Троянский конь

Колесницы замедлили ход и, слегка качнувшись, остановились перед сердцем Трои.

***

Во дворце счастливый Приам уже ожидал их со своей свитой, но, узрев Елену, повисла тишина – немая и гнетущая. Хотя на лице его играла улыбка встречи, в глазах его блуждала тень глубокой задумчивости.

– А кто эта неземная красавица? – произнёс он мягко.

– Это Елена, жена Менелая, отец, – ответил Парис, и свита застыла в удивлённом шёпоте. – Прости, но не отдам её грекам, ибо люблю её.

Приам долго и напряжённо всматривался в сына, в то время как и Гектор бросил на него молчаливый взгляд.

– Похоже, пора готовиться к войне, – проговорил старик. Парис с Еленой облегченно перевели дух. Гектор вопросительно воззрился на Приама. Приам заметил его немой вопрос. – Таково мое решение, Гектор. Я вижу, сколь бед повлечет за собой война между великими народами. Но Елена добровольно последовала за моим сыном, потому что полюбила его. Будем ли мы вторгаться в священные права любви? Любовь Елены была обещана Парису самой Афродитой. Будем ли мы нарушать волю богини? Не станет ли гнев ее еще более страшной бедой, чем война с ахейцами. Отважны троянские воины, крепки стены Трои. Мы не боимся ни открытой битвы, ни долгой осады.

Все кивнули. Спорить с окончательным решением Приама не было смысла.

***

Антон расслабленно раскинулся на своей постели, балуясь вином и погружаясь в мысли о недавних происшествиях.

– Приветствую вас, господин Авалор. Царевич Антон отдыхает в своих покоях, – раздался за дверью мелодичный голос Альфреда, прерывая его размышления.

– Маг вернулся! – с радостью воскликнул Антон и выскочил из комнаты навстречу. На пороге, в таинственном колпаке и синем одеянии, стоял Авалор.

Авалор, как всегда, выглядел внушительно. Его длинные одежды, украшенные сложными узорами, казалось, переливались под светом солнца, сочившегося из окон. Он внимательно оглядел Антона, словно проверяя изменения, произошедшие с их последней встречи.

– Рад снова видеть тебя, мой друг, – сказал Авалор, приветственно протягивая руку.

Антон крепко пожал руку мага, ощущая спокойствие и уверенность, которые всегда излучал Авалор. Вероятно, это было следствием его многовекового опыта и знаний, накопленных за годы странствий.

Альфред, всегда внимательный к нуждам гостей, уже уносил вещи Авалора в специально приготовленные покои, где его ожидали все удобства для комфортного пребывания.

– Как твои дела, Авалор? Какие вести ты принес? – с нетерпением спросил Антон, приглашая его к столу, где уже ожидали вино и закуски.

– Всё прекрасно, Антон, – маг кивнул в сторону слуг Арчибальда и Альфреда, снующих за дверью. – Однако, занятные имена ты им выбрал, – засмеялся он, – весьма известные в твоём мире для дворецких.

– Так и есть, – ответил Антон, – надеюсь, я их этим не обидел, должно быть, у них есть свои истинные имена.

Авалор опустился в кресло, устало откинувшись на спинку, и сделал глоток вина. Он на мгновение прикрыл глаза, впитывая вкус и аромат напитка, прежде чем обратиться к Антону.

– Даже если обидишь их, не найдёшь и следа огорчения, – заверил маг, – здесь царят стародавние порядки, и о демократии речи нет. Да и ладно с ними, как ты здесь устроился? Еда здешняя тебе по нраву?

– Вроде бы все прекрасно, но картошки в меню недостает, – признался Антон, – даже не могу вообразить, как обходиться без нее. Нельзя ли каким-то чудом перенести её сюда из будущего и начать выращивать? – задал он вопрос с надеждой в голосе.

– Ха-ха, Антон, ну ты и выдумщик, – рассмеялся маг, доставая трубку из кармана, – не возражаешь, если я закурю?

– Конечно же, ты волен делать все, что пожелаешь. Без тебя у меня всего этого не было бы.

– Нет, теперь это твое, и здесь должны существовать твои законы, которые все обязаны чтить, – выпуская клубы дыма, маг уютно устроился в кресле. – Кстати, кроме картофеля, здесь нет и табака, приходится путешествовать в будущее за ним.

– Может, поможешь мне и с картошкой? Я бы все отдал за порцию фри.

