Наперегонки с Эхом

– Ну что же, что же, нам пора на собрание, – сообщил Коготь, расталкивая спящих.

Они вышли в штрек и, пройдя около двухсот шагов, свернули в низкую продолговатую залу с тонкими иголками сталактитов на потолке и подземным озерцом у дальней стены. Вокруг водоема сидели Куницы, где-то два с половиной десятка, в основном мужчины, но было и несколько женщин, и двое малышей. Из стен торчали факелы, а вдобавок горело три странного вида холодных огня. Войдя, Авик глубоко поклонился. Куницы не обратили на него никакого внимания, за исключением одной молодой особи, которая поклонилась в ответ, вычурно отставив ногу и издевательски высоко задрав хвост. Раздался взрыв щелкающего хохота. Поклонившись, шутник сразу же вернулся к долбленой бочке, извлек оттуда рыбку и принялся за еду. Остальные Куницы тоже угощались рыбой. Воду набирали прямо из озерца деревянными плошками. Если бы не движения рук, слишком резкие для обычных людей, издалека их можно было бы принять за группу ряженных в звериные маски колядующих, присевших на минутку, чтобы подкрепиться своей добычей. Крестьяне собрались плотной толпой у противоположной стены, косясь то на Куниц, то на волшебников и воинов. Куницы прикатили еще одну бочку, выбили крышку, и поставили перед гостями. Десятник запустил в нее два пальца.

– Это же селедка! – обрадовался он.

Остальные тоже потянулись к бочке.

– Кто это? Среди них есть глава вашего племени? – вполголоса спросил Авик Когтя.

– У Куниц нет ни князей, ни вождей, – ответил тот. – Только старейшины.

– А это они?

– В том числе, – отвечал тот. – Вообще говоря, это все Черные Куницы, которых ты сможешь найти в окрестностях Хорива и среднем течении Реебора.

– И это всё? – удивился Авик.

– А ты, я вижу, ожидал здесь встретить сорокатысячное войско и десять боевых слонов впридачу? – усмехнулся Коготь.

– Я считал, что племя Черных Куниц могущественно и многочисленно…

– Ну, во-первых, «племя Черных Куниц» состоит из доброй сотни племен, обитающих по всем северным лесам от Бескрайних Болот на западе до Пологих Гор на востоке. А во-вторых, мы здесь вообще не племя.

– Да уж, вы совсем не похожи на своих собратьев, покинувших эти земли полвека назад, – присоединился к разговору Нотия, – с каких это пор Куниц заинтересовала чужая магия? И что это за благородные жесты? Прежние Куницы не оставили бы в живых никого из своих обидчиков… – он осекся.

– Вы недовольны тем, что мы не перерезали вам глотки? – Коготь осклабился. Поводя своей мохнатой головой из стороны в сторону, он смотрел то на одного, то на другого. – Видите ли, – продолжил он, – наши соплеменники чересчур постоянны в своих привычках, слишком привержены старым проверенным вещам. Для них кощунственна сама мысль о новых знаниях или опыте. Особенно, полученных от вас, фабагонов. Всё что не про койси, пертушку и нуиль – не важно, не нужно, не интересно и может разгневать речных духов. – Он грустно покачал головой. – Не каждый такое выдержит. Тех, кто не выдерживает, они изгоняют как преступников.

– Но почему? – удивился Хура.

– Такова традиция, – развел руками Коготь, – в ней не нужно искать глубокой мудрости. Некоторые объясняют это тем, что там, где есть умный и глупый, там есть богатый и бедный, а также – раб и господин. А у нас нет и не может быть ни господ, ни тем более рабов, все Куницы – вольные охотники. Но это больше похоже на самооправдание, чем на первопричину.

Он выудил из бочки небольшую рыбешку и заглотил ее целиком. Авик заметил, что рыба была безглазой.

– И вы укрылись от них в этих пещерах? – спросил он.

