Ремесло Теней. Игла Дживана

– А разве у тебя нет особого допуска? – поинтересовался Аверре.

– Конечно, есть. Я оговорился: разрешение нужно вам. Охрана должна быть уверена, что вы не замышляете худого.

Я удивленно посмотрел на Аверре.

– Как мило. Не знал, что тут все настолько серьезно. Кого или чего так опасается граф?

От необходимости отвечать Изму избавил донесшийся из внутреннего динамика металлический голос. Из замка сообщили, что пассажиры, то есть мы, могут следовать ранее заданным курсом. Вдавив до упора рычаг акселератора, пилот стартанул через пропасть.

– Столько мер предосторожности, будто это военный аванпост, а не резиденция.

– Его светлость не привык делиться соображениями с прислугой, – пробормотал Изма. Было ясно, что эту тему он трогать не желал.

Что ж, тем хуже для него.

Мысленно приказав Теням сплести невидимый кокон вокруг пилота, я осторожно надавил на его одурманенный пыльцой разум.

Аверре, сидевший рядом, тихо хмыкнул, но ничего не сказал. Это подбодрило меня. Я сказал Изме:

– Да брось. Уверен, ты преуменьшаешь свою значимость. Едва ли в замке есть хоть кто-то, знающий его светлость так же хорошо, как и ты.

На самом деле бил я наугад, исходя из собственных предположений. Изма вполне мог оказаться той самой личностью, которая проводила подле хозяина практически все свое время.

Тонкий удар по чужой воле попал прямо в цель и мект заговорил:

– Все дело в том, что его светлость очень замкнутый человек и предпочитает, чтобы его уединению никто не мешал. Знаю, это выглядит странно, но на то есть причины. Его светлость не совсем здоров, – последнюю фразу он словно выдавил, как будто боялся слов, которые сам сказал.

Я искоса поглядел на Аверре, но тот упорно продолжал делать вид, будто любуется окружением.

– Граф болен? Чем? – спросил я.

– Никто не знает. Его показывали многим лекарям. Как-то раз даже из Риомма прилетал какой-то профессор – графские тетушки его вызвали, – но толку от этого оказалось чуть. Они все считали, будто это какой-то вирус. Они и сейчас так считают, думают, он умудрился подхватить его где-то в лесу. Ерунда все это. И болезнь совсем незаразная. У моего народа есть такое понятие: «душевная червоточина». Я раньше не представлял, что оно означает, а теперь знаю: ею страдает мой хозяин. Я вижу, как она поедает его изо дня в день, по чуть-чуть откусывая кусочки разума. Оно не всегда заметно, но я каждый раз чувствую, когда ему становится плохо.

В этот момент в психической ауре мекта проявились изменения. Мне удалось приоткрыть эмоциональную заслонку Измы, и его чувства просочились наружу. Я поймал рептилий взгляд в зеркале заднего вида и увидел, что глаза того полны слёз. Тогда я понял, что, даже если бы болезнь графа оказалась заразной и смертельной на сто процентов, его верный слуга все равно остался бы подле хозяина до самого конца. Это было больше, чем простая преданность. Это определенно была любовь.

Сразу захотелось услышать полную историю этих двоих, но тут мы достигли внешних замковых ворот, где нас встречала разодетая в пух и прах графская гвардия. Электропики опасно поблескивали в тусклом свете. Все вопросы как-то сами собой отошли на второй план.

– Как-то чересчур ярко они одеты, – тихонько заметил я, с отвращением наблюдая, как колышется плюмаж на отполированной до блеска фуражке одного из стражников.

Аверре хмыкнул.

– Общее правило таково, Сети, – так же тихо сказал он, – что чем ярче разодеты гвардия, тем они более бестолковы.

– Нас будут досматривать? – спросил я Изму.

Тот покачал головой и посадил машину у противоположной стены, где виднелся проход во внутренние помещения.

Места в ангаре оказалось более чем предостаточно, чтобы разместить военный гарнизон, однако две трети пространства пустовало, а все остальное занимали личные транспорты графа и его родни. Не задерживаясь, Изма повел нас дальше, через пустые и такие же полутемные коридоры, все вверх и вверх. Пользуясь отсутствием посторонних, я решил как бы невзначай вернуться к начатой ранее теме.

– А давно ты работаешь на графа?

– Порядком, – кивнул Изма, отпирая электронным ключом одну дверь, пропуская нас вперед и запирая ее снова. – Мы познакомились, когда еще были совсем детьми. Мои родители тоже служили роду Занди. С тех пор прошло больше трех десятков лет, хотя я точно и не помню. Это был лучший человек, которого я когда-либо знал. Он был добр и щедр, никогда не задирал носа и не ставил себя выше других, лишь только потому, что он родился графом. Он и сейчас такой. Почти. – В голосе мекта сквозила гордость за своего хозяина.

– Ну, у него наверняка было много друзей, – вдруг заметил Аверре и получил в ответ очередную печальную улыбку.

– Все видели в нем только будущего правителя, но не замечали личность, – сказал Изма. – Даже его родители, когда были живы, всегда чего-то от него ждали, а он был просто ребенком. Он хотел заслужить их любовь и уважение, но не понимал, что для этого нужно. Наверное, граф был очень одинок. И мне кажется, будь на моем месте кто-нибудь другой, он все равно сблизился бы с ним. Я был тем, кто хотел его поддержать, а он был тем, кто хотел жить… – он замолк на секунду, – … ну и мы начали искать приключения.

Тут я решил, будто ослышался.

– В смысле?

Изма подтвердил:

– Ага. Часто убегали в лес без разрешения. Правда, не очень далеко, иначе можно было и вовсе не вернуться.

– Вы оба, видимо, были отчаянные храбрецы, – сказал Аверре, минуя вслед за нами узкую винтовую лестницу.

– Вот уж нет, – хохотнул Изма. – На самом-то деле я боялся леса как огня, но привычка постоянно следовать за графом, куда бы он ни шел, всегда побеждала.

Лестница вывела к новой запертой двери.

– Я проведу вас в покои графа потайным путем, – сказал мект, опять доставая ключ. – Чем меньше народу в замке будет знать о вашем визите, тем лучше. Вы же понимаете, мастер, что тема вашего разговора слишком… необычна. А здесь, даже у стен есть уши. Очень длинные и очень чуткие, заросшие мхом от старости.

В ответ на мой вопросительный взгляд Изма пояснил:

– Дело в том, что здесь живут две престарелые матроны. Они приходятся его светлости двоюродными тетками по линии матери и считают себя вправе совать свой нос везде, куда только можно. Эти две катраны сразу поймут, что вы не простые посетители, у них на такие вещи просто нюх.

– Я уже имел счастье быть им представленным, – усмехнулся в усы Аверре. – Очаровательные дамы, но чересчур любопытны, в этом ты прав, Изма.

Мы все плутали по тайным и слабо освещенным переходам из коридора в коридор, от лестницы к лестнице. Изма шагал вперед уверенно, открывая и закрывая за собой все новые двери.

– Это, наверное, самый долгий потайной путь, который только можно придумать, – бормотал я, следуя за ним по пятам. – Далеко еще?

– Нет, – отозвался Изма. – Осталось только подняться наверх. Сейчас будет лифт.

– И часто вы совершали свои вылазки в лес? – спросил Аверре, решив вдруг вернуть разговор к изначальной теме.

Мне показалось, будто Изма сомневался дольше, чем было положено, и потому заставил его волю смягчиться еще чуть-чуть.

– Чаще, чем хотелось бы, – ответил он наконец. – Чего только мы там не повидали: зверей, о существовании которых даже не подозревали, и, по-моему, лучше бы и дальше не знали. Однажды забрели слишком далеко от города, но не заметили этого, пока на нас чуть не набросился дикий нут. Едва спаслись бегством. Меня это быстро отрезвило, и шастать по зарослям я больше не горел желанием. Как мог, я пытался уговорить хозяина вернуться домой, но проще было переубедить камень. Он просто помешался на этих… махди.

Последнее слово заставило меня насторожиться.

Изма понял мое замешательство по-своему, пояснив:

– Да, это племя дикарей, обитающих в наших лесах, далеко за городом. Никто точно не знает, где именно они селятся. Может быть, кочуют по всей планете, незаметные под плотным покровом паатов – лично мне все равно. В Мероэ знают, насколько опасно соваться к ним, а они, к счастью, никогда не лезут к нам. На том и живем.

Я спросил:

– Неужели никто не пытался их исследовать? Ведь это малоизвестная раса разумных существ, живущая у вас под носом. Сколько тайн скрывает от вас их лес!

– Махди не больно-то рады общению с чужаками. – Может, мне и показалось, но Изму будто передернуло. – Это очень странные и опасные существа. Они не интересуются ничем, что происходит за пределами их территории. Вроде бы до этого немало было исследователей, отправившихся в их края, но я не слышал, чтобы кто-нибудь возвращался назад.

– То есть их убили?

Мект пожал плечами:

– Понятия не имею. Кто бы проверял?

– Понятно, – выдохнул я, в который раз стреляя взглядом по невозмутимому Аверре. – Так вы нашли их?.. Махди?

Изма отрицательно помотал головой:

– Я отказался идти дальше. Правда, я надеялся, что и хозяин вернется со мной, но я ошибался.

– Он что, пошел туда один?

– Да, – печально отозвался Изма. – И я до сих пор жалею, что струсил, и не пошел с ним вместе.

– Там что-то случилось?

Изма уже никуда нас не вел. Он стоял и смотрел в темноту, словно вглубь далеких лет, когда случилось то, о чем он так сильно теперь жалел.

– Случилось, – пробормотал он. – Граф вернулся только три дня спустя. К тому времени в замке все с ума посходили. С меня чуть чешую не спустили за то, что пришел без него. Уже собирались снарядить поисковый отряд, но тут он вернулся сам, живой и совершенно невредимый. Ни царапины на нем не было. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Он выглядел абсолютно здоровым, и только во взгляде было что-то странное. Никто этого не замечал, кроме меня, пока не начались… эти вещи.

– Какие вещи? – попросил уточнить я.

– С момента возвращения ему постоянно снились кошмары. Причем видения посещали его не только по ночам, но и когда он бодрствовал. Риоммский доктор сказал, что это шок и временное расстройство, связанное с очень долгим пребыванием в лесу. О том, что произошло, хозяин упорно не хотел говорить. Даже мне. Его на время изолировали от всех, и следующие две недели мы не виделись вовсе. А когда встретились, я подумал, что нашей дружбе пришел конец. Но он заговорил со мной как ни в чем не бывало и казался таким же беззаботным, как и раньше. Я был рад, очень рад и сразу не понял, как изменилось его поведение. Когда до меня дошло, поделать что-либо было уже поздно.

Изма активировал двери лифта ключом. Мы зашли внутрь, молча ожидая продолжения рассказа. Едва кабинка тронулась вверх, оно последовало:

– Он стал мрачнее, молчаливее, еще больше сторонился окружающих. По всему это был уже не тот Кхамейр Занди, которого я знал раньше. И еще… из леса он вернулся не с пустыми руками…

– А ты не пытался расспросить его светлость о том, что с ним случилось? Что он оттуда принес? Что-то необычное?

– Я, честно, не знаю и не уверен, что хочу знать. Мы никогда не вспоминали тот случай.

– Интересно, могли эти махди на него так повлиять?

– Я не знаю. В любом случае надо было беспокоиться об этом раньше.

– С тех пор прошло немало времени, – заметил Аверре. – Болезнь, если таковая вообще имеет место, слабо прогрессирует.

– У него случаются приступы, – согласился Изма. – Правда, редко. Иногда на него находит… меланхолия, что ли, какая-то, и тогда к нему лучше не подходить.

Глава 7

Иглы и семена

Ступая по толстому ковру кроваво-алого цвета, я искал глазами графа. История, рассказанная безгранично преданным слугой, породила желание поскорее увидеть разумника, которым так восхищался Изма и за которого, бесспорно, отдал бы жизнь. Если все, что говорят и пишут о лесах Боиджии, правда, тот, чьей храбрости хватило, чтобы в одиночку отправиться в самую глушь, и вернуться оттуда живым, заслуживал пристального внимания.

Занди нигде не было видно, и это дало мне хорошую возможность осмотреться в его апартаментах, прочувствовать обстановку и лучше понять хозяина. Личные вещи многое могут рассказать о своем владельце, особенно если знаешь, какие вопросы им задавать.

Тишина, одиночество и покой – вот что нарисовало моё воображение, стоило прикоснуться мыслью к стенам. Они оставались холодны, словно никогда не видели проявлений ярких, сильных эмоций. Как будто здесь обитал робот или кто-то едва ли более эмоциональный, хотя весь внешний лоск просторных комнат буквально кричал об обратном.

Судя по веранде, можно было подумать, что граф – крайне изнеженное, любящее комфорт существо, с весьма изысканным и, пожалуй, тонким вкусом. Мягкие диваны и удобные кресла по периметру. Керамические изделия, дорогие статуэтки и множество ваз и живых растений в горшках теснились между ними. На обшитых темным деревом стенах – картины, и не абы какие, а известные на всю Галактику произведения искусства. Как, например, старинное творение иланианского живописца Ватина, знаменитого тем, что создавал свои пейзажи, в буквальном смысле выращивая их на пропитанном особым составом полотне. Не удивлюсь, если все это подлинники.

Аверре с Измой остались у диванов, а меня тянуло поглядеть с балкона. Отсюда весь Мероэ казался как на ладони. Еще более загадочный и прекрасный.

– Поневоле почувствуешь себя царем, – сказал я, облокотившись о высокие резные перила. – От такого вида не устанешь.

– Поэтому я и провожу здесь почти все свое время.

Я обернулся. Передо мной стоял высокий мужчина в неприметных домашних одеждах. На вид ему было около сорока. Лицо худощавое, гладковыбритое и в меру привлекательное, самый раз для аристократа. Волосы темные, слегка вьющиеся. В ушах серьги, на пальцах перстни. Но все это мелочи. Потому как более всего привлекали глаза: темно-синие и пронзительные, как у лейра.

Только я открыл рот, чтобы представиться, Занди повернулся к Изме.

– Вас кто-нибудь видел?

Присутствие ли хозяина так повлияло или закончилось действие пыльцы, но поведение мекта вдруг коренным образом переменилось. Во всем, что он говорил и делал, стала проявляться какая-то совершенно неприглядная подобострастность.

Ссутулившись, Изма выступил на полшажка вперед и отвесил поклон:

– Только стража в ангаре, ваша светлость, больше никто. Как вы и велели, я провел мастера Аверре через восточный коридор.

Граф кивнул, снова повернулся ко мне и на этот раз одарил куда более внимательным взглядом. Я невольно подумал, что теперь понимаю, каково объектам изучения элийров. Радовало, что сам граф навыками проникать в чужое сознание не обладал.

Вдруг, потеряв ко мне всякий интерес, его светлость опять обратился к слуге:

– Спасибо, Изма. Пока можешь быть свободен, но не отходи далеко.

Быстро поклонившись хозяину, мект бесшумно исчез за абсолютно незаметной с этой стороны дверкой, из которой мы все явились.

Только когда остались одни, Аверре выступил вперед и, наконец, соизволил поприветствовать графа:

– Ваша светлость, – сказал он, склонив голову. – Благодарю, что согласились уделить немного времени. Понимая вашу крайнюю занятость, смею заверить, у меня нет намерений, задерживать вас надолго.

Занди воспринял витиеватые излияния мастера-лейра как должное.

– Ну что вы, мастер. Для друзей, тем более столь давних, у меня всегда найдется время. Располагайтесь, прошу. – Он указал рукой, унизанной драгоценными перстнями, на группку ближайших кресел, стоявших полукругом рядом со столиком чистого хрусталя. – Выпьете чего-нибудь?

– Благодарю вас, с удовольствием, – улыбнулся Аверре. – Лучшего агариса7, чем меройский, я никогда не пробовал.

Пока граф отлучился к мини-бару, спрятанному в стене за шторой, я отошел от перил и уставился на мастера в немом вопросе: как давно они были знакомы и насколько близко? Аверре, разумеется, меня проигнорировал, так что пришлось усесться на указанное его светлостью место и подождать.

Повисшую на террасе тишину нарушал лишь звон бокалов и плеск разливаемых напитков. Заметив краем глаза мой вопросительный взгляд, Занди истолковал его по-своему:

– У меня редко бывают гости. Да и потом, я предпочитаю ухаживать за ними самостоятельно. Не все на свете можно доверять слугам, знаете ли. Изма, конечно же, исключение. Что будете пить, юноша?

Слегка растерявшись, я ответил:

– Просто воды. Спасибо.

Граф никак не прокомментировал этот выбор и спустя пару минут возвратился с подносом в руках, на котором в большом графине плескалась густая темно-сиреневая жидкость и тихонько позвякивали три бокала. Один из бокалов был наполнен водой и мелко наколотыми кусочками льда, в двух других – вино.

– Прошу вас, – проговорил Занди, опустив поднос на столик.

Аверре первым протянул руку за напитком и, поднеся бокал к губам, сделал щедрый глоток. Довольно причмокнув, он блаженно закатил глаза.

– Великолепный агарис. Просто великолепный!

– Рад, что вам нравится, – отозвался граф, присаживаясь напротив и тоже пригубив вина. – А вот ваш спутник остановил свой выбор на воде. Интересно, почему?

– Сказалось воспитание на закрытой планете, – отмахнулся Аверре. – К тому же он, как я знаю, не поклонник инопланетных напитков. Ох уж эта мне нынешняя молодежь! Ко всему относятся с подозрением.

– Понимаю, – произнес Занди с оттенком одобрения в голосе. – Вы, может быть, и правы, юноша, – иногда лучше всего следить за тем, что пьешь и ешь, особенно если ты находишься в незнакомой тебе среде. Впрочем, не стоит забывать, что иногда такое поведение может быть воспринято предвзято.

В этот момент я как раз потянулся за водой, но услышав его слова, нерешительно замер, что вызвало усмешку мастера. Пришлось выдавить из себя извиняющуюся улыбку, а мысленно пообещать припомнить это Аверре при первом же удобном случае.

– Кстати, как ваше имя?

Мастер-лейр оживился, не дав мне рта раскрыть.

– Ах, простите, ваша светлость, за эту оплошность. Позвольте представить вам моего новоиспеченного помощника и, может быть, ученика Сета Эпине.

Взгляд Занди из просто любопытного превратился в цепкий.

– Эпине? – вскинув брови, переспросил он. – Это правда? Хм… То-то почудилось в лице нечто знакомое…

Я не успел удивиться, но Аверре уже ответил ему совершенно будничным тоном:

– Да, это ее сын.

Занди нахмурил брови.

– Я думал, лейры не способны иметь детей.

Я поерзал в кресле, пока наставник (надо же!) с серьезным видом кивнул:

– Все верно. Так и есть.

– Тогда что же?..

– Ах, на самом деле, это не столь важный вопрос. Давайте оставим его на потом?

Но граф будто не слышал. Продолжая высверливаться в меня глазами, он сказал:

– Твоя мать была удивительной женщиной. Потрясающей лейрой, лучшей, да простит меня твой наставник, из тех, что я когда-либо встречал.

Руки мои затряслись с такой силой, что вода едва не расплескалась из бокала. Кровь прилила к голове, мысли забурлили, стало тесно дышать. Потребовались Тени, чтобы успокоиться.

– И давно это было?

Занди как будто почуял неладное. Взгляд его затуманился, а весь интерес ко мне испарился. Он отвернулся к Аверре.

– Кстати, мастер, – сказал граф, – как давно вы были на Риомме? Ходят слухи, Сенат в очередной раз что-то затевает. Я, честно говоря, не любитель доверять всякой болтовне, но очень хочу знать, известно ли об этом что-нибудь вам?

Мастер-лейр с большой охотой подхватил новую тему.

– Едва ли скажу что-то новое, ваша светлость. Уже почти год я не поддерживаю связь с Риоммом – исследования, сами понимаете, – так что свежими новостями не обладаю.

Я думал, у меня вот-вот мозг взорвется, но никто этого, кажется, не заметил.

– Однако же, – возразил Занди. – Я не поверю, что вы не следите за тем, что происходит в столице. Слишком многое зависит от их решений, в том числе и судьба тех, к кому вы принадлежите.

Аверре встретил взгляд графа с каменным выражением и вселенским спокойствием.

– Лейры находятся вне политических течений и государственных структур, – сказал он. – Они не подчиняются никому, кроме Навигатора и своего кодекса. А я не подчиняюсь даже им.

– Я знаю, – кивнул Занди. – Но Риомм-то считает иначе.

– Риомм всегда считал иначе. Даже когда после войны пытался признать нас вне закона.

– Вы и так вне закона, – хмыкнул граф. – Хотя не понимаю, в чем был смысл этого, если официально вы все считаетесь пережитком истории.

– Ну, тут нет ничего удивительного. Лейры основательно встряхнули Галактику и многие переживали, чем это аукнется в будущем. – Одна бровь мастера вопросительно изогнулась: – В итоге разве они оказались неправы?

Занди отвел взгляд.

– Все относительно. Вы оставили Адис Лейр, а ваша сестра не оставила попыток найти и уничтожить их. Или я чего-то не знаю?

– Не оставила, – подтвердил Аверре. – Рисса слишком упряма, чтобы понять тщетность своих попыток избавить Галактику от лейров.