– Почему бы и нет, – махнул маг рукой, и на столе возникла тарелка фри с сырным соусом. Антон, уже наученный опытом с пирогом, не удивился и с жадностью потянулся к блюду. – Это тарелка из кафе, оставленная посетителем, и я перенес ее сюда, – Антон остановил руку и скептически взглянул на тарелку, – шучу, шучу, это не объедки, пробуй смело, – маг продолжал свои шутки.

– Ну, маг, – вздохнул Антон, окунув фри в соус и отведав. – В такие моменты я тоскую по своему миру.

– И есть почему, – согласился маг. Так они сидели молча некоторое время. Антон неспешно смаковывал каждую порцию, а маг, полностью расслабленный, покуривал трубку.

– Мне необходимо оценить твою осведомлённость, – наконец изрёк маг, – грядущая война неминуема, и ты обязан знать ключевые фигуры этого мира.

– Как скажешь, но секундочку, – Антон обернулся к двери и окликнул, – Арчи. – В дверях возник раб. – Поручи девушкам принести ещё кувшин вина и что-нибудь к десерту, – раб молча подчинился и исчез.

Итак, – продолжил маг, – знаешь ли ты, кто такие Уран и Гея?

– Уран – воплощение небес и супруг Геи, Матери-Земли.

Маг удовлетворенно кивнул, слушая ответ Антона. Затем продолжил:

– Теперь скажи мне, Антон, какова была роль Титанов в мифологии? Какие из этих древних сил противостояли Олимпийцам, и как это влияние ощущалось на земле?

Антон сделал небольшой глоток вина, задумчиво смотря на своего наставника.

– Титаны, сыновья и дочери Урана и Геи, представляли собой первозданные силы, которые существовали до богов Олимпа. Они властвовали над миром в золотой век и бросили вызов новым богам во время Великой Титаномахии. Война была долгой и жестокой, но в конечном итоге Олимпийцы во главе с Зевсом одержали победу, заключив Титанов в Тартар.

Маг удовлетворенно улыбнулся, увидев, как уверенно Антон говорит о событиях древнего мира.

– Превосходно, – произнес он, – когда Гея сочеталась с Ураном, возник прекрасный мир, полный нимф, богов, титанов, циклопов и сторуких великанов – гекатонхейров, и многих иных созданий.

– А кто такие гекатонхейры? – спросил Антон.

В этот миг девушки приблизились, неслышно принеся кувшин восхитительного вина и поднос с ароматными жареными орехами. Они изящно наполнили кубки рубиновым напитком и незаметно скрылись из виду.

– Как я уже говорил, это великаны с сотней рук и пятьюдесятью голов, это стражи Тартара, темницы титанов. Уран, чье правление охватило мир, ненавидел своих многочисленных детей, считая их уродливыми. Взяв ненависть за повод, заточил циклопов и сторуких в Тартар. А других детей, ужасных видом, он прятал в утробу Геи, чем причинял ей тяжкие страдания. Из-за его злобного нрава, Гея вдохновила титана Кроноса, одного из их сыновей, на восстание. С ее содействием Кронос сверг Урана и занял его престол. От Кроноса и его жены-титаниды Реи родились знакомые нам Олимпийские боги. Лишенный власти Уран, предрек Кроносу ту же участь. И вот, став хозяином мира, Кронос, подражая отцу, опять запечатал гекатонхейров и циклопов в Тартаре. Боясь своих детей, он стал их глотать, зная, что его могут свергнуть. Рея была в ужасе, и когда родила Зевса, обманула Кроноса, подсунув ему камень, накрыв его детским одеялом. Он не заметил подмены и проглотил камень. Рея тем временем укрыла Зевса на Крите. Мальчик, став юношей, с помощью Геи и других богинь, подмешал в напиток Кроноса рвотное зелье, после чего тот изрыгнул детей: Аида, Посейдона, Геру, Деметру и других.

– Ох уж эти женщины, – размышлял Антон, чувствуя, как вино начинает наполнять его разум, – Гея через сыновей свергла и супруга Урана, и сына Кроноса. Надеюсь, Зевс её не разочаровал.

– Время рассудит, – ответствовал маг и продолжил: – Зевс, освободив братьев и сестер, развязал десятилетнюю войну с Кроносом и его союзниками-титанами. Среди них был Атлант, наверняка слышал о нём?

– Да, он держит небесный свод.

– Верно, эту битву назвали Титаномахией – войной титанов и богов. Зевс выпустил из темницы сторуких и циклопов, с их помощью низверг Кроноса и прочих титанов в Тартар, приставив сторуких в стражи. А Атланту вынес приговор поддерживать небосвод. Вот и завершил я первую часть моего повествования. Вопросы есть?

– А Прометей? Кого он поддержал?

– Никого, его дела богов не занимали, он был предан людям.

– Слышал, он украл огонь у Гефеста и даровал его людям. За это Зевс велел Гефесту приковать его к Кавказской скале, где орел терзал его печень.

– Верно, но приколотили его не за огонь, а по другой причине. Вот и начинается вторая часть моего рассказа. – Маг снова взмахнул рукой, явив кофейный турок и две чашки. – Прямиком из Колумбии, – похвастал он. Антон отказался, сославшись на нелюбовь к кофе. Маг сделал осторожный глоток, удовлетворенно кивнул и продолжил, – Зевсу было известно, что существует пророчество и касающееся его. Но каково оно, он не знал, знали лишь Гея и Прометей. Гею он допрашивать не решился, но Прометея приковал. Тот молчал и униженно страдал тысячу лет от мучений, доставляемых ему орлом. А последний, день за днём терзал его печень, которая – Прометей ведь бессмертен – ночью вновь отрастала. В итоге Зевс, разочарованный молчанием Прометея, отправил его на тысячу лет в тёмные глубины Тартара.

– Жаль Прометея.

– Однажды Прометей услышал голос Геи, которая поведала ему, что время настало, пора открыть тайну Зевсу. Прометей последовал её словам и, за это, Зевс освободил его, попросив прощения за прошлые страдания, и устроил праздник великого примирения в золотых чертогах Олимпа.

– Каково же было это пророчество?

– Сердце Зевса пленила морская богиня Фетида. Но тяготел над ней жестокий рок – породит она сына, который превзойдёт своего отца. Стало быть, будь то их ребёнок, он свергнет Зевса. Пока тот размышлял об этом, среди празднеств явился образ величественной Геи – матушки земли. Она в мольбах просила Зевса сократить людскую плоть, что слишком быстро народилась и истоптала её недра. Богам пришлось обдумать, как облегчить её долю. «Может, устроить потоп?» – предложил Посейдон, но после Девкалионова потопа это уже было бы излишним. «Сжечь огненной карой Перуна?» – тоже крайнее решение. Вместе решили наслать войну, чтобы люди истребили себя сами. Нужен был великий герой и причина для битвы. В конце концов, боги решили выдать Фетиду за смертного Пелея, сын которого, Ахиллес, должен стать тем самым героем. А причиной для войны стала земная любовь.

– Выходит, богам выпала заслуга в начале Троянской войны, в пользу сокращения численности рода людского, – размышлял Антон.

– Именно так, – подтвердил маг, отпив кофе, – В пещере мудрого и доброго кентавра Хирона, сына Кроноса и океаниды Филиры, состоялось венчание Пелея и Фетиды.

– Хирон, кажется, был наставником Ахилла.

– Верно, он взрастил Ахилла, питая его мясом медведей и печенью львов. Именно в его пещере прошла свадьба. Только богиня раздора Эрида не получила приглашение на торжество, и она решила отомстить. Найдя яблоко, она написала на нём «Прекраснейшей» и незаметно бросила его на пиршественный стол. Богини Гера, Афина и Афродита стали спорить, кому она предназначается. Они обратились к Зевсу с просьбой рассудить их, но тот, не желая принимать участие, отправил их к Парису, простому пастуху, называемому Александром. Поспешно богини очутились у Париса, безапелляционно потребовав его решения. Он избрал Афродиту как самую прекрасную из всех.

– Ошибкой было со стороны Зевса поставить Париса перед столь коварной дилеммой. Ведь кого бы он не выбрал, не избежать ему осуждения со стороны прочих богинь, – рассудил Антон.

– Возможно, – с задумчивостью ответствовал маг, – но, в итоге, как видно, чары Афродиты столь значительны, что ни Парис, ни Елена не смогли устоять перед ними, обреченные на жизнь друг без друга невозможную. Ладно, вскоре увидим, чем можем помочь. А ныне – пора покоя, – проговорил маг, поднимаясь и оставляя комнату.

– Вопрос напоследок, – остановил его Антон, с любопытством глядя на мага, – кто тот, что с волчьим ликом?

