Ремесло Теней. Игла Дживана

– Все равно у него ничего не вышло. – Снаружи разразился чудовищный ливень. Я отошел от окна и, включив настольную лампу, уселся в свободное кресло. То оказалось до неприличия удобным. – Я имею в виду, Боиджия так и осталась вечным захолустьем, и никаким лучшим обществом здесь даже не пахнет.

– Все верно. По экономическому и социальному развитию, планета стоит на целую ступень ниже самой захудалой риоммской провинции.

– Вы говорили, Боиджия и есть риоммская провинция, – вяло напомнил я, буквально растекаясь по мягкой обивке. Накатившая усталость сделала мысли медленными и вязкими.

Сквозь полуприкрытые веки я почти не видел, как Аверре пожал плечами.

– Значит, она самая захудалая и есть.

Я не представлял, что на это можно сказать. Пожал плечами и снова широко зевнул.

Аверре спохватился и тут же поднялся.

– Время позднее, и я утомил тебя, Сет. Пора по постелям. Завтра нас ждет загруженный день.

Я собирался спросить, чем мы займемся, но вопрос потонул в очередном зевке.

– От любопытства гокки сдохла, – ответил мастер-лейр и двинулся на выход.

– Кто такие гокки?

Аверре оглянулся у самых дверей.

– Придет время, увидишь. – Подмигнул и вышел вон.

Глава 4

Глаза в темноте

Первые несколько минут я просидел как в оцепенении. Пока не начал клевать носом. Наверное, я так и уснул бы в кресле, если б особенно прыткая часть моего сознания не продолжала переосмысливать все, что услышала от Аверре, и суммировать с впечатлениями, произведенными планетой. Игла, Мероэ, Занди – все это кипело в голове, как в котле, варилось и перемешивалось, в итоге выдавая несуразную белиберду. Одно только и было ясно: мастер-лейр почему-то не сказал прямо, но это точно не первый его визит на Боиджию.

Едва осознание сего факта улеглось, весь мой сон, будто рукой сняло. Задумчиво побарабанив пальцами по подлокотнику, я прикинул, а не была ли та его оговорка насчет моей матери, неслучайной? Неспроста же он так отчаянно отказывался отвечать на мои вопросы. Насколько велика вероятность, что Аверре и она провели какое-то время вместе на Боиджии?

Я посмотрел в окно. На темно-синем безлунном небе высыпали звезды. Существовал только один способ выяснить, верна ли моя догадка, а именно: запросить данные обо всех постояльцах гостиницы в год, когда пропала мама, и проверить имена. В том, что Аверре назвался фальшивой фамилией, я сильно сомневался. Но даже если и так, всегда оставалась возможность сравнить описания.

Резко вскочив, я подлетел к справочному терминалу и вызвал на связь портье. Когда слегка тормозящий ИскИн все-таки отозвался, я как мог сдержано обличил свое пожелание в слова.

Изначально долго устанавливая мою собственную личность, гостиничный интеллект еще минуту соображал, обладаю ли я достаточным статусом, чтобы обращаться к нему с просьбами. Когда вопрос с идентификацией разрешился, выяснилось, что любые сведения о постояльцах отеля строго конфиденциальны и посторонние к ним ни под каким предлогом не допускаются.

– Извините, господин, но я не могу вам помочь, – скорбно ответила оживленная алгоритмами виртуальная личность. – Таковы правила.

– Я понимаю, но вы не могли бы… хотя бы проверить имя: Сол Эпине. Просто проверьте, не останавливалась ли она в вашем отеле десять лет назад.

Вещающая через встроенный в столешницу динамик машина опять задумалась, и я решил, что мне все-таки помогут. Но тут она заговорила снова:

– Назовите, пожалуйста, код вашего полицейского доступа.

– При чем тут полиция? – удивился я. – Мне просто нужна информация и все.

Из динамика раздался статический шум. ИскИн повторил:

– Прошу прощения, господин Эпине, но таковы правила. Если у вас нет нужного доступа, в просьбе будет отказано. Всего хорошего, молодой господин. Желаю вам приятного пребывания в Мероэ.

Экран терминала погас.