– Нет, – поморщился Коготь, – я же тебе говорю, что других Куниц в окрестностях нет: вы, фабагоны, всех распугали. Мы здесь потому, что охотимся за древними сокровищами. Ищем тайную мудрость Мароджара, – его глаза вспыхнули на мгновение, – в имперском языке есть хорошее слово, которым нас называют, я только что-то запамятовал…

– Археолог, – подсказал Нотия.

– Да, да, археологи! Мы археологи! – радостно закивал Коготь. – Последнее время мы очень много сил потратили, чтобы выследить вора, укравшего у нас наше сокровище. Но теперь мы можем вернуться к работе, а вы будете нам помогать, пока наверху идет борьба между святостью и глу… эээ… – он мельком бросил взгляд на десятника, – между святостью и героизмом.

– Боюсь, вашим планам не суждено сбыться, – тихо сказал Нотия. – Мы должны готовиться к обороне, или к бегству.

– Кому придет в голову искать Куниц под землей? – изумился Коготь. – Мы здесь в полной безопасности. Лагерь прекрасно замаскирован, мы чувствуем себя в подземельях не хуже пещерных рыбоедов.

– Им нужна девушка и Резервуар Мароджара, – устало настаивал Нотия, – они будут здесь со дня на день. На вашем месте я бы завалил те входы, которые вы не сможете оборонять. Да, и вот еще, резервуар Школы: его нужно спустить. Это можно сделать, не выходя из пещеры.

– Но этим мы выдадим себя! – забеспокоился Коготь.

– Ерунда, – возразил Нотия, – мало ли что могло произойти с резервуаром Школы во время пожара? Вода жизни ушла, а кто разберется почему? Все, кто знал, как наполняется резервуар, скорее всего мертвы, а библиотека, где хранились чертежи, сгорела.

– Ну, вам виднее, – сказал Коготь, недовольно прижимая уши, – Я удвою караулы наверху, посмотрим, кто к нам заявится. Резервуар спускайте сами, если хотите. Но прежде чем вы этим займетесь, я попрошу вас о паре услуг.

– О каких?

– Нам нужно будет кое-что перевести с имперского на хоривский, – ответил Коготь.

– Это что же? – Нотия поднял брови.

– Ну, видите ли… – задумчиво начал Коготь, – честно говоря, мы следили за всеми хоривскими магами, в которых подозревали нашего воришку. По ночам мы пробирались в их дома и делали копии манускриптов…

– Ах, вот почему у меня так быстро заканчивался чистый пергамент, – усмехнулся Нотия.

Коготь сделал неопределенный жест рукой и снова прижал уши к голове, на этот раз смущенно.

– Что ж, я знаю, что Рамис вел свой манускрипт по-имперски, – продолжал Нотия. – Вы сделали копию его труда, но не смогли ее прочитать?

Коготь развел руками.

– Ученик Хура, – позвал Нотия, – надеюсь, вы не сочтете за труд выполнить просьбу нашего гостеприимного хозяина?

Хура два раза кивнул головой в знак согласия.

– Как же вы изучаете древнюю мудрость и при этом не вяжете по-имперски? – встрял Рем.

Хура наклонил голову, и усмехнулся с чувством превосходства.

– И еще, – не обращая на них внимания, продолжил Коготь, – мы хотим знать, кто ты, – он наставил свой черный палец на Мавку.

Нотия начал обстоятельно и многословно объяснять ему про деигмы и рассказывать обо всем, что произошло в башне. Коготь внимательно слушал, почесывая за ухом.

– Замечательно… Как жаль, что наша реликвия утрачена… Но отчего же тогда погиб тот получеловек? – встрепенулся он наконец.

Нотия пожал плечами. Авик заметил, что несколько Куниц внимательно рассматривают Мавку и тихонько перешептываются. Повисла напряженная пауза.

– А что ты сама думаешь по этому поводу? – вкрадчиво спросил ее Коготь. – Откуда взялась эта твоя магическая защита?

