Наперегонки с Эхом

Он выпрямился и деловито заковылял по зале, принюхиваясь.

– Нам придется поплавать, – сообщил он. – Над этим камнем – дно неглубокой реки. Сейчас мы его отодвинем, перекроем тоннель, по которому мы пришли сюда, а когда вода заполнит всё это пространство, вынырнем через эту дырку. Ждать будем вон в той нише, ее вода не заполняет. Прошу, – он сделал величественный жест когтистой лапой, как будто приглашал коронованных особ проследовать к праздничной трапезе. Все поспешили в нишу. Коготь прошептал заклинание, камень раздался на две части, открывая дыру размером с тележное колесо. В нее хлынул зловонный ил вперемешку с остатками растений и тиной. Здоровенный рак шлепнулся в лужу, попытался было отползти, но был смыт потоком, и его унесло вниз по тоннелю.

– Обождем, пока муть не смоет, – пояснил Коготь, – течение тут быстрое, вон сколько грязи нанесло меньше чем за день.

Авик снова вернулся к прерванному разговору.

– А как вы думаете, – спросил он у Нотии, – та табличка, которую Коготь отдал Рамису, она не могла…

– …призвать это загадочное нечто в наш мир? – продолжил его мысль старый маг. – Наверное, наверное…

– А вдруг это жители Мароджара расставили такие изощренные магические ловушки, которые губят не только самих кладоискателей, но и всю их страну вместе с ними?

– Знали бы вы, скольких трудов нам стоило найти эту табличку, – вмешался Коготь, его усатая морда выражала смесь возмущения и насмешки одновременно. – Хороша ловушка, которая срабатывает через одиннадцать лет поисков. Нет, брат, если бы это была ловушка, то тут таких же было бы еще до колен насыпано. Но нет, эта табличка была одна-единственная.

– Мы с Мавкой видели такую же, – парировал Авик, слегка уязвленный высокомерным тоном Куницы. Коготь развернулся к нему так резко, что мальчик чуть не подпрыгнул от неожиданности. Шерсть встала дыбом на загривке у Куницы, глаза загорелись зеленым пламенем.

– Где? – прохрипел он сдавленным голосом. – Где?!

– В зале со статуями, – ответил Авик.

– С какими статуями?

– Ну, там женщина с ручным рыбоедом, волшебник, укротитель, ну и другие. На статуях были надписи с рунами, точь-в-точь как на вашей табличке, так что можно, наверное, прочитать, кто где.

– Как на нашей табличке? Ручной рыбоед? Нижнее письмо? На такой малой глубине? – простонал Коготь. Он резко повернулся к двум молодым воинам, приведшим Авика и Мавку, отвесил каждому по быстрой оплеухе и прощебетал что-то настолько гневное, что остальные Куницы тоже отвели глаза, стараясь не смотреть в его сторону.

– Я возвращаюсь, – твердо сказал он, – меня не ждите, я вас догоню. Ах, да, заклинание, чтобы двигать воротные камни, – он пошарил глазами.

Один из его товарищей постарше важно поднял два когтистых пальца, давая понять, чтобы он не беспокоился об этом. Коготь молнией скрылся в проходе. Еще один воин бросился вслед за ним. Несколько мгновений было слышно, как они разбрызгивают воду, прыгая вдоль стен тоннеля, но скоро эти звуки потонули в шуме потока.

– Мда… – потянул десятник, – вот тебе и верность долгу…

– Видно, наш друг видит свой долг несколько иначе, – ответил ему Рем.

Между тем вода, падающая с потолка залы, очистилась. Теперь вместе с зеленоватыми струями вниз проникал теплый солнечный свет. По стенам замелькали блики. Один Куница закрыл проход в нижний тоннель. Вода стала собираться на полу. Авик перевел взгляд на Мавку, она смотрела на солнечные зайчики и улыбалась. Он посмотрел на Куниц и вздрогнул от неожиданности: на их месте стояли обычные горожане, одетые, как хоривские обыватели, ремесленники и торговцы.

