Наперегонки с Эхом

– Пойдем, – согласился он.

Обнявшись, пошли к проходу. Они миновали последний постамент, когда Авик, случайно обернувшись, увидел уцелевшую статую.

– Смотри… – сказал он. Статуя изображала молодую стройную женщину с огромными глазами и деформированными крыльями носа. Она сидела в нише скалы, кусок которой ради этого был выдолблен и водружен на постамент. Но самым удивительным было то, что перед женщиной, положив ей голову на колени, сидел каменный рыбоед.

– А у этого рыбоеда были глазки, – засмеялась Мавка. – Не больше бусинок, но у нынешних-то и таких нету.

Авик остановился перед статуей и задумчиво смотрел на идиллическую картину. Поза женщины, ее чуть склоненная голова и положение крупных кистей рук, выражали умиротворение.

– Может быть, рыбоеды здесь вовсе не незваные гости? – произнес Авик, – а наоборот, хранители, оставленные законными хозяевами, чтобы защищать тайны подземелий от непрошеных гостей?

– Зачем охранять то, что не используешь много сотен лет? – возразила Мавка. – Или ты думаешь, они хотели вернуться, а потом не смогли или расхотели?

Они обошли статую кругом. Проход между стеной залы и постаментом был почти полностью завален обвалившимися сталактитами. В небольшом прямоугольнике были выгравированы изящные знаки, точно такие же, как и те, что Авик разглядел тогда в маленькой камере при караулке, когда Хура украдкой показывал Нотии неведомую табличку. Авик заставил холодный огонь подняться повыше и плавно облететь залу. Огромные глаза, инкрустированные иссиня-черным шлифованным камнем, отражали свет холодного огня. Каменные изваяния мужчин и женщин, почти не скрытые натеками, одетые в просторное платье, – они сидели и стояли вдоль широкого карниза, опоясывающего залу на высоте двух или трех саженей. Одни держали в руках причудливые приспособления и были как будто погружены в работу, другие просто глядели прямо перед собой, величественно и торжественно. Один мужчина, облаченный во что-то, напоминающее плащ с капюшоном, держал за ошейник вставшего на задние лапы огромного рыбоеда. Зверь скалил свои клыки во тьму пещеры, как бы угрожая неведомому врагу. Вдруг Авик вскрикнул от неожиданности и его холодный огонь опустился почти до пола залы. В следующей нише находилась статуя человека средних лет, поднявшего свою здоровенную кисть открытой ладонью вверх с загнутым безымянным пальцем.

– Это же волшебник! – рассмеялся Авик.

Эта поднятая рука, полуулыбка, спокойный взгляд огромных черных глаз почему-то сразу развеяли его страх перед пещерами. Вот он, такой же волшебник, как Нотия, такой же, каким когда-нибудь станет и он, Авик. Он приветствует его из прошлого, настолько далекого, что даже голова кружится от одной мысли о бесчисленных столетиях, разделяющих их. Он внезапно почувствовал ревность к Когтю, который как будто имел большее отношение к этим подземельям и к этой статуе.

– Смотри, он держит что-то в руке, – сказала Мавка. Кисть левой руки была протянута полуоткрытой ладонью вверх, как бы прося подаяние, и на ней уже начала пробиваться робкая поросль сталагнатов. На перекинутой через нее золотой цепочке висел диск белого мрамора размером с кулак взрослого мужчины и в два пальца толщиной. Холодный огонь подплыл вплотную, и Авик разглядел золотую гравировку, точь-в-точь как на табличке, найденной в тайных подземельях Школы. Обрадованный находкой, он запрыгал по камням к стене пещеры и попытался вскарабкаться вверх по натеку. Хрупкие каменные сосульки то и дело обламывались, но Авик быстро приноровился хвататься за них у самого основания. Он уже преодолел больше половины пути до заветного диска, когда со стороны входа, сквозь журчанье плещущейся по камням воды, раздался звук перекатывающихся у кого-то под ногами камешков.