– Я не могу вам сказать, – тихонько отвечала девушка.

Шерсть на загривке Куницы встала дыбом, глаза сузились, усы взметнулись вверх над оскаленной пастью.

– Что за глупое упрямство? – зарычал он. – Если бы не мы, ты бы сейчас шутила свои шуточки с пустоглазыми. И не забывай, что мы все еще Черные Куницы…

Попугай выскочил из-за пазухи Рема и тревожно затараторил. Сотник и еще один воин едва ли поняли хоть слово и стояли бледные как мел, переводя взгляд то на Мавку, то на оскаленные клыки Когтя.

– Я не могу… – тихо повторила Мавка.

– Да скажи ты ему, – не выдержал Авик, – он имеет право знать, они же нас спасли.

– Я тебе всё сто раз объяснила, – сказала Мавка, глядя ему прямо в глаза так, что Авику стало не по себе. – А ты ведешь себя как предатель.

– Ну и глупая, – обиделся Авик.

– Мавка обещала никому не раскрывать этого секрета… – вступился за девушку Хура. – Нам она тоже ничего не сказала, как мы ее ни упрашивали.

– Это… если дело в оборотне, – вмешался вдруг десятник, – то есть если прибить кого надо, то это всегда пожалуйста, моя пика и мои люди к вашим услугам…

Коготь издал горестный вопль, губы в уголках его оскаленной пасти едва заметно расслабились. Наконец он поковырял пальцем в оскаленных зубах, и напряжение несколько спало.

– Будь по-твоему, – проворчал он, с подозрением глядя на Мавку. – Но перевод вам сделать придется.

– Вне всякого сомнения, – подхватил Нотия, – а после завтрака, с вашего позволения, мы отправимся к Резервуару.

Коготь недовольно почесал подбородок.

– Чего вы так торопитесь? Путь неблизкий и небезопасный.

– Небезопасный? – удивился Хура.

– Во-первых, вам нужно научиться ходить по Мароджару, это не бабушкин погреб, а огромная пещера с узкими ходами, подземными реками, обрывами и осыпями. А во-вторых, на нижних ярусах полно рыбоедов.

– Но вы сможете нас туда провести? – спросил Нотия.

Коготь нехотя повел плечами, как будто что-то с них сбрасывая.

– Ладно, – пробурчал он, повернулся спиной и поковылял к озерцу.

Авик мельком взглянул на Мавку. Девушка сидела в своем гамаке, уставившись в пространство прямо перед собой немигающим взглядом.

***

Они шли уже около двух часов. Холодные огни отбрасывали причудливые тени. Куницы то и дело убегали вперед, цепляясь за стены и перепрыгивая с карниза на карниз где-то под потолком. То, что когда-то было анфиладой роскошных залов, спускавшихся по спирали в недра земли, теперь совершенно разрушилось. Покрытые трещинами резные арки, обломки статуй и непонятных механизмов валялись на полу вперемешку с отвалившимися от потолка кусками камней и медленно покрывались натеками. Несколько раз дорогу преграждали широкие разломы с несущимися по ним пещерными ручьями. Куницам приходилось натягивать через них койси и переправлять своих спутников. Сами они передвигались, цепляясь за стены и потолок, перепрыгивая с одного камня на другой. Один только Коготь ковылял рядом на своих кривых ногах. Авику, Рему и Нотии выдали странные полупрозрачные куски материи с дырой для головы. Ниспадая почти до колен спереди и сзади, эти фартуки крепились завязками к поясу и чуть повыше колен и поразительно хорошо согревали в холодных пещерах. Бока от подмышек до бедер, там где у Куниц крепились летательные перепонки, эта одежда не закрывала, но из-за ходьбы холода не ощущалось. Еще они получили очень неудобные для обычных людей полумаски, благодаря которым они могли видеть вервия в виде мерцающих серебристых нитей с зеленоватым отливом. Впрочем, в сумрачной пещере в полумасках не было видно ничего, кроме койси, и поэтому их пришлось снять. Некоторые залы открывались в огромную полость, в глубине которой еле заметно горело голубое пламя. На самом дне подземелья, как одинокий светлячок, мерцал Резервуар, до краев наполненный преро-тиз-зоиз.