О том, что у мастера есть сестра, я тоже не подозревал, но это только укрепило меня в желании узнать о его прошлом еще больше.

– Тяжело вам вести борьбу с собственной сестрой? – поинтересовался граф.

Взгляд Аверре сделался немного печальным.

– Надеюсь, мне будет позволено не отвечать на этот вопрос.

– Понимаю. – Мимолетная улыбка скользнула по скуластому лицу боиджийского правителя. – Говорят, Сенат реформировал один из секретных отделов Тайной Канцелярии?

– Да, я читал в новостях, что Сенат одобрил проект Риссы и утвердил указ о преобразовании Департамента внешних исследований в нечто автономное.

– То есть, это правда?

– Думаю, да. Правда. Теперь Департамент находится под контролем лица, подотчетного только моей драгоценной сестре.

Со структурой властных организаций самого могущественного режима Галактики я был знаком не столь хорошо, чтобы различать суть деятельности их многочисленных подразделений, но об этом неутомимом сборище охотников на лейров слышал. Даже Тетисс себе никогда подобного не позволяли.

– Суть их деятельности в изучении некоторых космологических течений, – добавил Аверре.

Выражение лица графа сделалось еще более серьезным:

– Мне казалось, это скорей по вашей части. Разве нет?

– Для лейров эти течения – смысл жизни, ключ к силе и основная уязвимая точка. Для Сената – величина, недоступная пониманию. Постигая материю на самом тонком ее уровне, мы умеем колебать так называемые Тени, создавая резонанс в пространстве, изменяющий его по нашему желанию. Это великое могущество, но за него мы платим свою цену. Огромную цену. Сенат этого не понимает. Раньше они просто стремились нас уничтожить. Теперь же их цели изменились. Теперь они сами хотят стать нашим подобием, для чего и изобретают все новые и новые способы этого достичь.

Занди на секунду задумался, а Аверре, воспользовавшись заминкой, залпом осушил бокал.

– Налить еще?

– Если вас не затруднит.

Граф поднял графин и щедро плеснул агариса, одновременно высказав предположение:

– Не потому ли Риомм прислал мне официальный запрос принять их представителя в Мероэ?

Аверре, едва подняв бокал, замер:

– Как давно это было?

– За день до вашего прилета, – отозвался граф. – Собственно, представитель уже здесь. Причину мне объяснять никто не захотел, но просьбу они высказали весьма настойчиво. Сами понимаете, мастер, отказать я не мог.

– Вы вовсе не должны объясняться, граф.

– Конечно, – улыбнулся Занди. – Но, скажите, не связано ли это с вашим визитом ко мне?

– Я бы и сам хотел знать. Что объяснил вам этот их представитель?

– В том-то и дело, что ничего. Иначе я не стал бы засыпать вас вопросами. Зачем вы здесь?

Аверре одарил графа застенчивой улыбкой:

– Я думаю, вы и сами уже догадались.

– Вас все еще интересует Игла Дживана? Хм.

– Сет, – вдруг проговорил мастер-лейр, – будь добр, покажи его светлости то, что ты обнаружил сегодня на бельэтаже гостиницы.

Едва не выронив всё ещё полный бокал, я удивленно уставился на Аверре, забыв о том, что хотел засыпать его вопросами на совсем иную тему. Откуда он знал, что, обшарив верхнюю галерею холла, я что-то там нашел? Быстро запустив руку в нагрудный карман, я извлек оттуда скомканный платок и осторожно положил его на краешек стола, развернув так, чтобы все могли видеть содержимое.

– Хочешь узнать, что это? – поинтересовался у меня граф и сходу выдал: – Это очищенное семечко растения минн. Оно произрастает только в экваториальном поясе на самых нижних уровнях паатовых лесов, именно там, где обитают махди. Это…

– Я знаю, кто они, – быстро сказал я, ухватившись за мысль о связи между этой иголкой и аборигенами. – Но как эти махди и минн могут быть связаны?

Ответом меня неожиданно удостоил Аверре:

– О, это весьма интересно. Они симбионты. Минн – это очень и очень необычное растение. Оно дает махди все, что им нужно, в то время как сами аборигены способствуют его дальнейшему процветанию в лесном массиве. Без махди, растение бы погибло, ровно как и сами махди давно исчезли бы, не будь рядом с ними этого минна. Это, конечно, в общих чертах. На самом деле их связь гораздо сложнее, чем кто-либо может объяснить.