– Коготь, – крикнул Авик, завидев два мерцающих в темноте глаза, – смотри, что я… – он осекся. Глаза неподвижно смотрели куда-то мимо него и светились совсем не зеленым, как у Куниц, а бледно-голубым, мертвенным, светом. Судорожным движением Авик послал свой холодный огонь навстречу мерцающим точкам. В проходе на четвереньках стоял человек, почти голый, лишь слегка прикрытый какими-то лохмотьями. Заросшее лицо было стянуто в напряженную гримасу. Вытянутые в трубочку губы и сдвинутые на глаза брови совсем не двигались. Из плеча торчал обломок черной стрелы. Еще одна стрела, выдрав лоскут кожи, вошла человеку в спину вдоль ребер и теперь как коровий хвост топорщилась черным оперением. Несколько мгновений человек напряженно вглядывался во тьму, потом сделал нерешительное движение назад, прочь от приближающегося к нему холодного огня. Потом вдруг заревел, обнажив желтые острые зубы, и в два огромных прыжка перескочил через освещенное пространство. Мавка завизжала и бросилась куда-то прочь, невидимая в темноте. От неожиданности Авик разжал руки и полетел вниз. Правую ногу пронзила острая боль. Он перевернулся на спину, и в нос ударил кислый смрад человеческих нечистот, к которому примешивался отчетливый запах мокрой псины. Оборотень стоял над ним принюхиваясь. Сверху на одежду Авика полилась какая-то густая жидкость. В руке вдруг закололо так, что Авик вскрикнул и здоровой ногой двинул куда-то в темноту. Удар пришелся как будто в дубовую доску. Раздался недовольный рев и стальная рука что есть силы сдавила Авику горло. Глаза его налились кровью, он захрипел, забил руками и ногами, словно перевернувшийся на спину жук.

– Эй, я здесь, – раздался вдруг голос Мавки, и какой-то камешек чиркнул по стене совсем рядом с ними. Оборотень разжал пальцы и двинулся на звук голоса. Свежий воздух хлынул в легкие Авика. На втором вдохе он уже вскочил. Зажмурив глаза, он скороговоркой произнес заклинание. Вспышка получилась такой яркой, что свет проник огненно-кровавым сполохом даже сквозь закрытые веки. Он снова зажег холодный огонь. Чуть поодаль, у постамента оборотень, злобно постанывая, тер рукой ослепшие глаза, а Мавки нигде не было видно. Зажав в руке обломанный кусок сталактита и забыв о боли в ногах, Авик бросился к чудовищу. Когда он был в двух шагах от оборотня, раздался девичий визг. Чудище встрепенулось, повернулось в сторону источника звука и, поднявшись на ноги, завыло рокочущим грубым голосом: «у-а-у-а-у». Откуда-то издали ему ответил другой голос. Но Авик был уже рядом. Что есть силы он дернул вверх стрелу, торчавшую из спины, а потом ударом камня вогнал ее как можно глубже в изогнувшегося от боли врага. Острие вышло из груди чудовища. Спереди и сзади его туловища из ран брызнули фонтанчики темной крови. Оборотень обмяк, и беззвучно раскрыв рот, осел на землю. Из-за камня с плачем выскочила Мавка.

– Ты ранен? – бросилась она к Авику.

– Нет, это его кровь, – ошарашено ответил тот, глядя на закатившиеся глаза оборотня.

– Сюда идет еще один, – скороговоркой шептала ему Мавка, – убей меня и беги, живи. Авик тем временем молча выдергивал обломок стрелы, застрявший в плече поверженного врага. В проходе снова захрустели камешки: на этот раз походка была более торопливой. В руке Авика уже блестел скользкий от крови зазубренный наконечник. Девушка с воем бросилась на землю и откинула с шеи свои спутанные волосы. В проходе мелькнули и тут же скрылись два огонька.

– Он тебя сейчас убьет, а меня утащит! Ты же обещал! – причитала Мавка, но Авик поднял ее за плечо и толкнул обратно за камень. Погасив холодный огонь, он несколько мгновений собирался с мыслями, слушая приближающиеся шаги. Силы были на исходе: никакого боевого заклинания он сейчас прочитать не сможет. Он зажмурился и велел то же самое сделать и Мавке. Кто-то уверенно направлялся прямо к ним. Выждав еще чуть-чуть, Авик снова осветил пещеру короткой вспышкой яркого света. Она вышла не такой ослепительной, но приближающийся незнакомец остановился и недовольно заревел. В эту секунду раздался плеск воды и глухой удар такой силы, что от него, казалось, задрожали стены.

– Беги, скорее! Проща-а-ай! – завопила девушка, выскакивая из-за его спины и бросаясь навстречу опасности. Пробежав несколько шагов, она оступилась и, вскрикнув, упала где-то в темноте. Авик стоял как вкопанный, не в силах пошевелиться от ужаса. Что-то тихо скребло по полу пещеры, не приближаясь и не удаляясь. Дрожащими губами он прошептал заклинание и вновь зажег маленький холодный огонь. Первое, что он увидел было распростертое тело девушки, лежащее на куче мокрой глины. Она была без чувств. Он сделал шаг вперед и заметил белую человеческую руку с острыми длинными когтями, скребущую по камням взад и вперед. Рука торчала из-под глиняной кучи.