– Ногаст – книжный червяк, – потрясенный Авик узнал своего старого знакомого.

– Он самый, – ухмыльнулся тот. – Что, не ожидал?

– И часто вы бываете в Хориве?

– А вы? – передразнил его Ногаст. – До всей этой заварухи я в Мароджар-то спускался пару раз в год от силы.

– То есть в городе и в Школе… – продолжил Авик заплетающимся языком.

– В городе вполне можно встретить тех, кого вы называете кадаврами, – перебил его Куница, – вокруг Школы и Цитадели их, конечно, нет, там расставлены истуканы… или были расставлены, поэтому иллюзии не работали. Ну и магам мы, конечно, старались лишний раз на глаза не попадаться, чтобы не раскусили. Хотя меня вот – не раскусишь, – он самодовольно хлопнул себя по груди. – Был такой забавный случай…

– Задвигайте камень, – вдруг громко перебил его Нотия.

Старший Куница, единственный, кто не принял человеческого облика – так много сил отнимало у него волшебство, удивленно посмотрел на старика.

– Там оборотень, – пояснил Нотия, глядя наверх.

Мальчики наперебой прочитали заклинание геопии и вот сквозь толщу камня над их головами закачались водоросли, заблестели солнечные блики на зеркальной поверхности воды.

– Всё тихо, учитель, – негромко сказал Авик.

– Задвигайте, – выдохнул старый маг.

Куница медлил. Вдруг что-то темное, окруженное тучей мелких пузырьков, пробило водную поверхность и понеслось к отверстию, из которого вниз хлестал могучий чистый поток. Внутрь просунулось нечто мохнатое и, высунувшись из дыры у самого потолка, начало жадно хватать губами воздух. Куницы возбужденно загалдели. В голову оборотня полетели стрелы. Две отскочили от камня, от еще одной он увернулся, четвертая оцарапала ухо, а пятая прошила насквозь скулу. Оборотень дернулся и затих. Кровь закапала вниз, смешиваясь с водой.

– Вон еще один! – крикнул Хура.

По мелководью, волоча ноги, двигалась человеческая фигура. Головы и плеч не было видно, они возвышались над освещенной солнцем зеркальной пленкой.

– И еще! Они идут сюда!

Куница сосредоточенно читал заклинание, но камень не двигался.

– Тело мешает двигать воротный камень, – крикнул он, карабкаясь по стене. Быстро забравшись на потолок, он головой вниз подполз к отверстию, и уцепившись тремя конечностями за выступы камня, четвертой молниеносно достал раскладную алебарду и ткнул что есть силы оборотня в плечо. Неожиданно две мохнатые руки сомкнулись на древке алебарды и потянули ее вбок. Куница, не удержавшись, отцепился от потолка и вцепившись обеими руками в алебарду, закачался на ней как маятник, затягивая внутрь и оборотня. Тот пытался цепляться за дно ногами, но течения ему было не перебороть. Взметнув столб брызг, они рухнули на уже залитый по колено пол. С громким вздохом вскочил оборотень, бесшумно поднялся Куница. Вцепившиеся мертвой хваткой в алебарду бойцы кружились, боролись с течением, но на скользком полу было трудно занять устойчивое положение. Поток неумолимо сносил их вниз к тоннелю. Авик посмотрел наверх, второй оборотень уже подходил к отверстию. Наконец Куница сделал обманный выпад, вырвал алебарду и ударил своего противника плашмя между глаз. Тот закачался и рухнул в воду. Куница резко развернулся к открытому отверстию в потолке, с его губ уже начали слетать слова заклинания, но тут и он поскользнулся и, взмахнув руками, поплыл вслед за оборотнем, уже скрывшимся в тоннеле. Рем выхватил у остолбеневшего от ужаса Куницы-чеканщика моток вервия и швырнул падающему. Торопливыми движениями Рем обвязал свободный конец вокруг пояса. Моток вервия упал в воду и через мгновение, разматываясь, исчез в тоннеле. Вслед за мотком унесло в тоннель и Куницу.

– Держите меня, щеглы! Хватит ставнями хлопать! – крикнул Рем. Мальчики бросились к нему. Двое Куниц принялись наматывать вервие на руки. Не успели они это сделать, как за вервие резко дернули снизу, из тоннеля. Рем подался вперед всем телом, но его удержали. Натянутая струна колебалась – кто-то карабкался по ней вверх.

– Судя по весу – это наш, – сдавленно сказал Рем, изо всей силы вытягивая вервие. И действительно, через несколько мгновений из тоннеля показалась еще более заострившаяся от напряжения мордочка.

Пещеру огласил звериный рев, и огромное тело влетело в отверстие под потолком. В воздухе с ним произошло странное: в нарушение всех законов оно отчего-то вдруг перевернулось вверх ногами и вертикально ударилось о покрытый водой каменный пол, аккурат тем местом, где у него должна была быть голова. Раздался отвратительный хруст, и еще одно неподвижное тело понеслось к тоннелю. Авик посмотрел на бледный, сосредоточенный профиль Нотии, читавшего заклинание. Куница, вылезший из тоннеля, тем временем, ловко отскочив от плывущего на него трупа, тоже скороговоркой читал свое. Камень сдвинулся и медленно пополз, поток становился всё уже и уже. Авик затаил дыхание. На геопию у него не хватало сил – нужно было держать вервие. Наконец могучая струя стала маленькой струйкой. Куница весь мокрый и жалкий как попавший под проливной дождь кот, но глядевший победителем, выполз на сухое место. Авик снова посмотрел, что происходит наверху. Вокруг закрытого отверстия лениво бродило с полдюжины человеческих фигур.

– Скоро закат? – спросил он, – свет наверху как будто стал оранжевым.

Вдруг в тысяче мелких пузырьков что-то огромное пробило зеркальную поверхность воды, словно огромной мохнатой лапой прижав ко дну одного из оборотней. Авик вскрикнул.

– Это всего лишь горящее дерево, – успокоил его Нотия, – они подожгли лес. Боюсь, что все ваши койси тоже пропали… Нам нужно спускаться обратно в подземелье, увы.

Куницы сбросили свои фальшивые человеческие обличия и гурьбой зашлепали по неглубоким лужам к храповому механизму. Быстро приноровившись, они соединили людей в одну связку. Чтобы не поскользнуться, ко входу в тоннель пришлось подползать на четвереньках. Штаны ниже колен сразу стали насквозь мокрыми. А когда они начали спускаться обратно в колодец, из-за льющейся сверху воды, промокло и всё остальное. Насквозь продрогшие, они наконец спустились на дно колодца, где можно было отстегнуть веревку. Нужно было дождаться, пока не спустятся Куницы, а те почему-то медлили. При тусклом свете едва теплящегося холодного огня Авик обхватил Мавку и прижал к себе.

– Не убежишь, – шепнул он ей.

– Не буду, – ответила она.

– А ну-ка, голубки, посветите-ка сюда, – раздался голос десятника. Он стоял над какой-то бесформенной кучей. Авик не сразу догадался, что это тела оборотней, слепленные воедино силой удара о землю. Мавка ойкнула и отвернулась. Десятник же, с видом знатока, принялся выуживать что-то из хлюпающей размокшей массы. Вдруг он одернул руку и ойкнул почти так же, как Мавка.

– Это же Ненко. Ненко, мой солдат! – воскликнул он. – Еще утром он был среди раненных, а теперь гляньте, что стало с его лицом! А зубы-то… А это что такое? Рубленную рану зажали железной скобой, чтобы не открылась.

Нотия подошел к нему.

– Да, – скупо потянул он, – спорая работа, ничего не скажешь.

– Все наши в плену! – схватился за голову десятник.