Они обходили какой-то разломанный каменный постамент, на который взгромоздились три широких сталагмита.

– Сколько же лет эта пещера стоит брошенная? – спросил Авик.

– Как видишь, давно, – пожал плечами Коготь, – наверное, больше тысячи лет.

– То есть, – Авик вдруг остановился, – они владели магией еще до открытий Шогеста Брандото?

Коготь только фыркнул.

– Конечно, мой мальчик, – мягко сказал Нотия, – эти открытия совершались множество раз. Летающие Острова пришли к ним тоже до Шогеста.

– А почему люди ушли отсюда? – снова обратился Авик к Когтю.

– Этого никто не знает. Верхние ярусы выглядят как рудные выработки.

– А когда руда истощилась, они покинули это место? – спросил Рем.

– И бросили Резервуар? – удивился Авик.

– Похоже, рудокопы так трепетно относились к своим пещерам, что украшали их статуями и резьбой, – добавил Рем.

– Здесь был огромный подземный город, – неторопливо продолжал Коготь, – в котором жили не только рудокопы. Подземная страна процветала сотни, если не тысячи, лет после того, как первые шахты были оставлены. Сейчас мы проходим то, что считаем банями. Вон в те углубления, по-видимому, наливали теплую воду и мылись. По тому желобу сюда поступала холодная вода. А видите ту струйку? Она еле капает, но она теплая! Это горячий ключ или что-то в этом роде. Наверное, раньше он лился сплошным потоком, и все здесь было затянуто клубами пара. Древние любили проводить струи горячих ручьев внутри стен. Старые отверстия, конечно, уже забились за такое огромное время, но в части залов до сих пор теплее чем в других… А вот здесь, вдоль этой бороздки, крепился какой-то барьер, чтобы жар не выходил… Если хочешь понять чужую мудрость, приходится учиться понимать и того, кто ею обладал. Мы не можем задать вопрос тем, чьи кости давно истлели, поэтому, как охотники, идущие по свежему снегу, разбираем следы и знаки, оставленные на камне резцами обитателей Мароджара.

– Вы охотитесь за надписями? – спросил Нотия.

– Да, и за зачарованными предметами, – ответил Коготь, – в Мароджаре была развита магия, хотя она, конечно, сильно отличалась и от нашей, и от вашей. В ней было очень много знаний о минералах, очень мало – о животных и практически ничего о небесных светилах.

– То есть вам в конце концов удалось расшифровать тайнопись? – удивился Нотия.

– В Мароджаре было по крайней мере три системы письма. То, которое мы называем «верхним», мы расшифровали уже довольно давно, поскольку нам удалось найти каменную стелу с высеченными на ней Истинными Именами, названиями на мароджарском и пиктограммами рядом с ними. «Нижнее» письмо – это то, которое для нас должен был расшифровать тот подлец-волшебник. Мы разделили их письмо на «верхнее» и «нижнее», поскольку одно встречалось только на верхних ярусах, а другое –только на нижних. Не так давно мы обнаружили «среднее» письмо, которое занимает промежуточное положение между ними, как по форме знаков, так и по глубине, на которой мы его нашли. Оно и дало нам ключ к расшифровке «нижнего» письма.

– Зачем же одному народу пользоваться тремя видами письменности? – спросил Рем, – это как-то неудобно.

– Я считаю, что эти системы письма просто соответствуют разным эпохам, одно плавно перетекало в другое. Люди закапывались все глубже и глубже под землю, всё совершеннее становились изваяния, все искуснее гравировка, все сложнее и непонятнее чары…

– Закапывались, закапывались, а потом взяли и ушли, – сказал Авик.