– Его завалило! – радостно выкрикнул Авик, бросаясь к девушке.

В ответ на его крик бесформенная глина вдруг пришла в движение и, сбросив Мавку на пол, поднялась навстречу ему. Мальчик опешил: в его сторону смотрела окровавленная слепая морда. Массивный нос принюхивался, поворачиваясь из стороны в сторону. Зверь держал за горло человека, заросшего до глаз грубой рыжей шерстью. Острые зубы оборотня были оскалены в предсмертной улыбке, конечности еще бились и скребли по камням, как бьется о днище лодки пойманная рыбаком стерлядка. Рыбоед встряхнул свою добычу как тряпичную куклу, в шее оборотня что-то треснуло, он в последний раз дернулся и затих. Мавка всхлипнула, села на пол и закрыла голову руками. Зверь повернулся к ней, все еще сжимая в зубах свою добычу. В гробовой тишине было слышно, как он сглатывает струящуюся в его пасть кровь. Только теперь Авик заметил проплешины и хромую ногу.

– Десмуронг, – позвал он, с трудом разлепляя пересохшие губы.

Рыбоед прижал уши к голове и грозно зарычал, темно-красные брызги полетели из его пасти во все стороны. Мавка вскрикнула и пронзительно заголосила. Зверь, казалось, слегка опешил и перестал реветь. Положив на пол бездыханное тело, он принюхался и застыл в задумчивости. Авик стоял ни жив ни мертв от страха. Девушка перестала кричать, но и не двигалась, только испуганно смотрела на чудовище.

– Это рыбоед, спасайся, – обессилено прохрипел Авик. Мавка снова зарыдала, закрыв лицо руками, у нее уже не осталось сил спасаться, да и как можно убежать от подземного чудовища, которое чувствует себя в пещерах как рыба в воде?

Постояв несколько мгновений в неподвижности, рыбоед вернулся к телу и встал на него всеми четырьмя когтистыми лапами. Закусив пастью покрытое рыжим волосом плечо, он затряс головой и изогнулся всем телом. На шее вздулись бугры мышц. Кусок грудной клетки, ключица и рука отделились от тела того, кто несколько минут назад был оборотнем и, разбрызгивая дымящуюся кровь, описали высокую дугу. Голова, болтавшаяся на нескольких связках и лоскуте кожи, оторвалась и, будто снаряд, пущенный из пращи, звонко хрустнула о камень где-то в темноте. Повернувшись обратно к Мавке, зверь положил свой трофей к ее ногам и снова принялся принюхиваться. Девушка не шевелилась. Тогда, припав на передние лапы, и высунув длинный язык, рыбоед забил по полу хвостом так, что загудела вся пещера. Прямо напротив лба девушки ходили из стороны в сторону две влажные ноздри. Мавка медленно опустила руки и долго смотрела на слепую морду с мокрым окровавленным языком. Потом она поднесла руку и осторожно провела по растрепанным, заляпанным кровью бакенбардам. Зверь издал звук напоминающий хруст железного колеса по щебню. Видимо, это было мурлыкание. Он не собирался их убивать. Авик тяжело опустился на землю.

– Видно, я ошибся, когда заклинание развеивал, – заключил он вслух. – И это нас спасло. Какая-то часть заклинания уцелела.

Ноги болели, шея ныла, рана на правом запястье снова вскрылась и из нее капала сукровица. Вполуха слушая, как Мавка монотонно говорит что-то урчащему зверю, он думал о том, сможет ли найти и преодолеть обратную дорогу, о том, что стало с лагерем, и что им делать, если они найдут гнездо Куниц пустым или, хуже того, опустошенным. Вдруг зверь забеспокоился и начал ловить ноздрями воздух. В воздухе раздался свист, и в бок рыбоеда воткнулась раскладная алебарда. Зверь с рычанием отскочил от Мавки и, захватив оружие зубами, выдрал из своего бока двумя движениями могучей головы. Перехватив древко поближе к середине, он приподнял морду и с хрустом перекусил его словно хворостину.