– О, это мой помощник, созданный древним заклинанием из рукописей божественной библиотеки Олимпа. Хоть он и своенравен, и подчас темпераментен, но ответственность его не подводит. Он может перемещаться меж пространством и временем по моему велению, – ответил маг и исчез в дверях. А Антон, улёгся спать, чтобы переосмыслить всё, что узнал сегодня.

Глава 7

Минуло несколько месяцев с последних событий. Шумная свадьба Париса и Елены, овеянная счастьем и радостью, согрела сердца троянцев. Война, сулящая лишь тени, не беспокоила мирные умы, и каждый миг жизни был наполнен наслаждением. Гектор с любящей Андромахой нежно заботились о своём маленьком сыне Астианакте. Парис и Елена, сияющие от счастья, прогуливались по цветущим садам троянского дворца.

В их семейной гармонии переплелись судьбы Гектора и Париса с их сестрами, Поликсеной и Кассандрой, и маленьким братом Троилом. Каждая сестра отличалась своей неповторимой красотой: светлокудрая Кассандра с синими глазами, воплощение солнечного света, и смуглая Поликсена с темными, как ночь, глазами и густыми волосами.

Обе сестры посвятили свою жизнь служению богу солнца. Аполлон же в свою очередь, был очарован Кассандрой и питал к ней высокие чувства. Как итог, он даровал ей способность прорицать судьбу, но её сердце оставалось непреклонным, и не ответило ему взаимностью. Разгневанный бог приправил дар роковым проклятьем: не услышат её предостережений те, кто сочтут её слова безумством.

А маленький, задорный Троил беззаботно отдавался забавам. Его мелодичный смех звучал как музыка в коридорах дворца, и часто он находил радость, разделяя с Антоном сладкие угощения и крепкую дружбу.

Великолепный праздник свадьбы Париса и Елены уже был в прошлом, но радость и счастье все еще витали в воздухе Трои. Весь город жил в атмосфере веселья, как будто череда счастья могла продолжаться вечно. Но коварная судьба уже плела свои сети, где предсказания Кассандры готовились стать реальностью.

Поликсена с нежностью заботилась о семье, поддерживала своих братьев и сестёр и помогала матери, Гекубе, в делах дворца. Её доброта и сострадание лишь усиливали её природную красоту.

Каждое утро Поликсена просыпалась в своих покоях, украшая их цветами, принесенными со всех уголков дворцового сада. Колючие розы и гроздья винограда украшали окна ее комнаты, наполняя всякого, кто входил, ощущением покоя и безопасности. Ей было трудно поверить в слова сестры о грядущей беде, и потому она старалась изгнать мрачные мысли из своей головы.

Кассандра же, часто пребывала наедине с собой в священной роще Аполлона, размышляя о видениях. Ее сердце томилось от безысходности, ведь, несмотря на дар, никто ей не верил. В темные ночи она рыдала и молила богов изменить её судьбу. Только в компании Астианакта, маленького сына Гектора, она находила временное утешение. Его невинная улыбка напоминала ей, что надежда всё еще существовала, пусть её и не брали в расчет.

Младший брат Троил, своей жизнерадостностью и непосредственностью, часто был источником радости и смеха в дворце. Его дружба с Антоном и обычные детские шалости добавляли тепло и непосредственность в ежедневную жизнь семьи. А Антон, представал перед ним как мастер сладостей, который был не только хранителем сладких сокровищ, но и обладателем необыкновенного дара – умением рассказывать сказки.

– Пойдем, Антон, сегодня нам такие сладости подарят, что дух захватит! – восклицал он, следуя за другом в глубину дворцового сада. Проходя сквозь цветущие арки и благоухающие ухоженные тропы, они, как всегда, чувствовали себя героями собственного мифа.

Гектор, как старший брат, всегда старался найти баланс между своей ролью защитника Трои и заботливого семьянина. Он часто обсуждал с Парисом и другими членами семьи вопросы, касающиеся защиты города и укрепления его стен, не забывая также и о мирной стороне жизни.

Парис и Елена, своей красотой и изяществом, вдохновляли художников и музыкантов. Они становились образцом идеальной пары, полной любви и гармонии. Несмотря на тень, которую их союз бросал на будущие события, в этот момент они казались неуязвимыми.