– Всё что имеет начало, имеет и конец, – изрек Рем.

– Может быть, и сгинули, – сказал Коготь, опустив голову, – но мне как-то в это не верится. – Он замолчал на мгновение, – мы сюда пришли за сокровищами мудрости, почти как грабители могил, а сейчас… Я люблю это место, его ушедших жителей и их тайны… – он вдруг встрепенулся, его уши поднялись торчком, шерсть на загривке встала дыбом. – Нас учуял рыбоед, пертушки на изготовку!

Коготь просвистел что-то своим товарищам, и они немедленно спикировали вниз из темноты, ловко собрали свои алебарды и направили их куда-то в темноту. Авик и Рем, хотя и не без труда, тоже справились с этой задачей. Алебарды были на удивление легкими, хотя и очень прочными. Раскладным петлям и запорным механизмам мог бы позавидовать самый искусный хоривский оружейник. Из глубины пещеры донесся звук тяжелых шагов.

Куницы достали из-под плащей по пригоршне маленьких черных шариков. Они принялись кидать их в разные концы пещеры. Шарики отскакивали от стен с громким вибрирующим звуком, от которого звенело в ушах и начинала кружиться голова. На мгновение шаги замерли, как будто в нерешительности, и раздался глухой грубый рев, переходящий в подвывание. Коготь достал из-под плаща небольшой мешочек и забросил его в темноту. Было слышно, как мешочек ударился обо что-то мягкое, и воздух снова огласил голос хищника, только теперь в нем слышалась бешеная ярость. Судя по звуку, зверь мчался прямо на них, натыкаясь на стены и сбивая сталагмиты.

– Дышите ртом, – шепнул Коготь своим спутникам, но было поздно. До них докатилась волна такого зловония, что все лечебные мази мира были лишь легким цветочным ароматом по сравнению с ним. – Старайтесь бить его в ухо или под хвост, – добавил он, доставая метательную трубку и заправляя в нее стрелу.

Борясь с подступающей тошнотой, Нотия еще ярче разжег свой холодный огонь и заставил его медленно плыть в направлении источника рычания. Пятно света выхватило рыбоеда. Это был приземистый, коренастый зверь размером с хорошего медведя. Продолговатое туловище, покрытое грязно-серым густым мехом, переходило в толстый, как у выдры, хвост, сплюснутый с боков. Мощные лапы несли огромные изогнутые когти. Коготь швырнул в него камешек. Зверь взревел, обнажая желтые клыки и топорща свои густые жесткие усы, растущие из двух подушечек позади массивного носа. Рыбоед тер тупую морду передними лапами, между их расставленных пальцев можно было рассмотреть черную кожу перепонок. Поняв, что избавиться от запаха у него не получается, он принялся размахивать из стороны в сторону своей длинной шеей. На излете одного из этих взмахов, он задел головой минеральную колонну. Раздался глухой звук удара, с потолка посыпались осколки камней, но рыбоед как будто даже не заметил этого. Когда зверь понял бесперспективность этого подхода, он отнял лапы и перестал мотать головой.

Авик увидел, что у зверя совсем нет глаз. Пещерное чудище ориентировалось во тьме только благодаря обонянию и осязанию. Крохотные ушки были едва заметны на мощной мускулистой холке. Вонючие чары и звенящие шарики Куниц сбивали его с толку. Нотия спокойно сидел на камне в пяти шагах от оскаленных клыков и огромных когтей. Маг находился в глубоком трансе. Авик тотчас же подбежал и встал перед ним, выставив вперед свою алебарду. Рем последовал его примеру. Они застыли ни живы ни мертвы, глядя на беснующегося зверя. Наконец Нотия открыл глаза и что-то прошептал. Рыбоед подпрыгнул вверх, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя лапами, и, выгнув спину, застыл, испуганно вслушиваясь в гудящие удары шариков о стены. Маг произнес еще несколько слов. Зверь зарычал, ощетинился и попятился назад. Налетев на колонну, он снова вызвал небольшой обвал, один крупный осколок ударил его в плечо. Тут он развернулся и, издавая утробное жалобное урчание, поплелся вглубь пещеры, где чернела эбонитовая гладь небольшого озерца. Без брызг опустившись в воду, он проплыл несколько саженей, держа голову над водой, и нырнул. Теперь в пещере раздавался только стук ударяющихся о стены шариков. Прошла минута-другая. Зверь не показывался. Коготь восхищенно смотрел на старого мага.