Авик увидел на карнизе фигурку Куницы. Тот стоял, опершись на все четыре конечности, и наблюдал за зверем. Рыбоед тоже чуял чужака. Оставив обломки алебарды, он схватил изуродованное тело оборотня, в три прыжка добрался до берега реки и скрылся под водой. Фигурка выжидающе смотрела ему вслед. Поняв, что тот ретировался окончательно, Куница легко спрыгнул с карниза на постамент, расправив перепонки.

– Возвращауйс, – взволнованно пролаял он. Это был совсем молодой человек, с еще розовыми безволосыми пятнами вокруг глаз. Он не слишком хорошо владел хоривским наречием, поэтому пытался объясниться при помощи жестов. Он указывал на проход, торопил, умолял, злился. Авик смотрел на него безучастно, силы совершенно оставили его. Видимо удивившись пустому взгляду мальчика, Куница слез с камня и поводил перед его лицом когтистой лапой. С трудом Авик поднялся. Болело все. Куница услужливо сунул ему в руки обломок алебарды, и мальчик оперся на него как на костыль. Мавка тоже постепенно выходила из оцепенения. Втроем они поковыляли к выходу. В дыру, сделанную рыбоедом, было прокинуто бледное вервие, поэтому подняться наверх не составило большого труда. У раскопа они встретили Когтя. Мрачный, он стоял, опершись на алебарду. Еще двое Куниц задумчиво бродили по раскопу прислушиваясь.

– Мы потеряли шестерых, – сообщил Коготь без вступления, – их шла целая лавина. Главный вход пришлось взорвать.

– Взорвать? – изумился Авик, – как вы это сделали?

– Дедушка Мароджар многому нас научил, – грустно усмехнулся Коготь, – однако мы уходим – гребем копытами, как говорит ваш красиво одетый друг.

– Как это уходим, вы бросите всё это? – Авик обвел рукой пещеру.

– Рано или поздно нас отсюда выкурят, большая часть наших уже наверху. Они вышли через тайный лаз, мы дожидаемся только вас.

– А вы нас не выдадите? – испугалась вдруг Мавка.

– Хотели бы выдать, уже бы давно выдали, – раздраженно оскалил зубы Коготь. По выражению лица девушки Авик видел, что она не верит словам Куницы. Тот видимо тоже заметил это, устало опустил голову и медленно осел на землю.

– Не хватало еще… – слабо сказал он, – Старик убедил меня. Это ведь и наша война. Если бы вы знали, как мне не охота воевать.

– Это все из-за меня, – виновато сказала Мавка, – лучше б я утонула.

– Ну, нет, дитя моё, – ответил Коготь, – дело вовсе не в тебе. Мы одиннадцать лет копаемся в тайнах этой давно погибшей страны. А какой в этом прок, если мы не можем использовать плоды наших трудов, для того чтобы помочь миру сегодняшнему? Конечно, мы готовили себя для этой роли все эти годы, но никак не ожидали, что нам придется сыграть ее так скоро и так внезапно. Может быть, ученики наших учеников… А мы еще не готовы.

– А уж я-то совсем не готова, – сказала Мавка, – дайте мне лучше утопиться.

В ее голосе не было слышно отчаяния, только отрешенная сосредоточенность. Коготь резко поднялся на свои кривые ножки.

– Прежде чем мы покинем Мароджар, я бы хотел посетить одно место. Здесь недалеко, если знать короткую дорогу. Заодно и вы посмотрите, – он поманил рукой спутников, развернулся и полез вверх по каменной осыпи в зияющую почти под самым потолком дыру. Еще один Куница влез вслед за ним, прокинул бледное вервие и помог остальным подняться наверх. Здесь начинался лаз, по которому идти можно было только на четвереньках. Зажатые с четырех сторон каменной породой, они ползли по узкому извилистому проходу. Когда лаз петлял, холодный огонь Когтя пропадал из виду, и приходилось ориентироваться на ощупь. Позади Авик слышал сопение Мавки. Остальные Куницы пересвистывались где-то позади нее. Ход сузился настолько, что пришлось ползти на животе, подтягиваясь на руках и отталкиваясь ступнями. Наконец холодный огонь впереди остановился. Авик подполз к нему, протянул руку, чтобы ухватиться за стенку хода, но пальцы поймали лишь пустоту.

– Стой, – сказал Коготь, когда Авик до пояса показался из отверстия в стене, – пристегни-ка. – Он кинул ему кольцо. Они стояли на узком карнизе, а где-то внизу, на огромной глубине мерцало во мраке ртутное озеро.

– Главный Зал, Резервуар Мароджара, – прошептал Авик.

– Да, – тихо сказал Коготь.