Выругавшись, я снова плюхнулся в кресло и со злостью ударил по подлокотнику. Руки чесались разнести вежливую говорилку на атомы. Лампа на прикроватной тумбочке в ответ на эту вспышку возмущенно заморгала. Приглушив гнев, я оправил манжеты. Как бы там ни было, это еще не конец. Бесполезный разговор с местным мажордомом был лишь одной из возможностей, причем наиболее простой. Но ведь существовали и другие, не столь легкие, зато интересные. Пусть с ИскИном договориться не получилось, возможно, получится с созданием из плоти и крови? В конце концов, на разумника хотя бы можно надавить…

Я поднялся с кресла полный решимости расставить все точки над «ё», но тут напульсник завибрировал.

– Чтоб тебя! – прошипел я. Из головы напрочь выветрилось, что по прибытии мне надлежало немедленно связаться с Цитаделью. Старуха, наверное, извелась вся в ожидании. Еще бы! Несколько часов без каких-либо новостей!

– В чем дело, Сет? – Из-за чрезмерной компактности устройства четкость голограммы изрядно страдала, но не настолько, чтобы не заметить яростную дрожь, охватившую наставницу. В своем неизменном капюшоне и просторной мантии, она выплевывала слова: – Тебе были даны четкие инструкции, а ты ими пренебрегаешь.

Изображать из себя невинность мне было не впервой. Старательно нарисовав на лице недоумение, я напомнил:

– Вы велели связаться с вами, как только мы достигнем места назначения.

– Ну, и?

Я развел руками:

– Так мы только и прилетели. Я даже вещи распаковать не успел.

Бавкида пропустила оправдания мимо ушей.

– Итак, где вы?

– Боиджия.

Ледяная тишина, обрушившаяся на меня после этого, вынудила нервно переступить с ноги на ногу. Бавкиды я не боялся – не так сильно, как прочие алиты, по крайней мере, – однако временами она могла нагнать страху даже на ледяной столб.

– Мне следовало догадаться. – Когда старуха говорила, нотки чего-то человеческого из ее голоса исчезали напрочь, только холодная пустота, слишком похожая на космос, чтобы не обращать внимания.

И все же, большее любопытство вызывали сами слова, нежели тон.

– Вы знали, что он может полететь сюда, – заметил я. – Откуда?

Вопрос остался без ответа.

– Моя мать ведь была здесь, не так ли? Причем вместе с Аверре.

Бавкида отмахнулась.

– Ты не понимаешь, о чем болтаешь. Не смей больше задавать мне подобных вопросов! Ты здесь с определенной целью, вот и сосредоточь свое внимание на ней. Оставь рассуждения тем, кто в этом разбирается.

Меня это не отпугнуло.

– Вы и Аверре, оба питаете склонность к тайнам, не задумываясь, что рано или поздно, они все, как правило, всплывают.

– А вот сейчас не поняла. – Бавкида чуть отклонилась назад, отчего стали заметны щелочки ее глаз. – Это что, угроза?

– Нет, конечно.

– Он сказал, для чего вы здесь?

Я кивнул:

– Легенда об Игле Дживана. Он думает, это не выдумка.

Повисла новая пауза, но длилась она недолго.

– Значит, это правда. Он ищет Иглу. Как это неожиданно, но так кстати.

– Прошу прощения?..

Бавкида всколыхнула капюшоном.

– Не обращай внимания. Сосредоточься на задании.

На словах сделать это было проще, чем на деле.

– Аверре совсем не глуп. Если сейчас он не догадывается, что я шпионю за ним, то скоро все выяснит.

Голограмма зарябила, но быстро стабилизировалась.

– Само собой, – сквозь шум статики проговорила старуха. – Иначе он не был бы Батулом Аверре. Но в том-то и суть, Сети. Ты элийр, а он – нет. У тебя на руках немало козырей. Используй их. Сделай все так, чтобы даже у такого прожженного скептика, как Аверре, не осталось ни малейших сомнений в твоей искренности.

– Легко сказать.

– Только не прибедняйся. И не прикидывайся паинькой. Уж если кто и способен одурачить Батула, так это ты.

Совсем не такой похвалы я ожидал от самого великого мастера Адис Лейр.

– Мне придется лгать ему в глаза, – сказал я. – Я не хочу быть тем, во что вы меня рядите. Это подло.

Бавкида хохотнула.

– Смотрите-ка, кто тут заговорил о нравственности! Напомнить, как поживает бедовая троица?

