Троянский конь

Это был величественный зал, в котором у дальней стены возвышался трон, где восседал царь Приам. Над троном на стене был изысканно высечен образ Зевса, с орлом на плече и лабрисом в руках. Перед троном тянулся длинный стол, вокруг которого разместились кресла, обитые мягкой шерстью. По знаку царя Приама, на эти кресла усаживались присутствующие. С одной стороны заняли свои места царевичи, с другой – приглашенные гости. По повелению царя слуги поставили яства и напитки. Стол был накрыт с царской роскошью, как и подобало ожидать. Яблоки и груши, виноград и гранаты, сливы, миндаль, оливы и финики были изящно разложены по золотым подносам. Прохладное вино и оливковое масло переливались в крупных графинах. Аромат свежего ячменного хлеба и жареных орехов наполнял воздух, как и нежный запах козьего сыра. Изобилие мяса: дикие птицы и зайцы, домашние куры, гуси и козлятина. Рыба, как тунец, скат и осетр, дополняла разнообразие блюд. Антон ощутил, как от изумительного аромата у него потекли слюнки, а в животе заурчало.

Приам поднялся с трона, привлекая общее внимание. Его взгляд был спокоен, но полон внутренней силы. Он поднял золотой кубок, полный ароматного вина, и проговорил:

– Сегодняшний вечер воплощает в себе важный день. Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать прибытие наших дорогих союзников. Пусть наш союз будет долгим и нерушимым.

Вздох облегчения и одобрения пробежал по залу, когда Приам осушил свой кубок до дна. Гости вторили ему, следом поднимая свои кубки и испивая вино.

Когда кубки были опустошены, и тосты произнесены, Приам повелительным жестом пригласил гостей приступить к трапезе.

– Пусть наш ужин будет началом радостного и плодотворного вечера, – сказал он с доброй улыбкой. – Сытые разговоры всегда интереснее.

За столом началось приятное оживление. Гости, радуясь возможностью отведать изысканные яства, выбрали блюда по своему вкусу. Маг выбрал корзину с фруктами. Он был человеком знания и предпочитал легкую пищу, которая не отягощала ум.

Антон же погружался в разнообразие предлагаемых угощений без особых раздумий: фрукты, мясо, сыр, орехи и хлеб украсили его тарелку. Он любил вкусную пищу и не упускал возможности попробовать что-то новое.

В воздухе витали ароматы пряных блюд, смешивались со звуками смеха и фестивальных историй. Каждый миг был наполнен ощущением праздника. В этой благодатной атмосфере укреплялась дружба, и росли надежды на светлое будущее.

Тем временем, за пределами стен дворца, в прохладном ночном воздухе зреет новая история. Неизвестные силы уже плетут свои закулисные интриги, и вскоре эти мирные чувства столкнутся с неожиданными препятствиями, которые проверят прочность не только союзов, но и характеры гостей. Но эта ночь, безусловно, останется в памяти как символ мира и процветания.

Антон поглощал всё, до чего мог дотянуться, с безмерным аппетитом. И вот, когда каждый снисходительно отставил свою тарелку в сторону, а перед Антоном пустовали уже четыре, Приам с добродушной улыбкой начал:

– Итак, мой друг, почтенный Авалор, что скажешь?

Авалор с улыбкой отложил кубок и благоговейно поднял руки.

– О, великий царь Приам, – его голос был словно тихое журчание ручья, – этот ужин превосходит все похвалы. Но, ещё более важно, слова Пифии, которые я толковал. Судьба Трои, как она предсказана, обещает быть светлой и богатой. Я вижу величие в вашей династии и Древний свет, воссиявший над вашим народом.

Приам, ощутив волнение, кивнул головой, его сердце было наполнено надеждой и восторгом.

– Твои слова, Авалор, – как благословение, – произнес он. – В эти тревожные времена войны со Спартой, они звучат как музыка для моих ушей. Я лелею надежду на мирное разрешение конфликта. Уже скоро мои сыновья, Гектор и Парис, направятся к царю Спарты Менелаю с целью заключения мирного договора. Пусть твои пророчества сбудутся, и наша земля унаследует тот Свет, о котором ты сказал.

– Мир – это дар, который мы сами создаем, ваше величество. Возможно, он не лишен трудностей, но цель его благородна.