– Это вряд ли, – ответил старый маг, – может быть, несколько человек. Оно специально послало нам Ненко, чтобы мы думали, что оно всесильно. Однако атаковало нас до того, как мы выбрались наверх, и подожгло лес, чтобы уничтожить бледное вервие и не дать нам уйти. Значит, оно не уверено, что может поймать нас в лесу.

– И что теперь делать? – спросил Хура.

– Не знаю, – пожал плечами Нотия, – надо выбираться отсюда.

Сверху одна за другой посыпались Куницы. Галдя, они торопливо потащили путников дальше вниз по проходу. Они пробежали несколько сот шагов, когда сзади послышался глухой взрыв, а за ним хрустящие щелчки ударов камня о камень.

– Вы взорвали проход? – изумился Авик.

– А что оставалось делать? – ответил бежавший рядом Куница, – они же узнали про этот выход. Зато, теперь можно не торопиться.

Позади послышалось журчание воды.

– Впрочем, нет – надо бежать, – сразу передумал Куница и понесся вперед во весь дух.

Просачиваясь через завалы камней, подземный ручей врастал в свои берега. Когда они добрались до лаза, вода уже закрывала голени. Выбравшись в главную галерею, они остановились, чтобы перевести дух. Из полумрака пещеры к ним плыл какой-то огонек. Вокруг него прыгали вверх и вниз, вспыхивали и пропадали снова две пары зеленых точек.

– Коготь, сюда! – позвал Рем.

– Глазам не верю, – жизнерадостно сообщил Коготь, выныривая из темноты. Когтистая лапа сжимала цилиндрическую табличку, усы топорщились, во взгляде сквозило осознание собственного триумфа. – Что стряслось? Они нашли наш выход? Пришлось взорвать? – он склонил голову и пошевелил ушами. – Плохо дело. Возвращаемся в лагерь. Нам нужно подумать, как быть дальше.

Так они и вернулись на карниз, с которым уже успели мысленно проститься. Коготь прочитал заклинание, поднял камень, заслоняющий вход в штрек, сделал шаг вперед, и… Знакомый звук, напоминающий хруст колеса по гравию разнесся по пещере. Куницы в мгновение ока выхватили свои алебарды и выставили в проход. Мавка вдруг вышла вперед. Ставшие дыбом волосы на загривках Куниц несколько опали.

– Не обижайте его, – сказала она, – он такой же изгой, как и мы. Я первой зайду внутрь.

Она повернулась и пошла по коридору на звук. Авик оправился за ней. Рыбоед ждал их в зале, где раньше висели гамаки. Он лежал у потухшего очага и точил зубами свои страшные кривые когти. Когда девушка подошла к нему, он замер, повернул к ей свою слепую морду, а потом вдруг потерся о ее платье. Двое Куниц стояли в дверях, разинув рты.

– Я всегда хорошо ладила с животными, – засмеялась девушка, почесав зверя за ухом. Тот еще громче заурчал.

– И что ты нам прикажешь с ним делать? – спросил ее подоспевший Коготь. – Спать в одном помещении с рыбоедом никто из моих людей не будет.

– Не волнуйтесь, он скоро уйдет, – сказала Мавка. – Я пока побуду с ним, если он кого-то захочет съесть, он съест первым делом меня и это сделает вашу жизнь намного проще.

Коготь только пожал своими худыми плечами.

Они рассыпались по опустевшему лагерю. Авик принялся развешивать свернутые гамаки. Он уже приладил два или три, когда к нему подошел Нотия. Старик осунулся и как-то весь сжался, но его глаза смотрели ясно.

– Хочу тебе кое-что показать, – сказал он, протягивая Авику цилиндрическую табличку. Тот покрутил ее в ладонях. Белый камень, золотые буквы, точь-в-точь как та, из подземелий, только форма другая.

– Я же не разбираю по-мароджарски, – сказал Авик, возвращая табличку старику.

– Как твоя рука? – спросил он.

– Вроде рана опять затянулась, – ответил Авик. – Не знаю, надолго ли.

Нотия внимательно глядел на него.

– Ты ничего не чувствовал там наверху во время борьбы с оборотнями?

– Ну, может быть легкое покалывание.

– А я почувствовал раньше, чем появился первый оборотень, ты помнишь?

– И что вы почувствовали?

– Головокружение, как будто легкое опьянение, как будто ныряешь в воду вниз головой, чувства обостряются, но пелена встает перед глазами, – он задумчиво помолчал, – я испытываю похожее во время Великой Игры… Если я чувствую его, то возможно и оно чувствует меня. Уж очень легко оно нас нашло. Я очень устал, Авик. Думаю, скоро вы снова покинете лагерь, я не знаю, что на уме у Когтя и не хочу знать…

– Вы думаете, оно может читать Ваши мысли? – ужаснулся Авик.

Нотия только грустно повел плечами.

– Боюсь, долгого перехода мне все равно не вынести. Держи, – сказал он, протягивая Авику лави петаюда, – теперь это твое. Я остаюсь здесь. Запасов мне хватит на какое-то время. Обещай, что вернешься сюда за моей книгой.

Волшебник внимательно посмотрел на мальчика. Внутри у Авика все оборвалось, он потерял дар речи, как будто полной воздуха грудью налетел на каменную стену.

– И еще одно, – продолжил Нотия, – когда все закончится, ты должен найти деревушку под названием Нижний Увар. Она стоит на левом берегу Десницы. Ты должен подняться выше по реке до излучины в форме кинжала. На правом берегу в лесу ты найдешь разрушенную часовенку. Ты не сможешь ее ни с чем перепутать, так как к ее стене, с теневой стороны, привалился муравейник высотой почти в человеческий рост. Зимой земля вокруг не промерзает. Я хотел сам вернуться туда, но, как видишь, не успел. В пяти шагах от часовни ты выкопаешь яму в локоть глубиной, ни пальцем глубже. Понятно?

Авик хотел что-то сказать, но по непреклонному взгляду волшебника понял, что возражать бессмысленно. Старый маг ушел в угол пещеры, сел и принялся невозмутимо разбирать свитки при свете холодного огня. Казалось, только ввалившиеся щеки отличали его от того Нотии, которого они с Хурой увидели за столом в тот день, когда приехали в Хорив вместе с косоглазым сыщиком. Авик вышел на карниз. Здесь Куницы толпились вокруг разложенной на полу схемы. Коготь кружил вокруг нее в своих линзах, опустив голову и подергивая ушами. Время от времени кто-то из Куниц показывал что-то на схеме, и все принимались ожесточенно щебетать и лаять на своем языке. Коготь посмотрел на мальчика поверх линз.

– Ищем выход, – процедил он. – Скорее всего, придется воспользоваться одной из брошенных землеройных машин древних. Мы пробовали было ими управлять, но потом бросили… Вот что, – его неожиданно осенило, – не может ли ваш старик слетать до библиотеки Вечного Города и прояснить нам значение кое-каких Имен? Я сейчас напишу.

Он достал перо, пергамент, и через несколько минут вложил Авику в руку список из двадцати Имен. Авик, все еще не пришедший в себя, кивнул головой и отправился обратно в штрек. Он лег в гамак и принялся зубрить список – взять его с собой в Вечный Город не было никакой возможности. Один раз его отвлекла Мавка. Рыбоед уже убрел куда-то вглубь пещер, и девушка хотела узнать, что они будут делать дальше. Наконец, он вытащил лави петаюда, наполнил его еще не выдохшейся водой жизни, и украдкой взглянул на Нотию. Старый маг все также сидел над свитками, погруженный в свои мысли. Заклинание Авик уже запомнил наизусть.

***

После темного сумрака пещер светлый Ясписный Зал ослепил его, хотя глаза не чувствовали боли. Он понял, что отвык от человеческих лиц, и сейчас смотрел на неподвижных магов с непонятной для него самого тревогой. Знакомым путем он спустился в Хранилище. Было многолюдно, маги сновали взад и вперед, переговариваясь громче обычного. Первым делом он раздобыл письменный прибор и записал список Когтя, пока он не вылетел из головы. Только после этого Авик стал прислушиваться к разговорам, наклонившись к столу и водя пером вдоль строк, как будто что-то проверяя:

– …Ряды ширятся, кто знает, что их безумные вожди придумают завтра.

– Вы думаете, они и вправду безумны? А если прав островитянин и на нас надвигается что-то грозное?

– Островитянин действует от своего имени, он не имеет мандата суферов…

– Ну и что с того?

– Почему мы должны слушать старого, выжившего из ума кеена? У нас своя голова на плечах.

– Обидно будет потерять ее, если он окажется прав.

– Он требует слишком многого. Мы не должны оставлять Город. Снаряжать сейчас поход на север – безумие.

– А что на этот счет думает архистратиг Магдабрус?

– Кто знает… Он лишь ловит взгляды Императора.

Голоса стали удаляться. Авик прошел в Хранилище, взял несколько томов «Указателя», вернулся в читальную залу и сел на другое место. Неподалеку тоже разговаривали, и тоже о нашествии. Обсуждали, не нанять ли войско иноземных наемников, чтобы защититься от неведомой беды. Перебирали воинственных насельников Юго-Восточных Предгорий, народы, подчиненные Западному Хану, а также несколько неизвестных Авику заморских южных племен. Он погрузился в чтение. Значение Имен приходилось выписывать на листах пергамента и выучивать наизусть.

Закончил он далеко за полночь. Около трети новых Имен отсутствовало в «Указателе» и было не ясно, действительно ли они неизвестны или просто записаны с ошибками, возникшими при переводе с мароджарского варианта Истинного Языка на имперский. Голова плавилась от количества того, что следовало запомнить. Чуть покачиваясь, он встал из-за стола, зажав в руке список изученных слов: он хотел просмотреть его еще раз в Ясписном Зале. Расставив все книги по местам, он отправился к выходу. Усталости в теле не было, но голова давила на плечи как чугунный казан. Уже выходя в коридор, он посмотрел на опустевшую залу, скользнул глазами по тому месту, где он только что сидел: ни одной книжки не осталось, он все их вернул на место, ни одну не забыл, хоть все и плывет как в тумане. Вдруг взгляд его скользнул по знакомой фигуре, склонившейся над фолиантом. Авик вздрогнул. Человек медленно повернул голову и посмотрел на Авика. Узкие губы под орлиным носом скривились в торжествующей улыбке. Авик опрометью бросился в Ясписный Зал.

В пещере все уже давно спали. Подавляя волнение, Авик принялся быстро записывать все, что выучил в библиотеке. Дойдя до пятнадцатого слова, он совершенно успокоился и даже начал клевать носом. Когда весь список был составлен, перо выпало у него из рук, он едва нашел в себе силы, чтобы дойти до гамака, свалился в него и заснул как убитый.

Ему снова снилось море и выдолбленные в известняке ступени. Он добрался почти до самой воды, но снова зачем-то свернул и снова пошел туда, где лежал деревянный ящик. Теперь он был открыт, а лежавший в нем двойник сидел на каменной плите и глядел вдаль, в море, куда-то за горизонт.

– Вселенная едина, и мы воссоединимся, – произнес он сухим, невыразительным голосом.

– Кто ты? – спросил его Авик.

– Я – это ты в будущем, – ответил незнакомец.

– И что ждет меня в будущем?

– Ты растворишь в себе Вселенную.

– Это значит, я умру?

– Напротив, ты обретешь бессмертие.

– И буду жить дольше, чем стоит Хорив?

– Много дольше, много дольше. Ты получишь абсолютное знание, абсолютное могущество, абсолютное единение.

– А как я этого добьюсь?

– Скажи мне свое Тайное Имя, и получишь всё это немедленно.

Краем глаза Авик заметил, что вдали, под самой скалой у костра сидит человек. Он помахал Авику рукой, Авик помахал ему в ответ. Худая невысокая фигурка показалась Авику знакомой, и он сделал шаг в ее сторону.

– Вечность не будет ждать вечно, – произнес двойник. Авик снова повернулся к нему.

– Скажи-ка мне, если ты и вправду будущий я, то как получилось, что ты не знаешь моего Тайного Имени?

Двойник посмотрел на него долгим снисходительным взглядом.

– Ты все поймешь, когда придет твое время, – печально сказал он.

Авик проснулся. Была глубокая ночь, все спали, с потолка тихо капала вода. Рука адски болела, сон как рукой сняло. Чтобы чем-то занять себя, Авик принялся вспоминать все подробности своей вылазки в Вечный Город, когда тишину вдруг прорезал еле слышный шепот:

– Ну, здравствуй, – сказал кто-то.

– Здравствуйте, – также тихо прошептал Авик, весь вдавливаясь в свой гамак.

– Нисколько, – невпопад продолжил голос после паузы, – я ждал встречи с тобой с того самого рокового дня, как ты проник в мое жилище.

– С какого дня? И кто Вы? – удивленно спросил Авик. Снова повисло молчание.

– Ты сам знаешь, каков будет мой ответ, – прошептал в ответ кто-то. Авик задумался, вглядываясь в темноту.

– Я к этому готов, – после долгой паузы громко сказал незнакомец. Авик узнал голос Нотии, он понял, что это старик перешептывается с кем-то, чьего голоса он не слышал. Он вскочил и со всех ног бросился через пещеру. Оноди Нотия лежал в своем гамаке с закрытыми глазами. Он был мертв.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Прошло уже больше двух недель с их последней ночевки в лагере. Осунувшиеся и исхудавшие, они шли по пещерам под самой поверхностью и искали подходящую шахту, чтобы пробить выход наверх. Недописанная книга Нотии оттягивала и без того тяжелый заплечный мешок. Авик уже выучил язык Куниц в достаточной степени, чтобы различать имена своих спутников. Их мохнатые лица, прежде казавшиеся ему совершенно одинаковыми, теперь различались между собой так же хорошо, как лица хоривских горожан. Он даже научился замечать едва заметное преломление света бледным вервием в сумраке пещеры.

Коготь не решился разбивать и без того маленький отряд, поэтому Мавка шла вместе со всеми. Сам Коготь сделался молчалив и задумчив. Все были подавлены и говорили теперь чаще вполголоса, Рем был мрачен, и даже Хура почти не улыбался. Его тяготила темнота пещеры, особенно если они останавливались в длинных высоких коридорах. Украдкой он посылал маленький холодный огонь плыть вдоль стены пещеры, и с тревогой смотрел ему вслед, словно ожидая увидеть вдруг кого-то крадущегося во тьме. Огонек полз между сталактитами и драпировками, отбрасывавшими длинные крючковатые тени.

Пещеры были пусты, но тревога не уходила. На ночь Куницы прикрепляли гамаки к потолкам залов, чтобы до спящих не могли добраться рыбоеды. Приходилось пристегиваться ремнями, чтобы не вывалиться и не разбиться во сне. Мавкин рыбоед тоже увязался за ними и шкрябал когтями по камню где-то в окрестных гротах. Он потерял последний страх перед людьми и, нисколько не стесняясь, грелся у походного костра, а однажды даже начал подвывать, когда кто-то из Куниц затянул печальную песню. Куницы дали ему прозвище – Катуйс, что на их языке значило «облезлый». Благодаря своему чутью он легко находил и раскапывал подземные ручьи, в которых водились безглазые рыбы, безглазые же белые саламандры и пещерные мидии.