Ремесло Теней. Игла Дживана

Примерно час спустя, когда как следует откис и намылся едва ли не до хрустального блеска, я с большой неохотой вылез на коврик и быстро закутался в большое пушистое полотенце. Вытершись насухо и накинув халат, вернулся в комнату, довольный жизнью, как никогда прежде. Расслабленный и освеженный я готов был провалиться в забытье сна сию же секунду, но кое-чего для полного счастья все-таки не хватало.

Голод напомнил о себе легким спазмом и урчанием в животе. Совсем не собираясь ложиться спать, не получив должную порцию углеводов и жиров, я заново обратился к местному чуду компьютерной мысли с просьбой прислать в номер что-нибудь съестное.

– Извините, господин, – ответила машина с очень странной ноткой, сильно напоминавшей человеческое ехидство. – Ваша просьба не может быть выполнена.

– И почему же, позвольте спросить?

– Из-за сокращенного числа постояльцев кухня закрывается рано. Мы вынуждены просить вас обождать до утра.

Из-за сокращенного числа? А что, тут и наплывы случаются?

Экран погас, и я остался в одиночестве уставший, злой и голодный. Только-только вернувшееся настроение испарилось без следа. Усевшись обратно в кресло, я попытался вспомнить, когда ел в последний раз. Если не считать той питательной гадости, что подавалась в качестве особого блюда на борту корабля Аверре, это был ужин перед самым отлетом. Смешно. Никогда терпеть не мог тамошнюю стряпню, а вот улетел и сразу же стал скучать.

Вдруг, словно разбуженный мыслями о так называемом доме, очень тихо запищал напульсник. Я и забыл, что по прибытии надлежало немедленно связаться с Цитаделью и сообщить о своем местоположении. Страшно было представить, что творилось с Бавкидой, пока она провела столько часов в ожидании.

Подскочив к напульснику, я нажал кнопку приема и слегка отодвинулся назад, позволяя трехмерному изображению проецироваться на крышку стола. Из-за чрезмерной компактности устройства четкость голограммы изрядно страдала, но не настолько, чтобы не различить недовольство, царившее лице старухи.

– В чем дело, Сет? – резкость ее слов заставила меня отступить еще на полшага, хотя удалось придать своему жалкому отступлению спланированный вид, будто я собрался запереть входную дверь на замок.

Признаюсь, прикидываться невинностью мне было не в первой. Старательно изображая на лице недоумение, я сказал:

– Вы же велели мне связаться с вами, как только мы достигнем места назначения.

– Ну, и?

Я развел руками:

– Так мы только и прилетели. Я даже вещи распаковать не успел.

Даже сквозь расстояние в сотни тысяч световых лет можно было почувствовать, с каким сомнением отнеслась к моим словам наставница всех лейров.

– А ванну принять? – проворчала она. – И запахни халат как следует.

В жизни своей не краснел сильнее, так что быстро натянул халат по самые уши.

– Итак, где вы?

– Это Боиджия, – пробормотал я.

Ледяная тишина, обрушившаяся на меня после этого, была, пожалуй, одной из худших реакций, которые когда-либо доводилось встречать. Бавкиды я вовсе не боялся, вернее, не так сильно, как прочие алиты, однако временами она умела нагнать страху даже на ледяной столб.

– Мне следовало догадаться. – Когда она говорила, нотки чего-то человеческого из ее голоса исчезали напрочь, только холодная пустота, слишком похожая на космос, чтобы не обращать внимания.

И все же, большее любопытство вызывали сами слова, нежели тон.

– Вы знали, что он может полететь сюда, – заметил я. – Откуда?

Однако вопрос остался без ответа. Впрочем, как и тот, что я задал следом.

– Моя мать ведь была здесь, не так ли? Причем, вместе с Аверре.

– Ты не понимаешь, о чем болтаешь, – отстраненно прошипела старуха из-под капюшона. – Не смей больше задавать мне подобных вопросов! Ты здесь с определенной целью, вот и сосредоточь все свое внимание на ней, а рассуждения оставь тем, кто в этом разбирается.

Я щурился, предчувствуя недоброе, но все равно проговорил:

– Вы и мастер Аверре, оба питаете склонность к тайнам, не задумываясь, что рано или поздно, они все, как правило, всплывают.

– А вот сейчас не поняла, – Бавкида чуть отклонилась назад. – Это что, была угроза?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет, конечно.