Я задохнулся. От стыда или возмущения – не скажу. Это был подлый прием, и старуха овладела им в совершенстве. Словно наяву перед моими глазами проплыла вереница жутких видений, наполненных одиночеством, ужасом и темнотой. Даже сейчас, семь лет спустя, когда вспоминаю тот случай, сердце замирает от страха, а сам я обливаюсь потом и напрягаюсь до судорог в мышцах. Во время одной из учебных вылазок трое старших алитов решили подшутить надо мной и завели в кристаллическую расщелину. Они сбежали, а я остался один, окруженный стаей голодных снежных китхов. До сих пор не понимаю, каким образом сумел выбраться. Следующую неделю я заново учился говорить, следующий месяц посещать занятия, а через год заставил троицу пожалеть о содеянном…

– Если интересно, их до сих пор держат в изоляторе на сильных подавителях. Знаешь, что это такое?

Я не успел бы ответить, даже если бы захотел. Бавкида улыбнулась.

– Это значит, что их круглые сутки держат под ментальным контролем. Потому что, если ослабить его, они попытаются выцарапать себе глаза, лишь бы не видеть ужасы, которыми ты населил их несчастные разумы!

Несмотря на то что гордиться тут было нечем, я не испытывал большого раскаяния за свою месть, и потому прямо смотрел в темную прорезь капюшона наставницы.

– Я едва не умер, а им было плевать. Они заслужили это.

– Возможно, – согласилась Бавкида. – Как, может, заслужил и Батул, чтобы с ним обошлись немного нечестно.

Я колебался, и она это чувствовала.

– Вспомни, Сет, кому ты служишь на самом деле. У тебя нет иного выхода, кроме как подчиниться приказу Навигатора. Ты должен довести дело до конца. Ты меня понимаешь? – Ее сокрытые тенью глаза приковали мое внимание. Ей требовался немедленный и положительный ответ.

И я сказал:

– Все сделаю.

Едва изображение Бавкиды распалось, я позволил себе шумно выдохнуть и тяжело опустился на кровать. Общение с наставницей порой напоминало купание с голодными катранами5 – не знаешь, с какой стороны ожидать нападения.

Лежа головой на огромной пуховой подушке, я уперся взглядом в неприметную дверь, обделенную до этого вниманием. Я догадывался, что прячется по ту сторону. Мысли, опередив тело, уже находились на дне ванны, под толстым слоем душистой белой пены.

Примерно час спустя, когда как следует откис и намылся едва ли не до хрустального блеска, я с неохотой вылез на коврик и быстро закутался в большое пушистое полотенце. Вытершись насухо и накинув халат, вернулся в комнату. Расслабленный и освеженный, я готов был провалиться в забытье сна сию же секунду, но кое-чего для полного счастья все-таки не хватало. Голод напомнил о себе легким спазмом и урчанием в животе.

Не собираясь ложиться спать, не получив должную порцию углеводов и жиров, я заново обратился к местному чуду компьютерной мысли с просьбой прислать в номер что-нибудь съестное.

Ответ пришел практически мгновенно:

– Тысячу раз извиняемся, господин, но вашу просьбу невозможно исполнить. Из-за сокращенного числа постояльцев кухня закрывается рано. Боюсь, вам придется обождать до утра.

– Из-за сокращенного числа? А что, тут и наплывы случаются?

По этому поводу меня, увы, не просветили. Экран погас, и я остался в одиночестве голодный и оттого заново злой. Только-только вернувшееся настроение испарилось без следа. Когда я ел в последний раз? Если не считать той питательной гадости, что подавалась в качестве особого блюда на борту корабля Аверре, это был ужин перед самым отлетом.

Смешно. Никогда терпеть не мог тамошнюю стряпню, а вот улетел и сразу же стал скучать.

Боль в животе снова дала о себе знать. Наплевав на правила, я оделся, прихватил напульсник и отправился на поиски кухни.

Где ее искать, я не имел ни малейшего понятия, но был уверен, что толика упорства и немного удачи принесут самые питательные плоды.

В одиноком полумраке коридора я вдруг почувствовал себя слегка не в своей тарелке. Было странно стоять здесь, в то время как Аверре мирно похрапывал в номере, даже не подозревая о том, что я отважился на самостоятельное обследование отеля. Это принесло почти забытое с детства ощущение восторга. Теперь уже не столько голод, сколько интерес вел меня к лифту.

Пока спускался в фойе, я вдруг вспомнил прелестное личико странной девушки, так сильно заинтересовавшейся мною, когда мы только въехали. Кто она? Еще одна постоялица? Интуиция почему-то шептала, что в гостинице она не чужая.

