиона должна уметь приказать им всем жить или умереть, ради нее.

Эламир потряс головой, потом посмотрел на Эльзу.

– Что она говорит? – задумчиво и раздраженно произнес он. – Я вот сейчас, ничего не понял, что она сказала. Ты смогла это перевести? – и, не дождавшись ответа, снова посмотрел на Акху. – Акха! – крикнул он ей. – Ну сделай, что-нибудь! Ты ведь не простишь себе!

Акха задержала взгляд на Эламире, потом посмотрела на Приота.

– Минуты вам хватит на то, чтобы открыть и закрыть ворота?

– Минуты больше, чем достаточно, – ответил он, – но…

– Хорошо, – не дала ему договорить Акха, – вы впустите их. Эламир иди с начальником стражи. Твоего времени тебе хватит: ты успеешь предупредить. Пусть заходят, но только, после того как увидишь будущее в котором они вошли и ворота за ними закрыты.

Эламир обрадовано кивнул.

– Скорее! – крикнул он Приоту, и больше не теряя ни секунды, устремился к двери и дальше, по коридору. – Если появится опасность, я скажу что делать!

Маера и его людей впустили. Никто из них не пытался помешать закрыть ворота, напротив, навалились все гурьбой, чтоб дубовые створки поскорей захлопнулись.

Только, когда стражники заглушили засовы, и сверху опустилась дополнительная защитная решетка, эрл Маер смог перевести дух, и, устало вытирая пот со лба, обратился к Приоту:

– Почему так долго?

– Я ждал разрешения, – ответил начальник стражи.

– Чьего разрешения? Я хранитель Юга. Для меня не может быть закрытых дверей. Чтоб понять любой засов в этой части Мира, вам нужно только одно разрешение, и это разрешение мое. Нас всех чуть не перебили. Пять минут назад нас была сотня, а теперь не наберется и двадцати. Это хорошо, что они нас потеряли. Половина моих людей погибли в двух кварталах отсюда, прикрывая наше отступление. Сифеас оказался удивительно расторопным. Мы недооценили его. За каких-то два часа он захватил город. Скоро, то же самое будет в Терчи и Мидасе. У гаденыша был план. Паук помогает ему.

– А как же ваши гарнизоны? – осторожно спросил Приот.

– Предали, – ответил Маер. – Не наберется и четверти командиров, сохранивших мне верность. А ты думаешь, от кого мы сейчас драпали? Вчера они с обожанием ловили каждый твой взгляд, а сегодня сами бросают в тебя копья. – Маер схватился за руку, и простонал сквозь зубы. – Я ранен. Зови своих лекарей. Плечо копьем вспороли, кость задели. Эламир, и ты здесь?! – только заметил он мальчишку. – Вот тебе и Харпа, парень. Веселенькое время ты застал. Бедный Эмистан, как же так вышло? Такого человека потеряли…

– А как там Леман? – спросил Эламир. – Он был с вами?

– Плохо, – поморщился Маер, убрал руку от раны, и смахнул упавшую на глаза челку, пачкая волосы собственной кровью. – Очень плохо. Сначала мы держались вместе, но потом решили отступать порознь. Я прорвался к западному крылу, а он с Харумом отступил в южную часть города. Харум, я слышал, смог пробиться к кораблям, и отплыть, а отряды Лемана отсекли от моря. А вообще никто ничего не знает. Паника. В городе страшные беспорядки. Откуда только взялась вся эта нечисть? Громят лавки, портовые склады, врываются в богатые дома и грабят, грабят, грабят… Слышишь, ты, – обратился он к начальнику стражи. – Размести моих людей. Дай им умыться, и пусть прислуга постирает им одежду. Они все пропитаны потом и кровью. Почти все ранены. Чембер и Дарк на ногах не стоят. Чемберу топором рассекли три ребра – вот так. – Он показал Эламиру на себе, как именно. – Когда Дарк перевязывал его, в спину ему воткнули копье. Вот сюда, чуть выше лопатки.

– Мне очень жаль, – произнес Эламир.