– Однако у меня складывается впечатление, что нет смысла в этом мирном соглашении, – признался Приам, – ведь нам известно, кто старший брат Менелая. Царь царей, Агамемнон, вряд ли поддержит этот мир. Он уже давно алчно смотрит на наши земли. Но, – Приам задумчиво глянул на кубок, вертя его в руках, – раз Менелай лично пригласил нас обсудить мир, мы обязаны следовать правилам военного этикета и направить послов, коими будут мои сыновья.

Маг склонил голову в знак согласия, но задумчиво посмотрел на Приама.

– Дорогой мой Приам, – начал маг, прерывая молчание, – мир всегда благословенен, но сомнения твои не лишены оснований. Агамемнон, известный своей надменностью и честолюбием, может действительно стать камнем преткновения. Он принятый герой в той земле, где предпочитают силу аргументам, и его гордость, возможно, не позволит ему уступать даже ради мира.

Приам вздохнул, вспоминая бесчисленные истории о тех, чье упрямство неумолимо вело их к несчастьям. И все же надежда на мир не покидала его сердца.

– Но не исключено, что путешествие к мирным берегам стоит попытки, – продолжил маг, наблюдая за реакцией царя. – Твоя предусмотрительность, вызванная приглашением Менелая, может послужить началом перемен.

Приам, измученный годами, отданными войне, лелеял мечту, чтобы сыновья его не знали подобных тягот. Сосредоточенно он кивнул, утвердившись в своем желании.

– Хорошо, – сказал он, – я пошлю своих сыновей, Гектора и Париса. Они достойны вести переговоры и могут расположить к себе кого угодно.

Маг одобрительно улыбнулся, воспринимая слова Приама как знак благоразумия. Тишина заняла свое место, но надежда на то, что мир приближается к земле троянской, витала в воздухе словно новый день.

– Верно, – задумчиво согласился Авалор. – Если мир основан на добрых условиях, противиться ему не следует. А что касается Агамемнона, то он всегда найдет повод для войны, ты это прекрасно знаешь, – Приам кивнул. – Однако, заключив мир, возможно, мы прорвем брешь в доверии братьев, хотя это, конечно, маловероятно. Но всё же, в этом мире возможно всё. Несмотря на воинственную натуру Агамемнона, мы должны попытаться. Это может укрепить доверие между нашими народами и, возможно, добиться долгожданного спокойствия

Приам наклонил голову, погружаясь в размышления.

– Да, его воинственность известна, но если мы предложим условия, которые нельзя будет отвергнуть, это изменит ход событий, – сказал он с надеждой. – Мои дети заслуживают лучшего будущего, чем вечная вражда.

Гектор, внимательно слушал каждый обмен слов. Лицо его отражало внутреннюю борьбу, но он не мог не согласиться с их доводами.

– Хотя моё сердце всегда рвется в битву ради защиты Трои, я должен признать, что мирная жизнь – вот к чему мы должны стремиться, – признался он, с кротким вздохом. – Я готов отдать всё, чтобы увидеть, как мой сын растет в спокойствии.

Парис лишь кивнул.

– А ты что думаешь, Антон? – обратился к нему Приам. Антон, погружённый в свои мечты, крутил глазами вокруг аппетитного куска запеченного мяса. С этим новым телом в нём пробудился неистовый аппетит, и даже будучи сытым, его взгляд жадно искал, чем ещё можно поживиться.

– Я? – отозвался он мгновенно, когда маг едва его подтолкнул. Антон, чей желудок предательски урчал, выдвинул свою собственную, несколько прагматичную точку зрения. – Я думаю, что нам нечего терять, если направимся к берегам Спарты. Может быть, заключив мирный договор с Менелаем, мы сможем продемонстрировать чистоту наших намерений, – предложил он, чуть виновато улыбаясь, когда его глаза искали что-нибудь съестное рядом. – Это позволит нам сохранять уверенность в своей правоте, если вдруг снова вспыхнет конфликт. Мы всегда можем сказать, что попытались сделать все возможное. Сражаться всегда легче, когда правда на твоей стороне!

– Нам? – переспросил маг с улыбкой. – Антон, ты тоже жаждешь сопровождать царевичей в гости к Менелаю?

– А почему бы и нет, – отозвался Приам с улыбкой. – Твой друг становится и нашим другом. Тем паче, если ты намерен оставить его у нас, пусть освоится в лабиринтах наших государственных дел. Кроме того, у него теперь новый дом по соседству с нами.

– С превеликим удовольствием, если не возражают царевичи, – признался Антон.