– Десмуронг, – произнес Нотия устало.

– Это Истинное Имя рыбоеда? – подпрыгнул от радости Коготь, он все еще держал в руке заряженную трубку, стрела в ней чуть слышно стукнула.

Нотия только кивнул. Он сидел, привалившись спиной к натечной стене пещеры, и ловил ртом воздух. Спохватившись, Коготь прочитал заклинание, и вонь немедленно ушла. Он бережно подобрал свой мешочек и убрал его за пазуху. Его спутники собирали звенящие шарики и складывали алебарды.

– Эти пруды сообщаются друг с другом, – невесело сказал Коготь, когда они отдышались и тронулись в путь, – древние разводили в них рыбу, а теперь ею лакомятся рыбоеды.

Никто ему не ответил. Его спутники с блаженством гоняли в легких чистый холодный воздух: после почти осязаемого зловония, его свежесть опьяняла.

– Отвратительные создания, – продолжил он после паузы, – и поразительно живучие. Они предпочитают ловить раков, рыбу и черепах в подземных ручьях и озерах, способны многие часы проводить в ледяной воде, а с помощью когтей могут карабкаться по почти отвесным скалам. Когда мы пытались натянуть здесь койси, они их исправно находили и обкусывали. Вдобавок у них очень толстая кожа, а кости прочные, как будто стальные. Они даже выбираются из-под завалов, такие живучие. Наша магия, которую мы используем, когда охотимся на лесных зверей, их почему-то не берет. На нижних ярусах полно магических ловушек, но этим тварям тоже хоть бы хны. Обычно они бродят по пещерам поодиночке, но однажды им хватило ума сбиться в банду и напасть на наш лагерь. Веселый был денек, – он усмехнулся. – Ну, теперь-то все пойдет по-другому…

– А они были здесь, когда Мароджар еще был заселен? – спросил Рем.

– Несомненно, – ответил Коготь, – их изображения мы находили много раз, только они тогда были как будто помельче. Размером с лисицу где-то. А потом видать отъелись.

Нотия прочистил горло и произнес:

– До того, как Поющие Камни забрали отсюда, никто этих тварей в глаза не видел. Ни когда нитку до Резервуара тянули, ни когда Камни поднимали. Не было ни ловушек, ни чудовищ. Пещеры казались заброшенными. А потом началось…

Они спускались всё глубже. Стало посуше, вода больше не капала с потолка, а журчала струйками ручейков и подводных речушек, кое-где взятых в каменное обрамление резцом давно умершего мастера. Из-под натеков проступил красноватый гранит с вкраплением белых и черных гранул.

Они проходили залу с огромным лежащим на боку каменным цилиндром, высеченным из такого же гранита. Свет холодных огней выхватывал лишь нижнюю часть гладкого торца, из которого торчали остатки каких-то механизмов.

– Дробилка для руды, – пояснил Коготь, – а это жернов, он проворачивался в ложе. Делал полезную работу. А вот что за работу мы исполняем, – ума не приложу.

– Мы должны спустить резервуар Школы, – терпеливо сказал Нотия. – Тогда кадавров станет поменьше. Не известно, сколько времени у них уйдет на то, чтобы починить помпу, и на то, чтобы понять, почему же она все равно не качает. Возможно, у нас будет несколько недель в запасе.