Старуха чуть смягчилась.

– Он сказал, для чего вы здесь?

Я кивнул.

– Легенда об Игле Дживана. Он думает, что она не выдумка.

Повисла новая пауза, но длилась она недолго.

– Значит это правда. Он ищет Иглу. – Удивления в ее тоне я не услышал. Знала ли Бавкида больше, чем изволила рассказать перед отлетом? Не так уж и невероятно. – Как это неожиданно, но так кстати.

– Прошу прощения?..

Она всколыхнула капюшоном.

– Не обращай внимания. Сосредоточься на своем задании.

На словах сделать это было проще, чем на деле.

– Думаете, он не догадывается о том, что вы хотите, чтобы я за ним шпионил?

Изображение Бавкиды зарябило, но быстро стабилизировалось.

– Он бы не был Батулом Аверре, если б не догадывался, – сквозь шум статики проговорила она. – В том-то и заключается вся сложность твоей задачи, Сети. Ты обязан вести себя так убедительно, чтобы даже у такого прожженного скептика, как Аверре не осталось ни малейших сомнений в твоей искренности.

– Легко сказать.

На что старуха как обычно отмахнулась.

– Только не прибедняйся. Ты можешь сколько угодно прикидываться паинькой, но передо мной этого делать не нужно. Уж если кто и способен пустить ему пыль в глаза, так это ты. Иначе никто бы тебя из Цитадели и не выпустил.

Совсем не такой похвалы я ожидал от самого великого мастера Адис Лейр.

– Мне придется лгать ему в глаза? – спросил я холодно. – Я не хочу быть тем, во что вы меня рядите, мастер. Это подло.

– Смотрите-ка, кто тут заговорил о нравственности, – захохотала Бавкида. – Почему-то ты не вспомнил о морали, когда в отместку за то, что бросили тебя в той пещере, почти довел до безумия троих мальчишек.

Словно наяву перед глазами проплыла вереница жутких видений, наполненная одиночеством, ужасом и темнотой. Даже сейчас, семь лет спустя, когда вспоминаю тот случай во снах, сердце замирает от страха, а сам я целиком обливаюсь потом и напрягаюсь судорог в мышцах. Трое старших алитов во время одной из учебных вылазок решили подшутить и завели меня в кристаллическую расщелину и бросили там одного в окружении ночных хищников. Они сбежали, а я остался один против смерти. До сих пор не понимаю, каким образом сумел выбраться. Следующую неделю я заново учился говорить, следующий месяц посещать занятия, а следующий год заставил пожалеть троих виновных о содеянном…

– Их до сих пор держат в изоляторе на сильных подавителях, – продолжила Бавкида. – Знаешь, что это такое?

Я не успел бы ответить, даже если бы захотел.

– Это значит, – сказала она, – что их круглые сутки держат под ментальным контролем. Потому что, если ослабить его, они попытаются выцарапать себе глаза, лишь бы не видеть ужасы, которыми ты населил их несчастные разумы!

Несмотря на то, что гордиться тут было нечем, я не испытывал большого раскаяния за свою месть, и потому прямо смотрел в темную прорезь капюшона наставницы.

– Я едва не умер, а им было плевать. Они заслужили это.

– Возможно, – согласилась Бавкида. – Как может, заслужил и Батул, чтобы с ним обошлись немного нечестно.

Я колебался, и она это чувствовала.

– Вспомни, Сет, кому ты служишь на самом деле. У тебя нет иного выхода, кроме как подчиниться приказу Навигатора. Ты должен довести дело до конца. Ты меня понимаешь? – Ее сокрытые тенью глаза приковали мое внимание. Ей требовался немедленный и положительный ответ.

И я сказал:

– Я все сделаю.

Следующий сеанс связи должен случиться лишь после того, как только мне будет, что поведать ей о ходе поисков Аверре. Теперь я уже не имел права забыть об этом или упустить какую-либо деталь. С каждой мелочи будет спрос. А до той поры было решено лишний раз меня не трогать.

Едва изображение Бавкиды распалось, я позволил себе шумно выдохнуть и тяжело опустился на кровать. Общение с наставницей лейров порой напоминало купание с голодными катранами8 – не знаешь, с какой стороны ожидать нападения.

С тоской взглянув на дверь в ванную, я подумал, что сейчас не помешал бы контрастный душ, но с облегчением вернулась и усталость, а с нею и во много раз усилившийся голод.

Наплевав на правила, одевшись и не забыв напульсник, я отправился на поиски кухни. Где ее искать, я ни малейшего понятия не имел, но был уверен, что толика упорства и немного удачи принесут самые питательные плоды. В прямом смысле. Раз уж ИскИн отказался кормить своего постояльца, можно поступить иначе: спуститься в фойе и выпросить еды у администратора. Время не настолько позднее, поэтому за стойкой наверняка кто-нибудь да должен еще быть. Едва ли все здесь обитают впроголодь. На худой конец, можно отправить посыльного в ближайший магазинчик.

Очутившись в одиноком полумраке коридора, я вдруг ощутил себя слегка не в своей тарелке. Было странно стоять здесь, в то время как Аверре мирно похрапывал в номере, даже не подозревая о том, что я отважился на самостоятельное обследование отеля. Это принесло почти забытое с детства ощущение восторга. Теперь уже не столько голод, сколько интерес вел меня к лифту.

Пока спускался в фойе, я вдруг вспомнил прелестное личико странной девушки, так сильно заинтересовавшейся мною, когда мы только въехали. Кем она могла быть? Возможно постоялицей, хотя и не обязательно. Интуиция почему-то уверенно шептала, что в гостинице она не чужая.

В холле оказалось темно и пустынно. В отличие от коридоров, где тусклые бра хоть как-то разгоняли мрак, здесь все лампы были обесточены, и лишь на стойке горел маленький светильник, а за ней самой – никого.

Меня это удивило не слишком. Судя по тенденции, найти что-либо или кого-либо в нужный момент здесь можно было только при большом везении.

Подойдя к стойке, я просто ради интереса несколько раз нажал на зуммер. Однако, как и ожидалось, истошные трели никого не привлекли.

Ничуть не разочарованный, я негромко позвал:

– Эй, есть здесь кто-нибудь?

Именно в этот момент я ясно понял, что не один. Не могу сказать, откуда взялось ощущение. Как и прежде, потоки Теней оставались в постоянном движении. Но это было как что-то за гранью обыденного понимания, как инстинкт, как предчувствие, что за мной наблюдают. Находясь на самом виду у стойки в лужице света, я остро почувствовал себя уязвимым.

Поводя головой из стороны в сторону, я повторил:

– Эй?

Но в ответ все та же тишина.

Вдруг ощущение, будто тебя рассматривают под микроскопом, исчезло. Снова звякнув, я заметил позади стойки замаскированную под стенную панель дверь. Вероятно, за ней располагалась часть служебных помещений. Едва ли обычные постояльцы имели туда доступ, но кто мог сказать мне «нет»?

Толкнув вперед оказавшуюся незапертой дверь, я вновь очутился в очередном темном коридоре. Интересно, дело в дефиците лампочек или здесь принято экономить на энергии?

Отыскав на ощупь выключатель, зажег свет и обнаружил еще четыре двери. Три из них оказались заперты. Толкнувшись в четвертую, я с размаху на кого-то налетел.

– Осторожней!

Сначала я не понял, кто это был, но потом узнал ту самую черноволосую девушку, что сидела на диване в фойе. Теперь-то мне удалось гораздо внимательней рассмотреть ее. Лицо оказалось гораздо красивее, чем представлялось вначале. И моложе. Едва ли ей было больше двадцати.

Моего появления здесь она явно не ожидала, что породило испуг, а вместе с ним и справедливый упрек:

– Вы кто? Что вы здесь делаете? – Она очаровательно хмурила бровки и надувала губки, но делала это как-то совсем не агрессивно.

Первым побуждением было накинуться на нее с ответным вопросом, зачем следить за мной и прятаться, но потом сознание подсказало, что ее-то разум, в отличие от неизвестного снаружи, от моего внутреннего взора не защищен вовсе.

– Извините, – смущенно проговорил я. – Просто искал кого-нибудь из персонала. Я живу здесь.

– Где здесь? – переспросила она.

– Ну, в отеле. Номер снимаю. Я помогаю профессору Аверре. Я вас видел, когда мы приехали.

– И что с того?

Беседа явно не складывалась. Я старательно пробовал собрать слова в осмысленные фразы, но выходило не особенно удачно. Девушка же была поглощена тем, что ногой пыталась оттеснить обратно за дверь высунувшего голову питомца.

– Что вам надо?