– Пожалей себя парень, – усмехнулся Маер. – Когда они ворвутся сюда, для каждого из нас у них найдется по копью и топору. Оставаться здесь долго нельзя. Людей тут хватает. – Он посмотрел по сторонам и со злость сжал кулаки. – С темнотой попробуем вырваться из этого капкана. Дарк! Поднимите кто-нибудь Дарка! Дарк славный воин, он скоро очухается, и тогда Сифеас узнает на что еще способны тигры Маера. Солдаты, вот он наш герой. Берите с него пример…

– Эрл Маер, – сказал Приот, – вы можете покинуть крепость, когда вам будет угодно, но ни один мой солдат не выйдет за ворота замка. У нас особый приказ и мы будем удерживать эти позиции на сколько хватит сил.

Маер снова взялся за руку, его красивые голубые глаза сузились от боли и ненависти.

– Мы об этом еще поговорим.

Глава 8

Весь день прошел в тревоге и ожидании. Эльза почти не отходила от окна. Она выбрала себе несколько книг из библиотеки Харума, но читать не получалось. Ей мешали крики, которые все чаще доносились с улицы, и собственные неспокойные мысли.

Акха все время звала Приота и справлялась о новостях, но пока ничего к сказанному он добавить не мог. Видимо от сочувствия, или ему просто надоело бегать вверх-вниз по лестницам, но чтобы как-то отвлечь детей от маеты и мрачных мыслей он прислал к ним двух престарелых прислужниц, которые знали все закоулки замка, и могли часами рассказывать о его истории.

Одна из них – худая, длинная и очень живая старушка по имени Алессия знала про все картины, которых в коридорах и залах было больше тысячи. Рассказывала она с неподдельным интересом. Чаще всего останавливалась возле полотен, на которых были запечатлены древние баталии, невообразимые по своим масштабам и детализации.

«Вот здесь, владыка Квин Басил сражается с горцами, – рассказывала она. – Это все было на самом деле. Клан «Ледяных воинов» напал на его отряд, когда он хотел добраться до Бескрайнего моря, через восточный хребет. С Квином было только сто воинов, а горцев больше тысячи, но мы все равно их одолели. Вот видите, как храбрый владыка одним ударом срубает сразу пять голов».

Нирон усмехнулся и посмотрел на брата, но Акрон сделал вид, что не заметил этого взгляда. Он не хотел поддерживать Нирона в его уверенности, что они находятся среди врагов.

«А вот здесь Фараон Басил, – продолжала Алессия. – Видите он лично казнит вождей из «нижних» кланов, которые объединились, чтобы напасть на Тигу. Это такой старый город, сейчас его уже нет… Вот на коленях стоит вождь «Острых камней», а вот этот с головой волка на плече, это «Голодные волки», за ним вождь «Бессмертных», а вот скалится главный из клана «Горных котов». Про него я потом могу рассказать. На этой стене мы деремся только с горцами, а там дальше будет интересней. Мы воевали с Желтыми Мирами, и даже с метрийцами. А вот тоже интересная картина. Схватка в Ущелье мертвых. Владыка Авирион Басил, родоначальник Басилов, дерется с Тагормом, вождем племени Орлиных когтей. Орлиные когти один из самых древних и жестоких кланов, но он исчез еще тысячу лет назад. Авирион убил последнего из Орлиных когтей. По преданию тысячу лет назад был такой же звездопад, как и у нас, но только один раз, всего одну ночь. И в племени родилось два близнеца. Они должны были объединить все горные кланы. Но Орлиным когтям предстояло доказать, что они достойны быть первыми среди горцев, и защищать этих братьев. В последней битве Орлиные когти потеряли больше половины своих воинов, и Тагорм решил, что братья для них непосильная ноша. Племя решило убить близнецов, но они сбежали. Они заблудились, видимо, поднялись высоко в горы, и там замерзли.