– Мы будем только рады, – ответил за обоих Гектор, а Парис ответил лишь доброй улыбкой.

– Да будет так, – заключил Приам. – Завтра вы втроем отправитесь к царю Спарты Менелаю, дабы узами мира связать наши грады. Пусть ваши речи станут щитом, а мудрость – мечом. Помните: в словах заключена огромная сила. Мы снабдим вас всем нашим лучшим, но уповаем на большее.

– А после, будь что будет, будем решать проблемы по мере их поступления, – согласился маг.

***

Антон стоял посреди просторного дома, который подарили ему в честь победы. Пять больших комнат и гостиная. Его глаза пробежались по высоким потолкам, изящной мебели и окнам, через которые лился теплый свет. Но его мысли не отпускало главное – шесть пар глаз, смотрящих на него с робкой надеждой и страхом. Шестеро рабов, дарованных ему вместе с домом, словно аксессуар к новой жизни.

Маг Авалор, задумчиво оглядываясь по сторонам, ответил:

– Рабов выделили для помощи в ведении хозяйства.

– Вы можете быть свободны, мне не нужны рабы, – произнес Антон, но они, вместо того чтобы обрадоваться, остались стоять с удрученными лицами. – Что с ними не так? – недоумевал он, обращаясь к магу.

– Если отказаться от них, это будет означать, что они не угодили тебе, и за это их ждет казнь, – спокойно пояснил маг.

– А, понятно. Пусть тогда остаются, – заключил Антон. Рабы мгновенно засияли. – «Как мало им нужно для счастья», – подумал он, и, повернувшись к магу, спросил: – Авалор, с чего вдруг мне назначили рабов?

Он обернулся к магу, стоящему в тени. Маг, несмотря на свою магическую ауру, всегда был спокоен и терпелив, как будто видел каждый исход любой ситуации и оставался доволен каждым из них.

Авалор, сложив руки, задумчиво посмотрел на молодых мужчин и женщин.

– В этом мире, где сила и власть переплетены, они могут быть для тебя ключом. Отказ от них может погубить их, но принять их – значит дать им шанс на новую жизнь рядом с тобой.

Антон кивнул, осознавая, какое важное решение перед ним. Он видел, как мир, несмотря на его величие, оставался немилосердным к тем, кто не имел в нем силы. Он увидел в этих людях не просто слуг, но союзников, тех, кого не нужно подчинять, а кому можно довериться.

– Тогда пусть это будет домом не только для меня, но и для них, – сказал он.

Рабы заметно расслабились, почувствовав благородство и доброту в своем новом господине. В их глазах загорелся свет надежды.

– Я хочу, чтобы они чувствовали себя полноценными людьми в моем доме. Пусть занимаются ремеслами, учатся или что сами пожелают, – произнес Антон, размышляя вслух.

Авалор загадочно улыбнулся:

– Ты мудрее многих, кто удостоен такого же дара. А к тому же, – усмехнулся старец, – как это царевич и без слуг? Я ведь поведал Приаму, что ты царская особа из далеких краев. Так что привыкай. А теперь мне нужно отдохнуть, выдели мне покои для сна.

– Итак, внимайте меня, – Антон указал пальцем на двух девушек, – вас двоих я назначаю следить за порядком в доме и размещать гостей вместе с дворецким, которого я сейчас назначу. Девушки кивая выразили свою готовность. – Сейчас помогите моему другу устроиться в той большой комнате, которая отныне будет гостевой. – Они кивнули и, сопровождая мага, исчезли из комнаты.

– Вы умеете готовить? – обратился он к двум женщинам. Они кивнули. – Прекрасно, этим и займётесь.

– А вы, – обратился Антон к мужчинам, одному высокому и худощавому, а другому низкому и крепкому, – ты, – указал на высокого, – будешь моим дворецким. Твоя задача – встречать гостей, следить за домом и выполнять мужскую работу. Я нареку тебя Альфредом. А ты, – обратился он ко второму мужчине, – станешь моим оруженосцем, и звать тебя буду Арчибальдом. Твоя обязанность – повсюду следовать за мной. Оба мужчины кивнули, и вскоре возвратились две женщины.

– В доме всего пять комнат. Одна предназначена для вас четверых, прекрасные дамы, другая – для Альфи и Арчи. Мне отведена третья, четвертая будет для гостей, и остается еще одна, пусть она тоже будет гостевой, а там решим. Все всё поняли? – присутствующие кивнули. – Тогда принимайтесь за свои задачи, а ты, Арчи, завтра на рассвете, когда Гектор и Парис будут готовы к отплытию в Спарту, разбудишь меня, ясно?