А Антон же полностью посвятил себя спорту, утратив даже понятие времени. Оттачивая навыки фехтования, он словно древний воин, скользил между мечами и ударным оружием, постигая тайны топоров и иных древковых орудий разрушения. Боевым щитам он не уделял большого внимания, предпочитая острое ощущение парного оружия в обеих руках. Его страсть распространялась и на рукопашные схватки. Никакие препятствия не могли его остановить. Гектор и Парис тоже упражнялись, но без той самозабвенности, что овладевала Антоном. Гектор с дружеской теплотой хлопал его по плечу, уговаривая себя не изнурять так чрезмерно. Но Антон не слышал. Победы в десятках соревнований не насыщали его жажды. Гектор, смеясь, заметил:

– Нельзя быть лучшим во всём, Антон.

Антон признал:

– У меня плохо выходит стрельба. – Действительно, лук не покорялся ему. Парис стрелял с легкостью, поражая цель в небесах, в то время как Антон не мог поразить лениво шатающегося по полю быка. В отчаянии он бросал лук, утверждая, что это спорт для нежных натур. – Мужчина должен рваться в бой, а не скрываться на безопасном расстоянии, – заявлял он.

Гектор, держа в памяти необузданные стрелы Геракла, спрашивал с улыбкой:

– Геракл, значит, был трус, Антон? – и тот с усмешкой отвечал:

– Ещё какой, Гектор, ещё какой.

Мальчонка Троил подхватывал, повторяя:

– Ещё какой, – своим звонким голоском, вызывая смех.

Обе сестры украдкой наблюдали за их дружеской троицей, и всякий раз при виде Антона тихо хихикали. Антон, зардевшись, избегал их взглядов, под предлогами неотложных дел отступая в сторону. А Гектор с Парисом невольно пожимали плечами.

Как-то вечером за ужином во дворце собралась семья Приама и Антон, принятый в их круг, стал частью этого царственного семейства. Приам, всегда пребывавший за главным местом за столом, направлял взоры на собравшихся. С одной стороны сидели его жена Гекуба, дочери и Парис с Еленой, а с другой – Гектор с Андромахой, Антон и Троил.

– Да благословит наши яства отец наш, Зевс-громовержец, – привычно помолился Приам, приглашая всех к трапезе. – Троил, мой мальчик, твой учитель сказал мне, что ты пренебрегаешь грамотой. Правда ли это? – сурово обратился он к сыну, обращая к нему мудрый взгляд.

– Отец, прости меня, но учеба по сердцу мне не столь, как тренировки с Антоном, – ответил Троил. Антон даже поперхнулся, а сестры обменялись взглядами, тихо посмеявшись.

– Неужто ты мешаешь Антону, – промолвил Приам, переведя взор на Антона.

– С Троилом сегодня целых пятьсот метров бегом дали, – с улыбкой похвалился Антон.

– Должно быть, тренировка была изрядная, – заметил Приам.

– Конечно, привалов-то десять сделали, чтобы сладостями подкрепиться.

Зал смехом разразился. Мальчик добавил:

– Антон, в следующий раз захвачу больше угощений.

– Не надо, Троил, достаточно было.

– Ну ладно. Но учти, если уроки пропускать станешь, запрет на прогулки получишь, понял?

– Да, отец, – промямлил Троил с грустью. – А всё же, вырасту и Антоном стану.

Приам откинулся в кресле, весело хохоча:

– Можешь быть, кем хочешь, сынок. Но пока не стал Антоном, учение тебя ждёт, – заметил он. Мальчик кивнул покорно.

– Антон, выходит, сегодня у тебя день разгрузочный?

– Совет Гектора послушал да и перед предложением Троила я не устоял.

– Хорошо хоть немного отдохнул. Перенапрягаться не стоит, иначе выдохнешься, – предостерег Приам.

– Верно, Приам, согласен.

Едва потянулся за кубком, как в дверях появился стражник. Вопросительный взгляд Приама встретил быстрый, взахлеб ответ:

– Царь Приам, греки, греки…

– Что?! – вскочил Приам, следом остальные поднялись.

– Ахейцы кораблями обрамили побережье – от мыса Ритейского к мысу Сигейскому. Их великое множество, – доложил стражник взволнованно.

– Да защитит нас Аполлон, – заклинала Кассандра, в слезах сетуя: – Парис, не стоило красть их женщину!

– Поликсена, сестру уведи, а ты, стражник, советника Антенора найди. Совет в зале собирай! – Приам скомандовал. – Вы, трое, за мной, – обратился он к сыновьям и Антону.

***

В тронном зале собралось множество людей: советники, военачальники и оракулы. Все пребывали в тишине. Казалось, будто только что пробудились из сладкого сна и вновь оказались в суровой действительности. Все знали, что этот миг неминуемо настанет, но до последнего момента старались его отложить и не думать о нем. Теперь же беда постучала в ворота. Царь Приам поднял руку, и все обратили к нему взоры.

– Я понимаю, что это известие вас огорчило. Но не следует унывать: Троя никогда не была покорена. Наши стены непреодолимы, а сила духа наших воинов – нерушима. Мы преодолеем это испытание вместе. А пока надо первым делом переговорить с греческими послами, выяснить их требования и, возможно, уладить все мирным путем.

Советники зашептались между собой, оценивая слова царя и обдумывая различные стратегии. Каждому из них предстояло предложить что-то полезное, способное укрепить защиту или наладить дипломатический диалог. Между тем, военачальники обменивались взглядом: среди них было негласное соглашение – готовиться к худшему, но одновременно надеяться на лучшее.

Оракулы, стоявшие особняком, обменивались загадочными взглядами и переговорами, щурясь и наблюдая за звездами сквозь высокие своды зала. Их предвидения всегда имели вес, но и здесь, в свете надвигающихся событий, надежды на чудо переплетались с мраком неизбежности. Будучи глазами и ушами богов, они искали знаки – мог ли исход быть иным, а судьба города иной.

– Отец, не думаю, что они привели с собой тысячи кораблей лишь для мирных переговоров, – заметил Гектор.

Царь задумчиво посмотрел на Гектора, его любимого сына и наследника, который всегда мог трезво оценить обстановку. Он понимал логику его слов, но также знал, что паника и поспешные решения могут оказаться вредоносными. Царская роль требовала постоянного поиска баланса между осторожностью и решительностью.

– Гектор, твоя мудрость для нас бесценна, – ответил царь, – но каждый последующий шаг должен быть взвешен. Возможно, цель греков – лишь ослабить нас, заставить принять неверное решение. Мы должны использовать время с умом и сделать все возможное, чтобы избежать кровопролития. Тем не менее, начните укреплять стены и увеличьте количество дозоров. Пусть солдаты будут наготове, но помните: паника – наш враг не меньший, чем греческое войско.

Гектор согласно кивнул. А Приам повернулся к другим.

– А что скажут советник Антенор и жрец Аполлона, Хрис?

– Троянцы не должны бояться войны, – ответил Хрис. – Боги обещают Трое свою поддержку, и Ахейцы будут повержены!

– С нами Аполлон, и это вселяет надежду, – задумчиво произнес Антенор. – Но, как заметил царь Приам, следует выслушать греческих послов, чье прибытие неизбежно. А после того уже строить планы и решать, как действовать.

– Антенор, распорядись отправить гонцов к нашим союзникам: к царю фракийцев в Европе Ресу и к вождю эфиопов в Ливии Мемнону, чтобы они поспешили нам на помощь.

– Это мудрейшее решение, – одобрительно заметил Хрис. Антенор утвердительно кивнул и подозвал раба, которому прошептал что-то на ухо. Тот выскочил из залы, словно стрела из лука.

***

В лагере греков кипела жизнь. Шатры лидеров, таких как Ахилл и Теламонид (Аякс), располагались на окраинах, символизируя их важное, но индивидуальное положение в обществе. Центр лагеря венчал шатер Агамемнона, главнокомандующего греческой армией, что подчеркивало его центральную роль в управлении войском и проведении собраний.

Неподалеку находился шатер Одиссея, знаменитого своим умом и хитростью, чье расположение, вероятно, свидетельствовало о его близости к руководству и частом участии в стратегических обсуждениях.

Вал со рвом, обращенный к Трое, показывал, что лагерь был оборудован защитными сооружениями, подчеркивающими постоянную угрозу со стороны противника и необходимость быть готовыми к обороне.

Отдаленные алтари, окруженные огнями жертвенных костров, указывали на важную роль религии и богов в жизни греков, для которых ритуалы были важной частью подготовки к битвам и принятия решений.

Повсюду слышались звуки труб, призывавшие воинов к упражнениям. Воины тренировались в бурной хватке мужества, поднимая пыль на учебных площадках.

Далее по лагерю, в тени возвышающегося вала, Ахилл тихо обдумывал свое участие в грядущих событиях. Его рвение к славе боролось с противоречиями, данными тканью судьбы и сердцем, болеющим за товарищей. Вдали, у алтарей, герои просили у богов сил и веры. Пламя костров было отражением их духа, поднимающегося над землями, объятыми войной.