Вообще-то, прозвучало не очень вежливо, и, как постоялец, я мог бы возмутиться такому обхождению. Только вовремя вспомнил, что, по сути, залез туда, куда не следовало. Поэтому отвечать пришлось вежливо, более-менее:

– Вообще-то я пытаюсь найти что-нибудь из еды. Есть здесь у вас бар или ресторан или еще какое-нибудь место, где можно перекусить?

Выражение ее лица оставалось недобрым, и даже взгляд изумрудного цвета глаз не смягчился.

– Здесь вам не Риомм, господин, – проговорила она едко. – Постояльцев совсем немного и все уже давно закрыто.

– Это заметно, – ответил я, опустив момент разговора с местным ИскИном. – Предлагаете голодать до утра?

Девушка нахмурилась, скрестив на груди руки, и оглянулась на дверь. Что-то обдумала, потом тяжело вздохнула.

– Ну, ладно. Поднимайтесь к себе, я схожу на кухню и поищу что-нибудь. Принесу в номер.

Уже одно это заслуживало благодарности.

– Спасибо.

Изобразив губами усмешку и ничего больше не добавив, девушка развернулась и зашла в комнату, захлопнув дверь перед самым моим носом.

Вот тебе и обслуживание. Высший класс! Растерянно покачав головой, я не спеша отправился обратно. А что еще оставалось? Сказала же, принесет сама.

Только возвратившись в фойе, я попытался еще раз прислушаться к ощущениям. Клубящиеся вокруг Тени оставались, как и раньше, размеренными и неторопливыми, словно сонный туман, коим он представлялся в моем сознании. И ни следа былого предчувствия. Погасив лампу, я перемахнул обратно через стойку и снова оглядел темный зал – ничего. Порой воображение любит играть и с лейрами.

Успокоенный этой мыслью, я нацелился в распахнутые двери лифта. Но едва моя нога успела коснуться ворсистого пола кабинки, со стороны лестницы, ведущей на бельэтаж холла, раздался какой-то приглушенный шум.

Я так и замер на середине шага.

Прислушался: звук был негромкий, но четкий и в тишине фойе улавливался достаточно хорошо, напоминая глухие удары металла о камень. Проходя здесь в первый раз, я ничего подобного не слышал и, что могло послужить его источником, не подозревал. Но сразу же остро захотел узнать. Любопытство всегда оставалось одним из главнейших моих пороков. Часто именно оно и заводило в самые неприятные места, обращаясь причиной большинства бед. И до сих пор я так и не научился его контролировать.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы просто вернуться в свой номер и спокойно дождаться ужина, обязательно приспичило выяснить, что это там наверху.

Я взбежал вверх по лестнице на галерею, нависшую массивным ободом над главным входом. Держась за резные каменные перила, осторожно прошел вперед, внимательно осматривая каждый сантиметр площади. Свет уличных фонарей, бьющий сквозь широкие окна, давал достаточно освещения, чтобы не натыкаться на торчащие буквально отовсюду конечности скульптур или вазоны. Чем дальше я ступал, тем отчетливее слышался шум, а вернее стук, и совсем скоро его источник обнаружился: старый робот-уборщик лежал у постамента статуи крылатой женщины лицом вниз в луже собственной смазки и судорожно бился хромированной головой о мраморную мозаику пола.

Не больно-то разбираясь в технике, я предположил, что виной всему короткое замыкание, и присел ряжом, намереваясь осмотреть пострадавшего: из места соединения головы и плеч сыпались мелкие искры. Возможно, бедолагу заклинило, когда он смахивал кисточкой пыль. Не скажу, будто в этом было что-то удивительное. Даже на вид механоид выглядел слишком старым – просто рухлядь, – и давно требовал списания в утиль. Видно, дела у хозяев отеля и впрямь шли не слишком-то ладно. Как им вообще удавалось содержать такую громадину в порядке? Немного странным казалось время, выбранное роботом для уборки, но и это легко списывалось на сбои в программе. Могло статься, именно его присутствие я и почуял, когда подходил к стойке.

Вдруг мой взгляд остановился на затылке робота. Как раз в том месте, откуда сыпали искры, торчало что-то очень напоминающее старую швейную иголку, только не из стали, а как будто бы растительного происхождения. Я склонился поближе. Очень трудно было поверить в то, что такой маленький и хрупкий на вид предмет, способен проделать отверстие в весьма плотном затылочном кожухе робота. И, все же, эта штучка явно не вылезла изнутри.