– Да, как прикажете, царевич Антон, – отчеканил тот, и удалился.

«Царевич Антон, ну надо же. К этому надо привыкнуть», – думал Антон, пробираясь в свои покои и присаживаясь на кровать. – «А что, звучит вполне неплохо».

Глава 5

Открыв глаза, Антон был поражен – перед ним раскинулось безграничное синее небо, настолько близкое, что, казалось, протяни руку – и коснешься. Он огляделся и похолодел от ужаса, ведь он находился среди облаков. «Неужели я умер?» – промелькнуло у него в сознании. – «Только не сейчас, не сейчас…» – простонал он, вцепившись руками в волосы, – «Жизнь только начала налаживаться…»

Повсюду покачивались облака, плотной пеленой скрывая землю. Как ни глядел вниз, нигде не было видно твердой почвы. Осторожно поднявшись, он боялся провалиться сквозь это невесомое покрывало. Странное дело: облака оказались совсем не теми, которые мы знаем по физике и химии, не воздушными массами из водного пара. Нога погружалась на несколько сантиметров, находя опору на чем-то мягком. Под ногами ощущалась пружинистая система, словно он стоял на батуте.

«Может, это просто сон», – подумал Антон, – «наподобие тех, где я могу летать» – он обожал такие сны. Юная и озорная улыбка расплылась на его лице. Чуть пригнувшись, он собрался и подпрыгнул на добрые три метра.

– Вау, – вырвалось у Антона, готового к новому прыжку. На этот раз он взмыл на пять метров. Эту радость невозможно было остановить: он прыгал и прыгал, преодолевая расстояния, но выше шести метров так и не удавалось взлететь.

***

Гера, с взглядом полным раздражения и усталости, обратилась к Зевсу с просьбой:

– Великий Зевс, умоляю тебя, останови Антона! Этот человек скачет, как сайгак, и его неуемная энергия просто выводит меня из себя. Разве можно так себя вести, когда на кону судьба Трои?

Зевс, наблюдая за Антоном, который казалось, не замечает тревог и волнений других, лишь усмехнулся, вспоминая собственное детство.

– О, Гера, помнишь, как мы резвились в Эфире? Мы сами были не слишком уж достойным примером серьезности, – ласково напомнил он супруге. – Но в этом было свое волшебство.

Гера хмыкнула, хмуро смотря на Зевса.

– Возможно, так и есть. Но сказать честно, я не понимаю, почему Авалор решил сделать из Антона спасителя Трои! Мне он кажется полным идиотом.

Зевс, мудро покачивая головой, ответил:

– Обладание необузданной энергией и радующимся сердцем делает его находчивым. Антон умеет радоваться даже там, где другие видят только хаос и проблемы. В этом и кроется его сила – он идет навстречу жизни с открытой душой.

После этих слов Зевс махнул рукой и щелкнул пальцами. Спустя мгновение Антон внезапно пропал, словно растворившись в воздухе, точно испарился в легком ветерке эфира.

– Вот и все, – заметил Зевс. – Я увидел то, что хотел. Теперь пусть мир Трои развивается своим чередом.

Гера удовлетворенно вздохнула и повернулась к Зевсу:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, доверяя ему такие важные задачи.

Зевс усмехнулся:

– Не бойся, супруга. Я вижу в нем потенциал, который пока скрыт от глаз смертных и даже богов. Есть что-то в этом человеке, что делает его особенным.

Гера задумчиво посмотрела на небо. Она знала, что у Зевса всегда были свои причуды.

– Хорошо, – наконец промолвила она. – Поступай как знаешь.

– Временами нам нужен тот, кто может видеть мир иначе, – ответил Зевс, глядя на горизонт. – Только время покажет, каким будет вклад Антона в нашу судьбу.

Гера кивнула и, повернувшись, направилась к другим обитателям Олимпа, чтобы продолжить свои дела. А Зевс остался задумчиво смотреть вдаль, размышляя о судьбе, предназначенной для этого неординарного смертного.

***

– Царевич Антон, пора вставать. Эти слова будильника-Арчибальда прозвучали за дверью. Антон открыл глаза, ощущая удивительное спокойствие: сон был волшебным.