Мавка вылезла наружу всё с тем же отрешенным выражением лица, и Коготь тоже дал ей кольцо, и она безропотно надела его. Стоя спиной к стене, они медленно пошли вдоль карниза. Куницы, что-то вполголоса щебеча, двигались следом.

«Им-то высота нипочем, не то, что нам», – подумал Авик.

Коготь то и дело закреплял страховку, продетую через авикино и мавкино кольца, так что вервие прижимало их к стене. Наконец они добрались до крупного рукотворного окна и попрыгали вниз, на засыпанный какими-то блестящими осколками пол. При свете холодного огня перед ними предстал огромный сухой колодец, занимавший почти всю залу. Три изогнутых арочных моста вели с трех сторон на небольшой островок в центре колодца, покоящийся на бесформенной каменной колонне, уходящей куда-то вниз, в темноту. Коготь поковылял по полуразрушенному краю колодца до ближайшего моста и направился к островку. Остальные последовали за ним. И мост, и островок тоже были усыпаны осколками. Авик поднял один и поднес к свету.

– Горный хрусталь, – вполголоса сказал Коготь.

– Его здесь хранили? – спросил Авик, удивленно указывая на островок.

– Я думаю, что здесь его делали, – ответил Коготь. – Жители Мароджара владели секретами изготовления минералов. Для них было проще создавать их, чем выкапывать из земли, как нам. Вот мы и пришли.

В центре островка бесформенной кучей громоздились остатки какого-то диковинного механизма. Сохранились только каменные детали, когда-то закрепленные железными крепежами. Металл давно превратился в труху, но бурые следы ржавчины все еще виднелись на отполированной поверхности камня. Две огромные каменные шестерни, навеки сцепившиеся в глухом параличе, поблескивали при свете холодного огня. Коготь легко запрыгнул на одну из них.

– Видите трещину? – спросил он, щелкая своим черным ногтем по неровности камня.

Авик подтянулся на руках и помог взобраться Мавке. Так оно и было: через гладкую поверхность от самой оси к точке соприкосновения с другой шестерней кривой молнией ползла тонкая трещина.

– А теперь загляните-ка сюда, – продолжил Коготь, указывая в пространство между двумя деталями.

– Обломок сталактита попал в механизм, – пожал плечами Авик, переводя взгляд на него.

– Да. Камешек, безделица, – подтвердил Коготь. Он так же легко спрыгнул на пол и, ни на кого не глядя, засеменил по другому мосту. Остальные в некотором недоумении последовали за ним. Зала, которую они покинули, была частью одной из анфилад, тянувшихся вдоль стен главного зала. Через два или три коридора Авик узнал те залы, через которые ему недавно довелось ходить с Нотией и Ремом. Они возвращаются к лагерю другой дорогой. Один из Куниц убежал вперед, другой царапал по натекам далеко позади. Изредка мрак пронизывали их щебечущие голоса. Коготь гортанно отвечал им. Поднявшись по выбитой в скале винтовой лестнице, они остановились.

– Ждем замыкающего, – подумал вслух Авик.

– Совсем маленький камешек, – невпопад ответил Коготь, – попал в огромную машину. Одна такая шестеренка весит, наверное, как целый дом. Его должно было стереть в порошок, а почему-то не стерло, шестерня треснула, механизм давно распался на части, подземной страны нет уже несколько тысячелетий, а камешек остался на своем месте. – Коготь облизнул пересохшие губы, – я даже слегка завидую этому куску породы. А если бы он мог мыслить, что сталось бы с ним? Он сам бы рассыпался в пыль лишь при одной мысли об этих чертовых шестеренках. Его шанс сохраниться между зубьев был один из миллиона, если не меньше. Но камешек думать не может, падает вниз, попадает в правильное место и в правильное время, и кряк, – чудо древней мудрости заклинило, треснуло – оно уничтожено. – Он щелкнул пальцами и посмотрел на Мавку. – Когда мне хочется всё оставить и отправиться ловить рыбешку на берега Северных Морей, я вспоминаю этот камешек и запрещаю себе думать о поражении. Хотя порой это бывает нелегко…

Замыкающий показался из проема лестницы где-то на середине рассказа и теперь хмурил брови, силясь понять по-хоривски. Коготь что-то прощебетал ему, тот закивал головой, и они снова двинулись дальше.

Нотию они нашли в опустевшем лагере. Он сидел на свернутых в рулоны гамаках и мрачно крутил что-то в своих руках. Когда он увидел Авика и Мавку, его взгляд на мгновение ожил, но затем вновь омрачился.