Самое печальное в этой истории, то, что через месяц, после их побега, к Орлиным когтям с высоты спустились воины от двадцати кланов, и сказали, что отныне будут защищать близнецов вместе с ними. «Пусть они объединят нас» – говорили они. Но близнецов уже не было. Тагорм поклялся, что найдет их, и искал двацать лет. Он обошел все горы, и наконец, спустился в Бескрайнюю долину, как они называли Пятигорье. И в Бескрайней долине, как теперь мы знаем, его и убил храбрый Авирион.

Братья снова переглянулись, но во взгляде Нирона больше не было укора. Оба мальчика были растеряны, удивлены и даже испуганы.

– Так вы говорите, это было тысячу лет назад? – удивляясь не меньше их, спросила Акха.

– Да, – подтвердила Алессия. – И картина эта очень старая. Только у нас она висит уже больше трех сотен лет.

Акха заметила, что теперь Акрон смотрит на другую картину. Выражение лица его вдруг переменилось: стало бледным и печальным. Она еще не услышала его мыслей, но резко, до холода в груди почувствовала боль чужого сердца, тоску и горечь утраты.

Акха подняла подсвечник, который держала в руках Алессия, и осветила картину целиком. Там была нарисована девушка. Красивая полуобнаженная, в разорванной одежде девушка с бледным уставшим лицом, и длинными черными волосами, ниспадающими на расцарапанные плечи и грудь. Она была нарисована со спины. Оглядываясь в пол оборота, казалось, ловит кажый оброненный на нее взгляд. Вокруг нее был снег, и по этому снегу она что-то тащила.

– Кто это? – спросила Акха.

– Это очень странная картина, – ответила Алессия. – Полтора века назад в замке несколько дней ночевал какой-то молодой художник. Он должен был рисовать племянниц Тиграна Басила. Днем он рисовал девочек, а по ночам вот ее. – Она кивнула в сторону картины. – Эта бесстыжая голая женщина стала сниться ему, после того, как он увидел «Схватку в ущелье смерти». Вот эта вот, я показывала ее. Женщина эта тоже из горцев. Она совершила страшный грех – убила своего мужа. Зарубила топором. За это, по приказу вождя, жены старейшин избили ее палками, разорвали на ней одежду, и заставили тащить тело мертвого мужа на вершину ближайшей горы. По пути она замерзла, и на том месте, где она упала их и сожгли. Сначала сожгли ее, чтобы она забрала все их общие грехи, а потом его, чтобы он зашел в мир мертвых, уже чистым.

Художник просил, чтоб картину повесили именно здесь, но никто, конечно, не стал удостаивать, эту бесстыжую, чести висеть среди таких важных особ, и полвека она пылилась в подвале северной башни, где мы храним старые книги, чучела, и поломанные скульптуры. Но томен Варекис Басил, там дальше будет его портрет, после того, как мать запретила ему жениться на вдове варда, убитого им на тайном поединке, на зло ей все-таки повесил здесь эту картину. – Алессия подняла свечу еще выше. – Говорят, его мать была чем-то на нее похожа. Ну что, идемте дальше? – Она отошла от стены, и, пропустив несколько полотен, подошла к противоположной стене и остановилась возле большой, вытянутой в высоту картине.

– А это знаменитый Атулий Басил и шестеро его этионов, – сказала она с гордостью. – Они стоят на холме, и смотрят на бранное поле, заваленное трупами врагов. В небе кружат тучи воронья, но солнце пробивается сквозь тьму. Светлый луч падает на чело владыке, как бы благословляя его. Это первая победа Атулия над непокорными народами Теплых островов. Здесь не видно, но за их спинами море. Художник сделал наброски, сидя на мачте корабля. – Алессия оглянулась, и поняла, что рассказывает это только своей подруге, такой же старой, худой и надменной служанке, и двум стражникам, с хмурыми безразличными лицами. Дети остались возле картины с девушкой убийцей. Смотрели на нее, не отрывая взгляда, и молчали. Стало совсем тихо, только всхлипывал Акрон, и несколько раз скрипнули стыковые пластины лат, на руках у стражников.