– «Кадавры», – фыркнул Коготь, – напридумывали себе слов. Мы, выходит, тоже кадавры, раз на вас не похожи? И в город не зайдешь без чар иллюзии, и к поселениям не приближайся. Живи как мышь в норе. А какие-нибудь Огненные Парусники не кадавры? После их нашествий одни головешки остаются. Но зато у них, видите ли, гладкие лица и плоские ногти…

– И хвостов нет, – вставил Рем.

– И мозгов тоже немного, как и у всех вас. Фабагон умом короток, – парировал Коготь. – А все же живая душа… – снисходительно добавил он, слегка разводя руками.

– Я не хотел вас обидеть, – прервал их перепалку Нотия.

Коготь только махнул рукой.

– А кто эти «они»? – спросил Авик Нотию.

Нотия пожал плечами.

– Точно не могу сказать, но предчувствия у меня самые дурные.

Коготь снова фыркнул откуда-то из темноты.

– А я бы не стал ждать гостей. За те одиннадцать лет, что мы здесь провели, всего лишь один фабагон спустился ниже нашего лагеря. Пастухи иногда ночуют у входов, но не более того.

Нотия лишь пожал плечами и промолчал. Они спускались все дальше. Вдруг Нотия остановился.

– А это что? – спросил он, указывая на толстенный ствол, пересекавший пустую, ничем не примечательную залу.

– Похоже на корень, – задумчиво сказал Рем.

– На такой глубине – не может быть, – возразил старый маг. – Сдается мне, мы достигли нашей цели. Это нитка, питающая резервуар Школы.

Он прошелся вдоль ствола взад и вперед. Проникая в залу откуда-то с потолка, ствол доходил до пола, стелился до противоположного конца залы, и через огромное отверстие уходил куда-то в темноту. Волшебник зажег еще один холодный огонь и отправил его в путешествие вдоль извивающейся по стене нитки. Она уходила вниз, насколько хватало глаз. Нотия произнес «Глаз Нимбрана», потом заклинание геопии и некоторое время разглядывал что-то внутри ствола.

– Привал, – произнес он, удовлетворившись осмотром и доставая свой фолиант.

Рем и Авик разожгли вокруг холодные огни, так что в зале стало светло как днем. Нотия что-то чертил в своем фолианте, раскладывал руны, то так, то эдак, что-то прикидывал, прищурив один глаз. Наконец стопка листов была готова.

– Авик, Рем, принесите вон те камни, и положите их вот здесь, у самого края, – скомандовал Нотия, – Коготь, подготовьте меха… так, теперь раскладывайте алебарды. – Он начал читать заклинание. Возле того места, где он стоял, ствол светлел, и становился прозрачным. Теперь он уже напоминал не корень, а огромный кровеносный сосуд, по которому вместо крови толчками струилась ртутная жидкость. Нотия закончил читать заклинание.

– Рубите, – распорядился старый маг.

Алебарды врезались в мягкое тело сосуда, брызнула преро-тиз-зоиз. Воздушный пузырь стал расширяться в обе стороны, и жидкость отступила с обоих концов сосуда, оставив трубку пустой и прозрачной. Просвет был размером с голову ребенка, а стенки – в два пальца толщиной.

– Рубите до конца, – торопился Нотия, – мы должны успеть пока оно не затвердело.

Еще два взмаха алебардой и два расчлененных конца сосуда безвольно упали на пол пещеры.

– Теперь приладьте конец так, чтобы он смотрел в пропасть… да не этот, верхний. Так, теперь привалите камнями, как следует, – Нотия поднес ухо к отверстию. – Помпа еще работает, – прошептал он. Взяв один из своих листков, он аккуратно обмакнул краешек в маленькую лужицу преро-тиз-зоиз и поднес его к отверстию трубы. Листок влетел в трубу, пролетел несколько локтей, набирая скорость, и скрылся в непрозрачном отрезке сосуда.