Внизу оказалось темно и пустынно. В отличие от коридоров, где тусклые бра хоть как-то разгоняли мрак, все лампы фойе были обесточены, и лишь на стойке горел маленький светильник, а за ней самой – никого.

Меня это не удивило. Судя по тенденции, найти что-либо или кого-либо в нужный момент здесь можно только при большом везении. Ради интереса я несколько раз нажал на зуммер. Как и ожидалось – истошные трели никого не привлекли.

Ничуть не разочарованный, я негромко позвал:

– Эй, есть кто-нибудь?

Именно в этот момент я ясно понял, что не один.

Не могу сказать, откуда взялось ощущение. Как и прежде, потоки Теней оставались в постоянном движении. Но это было как что-то за гранью обыденного понимания, как инстинкт, как предчувствие, что за мной наблюдают. Находясь в лужице света, я остро ощутил себя уязвимым.

Поводя головой, я повторил:

– Эй?

Но в ответ все та же тишина.

Ощущение пристального внимания исчезло столь же внезапно, как и появилось.

Я поежился. Снова осмотрелся. И не зря. Позади стойки, замаскированная под стенную панель, выделялась дверь – вероятно, скрывающая путь в служебные помещения.

Ничтоже сумняшеся я толкнул скрипучую створку и очутился в очередном темном коридоре. Интересно, дело в дефиците лампочек или здесь принято на всем экономить? Выключатель пришлось искать на ощупь, что, впрочем, много времени не заняло. Едва свет зажегся, я обнаружил еще четыре двери. Три из них оказались заперты. Толкнувшись в четвертую, я с размаху на кого-то налетел.

– Осторожней!

Я отскочил с извинениями. Передо мной, вытаращив глазищи, стояла та самая девушка из фойе. Вблизи она казалась еще красивей.

– Кто вы? – Девушка очаровательно хмурила бровки и надувала губки, но делала это как-то совсем неагрессивно. – Что здесь забыли?

Я едва не уступил порыву накинуться на нее с ответным вопросом, но придержал язык. Тени, плескавшиеся под боком, шептали, что сознание девушки раскрыто нараспашку, но ни малейшей угрозы в себе не несет.

– Извините, – смущенно проговорил я. – Просто искал кого-нибудь из персонала. Я живу здесь.

– Где здесь?

Я вздохнул. А то так непонятно?

– Ну, в отеле. Номер снимаю. Я помогаю мастеру Аверре. Я вас видел, когда мы приехали.

Девица ничуть не смягчилась. Тонкие бровки ее по-прежнему изображали галочку.

– И что с того?

Беседа явно не складывалась. Я старательно пробовал собрать слова в осмысленные фразы, но выходило не особенно удачно. Девушка же была поглощена тем, что ногой пыталась оттеснить обратно за дверь высунувшего голову питомца.

– Что вам здесь надо?

– Вообще-то, я пытаюсь найти что-нибудь из еды. Есть у вас тут бар, или ресторан, или еще какое-нибудь место, где можно перекусить?

– Здесь вам не Риомм, господин, – сказала неожиданная собеседница, сверкнув изумрудами глаз. – Постояльцев совсем немного, и все уже давно закрыто.

– Это заметно, – ответил я, опустив момент разговора с местным ИскИном. – Предлагаете голодать до утра?

Девица нахмурилась, скрестила на груди руки и оглянулась. Что-то обдумала, потом тяжело вздохнула.

– Ну, ладно. Поднимайтесь к себе, я схожу на кухню и поищу что-нибудь. Принесу в номер.

Уже одно это заслуживало благодарности.

– Спасибо.

Изобразив губами усмешку и ничего больше не добавив, девушка развернулась и захлопнула дверь перед самым моим носом.

Вот тебе и сервис. Высший класс! Растерянно покачав головой, я отправился обратно. А что еще оставалось? Сказала же, принесет сама.

Только возвратившись в фойе, я попытался прислушаться к ощущениям. Клубящиеся вокруг Тени оставались размеренными и неторопливыми, словно стелющийся над утренним полем туман. И ни следа былого предчувствия. Погасив лампу, я перемахнул обратно через стойку и снова оглядел темный зал – ничего. Порой воображение шалит даже у лейров.