– Благодарю, Арчи, распорядись, чтобы завтрак подали в гостиную.

– Повинуюсь, – донеслось снаружи.

Антон освежился, омыв лицо ледяной водой из кувшина, облачился в тунику и покинул покои. В гостиной уже стоял Арчибальд, а на столе ожидал поднос с золотистым пшеничным хлебом, свежеприготовленным сыром и сладкими финиками. Рядом возвышался кубок с терпким вином.

– Арчи, присоединяйся ко мне за столом, – повелительно сказал Антон.

– Благодарю за приглашение, но я уже сыт, – ответствовал Арчибальд. Антон кивнул и сел.

– Стоп, а где Авалор? Он еще дремлет? Приведи его сюда.

– Ещё до первых лучей зари он вручил мне это и исчез, – произнёс Арчи, передавая мне конверт из пергамента. На нём было написано: «Дорогой Антон, вынужден уйти по важным делам, но мы вскоре снова встретимся. Пока я отсутствую, осваивайся с бытом древнего мира и снискивай расположение семьи Приама».

Антон, едва пробежав глазами строки, позволил конверту сгореть в пламени камина, а сам погрузился в утреннюю трапезу, между делом спрашивая: – А что с царевичами?

– Они ещё не покинули дворец, но… – начал Арчи, но его прервал появившийся в гостиной Альфред:

– Здравствуйте, царевич Антон, – приветствовал он, – только что прибыл гонец с вестью: Гектор и Парис выходят из дворца.

– А вот и они, – Арчибальд указал на окно, и Антон увидел процессию, вытекающую из-за стен дворца.

– Прекрасно, – бросил Антон, устроив в рот кусок хлеба с сыром и запивая вином. – Альфред, позаботься, чтобы к завтраку подавали ещё пару яиц всмятку. Или у вас, их нет?

– Есть, есть, – торопливо отвечал дворецкий, – обычно подают на десерт, но сделаем, как вы пожелаете.

– Удивительно, у всех свои привычки, значит, подавайте мне утром. Это всё.

Накинув шлем и доспехи, принесенные служанкой, и пристегнув меч к ремню, Антон отправился наружу. Следом шёл Арчибальд.

Перед величественным троянским дворцом, сверкающим в лучах солнца, стояли два выдающихся героя – Гектор и Парис. Гектор, главный защитник Трои, величественный и мощный, казался воплощением непоколебимой силы и благородства. Его крепко сложенная фигура, покрытая сияющими доспехами, выделялась на фоне каменных стен как незыблемый страж. Лицо его было спокойно, но в мерцающих глазах читалось решимость и глубокая забота о судьбе своей родины.

Рядом с ним, словно воплощение юности и красоты, стоял Парис. Чародейски привлекательный, с тонко выточенными чертами лица и изящностью движений. Скользящий взгляд, полный мечтательности и легкое выражение на лице. Казалось, что воздух вокруг него дрожал от скрытых страстей и роковых решений, которые неизбежно следовали за этим человеком.

С ними шествовала свита знатных троянцев. Доспехи и вышитые одежды искрились золотыми узорами, подчеркивая значимость и величие момента. В почтительном молчании они стояли, удерживая коней, запряженных в колесницы.

Колесницы троянцев были чудом мастерства и изящества, созданные умелыми руками искусных ремесленников древнего мира. Гладкие и легкие, но невероятно прочные, они скользили по полям с величавой грацией, поднимая облака пыли под стремительными копытами лошадей. Эти колесницы возводились из отборного дерева, укрепленного крепкими металлическими обручами, и их оси обрабатывались с особой тщательностью, чтобы обеспечить максимальную скорость и маневренность.

Каждая колесница была истинным произведением искусства. Их боковины украшали сложные резьбы и инкрустации, изображающие величайшие победы и сцены, что волновали сердца героев.

Лошади, впряжённые в эти колесницы, были натренированы лучшими дрессировщиками, они разбирались в командах всадника и мчались вперёд с громовым трепетом. Их гривы развевались на ветру, а тела сияли от натертой до блеска шкуры.

Колесницы служили не только как военная машина, но и как символ чести и доблести, они олицетворяли мощь и стойкость троянцев, их неизменное стремление к победе.

– Вот и царевич Антон пожаловал, – с широкой улыбкой поприветствовал его Гектор, крепко пожав руку.

– Рад встрече с вами, троянские царевичи Гектор и Парис, – торжественно откликнулся Антон.

– Может, обойдёмся без формальностей? Ведь все мы царевичи, – предложил Парис.

– Верно, – поддержал его Гектор, – мы с Парисом обращаемся друг к другу просто по имени.

– Согласен, – подтвердил Антон.

– А теперь по колесницам, – скомандовал Гектор. В мгновение ока они вскочили на колесницы и устремились к берегу Эгейского моря.

Сияющими лентами утреннего солнца были украшены улицы троянского города, когда первая колесница показалась на горизонте, золочёными колесами касаясь каменной мостовой. Легкий шум копыт и тихий звон металлических деталей слились в мелодию, сопровождающую каждую колесницу, идущую по главной улице к берегу моря. Высокие кони, облаченные в яркие попоны, гордо тянули за собой колесницы, в которых стояли царевичи Трои, их лица излучали важность и гордость за славное прошлое и непобедимую историю их города.

Процессия колесниц движется величественно, словно река, несущаяся через городской ландшафт. Впереди троянской колесницы уверенно держится Гектор, сын Приама, защитник и надежда Трои. Его доспехи сверкают в лучах солнца, щит украшен гербом семьи, а в глазах горит решимость и благородство. За его спиной реют на ветру пологи колесницы, символизируя неуязвимость и величие.

По бокам процессии шли воины в полном боевом облачении, их кирасы блестели под солнечными лучами, а на шлемах развевались длинные плюмажи. В воздухе стоял тонкий аромат благовоний, струившихся из амфор, которые несли знатные троянки на своих головах, следуя за колесницами. Их длинные хитоны переливались на солнце, как морская пена, а волосы были уложены в сложные прически, украшенные золотыми нитями.

Толпы троянцев с восторгом наблюдают за процессией. Наблюдают, как через их любимый город проносится символ чести и мужества. Каждый шаг коней, каждый громкий звук колес о брусчатку эхом разносится вдоль стен, заполняя сердца тревогой и надеждой. Троя живет и дышит в этот миг вместе с ними, сознавая свою важность в величии героев.

Когда процессия достигла городских ворот, в воздухе повисла тишина, будто сам город затаил дыхание, провожая своих героев. Массивные ворота, обрамленные резными колоннами, нарисованными сценами легендарных битв, открылись, выпуская колесницы из уютного лона города к открытым просторам побережья.

За городскими стенами распростёрлось Эгейское море, бескрайнее и могучее, своими волнами омывающее песчаный берег, где покоились грозные корабли. С приближением процессии, на каждом судне застыли моряки, с благоговением наблюдая прибытие колесниц. Их фигуры величественно вырисовывались на фоне синевы неба и моря.

У кораблей их ожидал молодой человек.

– Знакомьтесь, это наш зять Эней, – Гектор представил его Антону. – Эней взял в жены мою сестру Креусу. Как, кстати, поживает моя сестра?

Эней был истинным воплощением троянской доблести и величия. Высокий и статный, он отличался ярким блеском глаз, которые мерцали смелостью и достоинством. Его броня сверкала под солнечными лучами, отражая отблески прежних сражений, и служила напоминанием о славных днях славной древности.

Одетый в плащ из пурпурного шелка, украшенный золотыми нитями, Эней был величественен в своей простоте и необычайно притягателен. Его голос, глубокий и уверенный, не оставлял сомнений в правоте его слов, и его речь проникала в сердца, вдохновляя и окрыляя.

– Всё прекрасно, она желает нам легкого пути, – ответил Эней.

– Благодарю. Теперь все на борт! – скомандовал Гектор.

***

Антон, заворожённый, созерцал, как вдали, едва различимый в дымке горизонта, силуэт удаляющейся Трои волшебно возвышается над морем. Этот город, окутанный легендами и славой, с его монументальными стенами и величественными башнями, постепенно ускользает из вида, словно растворяясь в мире воспоминаний.

Эгейское море простирается во всей своей великолепной синеве, его воды переливаются под ясным светом солнца, играя всеми оттенками сапфира и бирюзы. Ветер гуляет по воде, мягко расчесывая её поверхность, и свежий бриз приносит с собой солоноватый аромат, пробуждающий воспоминания о несбывшихся мечтах.

– Мне понравилось, как ты справился с полосой препятствий, – прервал его размышления подошедший Гектор. – Это было смело, хотя выглядело довольно опрометчиво проходить без защитного мешка, – добавил он.