Внезапно сильнейшее предчувствие опасности заставило меня вскочить и резко развернуться. Я присмотрелся. За одной из статуй смутно угадывался чей-то силуэт. Свет фонарей отражался в глазах фигуры, слишком больших, чтобы принадлежать человеку, и горящих синим пламенем.

– Кто вы? – спросил я твердо, хотя сердце билось где-то в районе правой пятки.

Существо не двинулось с места, лишь продолжало упрямо глазеть.

Признаться, от этого взгляда у меня мороз пошел по коже. На чистом инстинкте я потянулся к разуму существа сотканными из Теней щупальцами, собираясь понять его природу, но будто бы на стену голую наткнулся. Абсолютно гладкую и холодную, как лед.

Я опешил. Ничего подобного даже вообразить было нельзя. Всемогущие и вездесущие Тени никогда еще не подводили. А тут…

Стараясь скрыть растерянность, я повторил, но уже настойчивей:

– Кто вы? И что вы сделали с роботом?

Глаза, что смотрели на меня из тени, моргнули, а затем… Я даже не толком не понял, что произошло. Казалось, будто на меня рванул синий смерч. Стремительный и неукротимый.

Позорно вскрикнув, я инстинктивно дернулся назад. Совсем забыл, что позади лежал робот. Наткнулся пяткой на его голову, соскользнул и начал заваливаться назад.

Вот только рухнуть на пол мне не дали.

Дикое и неимоверно проворное, будто призрак, существо, ухватило меня за грудки и потянуло на себя и бросило в объятья статуи.

Фонтаны искр рассыпались внутри головы от соприкосновения с холодным мрамором. Звон в ушах напомнил колокольный, а во рту ощущался вкус крови. Все вокруг почему-то замедлилось и стало каким-то мутным.

Страх, боль, растерянность – ерунда. Вот злость – дело другое. Сплюнув на пол кровью, я упрямо попытался встать на ноги. Надо же было дать отпор! Корчась и кряхтя, я кое-как успел развернуться, но тут опять оказался подброшен в воздух и с силой опущен на перила. Отчетливо затрещали ребра. Не помню, кричал ли. Наверное, да. И громко. Пробовал отползти от края галереи, но мне и этого не позволили. Нападавший, кем бы он ни был, оказался чудовищно силен, причем не только физически, но и ментально. Все это время, пока меня швыряли, точно тряпичную куклу, я пробовал прорваться в его разум, надеясь уничтожить, но не мог преодолеть стену, броней защищавшую его. Я так и не различил его черт, даже когда меня еще раз подняли в воздух и просто выбросили вниз, словно мусор.

Полет на первый этаж показался вечностью, хотя на самом деле, к этому моменту сознание уже покинуло меня, и крайне неприятное столкновение с каменным полом почувствовало только тело.

Глава 5

Завтрак в постель

Сознание возвращалось приливами, из-за чего я, то приходил в себя, то снова отключался, при этом, не сознавая, где нахожусь, чувствуя лишь блаженную легкость, с которой и пребывал во сне. Боли не ощущалось.

По крайней мере, пока.

Я понимал, что лежу на чем-то холодном и жестком. Пытался пошевелиться, но сил не хватало даже на то, чтобы просто открыть глаза. Урывками вспыхивающая память подкидывала различные детали произошедшего, вслед за чем стало потихоньку возвращаться и ощущение реальности.

И боль, тупая, ноющая во всем теле. Чувство было такое, будто меня долго-долго сминали и раскатывали, точно пластилин.

Чуть позже вспомнилась и опасность. Сразу представилось, как некая размытая тень, вволю наигравшись, сбросила меня с балкона на монохромный пол холла, а я даже не смог оказать ей сопротивления. Никакого. Позор для лейра. Я попробовал пошевелиться опять, но малейшее движение вызывало приступ, заставлявший меня громко стонать.

Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я отключился? Час? Или может два? И где сейчас это нечто?

Я попытался прислушаться, но вокруг стояла замогильная тишина – ни звука, если, конечно, не считать звона в моих собственных ушах. Где была теперь эта тварь, я не имел понятия, и от осознания этого в купе с собственной беспомощностью едва опять не провалился в забытье.

Чувство самосохранения визжало, что надо как можно скорее убраться.

Сжав зубы, чтобы не закричать, я попытался сесть, вот только тело отказывалось подчиняться. Не знаю, вроде бы в тот момент я молчал, и все-таки стон со стороны послышался. Было очень холодно, и страх все больше стал овладевать моим разумом. Ужасно хотелось открыть глаза, но и тут ничего не получалось.

– Думаю, он скоро придет в себя, – раздался рядом голос, который я узнал сразу, низкий и с хрипотцой, голос госпожи Бабор. – Просто удивительно, как ему удалось свалиться с такой высоты и ничего себе не сломать. – Женщина говорила очень тихо, но, судя по интонации, была в крайней степени взволнованна. Меня это одновременно и удивило, и позабавило. Вот уж от кого не ожидал сочувствия.

– Действительно.

Едва я услышал этот спокойный и мощный баритон, страх перед неизвестностью мгновенно исчез. Появление Аверре приободрило. Вот уж не думал, что когда-нибудь буду рад собственному наставнику.

– Как он умудрился-то? – продолжала кудахтать госпожа Бабор, зачем-то ощупывая мой лоб. – Не сам же оттуда сиганул?

– Едва ли, – пробормотал Аверре.

– Тогда что случилось, по-вашему?

– Полагаю, выясним, когда он сам расскажет. Кстати, он приходит в себя. Сет, ты меня слышишь? – Вопрос, заданный прямо в ухо, по ощущениям должен был разорвать мой мозг, таким гулом он отозвался в голове.

Поморщившись, я вновь попытался распахнуть глаза и на этот раз мне это удалось. Сначала слишком яркий свет на время ослепил меня, заставив зажмуриться, но немного привыкнув, я уже смог различать над собой два темных силуэта. Почти все силы ушли на то, чтобы сказать: «Да», причем получилось слабее и тише, чем писк новорожденного кутенка.

– Мадам, прошу вас, отдайте распоряжение, чтобы моего помощника перенесли в номер, – попросил наставник.

– Сию минуту, мастер Аверре. Но разве ему не нужен доктор?

Я все еще моргал, пытаясь увеличить резкость восприятия, в то время как Аверре обдумывал предложение хозяйки.

– Если у вас найдется медицинский робот, пусть сделает ему инъекцию обезболивающего со снотворным. Об остальном я позабочусь.

Как ни старался я взять себя в руки, сознание ускользнуло, точно склизкий угорь, опять утащив меня в темноту.

Очнулся я уже в номере, лежа в кровати под одеялом, на горе пуховых подушек. И на этот раз пробуждение оказалось не таким болезненным, как прежде. Слегка приподнявшись, я огляделся. Портьеры на окне были широко раздвинуты, позволяя солнечному свету беспрепятственно литься в комнату. На ночь это совсем не походило, отчего я вновь задался вопросом, сколько времени провел на полу фойе. Голова гудела по-прежнему, а к телу как будто привязали груз весом в сотню килограммов, но сознание все-таки покидать пока не торопилось, а это уже не могло не радовать.

В комнате я находился не один. Рядом суетился, создавая до неприличия много шума, робот-медик необычной модели. Выглядел он даже хуже, чем я. Удивительно, как это с него еще не сыпалась ржавчина. Составляя какие-то непонятные диаграммы, он что-то деловито вводил голографические записи, в промежутках совершая странные пассы своими культяпистыми конечностями. Надо думать, так он проводил осмотр.

– С возвращением, господин, – проговорил он скрежещущим голосом. – Пожалуйста, дайте описание вашему состоянию.

Лейры всегда были не совсем обычными существами из плоти и крови. Многое отличало нас от нормалов, и потому к методам традиционной медицины мы не питали большого доверия. Едва ли пятисотлетняя рухлядь, выдающая себя за медика, была в состоянии догадаться, что со мной не так, даже если бы потратила на изучение весь отпущенный металлу срок. Я понятия не имел, для чего Аверре решился приставить ко мне врача, а потому недовольно буркнул:

– Нормальное.

Зеленоватые фоторецепторы робота мигнули. Кажется, он удовлетворился ответом.

– Общее состояние стабильное. Серьезных повреждений, угрожающих жизни, нет. Гематома в затылочной части уменьшилась. Множественные ушибы по всему телу. Отмечается понижение артериального давления, как результат послеобморочного состояния. Поздравляю, господин Эпине, вы идете на поправку. Пожалуйста, вытянете вашу левую руку для инъекции.