Успокоенный этой мыслью, я нацелился в распахнутые двери лифта. Но едва моя нога коснулась ворсистого пола кабинки, со стороны лестницы, ведущей на бельэтаж, раздался какой-то приглушенный шум.

Я так и замер.

Прислушался: звук был негромкий, но четкий, и в тишине фойе улавливался достаточно хорошо, напоминая звонкие удары металла о камень. Проходя здесь в первый раз, я ничего подобного не слышал и, что могло послужить его источником, не подозревал. Но не преминул узнать.

Я взбежал вверх по лестнице на галерею, нависшую массивным ободом над главным входом. Резной камень перил приятно холодил ладонь. Пройдя вперед, я внимательно осмотрелся. Свет уличных фонарей, бьющий сквозь широкие окна, давал достаточно освещения, чтобы не натыкаться на торчащие буквально отовсюду конечности скульптур или вазоны. Чем дальше я ступал, тем отчетливее слышался странный ритмичный шум, и совсем скоро его источник обнаружился: старый робот-уборщик лежал у ног статуи крылатой женщины лицом вниз в луже собственной смазки и судорожно бился хромированной головой о мраморную мозаику.

Не больно-то разбираясь в технике, я предположил, что виной всему короткое замыкание. Во всяком случае именно на это указывали искры, сыпавшиеся из места соединения головы и плеч. Возможно, бедолагу заклинило, когда он смахивал кисточкой пыль. Не скажу, будто в этом было что-то удивительное. Даже на вид механоид казался слишком старым – просто рухлядь, – и давно требовал списания в утиль. Похоже, дела у мадам Бабор шли не слишком-то ладно. Как ей вообще удавалось содержать такую громадину в порядке? Немного странным казалось время, выбранное роботом для уборки, но и это легко списывалось на сбои в программе. Могло статься, именно его присутствие я и почуял, когда подходил к стойке.

Мой взгляд остановился на затылке робота. Как раз в том месте, откуда сыпали искры, торчало что-то очень напоминающее старую швейную иголку, только не из стали, а как будто растительного происхождения. Я склонился поближе. Очень трудно было поверить в то, что такой маленький и хрупкий на вид предмет способен проделать отверстие в весьма плотном затылочном кожухе робота. И, все же, эта штучка явно не изнутри вылезла.

Внезапно предчувствие сильнейшей опасности толкнуло меня в затылок. Резко вскочив, я развернулся. Свет уличных фонарей, падавший через окна, странным образом сгущал мрак внутри, но мне удалось рассмотреть незнакомый силуэт, застывший у одной из статуй. Деталей в полумраке было не разглядеть, но и горящих синим пламенем огромных глаз хватило, чтобы сердце мое соскочило в пятки.

– Кто вы? – спросил я насколько мог твердо.

Незнакомец не двинулся с места. Коренастый, крупноголовый, он лишь продолжал упрямо пялиться.

Памятуя о запрете Аверре прикасаться к Теням, я все же не сдержался и послал в сторону синеглазого существа мысленный импульс. Многого это бы мне в любом случае не открыло, зато помогло бы понять природу того, с кем я столкнулся.

Не тут-то было. Импульс вернулся назад, будто на голую стену наткнулся. Абсолютно гладкую и холодную как лед.

Я опешил. Ничего подобного даже вообразить было нельзя. Всемогущие и вездесущие Тени никогда еще не подводили. А тут…

Стараясь скрыть растерянность, я повторил, но уже настойчивей:

– Кто вы? И что сделали с роботом?

Глаза, что смотрели на меня, моргнули, а затем… Я даже не толком не понял, что произошло. Казалось, будто на меня рванул призрак. Стремительный и неукротимый.

Позорно вскрикнув, я инстинктивно дернулся назад. Совсем забыл, что под ногами лежал робот. Наткнулся пяткой на его голову, поскользнулся и завалился на спину.

Вот только рухнуть на пол мне не дали.

Дикое и неимоверно проворное создание, ухватило меня за грудки и швырнуло о статую.

От соприкосновения с холодным мрамором фонтаны искр рассыпались перед глазами. Звон в ушах напомнил колокольный, а во рту стало солоновато. Все вокруг почему-то замедлилось и помутнело.

Страх, боль, растерянность – чувства простые, но абсолютно бесполезные, когда доходило до опасности. Вот злость – дело другое. Она как пламя, на котором бурлит котел с ведьминым варевом. Злость побуждает и питает. Она сама вкладывает Тени в твои руки, лишь бы ты действовал.