Акрон вытер лицо рукой, и ладонь стала мокрой от слез. Он провел ладонью по полотну, и тогда избранные впервые услышали его голос.

– Найя, – еле слышно прошептал он, осторожно касаясь пальцами ее лица и волос. Потом схватился двумя руками за узкую резную рамку, и с усилием сорвал картину со стены.

– Что ты делаешь?! – возмутилась Алессия. – Здесь нельзя ничего трогать!

– Можно! – уверенно возразила ей Акха. – Пусть берет. Она его.

Старуха посмотрела на одного из стражников, и тот, сохраняя на лице прежнее безразличие, еле заметно кивну.

Алессия сжала кулаки, опустила голову, и с трудом подавляя возмущение, прошипела:

– Как скажете, мейси.

Потом детей отвели в специальный зал, где было множество каменных изваяний владык правящих всем Пятигорьем на протяжении тысячелетий. На самом видном месте стояли две высокие фигуры. Из белого гранита были высечены владыки Харпы и Схалы. Еще молодой самоуверенный Элинор Басил, и рядом совсем юный добродушный и даже скромный, Талин Ротрик. Оба они держались за рукоять одного, воткнутого в камень меча, и гордо смотрели вперед. Памятник олицетворял военный союз двух великих Миров. Кога-то постамент стоял в зале родового дворца Басилов, но после смерти отца, Эмистан приказал убрать его с глаз долой. Он просто не мог спать спокойно, когда рядом с мечом в руках стоял Талин Ротрик. Так оба каменных владыки оказались в коллекции Харума Адия.

– А этого я знаю, – сказала Акха, останавливаясь напротив «паука». – А он и в молодости был хитрым. Думаете, он как бы смотрит на Элинора? – нет, он озирается, краем глаза косится назад – кто там из врагов уже подбирается. Никому не доверяет. У Элинора рука расслаблена, а этот вон как плечо рукояти сжал – власти хочет. Давно ее ждет.

Затем детям показали экзотических птиц – живых, и вырезанных из дерева и разукрашенных. Их держали на верхнем этаже чертога, в котором находились покои самого Харума Адия. На самой крыше была цветочная оранжерея.

Эламир и Мия задержались возле пышных цветов с яркими бутонами, источающих невероятный сладкий аромат.

Мия проводила взглядом Акрона, который аккуратно нес свою картину, трепетно прижимая к груди.

– Думаешь, это и в самом деле их мать? – спросила она у Эламира, не глядя на него.

– Думаю, что она.

– Женщина, которую сожгли тысячу лет назад? – Ее черные, будто нарисованные углем брови, удивленно приподнялись.

– Для них это было вчера.

– Но это не так, и это странно.

– Теперь все странно, – ответил Эламир. – И этот цветок, тоже очень странный. Стебель один, а бутоны разного цвета. Я такого никога не встречал.

– Он тебе нравится? – спросила Мия.

– Да, он красивый.

– Этот цветок с моей родины, – сказала она. – Его называют Душой эфионы. А вот этот синий, возле нее, называют Любовником. Ни один другой цветок не сможет вырасти рядом с ней. Но и он держится на расстоянии. Эфиона сильная, гордая, и одинокая – ей никто не нужен.

– Никто? – уточнил Эламир.

– Никто, – повторила она.

– Понятно, – сказал он, развернулся, и побрел вслед за остальными. Ему почему-то уже не нравились все эти цветы. «Зачем здесь все это? – думал он. – За стеной кричат и убивают, а тут… Нет, все это не правильно, как-то лживо…»

– Эламир! – окликнула Мия.

– Да, – оглянулся он.

– Это просто такие цветы, – улыбнулась она ему.

– Наверное, – ответил он ей так же с улыбкой, и цветочные запахи снова ударили в голову.

Глава 9

Когда за окнами начало темнеть избранные вернулись к себе. Во всю горел камин, освещая большую часть комнаты. Алессия хотела зажечь свечи, но Акха сказала, что это лишнее, и намекнула, что у Лемана в это время они уже ужинали. Как только прислужница вышла, к ним в гости нагрянули эрл Маер, в компании начальника стражи и еще двух военных, которых Акха запомнила еще утром, когда провожала Харума Адия.

– Славно устроились! – воскликнул с порога Маер. – Славно! Пустите нас к себе? Хоть у камина обсохну. Рубашку постирали, до сих пор мокрая. Кровь с рукава так и не отмылась. – В правой руке он держал кувшин, и показывая отогнутым пальцем на раненую левую руку, подвязанную к шее веревкой, пролил на рукав немного вина. – Проклятье! – выругался он. – Как с утра началось…

– Проходите эрл Маер, – сказал Эламир. Он сразу заметил, что эрл хочет казаться пьянее, чем на самом деле, и подумал, что так ему легче прятать неуверенность и тревогу, которая довлела сейчас над всеми.

– Только если новый комендант дозволит, – сказал Маер с иронией в голосе, и посмотрел на Акху.

– Прошу, – пригласила их Акха.

Маер молод и хорош собой. Эламир знал, что этот смелый и острый на язык советник нравится Акхе. Она сама, ни раз, называла его умным и добрым, поэтому Эламир поразился той холодности, с которой она предложила им войти.

Гости сели за дубовым резным столом, недалеко от камина.

– Мы будем сейчас ужинать, – сказала Эльза. – Скажите, чтобы вам тоже принесли. Поедим вместе.

– Мы ненадолго, – произнес Приот.

– Славная девочка, славная, – сказал Маер, глядя на Эльзу, отпил немного из кувшина, поморщился и вздрогнул. – И чем сегодня кормят?

– Повара сказали, будет утиный суп и жареная рыба, – ответила она. – А еще они пекут ржаной хлеб.

– Рыба и ржаной хлеб, – повторил за ней Маер. – А поесть, значит, ничего не принесут? – Он снова отпил из кувшина и поежился. – Ухх крепкая дрянь… Ну ладно, поедим вместе хлеба… И давно вас здесь голодом морят?

– Нас хорошо кормили, – возразила Эльза. – А вообще мы здесь первый день.

– День, – повторил он, задумываясь о чем– то своем. – Такие дни идут за двадцать лет жизни. Эмистан мертв, от всей моей армии осталась кучка калек. Город занят врагом. С рассветом начнется штурм. У Сифеаса пятнадцать тысяч солдат. Все они завтра будут под нашими стенами. Завтра к вечеру, а может и раньше крепость падет. Всех ее защитников повесят. У нас есть один шанс. Пока еще есть, но скоро уже не будет. – Начал он говорить медленно, вяло, но постепенно распалялся, в глазах появлялся огонь, а в движениях резкость. – Как только стемнеет нам надо собраться в единый кулак и пробиться к восточной части города. Мы уже в кольце, но они растянуты – пока. Если выйдем сейчас, то столкнемся с ничтожной частью той силы, которая будет здесь завтра. Они не знают откуда мы начнем прорыв. На нашей стороне внезапность. Один уверенный нажим и мы прорвем это кольцо. Через час окажемся за городом, потом снова на восток, встречаем армию Астаера, и уже через три дня идем обратно под его знаменами. Через неделю – мы снова здесь. Только на это раз сила будет на нашей стороне.

– Вы думаете, они смогут ворваться сюда уже завтра? – спросила Эльза.

– Конечно, – сказал Маер. – Штурмовики всегда были особенно напористы. Их атаки яростны и стремительны. В обороне они бесполезны, но стоит поднять флаг, крикнуть: вперед, и тогда… Ты не видела, как с гор сходят снежные лавины?..

Девочка отрицательно покрутила головой.

– Эта крепость неприступна, – потупив взгляд, произнес Приот. – Серебрянные конечно предпримут все что могут, но… штурм крепостей не самая сильная их сторона. Столкнись мы с ними в чистом поле, я бы сказал: вы правы, но тут… Никому еще не удалось прыгнуть выше собственной головы, эрл Маер.

– Им не надо прыгать, – снова устало возразил эрл, – у них есть лестницы.