– Что это у вас? – вполголоса спросил Авик.

– Это? – заговорил старый маг, – когда Коготь отправился вас искать, я решил воспользоваться библиотекой Вечного Города, чтобы проверить одну вещь. И стоило мне зачерпнуть воды жизни из сосуда, как я наткнулся на это, – он вручил Авику продолговатый предмет. – Это рукоятка от моей самоходки, которая погибла вместе со Школой.

– Но как она туда попала? – вытаращил глаза Авик.

– Оно знает, что мы здесь, и зачем-то решило нам это показать.

– Может быть, рукоятка случайно отломилась? – не поверил Авик.

– Посмотри на срез, он ровный, разве что не отполированный.

– А что это за оно? – спросил Авик.

– Моя интуиция подсказывает мне, что это нечто, пришедшее в наш мир, обладающее огромным могуществом, но недостаточным знанием. Я пытался отыскать какие-то зацепки в истории Темных Веков. У Йонтина Ашапу есть туманные намеки на некую злую силу, которая низвергла род человеческий в пучину варварства, но является ли это изложением исторических фактов или поэтической метафорой летописца, остается только гадать… С другой стороны, нашествия безымянных и уничтожение книг тогда тоже происходили…

– Нам нужно уходить, – прервал его Коготь, – нет времени на разговоры.

Они покинули штрек. Коготь, замыкавший процессию, произнес какое-то заклинание, и огромная каменная плита, с гудением опустившаяся с потолка пещеры, закрыла вход. Столы и всякая рухлядь уже были убраны внутрь.

– Кто знает, когда мы еще вернемся сюда, – вздохнул Куница. – Прощай Мароджар, здравствуйте Северные Моря. Через день-другой мы окажемся в царстве вечного дня. Койси прокинуты отсюда и до самого Севера.

Они спустились вниз, в главный коридор, и свернули в один из едва заметных боковых ходов. Вначале он был высотой по пояс взрослому человеку, но затем быстро расширялся, и через считанные минуты они уже двигались, выпрямившись в полный рост, вверх по руслу пересохшего подземного ручья. Коготь шел впереди с холодным огнем над головой. За ним следовали Мавка, Авик и Нотия. Несколько Куниц замыкали шествие.

– А как вы думаете, каким образом это нечто попало в наш мир? – спросил Авик.

– Не знаю, – тяжело дыша отвечал старик, – мои знания так скудны… Но нельзя исключать, что благодаря Ряме. Мы с Хурой прочитали его журнал, насколько смогли разобраться в скорописи. К сожалению, информация неполная, этот манускрипт не содержит описания всей работы, он служил для записи размышлений и каких-то малозначимых деталей, которые Рамис боялся забыть. Мы поняли, что он готовился к какому-то грандиозному событию, и не похоже, что имелся в виду тот опыт, свидетелями которого мы чуть было не стали…

Они подошли к тупику. Коготь свистнул и поймал что-то в воздухе. Авик понял, что откуда-то сверху ему скинули конец вервия. Закрепив кольца, путники начали восхождение. Подниматься приходилось по вертикальному колодцу шириной примерно в человеческий рост, с гладкими влажными стенками, покрытыми известковым налетом: это был пересохший подземный водопад. Сверху вервие подтягивали, так что оставалось только перебирать ногами по стене. Даже Нотии подъем давался легко, всего лишь один раз он поскользнулся и мягко привалился боком к стенке прохода. Наконец вверху показался мерцающий свет, запахло болотной водой, ход становился все менее и менее отвесным. Путники вышли в небольшую тупиковую залу, ярко освещенную светом холодных огней. С потолка бежал крохотный ручеек, наполнявший большую грязную лужу в центре залы. Из щелей в стенах и потолке торчали черные лохмотья. Приглядевшись, Авик понял, что это корни деревьев. Они были возле самой поверхности. У входа к стене был прикреплен простой блок с храповым механизмом для подъема наверх людей и грузов. Стены дышали сыростью. Здесь их ждали Рем с нахохлившимся попугаем на плече, Хура, десятник и трое Куниц.

– Все остальные уже наверху? – поинтересовался Нотия, – А вы почему остались? – спросил он, обращаясь к десятнику.

– Не хочу показывать спину, – хмуро ответил тот. – Мы уже один раз дезертировали, но в привычку это входить не должно.

– Он дрался как лев, – похвалил десятника Коготь, развязывая вервие. – Без него и его товарищей нам полулюдей было бы не отбить.