Сплюнув на пол кровью, я поднялся и прошипел:

– Сейчас я тебе устрою!

Но синеглазый призрак только хмыкнул, а миг спустя меня опять подбросило в воздух.

На сей раз полет вышел еще короче и завершился падением на перила. Отчетливо затрещали ребра. Не помню, кричал ли. Наверное, да. Пробовал отползти от края галереи, но мне и этого не позволили. Нападавший, кем бы он ни был, оказался чудовищно силен, причем не только физически, но и ментально. Все попытки применить на нем Тени разбивались о непробиваемую броню.

– Слишком много ереси, – прошипела тварь мне на ухо и просто сбросила с бельэтажа.

Глава 5

Завтрак в постель

Очнулся я уже в номере, в кровати под одеялом на горе пуховых подушек. Портьеры на окне были широко раздвинуты, позволяя солнечному свету беспрепятственно литься в комнату. Сколько же я провалялся без сознания? В том, что ночные события мне не привиделись, сомнений не было. Голова гудела как улей, а к телу будто привязали груз весом в сотню кирпичей. Приподнявшись на локтях, с недоумением огляделся.

В комнате я был не один. Рядом суетился робот-медик очень старой модели. Корпус во вмятинах, манипуляторы явно с чужого плеча, а краска настолько выцвела, что угадать ее изначальный цвет было попросту невозможно. Одним светящимся глазом чудо-лекарь пялился в голографический планшет, вторым же следил за показаниями вытянутого и похожего на нож прибора, которым водил надо мной.

На мое пробуждение он отреагировал невозмутимым:

– Добро пожаловать в мир живых, господин Эпине. Дайте, пожалуйста, описание вашему состоянию.

В плане здоровья лейры всегда отличались от нормалов. Там, где обычный разумник погибал мучительной смертью, мы выживали за счет Теней. Вполне естественно, что к методам традиционной медицины мы не питали большого доверия. Едва ли пятисотлетняя рухлядь, выдающая себя за медика, была в состоянии догадаться, что со мной не так, даже если бы потратила на изучение весь отпущенный металлу срок.

– Все со мной в норме.

Фоторецепторы робота мигнули. Кажется, он удовлетворился ответом.

– Что ж, признаю: общее состояние стабильное. Серьезных повреждений, угрожающих жизни, нет. Гематома в затылочной части уменьшилась. Множественные ушибы по всему телу. Отмечается понижение артериального давления, как результат послеобморочного состояния. Поздравляю, господин Эпине, вы идете на поправку. Пожалуйста, вытянете вашу левую руку для инъекции.

Я недобро сощурился. Всегда относился с большим подозрением к ходячим автоматам, – легкая форма фобии, если угодно, – а последнее приключение вовсе не сподвигало думать о роботах лучше. Одна только мысль о минувшей ночи сразу же ускорила мое сердцебиение.

Почувствовал это, разумеется, и механический врач, и, раньше, чем я успел увернуться, принялся тыкать в меня своими датчиками и сканерами.

– Вам следует успокоиться, господин. Пожалуйста, постарайтесь держать себя в руках. Что бы это ни было, опасность миновала. Все хорошо.

Металлические пальцы сомкнулись на моем запястье, вторая рука трансформировалась в пневмошприц. Кончик иглы зловеще блеснул.

– Что это? – спросил я, с подозрением глядя, как прозрачная жидкость перетекает мне в вену.

– Успокоительное, – ответил робот, отодвигаясь от кровати. – Вы чересчур перевозбуждены, а стресс препятствует скорейшему выздоровлению.

Я собирался поспорить, но приятная нега, растекшаяся по телу, смешала все карты. Стало легко и покойно.

– И долго я провалялся в отключке?

– Тридцать два стандартных часа с того момента, как вас нашли.

Меня будто на иголки посадили.

– Сколько?! – Я подскочил на кровати. – Где Аверре?!

– Он навестил вас сорок семь минут назад, – отозвался робот, при этом вид у него был такой (Я не подозревал о том, что механизмы способны выражать эмоции лицевой панелью, но готов был поклясться, что так и было), будто прикидывал, не стоит ли вкатить слишком буйному пациенту дозу побольше.

– Позови его, – приказал я.

Медик не шелохнулся.

– Вам лучше отдохнуть.

– Позови его! Это срочно!

Но робот уперся и не собирался отступать: